Ричард засмеялся:
Может, я убью Маркуса до того, как мне придется убивать Жан-Клода?
Жан-Клод обещал тебя не трогать, — сказала я.
Ричард застыл.
Ты с ним уже об этом говорила?
Я кивнула.
Так почему он на меня не злится?
Он сказал, что уйдет в сторону, если не сможет меня завоевать, значит, он уходит в сторону. Насчет того, что Жан-Клод меня любит, я не сказала. Оставила на потом.
Зови своего зверя, Ричард.
Он покачал головой:
Это не только мой зверь, Анита. Это еще и ликои — стая. Ты должна их тоже видеть.
Я их видела.
Он покачал головой:
Ты не видела нас в лупанарии. Там мы настоящие, там мы не притворяемся даже перед собой.
Я только что сказала, что хочу за тебя замуж. Ты это не расслышал?
Ричард встал.
Я хочу на тебе жениться, Анита, больше всего на свете. Я так тебя хочу, что все мое тело к тебе тянется. Я боюсь не справиться с собой, если здесь останусь.
Пока что нам удавалось хранить целомудрие.
Он подобрал свой чемоданчик:
Ликои зовут секс смертельным танцем.
И что?
Точно так же называются битвы за лидерство.
Все равно не понимаю, в чем проблема.
Поймешь. — Ричард не сводил с меня глаз. — Поймешь. И тогда помоги Бог нам обоим.
Что-то прозвучало в его голосе такое печальное, такая мука появилась в его облике, что мне захотелось не отпускать его. Завтра он выступит против Маркуса, и то, что он согласился убить, еще не значит, что он сможет. Я боялась, что он дрогнет в последний момент. И я не хотела его терять.
Ричард, останься. Пожалуйста.
Это будет нечестно по отношению к тебе.
Да не будь ты таким дурацким бойскаутом!
Он улыбнулся и очень неудачно изобразил Попая.
— Я тот, кто я есть.
Ричард закрыл за собой дверь, и я даже не поцеловала его на прощание.
Я проснулась в темноте от того, что кто-то склонился надо мной. Я не видела, но чувствовала что-то в воздухе, как тяжесть. Моя рука метнулась под подушку и вылезла с «файрстаром». Я ткнула пистолетом в того, кто там был, и он растаял как сон. Соскользнув с кровати, я прижалась спиной к стене, стараясь уменьшить площадь мишени для нападавшего.
Из темноты раздался голос, и я навела пистолет в ту сторону, прислушиваясь, нет ли еще кого в комнате.
Это Кассандра. Выключатель прямо над тобой. Я останусь на месте, пока ты будешь включать свет.
Она говорила тихим и ровным голосом — как говорят с сумасшедшим или с человеком, который наставил на тебя пистолет.
Я глубоко вздохнула и прислонилась к стене. Левой рукой я провела у себя над головой и наткнулась на пластину выключателя, потом наклонилась назад, нашаривая кнопку пальцами. Спустившись как можно ниже, но все еще дотягиваясь до выключателя, я нажала кнопку. Вспыхнул ослепительный свет, и я скорчилась на полу, наводя пистолет наугад. Когда зрение вернулось, Кассандра стояла в ногах кровати, разведя руки ладонями вперед и глядя на меня. Глаза у нее были чуть шире обычного, и кружева викторианской ночной рубашки трепетали от дыхания.
Да-да, викторианской ночной рубашки. Она была тоненькой, кукольной. Я ее вчера спрашивала, не Жан-Клод ли выбрал ей платье. Нет, она его выбрала.
Она стояла на ковре неподвижно и смотрела на меня.
Анита, с тобой ничего не случилось?
Я перевела дыхание и направила ствол в потолок.
Нет, ничего.
Я могу сойти с места?
Я встала, держа пистолет у бока.
Не дотрагивайся до меня, когда я сплю. Сперва скажи что-нибудь.
Я запомню, — сказала она. — Можно мне сойтисместа?
Конечно. А что стряслось? — спросила я.
Ричард и Жан-Клод ждут снаружи.
Я глянула на часы. Час дня. Я проспала почти шесть часов — или проспала бы, если бы с Кассандрой не протрепались час. Я уже много лет не спала с кем-то в одной кровати, и, честно говоря, хоть она и девушка, все равно она ликантроп, с которым я познакомилась только вечером. Я вообще не люблю спать с незнакомыми. Ничего сексуального, просто подозрительность. Глубокий сон — состояние полной беспомощности.
И что они придумали?