Он засветился улыбкой, от которой я согрелась до кончиков ногтей.
Такой план мне нравится.
Я улыбнулась в ответ, поскольку не улыбнуться не могла.
Пойду скажу Кэтрин.
А я заберу пальто, — добавил Ричард.
Мы выполнили но, что должны были сделать и отбыли пораньше. Кэтрин очень многозначительно мне улыбалась. Жаль только, что она ошибалась. Уехать пораньше, чтобы залезть в койку с Ричардом, — это было бы куда как лучше, чем то, что на самом деле.
Моника смотрела нам вслед. Я знала, что они с Робертом доложат Жан-Клоду. И ладно, он знает, что я встречаюсь с Ричардом. Я никому не врала. Моника работала адвокатом в конторе Кэтрин — что уж само по себе страшно, — а потому у нее была законная причина получить приглашение. Жан-Клод этого не подстраивал, но я не люблю когда за мной шпионят, как бы это ни получалось.
Переход от дома к автостоянке был испытанием для нервов. Каждая тень превратилась в укрытие, каждый звук казался шорохом шагов. Пистолет я не вынула, но рука так и зудела это сделать.
Вот черт, — прошептала я.
Оцепенение у меня проходило, но я не была уверена, что это улучшает ситуацию.
В чем дело? — спросил Ричард.
Он всматривался в темноту и не обернулся ко мне, когда говорил. Его ноздри чуть раздувались, и я поняла, что он нюхает воздух.
Просто нервничаю. Никого там не вижу, но вдруг стала чертовски пристально всматриваться.
Я никого вблизи нас не чую, но к нам могут подобраться с подветренной стороны. Единственный пистолет, который я слышу, — твой.
Ты слышишь запах моего пистолета?
Он кивнул:
Ты его недавно чистила. Слышен запах ружейного масла.
Я улыбнулась и покачала головой:
Ты так дьявольски нормален… Я иногда забываю, что раз в месяц ты покрываешься мехом.
Зная, какой у тебя нюх на ликантропов, воспринимаю это как комплимент. — Он улыбнулся. — Как ты думаешь, убийцы не посыплются с деревьев, если я возьму тебя за руку?
Я улыбнулась:
В данный момент нам ничего не грозит.
Он взял меня за руку, переплел пальцы с моими, и вверх по моей руке побежал трепет, будто он коснулся нерва. Ричард большим пальцем стал круговыми движениями гладить тыльную сторону моей ладони и глубоко вздохнул.
Ты знаешь, почти приятно, что эта история с убийцами тебя тоже нервирует. Не то чтобы я хотел, чтобы ты боялась, но иногда трудно быть твоим парнем, когда подумаешь, что ты храбрее меня. Правда, похоже на мачистскую чушь?
Я посмотрела на него:
Зато ты хоть знаешь, что это чушь, Ричард.
А можно волчьему мужскому шовинисту тебя поцеловать?
Всегда.
Он наклонился, а я поднялась на цыпочки, встречая его губы, положив свободную руку ему на грудь для опоры. Можно было бы и не вставать на цыпочки, но у Ричарда было привычное растяжение шейной мышцы.
Поцелуй вышел короче обычного, потому что у меня зачесалась спина, как раз между лопатками. Я знала, что это только игра воображения, но слишком уж открытое было место.
Ричард почувствовал и отодвинулся. Он обошел свою машину, сел за руль и потянулся открыть мою дверцу. Обходить и открывать ее он не стал — знал, что не надо. Я, черт побери, сама могу открыть себе дверь.
У Ричарда был старый «мустанг» шестьдесят какого-то года. Я это знала, потому что он мне сам сказал. Машина была оранжевая с черной полосой. Задние сиденья у нее были черные и кожаные, зато передние были достаточно малы, чтобы можно было держаться за руки, когда Ричард не был занят переключением скоростей.
Мы выехали на двести семидесятое шоссе на юг. Пятничный вечерний поток машин лился мимо нас яркими искрами света. Все повыезжали из города, радуясь выходным дням. Интересно, у скольких из них висят на хвосте убийцы. Я, наверное, одна из немногих избранных.
Ты спокойна, — сказал Ричард.
Ага.
Я не буду спрашивать, о чем ты думаешь. Сам догадаюсь.
Я поглядела на него. Темнота салона окутала нас. Машина ночью — это как ваш собственный мир, тихий, темный, интимный. Фары встречных машин пробегали по лицу Ричарда, выхватывали его из темноты и отпускали обратно.
Откуда ты знаешь, что я думаю не о том, как ты выглядишь без одежды?
Дразнишься? — белозубо улыбнулся он.
Извини, — улыбнулась я в ответ. — Никаких сексуальных приставаний, если я не собираюсь лечь с тобой в койку.
Это правило ты сама придумала, — возразил Ричард. — А я уже большой мальчик. Выдержу любые сексуальные приставания с твоей стороны.
Если я не собираюсь с тобой спать, это будет нечестно.
Предоставь мне об этом волноваться.
Так что же, мистер Зееман, вы предлагаете мне делать вам сексуальные авансы?
Он улыбнулся шире — белая полоска в темноте.
Да, пожалуйста.
Я наклонилась, насколько позволял ремень, положила руку на спинку сиденья Ричарда, придвинула лицо на дюйм к гладкой обнаженной шее. Набрав побольше воздуху, я медленно его выпустила так близко к коже, что мое дыхание вернулось ко мне теплым облачком. Поцеловала сгиб шеи, чуть двигая губами вверх и вниз.
Ричард издал тихий и довольный звук.
Я подобрала колени на сиденье, натянув ремень так, что смогла поцеловать бьющуюся на шее артерию. Ричард повернулся ко мне. Мы поцеловались, но у меня нервы не выдержали, и я отвернула от себя его лицо.