Я проголосовала на хайвее, и меня подобрали. Покрытую засохшей кровью, порезанную, ободранную, избитую, меня подобрала пожилая пара. Кто сказал, что нет сейчас добрых самаритян? Они хотели отвезти меня в полицию, и я не возражала.
Заботливый полисмен поглядел и спросил, не вызвать ли «скорую». Я сказала, что не надо, а вот не могут ли они разыскать специального агента Брэдфорда и сказать, что у них тут Анита Блейк.
Они хотели отправить меня в больницу, но не было времени. Было далеко за полдень, а действовать надо до темноты. Я попросила полицию послать туда патрульную машину проследить, чтобы никто не перевез гробы в другое место. Я сказала, что там на стоянке может быть раненый, и если он еще там, то чтобы вызвали «скорую», но чтобы ни при каких обстоятельствах не заходили внутрь.
Все кивали и соглашались. Почти все эти копы побывали в эту ночь и сегодня днем в доме Серефины. Они мне сказали, что Киркланд отвел их в логово вампиров. Я не сразу сообразила, что Киркланд — это Ларри. Значит, Серефина сдержала слово и отпустила их. От облегчения, что Ларри жив, у меня ослабели колени, а меня и без того шатало.
Копы нашли в подвале дома Серефины с десяток закопанных тел. Надо было бы ей закапывать их в лесу. Насколько я понимала, она поднимала их призраков. А может быть, и нет — не важно. Важно было то, что мы получили ордер на ликвидацию, и сегодня копы слушали, что я говорю.
Они посадили меня в камере допросов и дали чашку такого густого кофе, что ложка стояла, и одеяло, чтобы в него завернуться. Меня трясло, и я не могла остановить дрожь.
Приехал Брэдфорд и сел напротив, глядя на меня чуть расширенными глазами.
— Местные копы говорят, что вы нашли логово Мастера Вампиров.
Я рассмеялась, но получился почти что всхлип.
— Я не сказала бы, что нашла логово Серефины. Скорее я в нем проснулась.
Я попыталась поднести чашку ко рту, но руки дрожали так, что кофе чуть не расплескался по столу. Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и сосредоточилась на том, чтобы донести чашку. Сосредоточилась на этом простом движении. Помогло. Я сумела сделать глоток, одновременно успокаиваясь.
— Вам нужно в больницу, — сказал Брэдфорд.
— Мне нужна смерть Серефины, — ответила я.
— У нас есть ордера на них на всех. На всех участвовавших в этом вампиров. Как вы хотите это сделать?
— Сжечь. Перекрыть все входы, кроме передней двери. Если Магнус там, он выйдет.
— Магнус Бувье?
— Да. — Что-то мне не понравилось в том, как он это спросил.
— Полиция нашла на стоянке то, что от него осталось. Как будто кто-то расплавил всю нижнюю часть его тела. Вы что-нибудь об этом знаете?
Он это спросил, глядя на меня в упор.
Я сделала еще один глоток кофе и встретила его взгляд, не мигая. Что я могла сказать?
— Он был под властью вампиров и должен был не дать мне уйти до заката. Может быть, они наказали его за то, что не справился.
То, что я сделала с Магнусом и Элли, хватило бы на мой смертный приговор. И я не собиралась сознаваться в этом федералам.
— Вампиры его наказали? — уточнил он.
— Да?
Он поглядел на меня долгим взглядом, потом кивнул и сменил тему:
— А вампиры не попытаются прорваться, когда начнется пожар?
— Выбор между огнем и солнцем, — сказала я. — Он определяет лишь, насколько вампиры хорошо прожарятся.
И я допила кофе из своей чашки.
— Ваш протеже, мистер Киркланд, сказал, что вас похитили с кладбища. Вы тоже это утверждаете?
— Это чистая правда, агент Брэдфорд.
Пусть и не вся правда. Недоговаривание — чудесная вещь.
Он улыбнулся и покачал головой:
— Вы скрываете от меня намного больше, чем рассказываете.
Я поглядела на него в упор, пока его улыбка слегка не увяла.
— Правда — вещь обоюдоострая, агент Брэдфорд. Вы согласны?
Он ответил долгим взглядом, потом кивнул:
— Возможно, миз Блейк. Возможно.
Я позвонила в отель, и в номере Ларри никто не ответил. Я позвонила к себе, и Ларри снял трубку. Когда он понял, что это я, он не сразу смог говорить.
— Анита, Боже мой, Боже мой! Как ты? Где ты? Я сейчас за тобой приеду.
— Я в городской полиции и, в общем, в порядке. Мне только нужно во что-нибудь переодеться. То, что на мне, воняет вампирами. Мы идем на Серефину.
Снова молчание.
— Когда?
— Сегодня, сейчас.
— Я буду прямо там.
— Ларри?
— Я привезу пистолеты и ножи и запасной крест.
— Спасибо.
— Никогда в жизни ничьему голосу так не радовался.
— Ага, — сказала я. — Давай быстрее… Ларри, погоди!
— Тебе еще что-нибудь нужно? — спросил он.
— Как там Жан-Клод и Джейсон?
— Нормально. Джейсон в больнице, но выживет. Жан-Клод спит в спальне. Когда Серефина выпила твоей крови, она ударила Жан-Клода какой-то энергией, что ли. Я тоже это ощутил — знаешь, впечатляет. Она его вырубила и вышла. Остальные ушли с ней.
Все были живы — по крайней мере настолько, насколько были до того. Это было больше, чем я могла надеяться.
— Отлично! Ладно, скоро увидимся.
Я повесила трубку и диким усилием воли подавила желание зарыдать от облегчения. Боялась, что, если начну, не смогу остановиться. А я не могла себе позволить впасть в истерику в этот момент.
Как федеральный агент Брэдфорд взял на себя командование. Специальный агент Брэдли Брэдфорд — именно так, Брэдли Брэдфорд — считал, что я знаю, что делаю. Ничто так не повышает твою репутацию, как если тебя чуть не убьют. С табличкой или без таблички, но сейчас со мной никто не спорил. Приятное разнообразие.
Когда Ларри привез мне вещи, я не обняла его — это он меня обнял. Я отодвинулась быстрее, чем мне хотелось, потому что иначе я бы разрыдалась у него на груди. Растаяла бы в дружеских руках. Потом, потом.
У Ларри сбоку на лице расцвел огромный кровоподтек, будто от бейсбольной биты. Повезло еще, что Янош ему челюсть не сломал.
Ларри привез мне синие джинсы, красную тенниску, спортивные носки и мои белые кроссовки, запасной крест из чемодана, серебряные ножи, «файрстар» вместе с потайной кобурой и браунинг с наплечной кобурой. Лифчик он, правда, забыл, но во всем остальном справился отлично.
От наручных ножен болели порезы на руках, но как приятно было снова быть вооруженной. Я не пыталась прятать пистолеты. Копы знали, кто я, а плохих парней мне сегодня не надо было дурить.
Всего через два часа с той минуты, как я выбралась из гроба Серефины, мы подъехали к передней двери «Кровавых Костей». Там стояли машины «скорой помощи» и копов столько, что палку некуда просунуть. Местные копы, полиция штата, федералы — шведский стол полисменов. Список замыкали пожарные машины и техника. Да, еще мы с Ларри.
После смерти Магнуса Серефина и Кє остались без защиты, но беспомощными не были. Никак не были. Ничто по эту сторону ада не заставило бы меня войти в это здание по своей воле. Но есть же и альтернативы.
Бензовоз подъехал к дальней стене дома и высадил окно. Я видела, как просунули шланг в окно задней двери и повернули вентиль.
Стоя на теплом солнышке, ощущая кожей холодный ветерок, я прошептала:
— Чтоб тебе гореть в аду!
— Ты что-то сказала? — спросил Ларри.
Я мотнула головой:
— Ничего существенного.
Шланг ожил, задрожал, и воздух наполнил резкий сладковатый запах бензина.
Я почувствовала, как она там проснулась. Ее глаза широко раскрылись в темноте. Я вдохнула запах бензина, ощутила под пальцами края гроба.
— Боже мой! — Я закрыла глаза руками.
— Что такое? — Ларри тронул меня за плечо.
Я не отнимала рук от лица.
— Возьми пистолеты. Быстрее!
— Что…
— Быстро!
У меня руки ползли вниз. Я глядела в его знакомое лицо, и Серефина тоже его видела.
— Убей его, — шепнула она.
Я вырвала ножи из ножен и уронила на землю, потом стала отступать к копам. Прямо сейчас мне было нужно, чтобы рядом со мной были люди с оружием.
Голос у меня в голове сказал:
— Анита, что ты делаешь с мамой? Ты же не хочешь, чтобы мне было больно? Помоги мамочке, нинья.
— Боже мой!
Я чуть не стукнулась о Брэдфорда.
— Спаси меня, нинья, спаси!
Рука сомкнулась на браунинге. Я сжала кулаки, прижимая руки к телу.
— Брэдфорд, разоружите меня, быстро!
Он уставился на меня, но вынул у меня пистолеты из кобур.
— В чем дело, Блейк?
— Наручники. Есть у вас наручники?
— Есть.
Я протянула ему руки:
— Наденьте на меня!
Я говорила сдавленным голосом, с трудом выжимая из себя слова.
Наручники защелкнулись. Я отдернулась, уставясь на них. Открыла рот, чтобы попросить «снимите их», и закрыла.
Волосы моей матери щекотали мне щеку.
— Я слышу запах духов, — сказал Ларри.
Я поглядела на него вылезающими из орбит глазами. Говорить я не могла, двигаться тоже. Я не доверяла себе ни в чем.
— Боже мой! — ахнул Ларри. — Ты же будешь чувствовать, как она будет гореть!
Я только смотрела на него.
— Что я могу сделать?
— Помоги мне. — Мой голос упал до шепота.
— Что с ней? — спросил Брэдфорд.
— Серефина пытается заставить Аниту ее спасти.
— Вампир там проснулся? — спросил он.
— Да.
Серефина выбралась из гроба. Юбки бального платья заметали края пола у двери, ведущей в кухню. Она не могла подойти ближе, потому что из окна лился солнечный свет. Бензин тек по полу к ней.
— Анита, спаси маму!
— Это ложь, — сказала я.
— Что ложь? — переспросил Брэдфорд.
Я покачала головой.
— Анита, спаси меня, ты же не хочешь, чтобы я умерла! Ты ведь можешь спасти меня!
Я свалилась на колени, руки в браслетах зарылись в гравий дорожки.
— Остановите бензин!
Ларри присел рядом со мной:
— Почему?
Хороший вопрос. У Серефины был на него хороший ответ.
— Там Джефф Квинлен. Там, внутри.
— А, черт! — выругался Ларри и обратился к Брэдфорду. — Нельзя их поджигать. Там мальчик в доме.
— Остановите бензин, — скомандовал Брэдфорд и пошел к бензовозу, махая руками.
От Серефины поднялась волна ликования. Это была ложь. Ксавье убил Джеффа этой ночью. Ничего живого в доме не было.
Я руками в наручниках схватила Ларри за рукав.
— Ларри, это ложь. Она лжет мне. Через меня. Оттащи меня к патрульной машине и поджигайте, сейчас же…
Он уставился на меня:
— Но если Джефф…
— Не спорь, делай! — крикнула я, закрывая лицо руками, стараясь заглушить молящий голос у меня в голове.
Языком я ощущала вкус пудры «Гипнотик». Это было уже чересчур. Серефина перепугалась.
Ларри позвал Брэдфорда, и они помогли мне добраться до машины — почти отнесли. Когда они стали сажать меня в машину, я попробовала отбиваться, но очень старалась сдерживаться, и они смогли закрыть дверь. Клетка из стекла и металла. Я вцепилась в сетку на окне, так что пальцы заболели. Но и боль не помогла.
Бензин был повсюду, пропитывал все. Серефина задыхалась от его паров.
— Нинья, не надо. Не делай маме больно. Не теряй меня снова!
Я стала качаться взад-вперед, вцепившись пальцами в сетку. Взад-вперед, взад-вперед. Скоро все будет кончено. Скоро все будет кончено.
Что-то ласково коснулось моего лица, воспоминание такое настоящее, что я не могла не обернуться, посмотреть, кто там.
— Такой же настоящей будет и моя смерть, Анита.
Кто-то поджег бензин. Заревело пламя, и я закричала еще раньше, чем оно охватило Серефину.
— Не-е-е-е-ет!!! — вопила я, стуча наручниками в стекло.
Ее обдало жаром, пламя сдуло платье, как лепестки цветка, и впилось в ее плоть.
Я колотила руками по стеклу, пока не перестала их чувствовать. Я должна была ее спасти. Должна была ее спасти. Упав на спину, я стала бить в окно ногами. Била и била, ощущая удары даже спиной. Била и орала, и стекло треснуло. Треснуло и выпало.
— Анита! Анита! — звала она меня.
Я уже наполовину выбралась в окно, когда меня попытались перехватить. Я не мешала хватать меня за руки, но оттолкнулась от окна ногами. Мне надо к ней, остальное все не важно. Ерунда.
Я упала на землю; кто-то держал меня за руку. Я приподнялась, бросила держащего через плечо и побежала в огонь. Уже ощущался жар, рвущий кожу. Внутри ощущался, пожирая нас заживо.
Меня схватили, я отмахнулась руками, сложенными в единый кулак. Державшие руки разжались, я вскочила на ноги. Кто-то схватил меня сзади, оторвал от земли, подняв за талию. Я ударила ногами назад, и хватка исчезла, но тут же еще чьи-то руки, еще чьи-то. Кто-то придавил меня сверху. Рука размером с мою голову прижала лицо к камням. Чьи-то руки придавили наручники к земле, вес всего тела пришелся на мои запястья. Еще кто-то сидел на ногах.
— Нинья, нинья!
Я вопила вместе с ней. Я вопила, задыхаясь в дыму, в запахе горящих волос и пудры «Гипнотик». Я увидела входящую в бок иглу и закричала:
— Нет, нет! Мама! Мамочка!
Игла вошла в тело, и мир поглотила тьма. Эта тьма воняла горелым мясом, и у нее был вкус помады и крови.