Кресты снова стали видны. Они светились слабым белым сиянием. Не пылающим светом — пока нет. Нам не грозила явная опасность, но крест даже через рубашку грел.
Янош приложил руку к глазам — как я заслонила бы глаза от солнца, ведя машину.
— Пожалуйста, уберите это, чтобы мы могли поговорить.
Он не просил снять распятие. А заткнуть его за рубашку — это моей жизни не угрожало. Я заправила крестик под рубашку, держа другой рукой пистолет с направленным на Яноша стволом. До меня дошло, что я не знаю, серебряные ли в нем пули. Но сейчас не время спрашивать — Стирлинг вряд ли скажет правду.
Ларри тоже спрятал крест с глаз долой. Яркая ночь потускнела только чуточку.
— Ладно, что дальше? — спросила я.
Сзади к Яношу подошла Кисса, выставив перед собой Джеффа Квинлена как щит. Без очков он выглядел еще моложе. Руки у него были сложены за спиной под таким углом, что, если чуть потянуть, должно быть больно.
На нем был сливочного цвета фрак с поясом на два тона темнее, под цвет бабочки. Кисса была одета в черную кожу, и они с Джеффом составляли удивительный контраст.
Я сглотнула слюну, задыхаясь от сердцебиения. Что они задумали?
— Джефф, ты как?
— Вроде ничего.
Кисса чуть дернула его руки.
Он вздрогнул.
— Все в порядке, я хотел сказать.
Он говорил чуть более высоким голосом, чем нужно, слегка испуганным.
Я протянула руку:
— Иди сюда.
— Еще рано, — ответил Янош.
— Чего вы хотите?
— Прежде всего бросьте оружие.
— А если нет?
Я знала ответ, но хотела, чтобы он произнес это вслух.
— Кисса убьет мальчика, и все ваши старания окажутся напрасны.
— Помогите! — попросил Стирлинг. — Она с ума сошла! Она натравила зомби на миз Гаррисон, а когда мы попытались защищаться, чуть не убила нас.
Наверняка он это сказал бы и в суде. И присяжные ему бы поверили — потому что хотели бы поверить. Я бы оказалась большой и мерзкой королевой зомби, а он — невинной жертвой.
Янош рассмеялся. Пергаментная кожа, казалось, вот-вот лопнет, но этого не случилось.
— Нет-нет, мистер Стирлинг. Я смотрел из темноты. Я видел, как вы убили того, другого.
Страх перекосил лицо Стирлинга.
— Не понимаю, о чем вы. Мы его честно наняли, он переметнулся против нас.
— Мой Мастер открыла твой разум Кровавым Костям. Она позволила ему шептать тебе о земле, деньгах, власти. Обо всех твоих желаниях.
— Серефина послала Айви меня убить, точнее, чтобы я убила ее. Чтобы наверняка знать, что Кровавые Кости будет свободен.
— Да, — подтвердил Янош. — Серефина сказала ей, что она должна смыть свой позор — поражение от тебя.
— Убив меня?
— Да.
— А если бы ей это удалось?
— Мой Мастер верит в тебя, Анита. Ты — смерть среди нас. Дыхание нашей смертности.
— А зачем ей выпускать это чудовище?
Кажется, я сегодня уже много раз задавала этот вопрос.
— Она желает попробовать кровь бессмертного.
— Слишком изощренная интрига ради удовлетворения гастрономической прихоти.
Он еще раз улыбнулся оскалом черепа:
— Каждый есть то, что он ест. Подумай, Анита.
Я подумала, и у меня глаза полезли на лоб.
— Она думает, что, выпив крови бессмертного, станет бессмертной сама?
— Очень хорошо, Анита.
— Это не получится, — сказала я.
— Посмотрим, — ответил он.
— А что ты с этого получаешь?
Янош склонил череп набок, как сгнившая птица.
— Она — мой Мастер, и она делится наградой.
— Ты тоже хочешь бессмертия?
— Я хочу власти.
Классно.
— И тебе все равно, что эта тварь будет убивать детей? Что она уже нескольких детей убила?
— Мы питаемся, и Кровавые Кости питается. Какая разница?
— И Кровавые Кости вот так просто позволит вам пить свою кровь?
— Серефина нашла заклинание, которое использовал предок Магнуса. Она держит этого фейри под контролем.
— Каким образом?
Он покачал головой и улыбнулся:
— Не надо больше тянуть время, Анита. Брось пистолет, или Кисса высосет мальчика у тебя на глазах.
Кисса ласково потрепала короткие волосы Джеффа. От этого голова Джеффа наклонилась в сторону, открывая длинную гладкую линию шеи.
— Нет! — Джефф попытался вырваться, и Кисса дернула его за руку так, что он крикнул.
— Руку сломаю, мальчик, — прорычала она.
Боль не давала ему двинуться, но глаза у него были огромные и полные ужаса. Он глядел на меня, не умоляя, не прося, но его глаза говорили за него.
Губы Киссы с рычанием отодвинулись, мелькнули клыки.
— Не надо, — сказала я, и мне это стоило больших трудов. Я бросила револьвер на землю. Ларри бросил мой пистолет. Разоружена дважды за одну ночь. Даже для меня это рекорд.