Как бы это ни было забавно, — сказал Жан-Клод, — а можете мне поверить, ma petite и Ричард, это невероятно забавно, у нас нет времени на этот спор, если Ричард хочет сохранить хоть какую-то надежду, что сегодня ему не надо будет убивать.
Мы обернулись оба, и Жан-Клод грациозно пожал плечами, что могло значить все и ничего.
Мы снова должны вызвать магию, но на этот раз Ричард должен постараться и часть ее принять в себя. Он должен сделать что-то, что произведет на стаю впечатление. Это, — Жан-Клод махнул рукой в сторону зомби, — тоже производит впечатление, но слишком похоже на работу Аниты.
Предлагайте, мы готовы принять.
Быть может. — Глаза Жан-Клода стали вдруг очень серьезны, лицо стало непроницаемым и прекрасным. — Но сначала у меня будет пара вопросов лично к вам, ma petite. Кажется, вы сегодня не только Ричарда решили выхолостить.
О чем вы? — спросила я.
Он склонил голову набок.
Что, вы действительно не знаете? — Казалось, он искренне удивлен. — Там справа есть коридорчик, выгляньте туда.
Я видела справа арку, но это место заполняли зомби, и не давали рассмотреть.
Вперед, — сказала я. Зомби шагнули, как единый организм, мертвые глаза смотрели на меня так, будто ничего, кроме меня, на свете не было. Для них это так и было.
Они шли, как дрожащий занавес. Теперь я уже видела маленький коридор и стоящие там фигуры.
Стойте, — сказала я. Зомби остановились как по щелчку выключателя.
В коридорчике у самого входа стояла Лив, блондинка-вышибала из «Данс макабр». Она была по-прежнему одета в фиолетовый купальник, и такие же фиолетовые глаза смотрели на меня — пустые, ждущие. Сердце у меня подпрыгнуло к горлу, а за Лив стояли и ждали другие фигуры.
Этого не может быть, — тихо сказал Ричард.
Я не стала спорить. Это было бы слишком трудно.
Выведите их сюда, ma petite, посмотрим, кого вы подняли из гроба.
В голосе Жан-Клода слышалась теплота зарождающегося гнева.
Что вам не нравится?
Он рассмеялся, но горько.
Я угрожал своему народу такой карой, но вы ничего не сказали. Вы мне не сказали, что умеете поднимать вампиров, как любых других зомби.
Я это делала только один раз.
Ну разумеется!
И нечего на меня злиться.
Я буду злиться, если сочту нужным. Это мой народ, мои компаньоны и подчиненные, а вы их заставляете ходить, как марионеток. Я считаю это вполне заслуживающим обиды.
Я тоже, — сказала я и оглянулась на вампиров. Лив, такая оживленная ночью, стояла как хорошо сохранившийся зомби. Нет-нет, я никогда не приняла бы ее за зомби. Чувствовалась разница. Но она стояла, и мускулистое тело ждало от меня приказа. И за ней были другие. Много. Слишком много.
Вы можете уложить обратно моих вампиров, ma petite?
Я смотрела на Лив, стараясь избегать глаз Жан-Клода.
Не знаю.
Он взял меня за подбородок и повернул к себе, потом стал всматриваться мне в лицо, будто оно могло выдать какую-то долю правды. Я чувствовала, как гнев заливает мне щеки краской, гнев, который лучше было бы скрыть.
Что вы сделали в прошлый раз с поднятым вами вампиром, ma petite?
Я высвободилась. Он неимоверно быстро — незаметно для глаза — схватил меня за руку. Дальше все происходило машинально. Он держал меня выше локтя, и я наставила на него пистолет. «Узи» в левой руке тоже смотрел ему в живот. Он мог бы раздробить мне руку раньше, чем я выстрелила бы из одного ствола, но не из двух. Но впервые мне было затруднительно держать его под дулом пистолета. Халат у него распахнулся сверху, открыв треугольник бледной кожи. Под этой кожей билось сердце. Я могла выбить его очередью и перебить позвоночник. И этого мне не хотелось делать. Не хотелось размазать это прекрасное тело по стенке. Черт возьми.
Ричард придвинулся, ни к кому из нас не прикасаясь. Он только смотрел на нас.
Он тебе делает больно, Анита?
Нет, — ответила я.
Тогда должна ли ты наставлять на него пистолет?
Он не должен меня трогать.
Ричард говорил очень мягким голосом.
Он только что трогал тебя куда более интенсивно, Анита.
Почему ты ему помогаешь?
Он помог мне. А кроме того, если ты убьешь его из-за такой глупой мелочи, ты никогда себе этого не простишь.
Я судорожно и глубоко вдохнула, потом медленно выпустила воздух. С этим выдохом частично ушло напряжение.
Я опустила «узи».
Жан-Клод отпустил мою руку.
Я опустила «файрстар» к полу и посмотрела на Ричарда. Что-то было в его глазах — янтарных глазах волка — слишком человеческое. Это была боль. Он знал, как много значит для меня Жан-Клод. Единственное замечание показало, что он понимает мое отношение к нему лучше, быть может, чем я сама.
Я хотела извиниться перед ним, но боялась, что он не поймет, за что. Я даже не знала, могу ли я это объяснить. Если кого-то любишь, любишь по-настоящему, никогда не причиняй ему боль. Никогда не наполняй его глаза чем-то, так похожим на горе.
Я прошу прощения, что на тебя набросилась. Ты хочешь как лучше для стаи. Я это знаю.
Ты все еще думаешь, что я глупец, мечтающий о бескровном перевороте.
Я встала на цыпочки и чмокнула его в губы.
Не глупец. Но наивный, ужасно наивный.