Детектив Фримонт сидела на одном конце дивана Квинленов, я пристроилась на другом. Настолько далеко друг от друга, насколько это было возможно, и только гордость не позволяла мне встать и пересесть на стул. Не собиралась я ежиться под ее холодным полицейским взглядом и потому осталась на диване, но это потребовало усилия.
Она говорила медленно и отчетливо, будто боялась, что иначе сорвется на крик.
— Почему вы мне не позвонили и не сказали, что у вас еще одна жертва нападения вампира?
— Шериф Сент-Джон сообщил полиции штата. Я считала, что вам скажут.
— Так вот, мне не сказали.
Я поглядела в ее спокойные глаза.
— Вы были в двадцати минутах пути от места преступления, и с вами была выездная бригада. Почему вас не послали сюда?
Глаза Фримонт скользнули в сторону и вернулись ко мне. Ледяной взгляд стал чуть подтаивать. Трудно было сказать наверняка, но какая-то в нем появилась неуверенность. Если не испуг.
— Вы им не сказали, что это было нападение вампиров?
Ее взгляд дрогнул.
— Черт возьми, Фримонт, я знаю, вы не хотите, чтобы федералы отобрали ваше дело, придя на готовенькое, но скрывать информацию от своих… Спорить могу, ваше начальство от вас не в восторге.
— Это мое дело.
— Ладно. Какой бы план у вас ни был, дай вам Бог удачи. Но чего вы на меня злитесь?
Она сделала глубокий вдох и резкий выдох, как бегун перед рывком.
— Насколько вы уверены, что вампир действовал мечом?
— Вы видели тело.
Она кивнула, но возразила:
— Вампир мог оторвать ему голову.
— Я видела лезвие, Фримонт.
— Экспертиза либо подтвердит ваши слова, либо опровергнет.
— Почему вы хотите, чтобы это оказались не вампиры?
Она улыбнулась:
— Я считала, что уже раскрыла дело. Думала этим утром произвести арест. И не думала, что это вампиры.
Я уставилась на нее. Я-то не улыбалась.
— Если не вампиры, то кто же?
— Фейри.
До меня не дошло.
— То есть?
— Мне позвонил ваш босс, сержант Сторр, и рассказал, что вы нашли на Магнуса Бувье. У него не было алиби на время преступлений, и даже вы подумали, что это мог быть он.
— Мог — не значит «сделал», — сказала я.
Фримонт пожала плечами.
— Он удрал, когда мы пытались его допросить. Невиновные не убегают.
— То есть как — удрал? Если вы его допрашивали, как он мог удрать?
Фримонт откинулась на диване и сцепила руки так, что пальцы побелели.
— Он магией затуманил нам мозги и сбежал.
— Какой именно магией?
Фримонт покачала головой.
— Какого ответа вы хотите от меня, госпожа эксперт? Мы вчетвером сидели у него в ресторане, как идиоты, а он просто вышел. Мы даже не видели, как он встал из-за стола.
Она уже тоже не улыбалась, и ее глаза приняли безразлично-холодное полицейское выражение. В такие глаза можно смотреть целый день, и они ничего не выдадут.
— Мне он показался человеком, Блейк. Нормальный симпатичный мужик. Я бы его в толпе не заметила. Как вы узнали, кто он?
Я открыла рот — и закрыла. Было непонятно, как ответить на этот вопрос.
— Он попытался применить ко мне гламор, и я поняла, что происходит.
— Что такое гламор? И как вы узнали, что он использует чары?
— Гламор — это, строго говоря, не чары, — сказала я.
Очень не люблю объяснять противоестественные явления людям, которые в этой области не обладают квалификацией. Это как если бы мне объясняли квантовую механику. Концепции понятны, но всю математику приходится принимать на слово. Как ни обидно мне это признать, в математике я ноль. Да, но незнание квантовой механики не угрожает жизни, а неумение разбираться в противоестественных созданиях может привести Фримонт к гибели.
— Блейк, объясните мне. Я же не дура.
— Я не считаю вас дурой, детектив Фримонт. Это просто трудно поддается объяснению. Как-то меня подвозили с места преступления двое патрульных. Вдруг водитель остановил машину рядом с каким-то мужиком, выскочил и заставил его положить руки на капот. У парня оказался пистолет, и его разыскивал соседний штат за вооруженное ограбление. Будь мы с ним в одной комнате, я бы оружие заметила, но из проезжающей машины — ни за что. Даже напарник спросил у водителя, как тот смог так просечь этого типа. Водитель не мог нам объяснить так, чтобы мы в другой раз тоже это сделали, но сам он это умел.
— Значит, дело в опыте? — спросила Фримонт.
Я вздохнула:
— В опыте тоже, детектив, но я же, черт меня побери, зарабатываю себе на жизнь, поднимая мертвых. У меня есть противоестественные способности, и это мне дает преимущество.
— Так за каким же чертом нам выполнять полицейские функции против таких тварей, миз Блейк? Этот Бувье мог бы вытащить пистолет и нас всех перестрелять, а мы сидели бы, как манекены. Мы же вроде как очнулись потом, а его уже не было. Никогда в жизни такого не видела.
— Есть способы защититься от гламора фейри, — сказала я.
— Какие?
— Четырехлистный клевер разбивает гламор, но он не помешает фейри убить вас в рукопашной. Есть и другие растения: зверобой, красная вербена, рябина, ясень. Я бы выбрала мазь из четырехлистного клевера или зверобоя. Намазывается на веки, губы, уши и руки. Дает устойчивость от гламора.
— И где это можно взять?
— В Сент-Луисе я знаю, где это есть, но здесь… Попробуйте в магазинах экологически чистых продуктов или в оккультных лавках. Такие мази может быть трудно найти, потому что в этой стране никогда не было фейри-туземцев. Мазь четырехлистного клевера очень дорога и бывает редко. Поищите зверобой.
Она вздохнула.
— А эта мазь помогает от ментального контроля, как у вампиров?
— Ни фига, — ответила я. — Вампира можно искупать в зверобое, и ему на это будет наплевать.
— А что помогает против вампиров?
— Держите при себе крест, не смотрите в глаза, молитесь. Они такое умеют, что Магнус рядом с ними — любитель.
Она потерла глаза, размазывая тени. У нее вдруг сделался очень усталый вид.
— Как же мы, черт побери, можем защитить от них общество?
— Никак, — ответила я.
— Но это наш долг, — возразила она. — Наша работа.
Я не знала, что можно на это сказать, а потому сменила тему.
— Значит, вы думали, что это Магнус, потому что он сбежал и потому что у него нет алиби?
— Чего бы ему еще сбегать?
— Не знаю, — ответила я. — Но это не его работа. Я видела эту тварь в лесу, и это был не Магнус. Черт возьми, я никогда не видела, чтобы вампир соткался из тени. Только слышала о таком.
— Вы не видели? Это не слишком утешительные сведения.
— Какие есть. Но раз это не Магнус, вы можете отменить ордер на арест.
Она покачала головой:
— Он в процессе совершения преступления применил магию к сотрудникам полиции. Это правонарушение третьей категории.
— А в чем было его преступление?
— Он сбежал.
— Но он же не был под арестом?
— У меня был ордер на его арест.
— У вас слишком мало против него было, чтобы получить ордер.
— Помогает знакомство с нужным судьей.
— Он не убивал ни этих ребятишек, ни Колтрена.
— Вы же сами на него указали.
— Как на одну из возможностей. Речь шла об убийстве пяти человек, и я не могла себе позволить что-либо упустить.
Она встала.
— Ладно, будь по-вашему. Это были вампиры, и я понятия не имею, почему сбежал Магнус Бувье. Но все равно применение магии против сотрудников полиции есть правонарушение.
— Даже если он не виновен в преступлении, в котором его обвиняли изначально?
— Противоправное применение магии само по себе преступление, миз Блейк. Выписан ордер на его арест, и не забывайте этого, если с ним увидитесь.
— Я знаю, что Магнус не овечка, детектив Фримонт. Не знаю, зачем ему было убегать, но если вы сообщите, что он применил магию против копов, кто-нибудь его пристрелит.
— Он опасен, миз Блейк.
— Как и многие другие, детектив. Но вы же их за это не арестовываете.
Она кивнула.
— У всех у нас свои предрассудки, миз Блейк, и многих из нас они заставляют ошибаться. Теперь мы хотя бы знаем, чья это работа.
— Да, — ответила я. — Это мы знаем.
— Вам известно время, когда было похищено тело девушки? — спросила она, вытаскивая из кармана блокнот. — Итак, к делу.
Я покачала головой:
— Нет. Я поднялась посмотреть, и его уже не было.
— Почему вы решили посмотреть?
Я подняла глаза. Взор Фримонт был доброжелателен и непроницаем.
— Они очень старались сделать ее членом своего сообщества. Я решила, что после всех трудов они могли ее похитить. Так и оказалось.
— Отец поднимает шум, что он просил вас ее пронзить до того, как вы ушли на охоту. Это правда?
Она говорила негромким деловитым голосом, но ответы слушала очень внимательно. В отличие от Дольфа она мало записывала — казалось, блокнот ей нужен, только чтобы вертеть в руках. Я наконец увидела Фримонт за работой. Она знала свое дело, и это успокаивало.
— Да, это правда.
— Почему вы не пронзили девушку по требованию родителей?
— Был у меня клиент, вдовец. Его единственная дочь погибла от укуса вампира. Он хотел, чтобы ее пронзили. Я это выполнила в ту же ночь. Наутро он рыдал у меня в кабинете и просил все исправить. Он хотел, чтобы его дочь вернулась вампиром. — Я откинулась на диване, обхватив себя руками. — Если вогнать в сердце вампа кол, он будет мертв навеки.
— Я думала, что для верности им еще отрезают голову, — сказала Фримонт.
— Так и есть, — ответила я. — Если бы я пронзила дочь Квинленов, я бы вынула ей сердце и отрезала голову. Мало бы что осталось.
Она что-то записала в блокноте — я не видела что. Но могла поспорить, что это не слово, а закорючка.
— Я понимаю ваше желание подождать, но мистер Квинлен говорит, что будет подавать на вас в суд.
— Да, понимаю.
Фримонт приподняла брови.
— Я только хотела, чтобы вы знали.
— Спасибо.
— Мы еще пока не нашли тела мальчика, — сообщила она.
— Вряд ли найдете, — заметила я.
Ее глаза перестали быть доброжелательными — они сощурились и сделались подозрительными.
— Почему так?
— Если бы они хотели его убить, они могли бы сделать это здесь и сегодня. Я думаю, они хотят превратить его в вампира.
— Зачем?
Я пожала плечами:
— Не знаю. Но обычно, когда вампир проявляет такой особый интерес к какой-нибудь семье, для этого есть причина.
— Вы хотите сказать — мотив?
Я кивнула:
— Квинленов вы видели. Они добрые католики. Церковь считает вампиризм самоубийством. Их дети будут вечно прокляты, если станут вампирами.
— Хуже убийства, — заметила она.
— Для Квинленов — да.
— Как вы полагаете, вампиры вернутся за родителями?
Я на минуту задумалась.
— Честно говоря, не знаю. Понимаете, до легализации вампиров бывали случаи, когда какой-нибудь Мастер истреблял целую семью. Иногда сперва подружившись с ней, иногда — как месть за какую-нибудь мелочь. Но с тех пор как они легализовались, я не знаю, зачем бы этому вампу такое понадобилось. Сейчас вампир мог бы просто потащить их в суд. Только что могли такое сделать Квинлены?
Тут дверь открылась. Фримонт повернулась с мрачным выражением лица. В дверях стояли двое. Оба в темных костюмах, с темными галстуками, в белых рубашках. Стандартная одежда федералов. Один — приземистый и белобрысый, другой высокий и темноволосый. Уже одно это должно было бы заставить их выглядеть по-разному, но было в них что-то глубоко схожее — как у пирожков, слепленных одним автоматом, как бы их потом по-разному ни пропекали.
Коротышка махнул перед нами удостоверением.
— Я — специальный агент Брэдфорд, а это агент Элвуд. Кто из вас детектив Фримонт?
Фримонт подошла к ним, протягивая руку. Показывая, что не вооружена и настроена дружелюбно. Молодец, так и надо.
— Я детектив Фримонт. А это Анита Блейк.
Я оценила, что меня включили в представление, и подошла к группе.
Брэдфорд посмотрел на меня долгим взглядом. Достаточно долгим, чтобы подействовать на нервы.
— Вам что-нибудь не нравится, агент Брэдфорд?
Он покачал головой:
— Я слушал лекции сержанта Сторра в Квантико. По его рассказам, вы казались больше. — Он улыбался полудружелюбно-полуснисходительно.
Много ядовитых слов вертелось у меня на языке, но не надо соревноваться с федеральным агентом, кто кого выведет из себя. Наверняка проиграете.
— Простите, что разочаровала вас.
— Мы уже говорили с полицейским Уоллесом. По его словам, вы тоже кажетесь больше.
Я пожала плечами:
— Трудно казаться меньше.
Он улыбнулся.
— Нам хотелось бы поговорить с детективом Фримонт наедине, миз Блейк. Но не уходите далеко; нам понадобятся показания ваши и вашего помощника, мистера Киркланда.
— Разумеется.
— Я лично сняла показания миз Блейк, — заявила Фримонт. — Не думаю, что она сегодня еще будет нам нужна.
Брэдфорд посмотрел на нее пристально.
— Наверное, об этом лучше судить мне.
— Если бы миз Блейк сообщила мне, когда здесь было всего одно тело, не погибли бы еще два полисмена и одно гражданское лицо, — сказала Фримонт.
Я только глянула на нее. Кому-то должны будут припечь задницу, и Фримонт не хочет, чтобы ей. Что ж, ладно.
— И пропавшего мальчика не забудьте, — сказала я. Все обернулись ко мне. — Вы хотите начать поиски виновных? Ладно, тут есть на кого что свалить. Если бы вы не прогнали меня раньше, я могла бы позвонить прямо вам, а так я вызвала полицию штата. Если бы вы доложили начальству то, что я вам сказала, они бы связали оба случая, и вы бы все равно здесь оказались.
— У меня хватило бы людей, чтобы защитить дом, — сказала Фримонт. — И обошлось бы без жертв.
Я кивнула:
— Возможно. Но вы бы прибыли и снова бы меня вышибли. Вы бы повели Сент-Джона и его людей против пятерых вампиров, среди которых один древний, хотя вы знакомы только с фотографиями мест преступления вампиров. Вас бы они разорвали на части, но может быть — только может быть, — осталась бы жива Бет Сент-Джон. И может быть, Джефф Квинлен остался бы здесь.
Я смотрела на нее пристально, глядя, как из ее глаз уходит злость. Мы поняли друг друга.
— Этот бардак мы с вами сотворили совместно, сержант. — Я повернулась к агентам. — Я подожду за дверью.
— Постойте, — сказал Брэдфорд. — Сторр говорил, что иногда легальная вампирская община помогает нам в таких случаях. К кому мне здесь обратиться?
— А зачем им помогать нам ловить кого-то из своих? — спросил Элвуд.
— Такие вещи мешают их бизнесу. Особенно после того, как убили дочь сенатора Брюстера. Вампирам не нужна дурная слава. Им нравится, что они легальны. Что убийство вампиров преследуется по закону.
— Так с кем же мне говорить? — спросил Брэдфорд.
Я вздохнула:
— Здесь — не знаю. Я девушка не местная.
— Как мне узнать, к кому обратиться?
— А вот в этом я, быть может, смогу вам помочь.
— Как?
Я покачала головой.
— Есть у меня знакомый, который может знать нужное имя. Я не пытаюсь затруднить вам жизнь, но многие монстры не любят иметь дело с полицией. Не так много времени прошло с тех пор, когда копы их отстреливали на месте.
— Вы хотите сказать, что вампиры согласятся говорить с вами, но не с нами? — уточнил Элвуд.
— Что-то вроде.
— Это же нонсенс. Вы — истребитель вампиров. Ваша работа — их убивать. Почему они вам будут верить, а нам нет?
Я не знала, как объяснить, и не была уверена, что мне хочется объяснять.
— Я еще и поднимаю зомби, агент Элвуд. Может быть, они считают меня тоже монстром.
— Пусть даже вы для них вроде электрического стула?
— Пусть даже так.
— Это же нелогично!
Я расхохоталась — не могла сдержаться.
— Слушайте, что-нибудь из того, что здесь сегодня случилось, логично?
Элвуд улыбнулся только чуть-чуть. Кажется, он из всех троих имел наименьший стаж. Он еще не до конца привык, что агенту ФБР улыбаться не положено.
— Вы, надеюсь, не будет скрывать информацию от ФБР, миз Блейк?
— Если я найду в этих краях вампира, который согласится с вами говорить, я вам его назову.
Брэдфорд посмотрел на меня в упор.
— Давайте так, миз Блейк: вы нам дадите все известные вам имена местных вампиров, а согласятся они говорить с нами или нет — это наша забота.
Я помедлила секунду и соврала:
— Конечно.
Уж если я хочу, чтобы монстры мне помогали, полиции я их выдавать не могу. Кроме немногих избранных, конечно.
Он поглядел на меня так, будто не поверил, но не мог мне в лицо сказать, что я лгу.
— Когда мы найдем виновных вампиров, мы проследим, чтобы вас вызвали для их ликвидации.
Это было больше, чем предложила бы Фримонт. Обстоятельства менялись к лучшему.
— Киньте мне тогда сообщение на пейджер.
— Сейчас мы хотим поговорить с сержантом Фримонт, миз Блейк.
Свободна, дескать. Ладно, меня устраивает. Он протянул руку, я ее приняла. Мы пожали друг другу руки. Потом обменялись рукопожатием с агентом Элвудом. Улыбнулись вежливо. И я вышла.
Ларри ждал в холле и при виде меня поднялся со ступенек.
— Что теперь?
— Мне надо позвонить.
— Кому?
По коридору из дверей кухни к нам направлялись еще двое, у которых на лбу было написано «ФБР». Я покачала головой и вышла в прохладную ветреную ночь. Вокруг кишели копы. Никогда в жизни не видала столько федералов сразу. Да, но никогда раньше не попадался и серийный убийца-вампир. Тут каждый хочет отхватить себе кусок. Я посмотрела, как они суетятся на ухоженном газоне, и мне вдруг захотелось домой. Вот просто собрать шмотки и уехать домой. Впереди были еще часы и часы темноты. Только казалось, что прошла вечность с тех пор, как мы уехали с кладбища. Черт возьми, еще можно успеть до рассвета на это стирлингово кладбище!
Я влезла в джип, который нам одолжил Баярд. Там есть встроенный телефон.
Ларри сел на пассажирское сиденье.
— У меня личный разговор.
— Ладно, Анита, брось.
— Ларри, кыш!
— На улицу? В темноту, полную вампиров? — заморгал он.
— Тут полно копов, никто тебя не тронет. Сгинь!
Он вылез, бурча сквозь зубы. Ладно, пусть бурчит сколько хочет. Он хочет быть охотником на вампиров — ладно, но незачем ему лично связываться с монстрами, как вышло у меня. Вот от этого я хочу его оградить. Не просто, но постараться стоит.
Симпатичным агентам я наврала. Совсем не то, что я поднимаю зомби, создало мне хорошие отношения с вампирами. Дело было в том, что Мастер Города, а именно — Сент-Луиса, дышал ко мне неровно. Был, быть может, влюблен в меня — по крайней мере сам так думал.
Телефон я знала на память, что само по себе уже — плохой признак.
— «Запретный плод», где исполнятся ваши самые темные мечты. У телефона Роберт. Чем могу быть вам полезен?
Ну вот, Роберт. Один из самых моих нелюбимых вампиров.
— Привет, Роберт, это Анита. Мне надо говорить с Жан-Клодом.
Он замялся, потом ответил:
— Я вас переключу на его кабинет. У нас новая телефонная система, так что мне придется отключиться.
И телефон щелкнул, пока я еще не успела ничего сказать. Секунда молчания, и в трубке возник голос. Много за что можно ругать Жан-Клода, но по телефону у него голос изумительный.
— Добрый вечер, ma petite.
Вот и все, что он сказал, но его голос по гудящему телефону коснулся моего мозга, как мягкий мех.
— Я возле Брэнсона, мне нужно установить контакт со здешним Мастером Города.
— И никаких «Добрый вечер, Жан-Клод, как поживаете?». Сразу к делу. Как это грубо, ma petite.
— Послушайте, у меня совсем нет времени на эти игры. Здесь некоторые вампиры сорвались с цепи и устроили разгром. Они украли мальчика. Я хочу найти его раньше, чем они его сделают вампиром.
— Сколько лет мальчику?
— Шестнадцать.
— Пару столетий назад, ma petite, он бы не считался ребенком.
— Здесь и сейчас это не возраст совершеннолетия.
— Он ушел добровольно?
— Нет.
— Вы знаете точно или вам так сказали?
— Я с ним говорила до того. Он не пошел с ними добровольно.
Жан-Клод вздохнул, и этот звук прошел у меня по коже прохладными пальцами.
— Что же вы хотите от меня, ma petite?
— Я хочу поговорить со здешним Мастером. Мне нужно его имя. Вы же наверняка знаете, кто это?
— Конечно, но это не так просто.
— У нас всего три ночи, чтобы его спасти, и чертовски меньше, если они захотят подзакусить.
— Местный Мастер не станет с вами говорить, если вы будете без проводника.
— Тогда пришлите мне проводника.
— Кого? Роберта? Вилли? Они недостаточно сильны, чтобы быть вашей охраной.
— Если вы не можете меня защитить, я смогу это сделать сама.
— Я знаю, что вы умеете сами о себе позаботиться, ma petite. Это вы дали понять с излишней ясностью. Но с виду вы совсем не так опасны, как на самом деле. Чтобы показать им их место, вам, быть может, пару-тройку придется застрелить. Если вы останетесь живы, разговаривать с вами все равно после этого не будут.
— Я хочу, чтобы мальчик вернулся невредимым, Жан-Клод. Помогите мне в этом.
— Ma petite…
Мне представились карие глаза Джеффа Квинлена. Комната с ковбоями на стенах.
— Помогите мне, Жан-Клод.
Секунда молчания.
— Только я достаточно силен, чтобы быть вашим сопровождающим. Вы хотите, чтобы я все бросил и побежал к вам?
Настала моя очередь замолчать. При такой постановке вопроса все поворачивалось по-другому. Получалось, что я прошу огромной услуги. А я не хотела быть в долгу у Жан-Клода. Да, но я это переживу. А Джефф Квинлен может и не пережить.
— Да, — ответила я.
— Вы хотите, чтобы я прибыл вам на помощь?
Я скрипнула зубами и повторила:
— Да.
— Завтра вечером прилечу.
— Сегодня.
— Ma petite, ma petite, что мне с вами делать?
— Вы сказали, что вы мне поможете.
— И я это сделаю, но такие вещи требуют времени.
— Какие вещи?
— Представьте себе, что Брэнсон — это другая страна. Потенциально враждебное чужое государство, где мне надо добиться для нас безопасного пропуска. Есть обычаи, которые следует соблюдать. Если я вломлюсь сразу, это будет воспринято как объявление войны.
— А нет способа начать сегодня? — спросила я. — Не развязывая войны?
— Возможно. Но если вы подождете всего одну ночь, ma petite, наше предприятие будет куда безопаснее.
— Мы за себя постоять можем, Джефф Квинлен — нет.
— Это так его зовут?
— Да.
Послышался вздох, от которого я вздрогнула — мурашки по коже побежали. Я могла бы потребовать, чтобы он это прекратил, но это было бы ему только приятно, и я промолчала.
— Я полечу сегодня. Как мне с вами связаться?
Я ему дала свой адрес в гостинице, вздохнула и добавила номер пейджера.
— Я с вами свяжусь, когда прилечу.
— А сколько времени вам лететь на такое расстояние?
— Анита, вы подумали, что я полечу сам, как птица?
Мне не понравилась дружеская насмешка в его голосе, но я ответила честно:
— Была такая мысль.
Он засмеялся, и у меня по коже пошли мурашки.
— О ma petite, ma petite, вы великолепны.
Именно то, что мне хотелось услышать.
— Так как же вы сюда доберетесь?
— На личном самолете.
Конечно, у него есть свой самолет.
— И когда вы можете прибыть?
— Как только смогу, мой нетерпеливый цветочек.
— Знаете, уж лучше ma petite, чем цветочек.
— Как хотите, ma petite.
— Я хочу до рассвета увидеться с Мастером Брэнсона.
— Вы это уже достаточно ясно выразили, и я попытаюсь.
— Попытки будет мало.
— Вы чувствуете свою вину за этого мальчика. Почему?
— Я не чувствую вины.
— Тогда ответственность.
Я не знала, что ответить. Он был прав.
— Вы ведь не читаете сейчас мои мысли?
— Нет, ma petite. Дело в вашем голосе и в вашем нетерпении.
Как я терпеть не могла, что он так хорошо меня знает! Терпеть не могла!
— Да, я чувствую свою ответственность.
— Почему?
— Я здесь отвечала за обстановку.
— Вы все сделали, чтобы сохранить его в безопасности?
— Навесила облатки на все входы.
— Значит, кто-то их впустил?
— Здесь был собачий лаз, уходящий в гараж. Не пришлось прорезать дыры в дверях.
— Среди нападавших был вампир-дитя?
— Нет.
— Как же тогда?
Я описала тощего вампира-скелета.
— Это была почти трансформация. Он перекинулся в секунду. И тогда в тусклом свете мог бы сойти за человека. Я никогда ничего подобного не видела.
— Я только один раз наблюдал такие способности, — сказал он.
— Значит, вы знаете, кто это?
— Я буду у вас как только смогу, ma petite.
— У вас вдруг стал серьезный голос. В чем дело?
Он чуть рассмеялся, но как-то горьковато, будто глотая битое стекло. Даже слышать было больно.
— Вы слишком хорошо меня знаете, ma petite.
— Отвечайте мне.
— Похищенный мальчик выглядит моложе своих лет?
— Да, а что?
Единственным ответом было молчание — такое густое, хоть ножом режь.
— Ответьте, Жан-Клод!
— Пропадали мальчики раньше?
— Мне неизвестно, но я не спрашивала.
— Спросите.
— Какого возраста?
— Лет двенадцать — четырнадцать; старше, если достаточно молодо выглядели.
— Как Джефф Квинлен.
— Боюсь, что да.
— Этот вампир замешан еще в чем-то, кроме похищений детей? — спросила я.
— В каком смысле, ma petite?
— В убийствах. Не в укусах, а просто в убийствах.
— Какого рода убийствах?
Я замялась. С монстрами я материалы расследуемых дел не обсуждаю.
— Я знаю, что вы не доверяете мне, ma petite, но это важно. Расскажите мне об этих случаях, пожалуйста.
Слово «пожалуйста» он употреблял не часто. Я рассказала. Не во всех деталях, но достаточно подробно.
— Они подверглись растлению?
— В каком смысле?
— В смысле насилию, ma petite. По отношению к детям это самое точное слово.
— А! — сказала я. — Не знаю, подверглись ли они сексуальному нападению. Они были в одежде.
— Есть вещи, которым одежда не мешает, ma petite. Но это растление должно было совершаться до убийства. Систематическое растление в течение недель или месяцев.
— Я узнаю. — Тут мне в голову пришла мысль. — А девушкой этот вамп мог бы заняться?
— Заняться — вы имеете в виду секс, ma petite?
— Да.
— Если бы его прижало, он мог бы похитить девочку, не достигшую созревания, но только если бы ничего не нашел другого.
Я сглотнула слюну. Мы говорили о детях, как о вещах, о предметах.
— Нет, эта девушка была уже взрослой. Вполне сложившейся женщиной.
— Тогда нет. По своей воле он бы до нее не дотронулся.
— Что значит — «по своей воле»? А как еще?
— Мастер мог ему приказать, и он бы послушался, если достаточно боится своего Мастера. Хотя я немногих мог бы назвать, кого он настолько боится, чтобы пойти на такой отвратительный с его точки зрения поступок.
— Вы его знаете. Кто он? Назовите мне имя.
— Когда прилечу, ma petite.
— Просто назовите мне имя.
— Чтобы вы его могли сообщить полиции?
— Это их работа.
— Нет, ma petite. Если это тот, кто я думаю, это дело не для полиции.
— Почему?
— Коротко говоря, потому, что он слишком опасен и экзотичен, чтобы представлять его общественности. Если смертные узнают, что среди нас есть такие, они могут обернуться против всех нас. Вы же знаете про этот мерзкий закон, который сейчас болтается возле Сената.
— Знаю.
— Тогда вы поймете мою осторожность.
— Возможно, но если из-за вашей осторожности погибнут еще люди, это поможет принятию закона Брюстера. Подумайте об этом.
— Думаю, ma petite. Можете мне поверить, что думаю. Теперь — до свидания, мне еще многое надо сделать.
Он повесил трубку. Черт бы его побрал! Что значит — «экзотичен»? Что умеет этот вампир такого, чего не умеют другие? Он может вытянуться так, чтобы пролезть в собачий лаз. Может быть, он заставил бы Гудини позавидовать, но это не преступление. Но я помнила его лицо. Не лицо человека. Даже не лицо трупа. Что-то совсем другое. Невообразимо другое. И я помнила, как потеряла секунды. Дважды. Я, великий истребитель вампиров, секунду была беспомощна, как последний шпак. С вампирами секунды достаточно.
Когда видишь такие вещи, начинаешь говорить о демонах, что и делал недавно Квинлен. Полиция не обратила внимания, а я не стала вмешиваться. Квинлен никогда не видел настоящего демона, а то бы не допустил такой ошибки. Один раз оказавшись в обществе демона, этого уже не забудешь. Я бы предпочла дюжину вампиров, чем одно демоническое существо. Потому что им на серебряные пули плевать.