Кто-то барабанил в дверь. Я открыла глаза — комната была полна мягким, рассеянным солнечным светом. Здесь шторы были куда тоньше, чем в спальне. Потому я и была здесь, а Жан-Клод там.
Я подхватила с пола брошенные джинсы, натянула их и заорала:
— Иду!
Стук прекратился, а затем дверь стали пинать ногами. Это так федералы будят людей? Я подошла к двери с браунингом в руке. Почему-то мне казалось, что ФБР так грубо себя вести не станет. Встав сбоку от двери, я спросила:
— Кто там?
— Доркас Бувье! — Она снова пнула дверь. — Откройте же эту чертову дверь!
Я выглянула в глазок. Это действительно была Доркас Бувье или ее озверевший двойник. Не видно было, чтобы у нее было оружие. Наверное, мне ничего не грозит. Я заткнула браунинг за пояс джинсов под футболку. Она была мне велика и доходила до середины бедер. Вполне можно было скрыть пистолет.
Я отперла дверь и отступила в сторону. Доркас распахнула ее ударом, и дверь закачалась за ее спиной. Я закрыла дверь, заперла и прислонилась к стене, глядя на Доркас.
Она зашагала по комнате, как большая кошка. Каштановые волосы до пояса колыхались, как шторы, когда она двигалась. Наконец она повернулась и посмотрела на меня злыми глазами, зелеными, как море, — точь-в-точь как у ее брата. Зрачки завивались спиралями в точки, радужки будто плавали в белках, и взгляд казался почти слепым.
— Где он?
— Кто он? — спросила я.
Она полыхнула на меня взглядом и бросилась к двери в спальню. Я бы не успела ее остановить, а стрелять в нее мне пока еще не хотелось.
Когда я подошла, она уже сделала два шага в спальню и застыла с прямой спиной, глядя на кровать. Было на что поглядеть.
Жан-Клод лежал на спине с натянутыми до середины груди простынями винного цвета. На темной простыне выделялось плечо и белая-белая рука. В полутьме волосы сливались с подушкой, лицо казалось белым и почти воздушным.
Джейсон лежал на животе. Простыней была накрыта только одна нога и кое-как — ягодицы. Была ли на нем одежда — трудно сказать. Он приподнялся на локтях и обернулся к нам. Желтые волосы упали на лицо, и он заморгал, как пробужденный от глубокого сна. Увидев Доркас Бувье, он улыбнулся.
— Это не Магнус, — сказала она.
— Нет, — ответила я, — это не он. Поговорим снаружи?
— Только не сплетничайте про меня, — сказал Джейсон, перекатившись на локоть. Шелковая простыня скользнула по его бедру.
Доркас Бувье резко повернулась и вышла. Я закрыла дверь под хохот Джейсона.
У Доркас был потрясенный, даже смущенный вид. Приятно видеть. Я тоже смутилась, но не знала, как выйти из этого положения. Пытаться объяснить подобную ситуацию — дело безнадежное. Люди всегда хотят верить в худшее, так что я не стала и пытаться. Я просто стояла и смотрела на Доркас. Она старалась не глядеть мне в глаза.
После долгого и неудобного молчания, от которого она краснела все сильнее, Доркас сказала:
— Не знаю, что и сказать. Я думала, мой брат здесь. Я…
Она наконец посмотрела мне в глаза. К ней вернулись уверенность, собранность. Было видно, как это проявляется в ее глазах. Она пришла сюда не только для того, чтобы вышвырнуть своего брата из моей постели.
— Почему вы вообще подумали, что Магнус здесь?
— Можно мне присесть?
Я показала ей на кресло. Она села с прямой спиной — идеальная осанка. Моя мачеха Джудит могла бы ею гордиться. Я прислонилась к подлокотнику дивана, потому что не хотела садиться с заткнутым за пояс браунингом. Не зная, как она отнесется к тому, что я вооружена, я не хотела показывать пистолет. Некоторые люди зажимаются при виде огнестрельного оружия. Странно, но факт.
— Я знаю, что в эту ночь Магнус был с вами.
— Со мной?
— То есть не в смысле… — Краска снова залила ее лицо. — Я не в смысле был. Я в том смысле, что вы его ночью видели.
— Он это вам сказал?
Она покачала головой, отчего ее волосы рассыпались по плечам, как мех. Она была жутко похожа на Магнуса.
— Я видела вас вместе.
Я поглядела ей в лицо, пытаясь заглянуть за маску неловкости.
— Вас там не было.
— Где? — спросила она.
Я нахмурилась.
— Как вы нас видели?
— Значит, вы признаете, что этой ночью его видели, — сказала она. Напор возвращался к ней быстро.
— Я хочу знать, как это вы видели нас вместе.
Она перевела дыхание.
— Это вас не касается.
— Магнус сказал, что его сестра лучше владеет видением, чем он. Это правда?
— А чего он вам не сказал? — спросила она, снова рассерженная. Казалось, эмоции сталкиваются в ней, слишком быстро сменяя друг друга.
— Он не сказал, зачем он убежал от полиции.
Она поглядела на сложенные на коленях руки.
— Я не знаю, зачем он убегал. Это бессмысленно. — Она снова поглядела на меня. — Я знаю, что он этих детей не убивал.
— Согласна, — сказала я.
На ее лице выразилось удивление.
— Я думала, это вы сказали полиции, будто он убил.
Я покачала головой:
— Нет, я сказала только, что он мог это сделать. Я не говорила, что он это сделал.
— Но… эта женщина была так уверена. Она сказала, что вы ей сообщили.
Я выругалась про себя:
— Детектив Фримонт?
— Да.
— Не всему верьте, что она вам говорит, особенно обо мне. Она от меня не в восторге.
— Если вы этого не говорили, почему они так уверены, что Магнус сделал эти мерзости? У него не было причин убивать этих людей.
Я пожала плечами.
— Магнуса больше не разыскивают по обвинению в убийстве. Разве он вам не сказал?
Она покачала головой:
— Нет. Значит, он может вернуться домой?
Я вздохнула:
— Не так все просто. Магнус воздействовал на полицию гламором, чтобы сбежать. Это уже само по себе правонарушение. Копы его застрелят на месте, миз Бувье. Они не станут цацкаться, если в дело замешана магия. И не могу сказать, чтобы я их не понимала.
— Я видела, как вы с ним разговариваете под открытым небом.
— Я действительно видела его этой ночью.
— Вы сообщили полиции?
— Нет.
Она уставилась на меня:
— Почему?
— Наверное, Магнус в чем-то виноват, иначе он не стал бы убегать, но он не заслуживает, чтобы с ним обращались так, как это делает наша полиция.
— Да, — сказала она, — не заслуживает.
— Почему вы подумали, что он в моей постели?
Она снова потупила глаза.
— Магнус умеет быть очень проникновенным. Не могу вспомнить, чтобы женщина сказала ему «нет». Прошу прощения, что я так о вас подумала.
Она замолчала, посмотрела на дверь спальни, снова на меня и снова покраснела.
Я не собиралась объяснять, каким образом у меня в постели оказались двое существ мужского пола. Ведь ясно же по одеялу и подушке, что я спала здесь? Ясно же?
— Что вы хотите от меня, миз Бувье?
— Я хочу найти Магнуса, пока его не убили. Я думала, вы можете мне помочь. Как вы могли выдать Магнуса полиции? Ведь вы же знаете, что значит быть не таким, как все.
Я хотела спросить, откуда она знает — что ли у меня написано на лбу слово «некромант»? — но не стала. Если ответ будет «да», я не хочу его слышать.
— Если бы он не убежал, они бы его просто допросили. У них не было оснований для ареста. У вас есть соображения, почему он мог сбежать?
Она покачала головой.
— Я пыталась догадаться, придумать что-нибудь, но сама не вижу в этом смысла, миз Блейк. Мой брат — мужчина слегка безнравственный, но он не плохой человек.
Я не понимала, как можно быть слегка безнравственным, но выяснять не стала.
— Если он обратится ко мне, я его отведу в полицейский участок. Но кроме этого, не вижу, чем я могу ему помочь.
— Я побывала всюду, где только могла придумать, но его нигде нет. Я даже курган проверила.
— Курган? — переспросила я.
Она поглядела на меня пристально:
— Он вам не рассказал об этом создании?
Я прикинула, не стоит ли соврать, чтобы выудить информацию, но по ее глазам поняла, что она меня расколет.
— Он ни о каком создании не упоминал.
— Конечно же. Если бы он это сделал, полиция явилась бы туда с динамитом. Динамит его не убьет, но наш магический щит разнесет в клочья.
— Что за создание?
— Есть ли что-нибудь, что Магнус вам сказал, а вы не передали полиции? — спросила она.
— Нет, — ответила я, секунду поразмыслив.
— Он был прав, что вам не рассказал.
— Может быть, но сейчас я стараюсь ему помочь.
— Чувство вины? — спросила Доркас.
— Может быть.
Она поглядела на меня. Зрачки снова всплыли на поверхность, и глаза казались почти обыкновенными. Почти.
— Как я могу вам доверять?
— Наверное, не можете. Но я хочу помочь Магнусу. Так что расскажите мне все, миз Бувье. Прошу вас.
— Вы должны дать мне слово, что не скажете полиции. Я серьезно говорю, миз Блейк. Если полиция вмешается, она может выпустить эту тварь на свободу, и погибнут люди.
Я прикинула, но не могла найти ни одной причины, по которой надо будет сообщать полиции.
— О’кей, даю вам слово.
— Пусть у меня нет умения Магнуса обращаться с гламором, но обет, данный кому-то из фейри, — дело очень серьезное, миз Блейк. Солгать нам — значит навлечь на себя беду.
— Это угроза?
— Считайте это предостережением.
Воздух между нами зашевелился, как жар над асфальтом. Глаза Доркас закружились миниатюрными омутами.
— Доркас, не надо мне угрожать. Я не в том настроении.
Может, не стоило прятать пистолет.
Магия схлынула, как вода, уходящая в щели каменного дна. Чувствовалась, что она здесь, под поверхностью. Но для человека, которому угрожали и вампиры, и вервольфы, это была просто ерунда. Кажется, большая часть семейных талантов досталась Магнусу. Пугать он умел куда лучше.
— Только чтобы мы понимали друг друга, миз Блейк. Если вы скажете полиции и они выпустят эту тварь на свободу, кровь погибших будет на вас.
— Ладно, вы произвели на меня впечатление. Теперь рассказывайте.
— Магнус говорил вам о нашем предке, Ллине Бувье?
— Да, он сказал, что это был первый здесь европеец. Женился на девушке из местного племени и обратил племя в христианство. Был фейри.
Она кивнула.
— Он был не единственным здесь фейри.
— С ним была жена?
— Нет, он поймал другого фейри, менее разумного, и посадил его в магическую клетку. Тот сбежал и перебил почти все племя, от которого мы произошли. Наш предок все же сумел его поймать с помощью индейского шамана или жреца, но власть себе над ним так и не вернул. Сумел только посадить его в тюрьму.
— Что же это был за фейри?
— «Кровавые Кости» — это не просто название нашего бара. Это сокращение от «Разбитый Череп и Кровавые Кости».
У меня глаза полезли на лоб.
— Но это же чудище детских страшилок; зачем было его ловить? У них ни сокровищ нет, ни магии для исполнения желаний. Или я не права?
— Нет, вы совершенно правы. Кровавые Кости не обладает ни сокровищами, ни магией.
— Так зачем он был нужен?
— Почти все дети, рожденные от браков людей с фейри, магическими способностями не обладают.
— Так говорят легенды, — сказала я, — но пример Магнуса это опровергает.
— Ллин Бувье заключил некоторый договор от имени себя и своих потомков. Мы все обладаем силой фейри, но за определенную цену.
Мне надоели эти обиняки, и я хотела спать.
— Перестаньте ходить вокруг да около, миз Бувье. Скажите прямо, мне надоело это нагнетание неопределенности.
— А вам не приходит в голову, что я, может быть, смущаюсь это сказать?
— Нет. В таком случае я прошу прощения за свои слова.
— Мой предок заключил Кровавые Кости в клетку, чтобы иметь возможность варить зелье из его крови. Но это зелье надо периодически обновлять и принимать снова, иначе магия уходит.
Я уставилась на нее:
— И как другие фейри отнеслись к этой маленькой хитрости?
— Нашему предку пришлось бежать из Европы, иначе бы его убили. Нам запрещено использовать друг друга подобным образом.
— Это я понимаю.
— Его варварские действия дали нам гламор. Силу. Но это было куплено кровью. После пленения Разбитого Черепа и Кровавых Костей мой предок оставил это зелье. Он в конце концов решил, что это зло. Но, хотя его сила исчезла, в крови его детей магия фейри осталась. Таково положение на сегодня.
— Значит, Разбитый Череп и Кровавые Кости скрыт где-то в магическом ящике? — спросила я.
Она улыбнулась, и ее лицо стало вдруг молодым и прекрасным. Абсолютно нельзя было определить ее возраст — ни одной морщины не было видно.
— Когда магия исчезла впервые, Разбитый Череп и Кровавые Кости вырос до своего полного размера. Он намного больше человека, почти ростом с великана. Он заключен в кургане из земли и магии.
— Вы сказали, что когда-то он чуть не стер целое племя с лица земли?
Она кивнула.
Я вздохнула.
— Я должна видеть, где он находится.
— Вы обещали…
— Я обещала не говорить полиции, но вы мне только что сказали, что поблизости держат под замком тварь размером с великана, способную на массовые убийства. Я должна убедиться, что она заперта надежно, что она не вырвется и не начнет убивать.
— Уверяю вас, миз Блейк, наша семья уже сотни лет с этим справляется. Мы знаем, что делаем.
— Если я не могу сказать копам, я должна посмотреть сама.
Она встала, пытаясь подавить меня ростом. Это у нее даже близко не получилось.
— А потом вы приведете полицию, да? Вы меня дурой считаете?
— Я не приведу копов, миз Бувье, но я должна посмотреть. Если он вырвется, а я не скажу копам, то это будет моя вина, что всех застанут врасплох.
— К нападению Кровавых Костей невозможно подготовиться, — сказала она. — Он бессмертен, миз Блейк. Он просто не может умереть. Отрежьте ему голову, и он не умрет. Полиция ничего не может сделать, только ухудшить ситуацию.
В ее словах был смысл.
— Все равно я должна посмотреть.
— Упрямая вы женщина.
— Да, я умею быть гвоздем в сапоге, миз Бувье. Давайте не будем ходить вокруг да около, просто отведите меня посмотреть эту тюрьму, и если она надежна, я оставлю это дело вам.
— А если вы сочтете ее недостаточно надежной?
— Найдем колдунью и прислушаемся к ее рекомендациям.
Она нахмурилась.
— А не случится так, что вы обратитесь в полицию?
— Если ограбят мой дом, я обращусь в полицию. Если мне будет нужна магическая помощь, я обращусь к тому, кто владеет магией.
— Странная вы женщина, миз Блейк. Я никак вас не пойму.
— Вокруг тоже творится много странного. Так я увижу, где закопан Разбитый Череп и Кровавые Кости, или нет?
— Ладно, я вам покажу это место.
— Когда?
— Без Магнуса у нас не хватает в баре работников, так что не сегодня. Приходите завтра в бар около трех. Я вас отведу.
— У меня есть сотрудник, которого я бы хотела взять с собой.
— Один из тех, что в спальне? — спросила она.
— Нет.
— А зачем он вам?
— Он у меня стажер, и где еще он увидит магию фейри?
Она минутку подумала, потом кивнула:
— Ладно, приведите с собой одного человека, но не больше.
— Можете мне поверить, миз Бувье, одного более чем достаточно.
— Друзья зовут меня Дорри, — сказала она, протягивая руку.
— Анита.
Я пожала ей руку. У нее было приятное, крепкое пожатие для женщины. Замечание сексистское, конечно, но верное. Женщины редко умеют пожимать руку как следует.
Она задержала мою руку чуть дольше, чем следовало. Когда она отняла руку, я вспомнила ясновидение Магнуса. Доррис обратила на меня жутковатые расширенные глаза и прижала руку к груди, будто рука болела.
— Я вижу кровь, страдание и смерть. Они облаком идут за тобой, Анита Блейк.
Ее глаза сочились ужасом. Ужасом от беглого взгляда на меня, мою жизнь, мое прошлое. Я не отвернулась. Если не испытываешь стыда, отворачиваться не надо. Иногда мне хотелось бы выбрать другую профессию, но такая у меня работа и такая я сама.
Ужас исчез из ее глаз, она моргнула.
— Я бы не стала тебя недооценивать, Анита.
У Дорри снова сделался обычный вид — настолько обычный, насколько это было, когда она вошла, то есть не слишком. Впервые я задумалась, вижу ли я то, что есть. Может быть, она использует гламор, чтобы казаться нормальной? Скрыть свою силу?
— Взаимно, Дорри.
Она снова просияла той же прекрасной улыбкой, от которой казалась такой молодой и беззащитной. Иллюзия?
— Тогда до завтра.
— До завтра, — ответила я.
Она вышла, и я заперла за ней дверь. Итак, семья Магнуса — страж чудовища. Связано ли это с его побегом? Дорри так не считает, а она должна бы знать. Но в комнате повисло ощущение силы, медленно переливающейся в потоках воздуха. Еле уловимое ощущение магии, как аромат духов, и я не замечала его почти до самого ее ухода. Может быть, Дорри обращается с гламором не хуже Магнуса, только тоньше? Можно ли доверять Дорри Бувье? Хороший вопрос.
Зачем я попросила разрешение привести Ларри? Потому что знала: ему это будет приятно. Может, даже компенсирует то унижение, которому он подвергся на глазах Джейсона. Однако сейчас, ощущая в воздухе призрак силы Дорри Бувье, я уже не была уверена, что эта мысль удачна. Черт побери, я знала, что это не так! Но я пойду, и Ларри тоже пойдет. Он имеет на это право. У него даже есть право подвергать себя опасности. Я не могу всю жизнь держать его подальше от опасности. Ему надо учиться самому заботится о себе. Мне это очень не по душе, но это правда.
Я еще не готова отвязать его от своей юбки, но готова хотя бы удлинить привязь. Дать ему ту самую пресловутую веревку. Оставалось надеяться, что он на ней не повесится.