— Велел.
— И он же позволит Ричарду сделать из тебя за это отбивную?
Ирвинг ухмыльнулся:
— А я рассчитываю на твою защиту.
— Сукин ты сын! — рассмеялась я.
— Может, и так, но я тебя знаю, Блейк. Тебе не понравится, что Ричард от тебя что-то скрывает. Тебе точно не понравится, что он пытается тебя уберечь. А, кроме того, я тебя много лет знаю. Вряд ли ты будешь стоять и смотреть, как твой друг выбивает мне бубну.
Ирвинг знал меня лучше Ричарда. И от этой мысли не становилось приятнее. Меня что, обмануло красивое лицо, обаятельное чувство юмора? А настоящего Ричарда я не разглядела? Я покачала головой. Неужели я обманулась полностью? Оставалась надежда, что это не так.
— Так ты мне даешь свою защиту?
Он улыбался, но было что-то еще у него в глазах. Страх, может быть.
— Тебе надо, чтобы я это сказала вслух официально?
— Да.
— Такое правило в подполье у ликантропов?
— Одно из правил.
— Я даю тебе свою защиту, но взамен требую информации.
— Я же тебе сказал, Блейк, я ничего не знаю.
— Расскажи, каково это — быть ликантропом. Ричард, кажется, намерен держать меня в темноте. А я этого не люблю.
— Об этом я слышал, — улыбнулся Ирвинг.
— Ты будешь моим гидом в мир лохматых, а я избавлю тебя от Ричарда.
— Договорились.
— Когда Маркус хочет встретиться?
— Сегодня ночью. — У Ирвинга хватило такта хотя бы смутиться.
Я покачала головой:
— Не выйдет. Я иду спать. Завтра я готова встретиться с Маркусом, но не сегодня.
Ирвинг глядел в чашку, постукивая по ней пальцами.
— Он хочет сегодня. — Ирвинг поднял взгляд. — Почему, ты думаешь, я ночевал в машине?
— Я не состою на побегушках у каждого монстра в этом городе. Я даже не знаю, о чем этому мохнатому понадобилось говорить. — Откинувшись в кресле, я скрестила руки на груди. — И ни за что не пойду сегодня ночью играть в игры с оборотнями.
Ирвинг заерзал на стуле, медленно вращая чашку. И снова не стал встречаться со мной глазами.
— Что еще?
— Маркус велел мне организовать с тобой встречу. Если бы я отказался, он бы меня… наказал. Если бы я пришел, разозлился бы Ричард. Я попал между двумя самцами альфа, и не по своей воле.
— И ты просишь защитить тебя от Маркуса, а не только от Ричарда?
— Нет, — сказал он, мотнув головой, — нет. Ты отличный игрок, Блейк, но вы с Маркусом в разных лигах.
— Рада это слышать.
— Так ты встретишься с ним сегодня?
— Если я скажу “нет”, тебе придется плохо?
Он уставился в чашку.
— Если я отвечу “нет”, ты мне поверишь?
— Нет.
Ирвинг поднял очень серьезные карие глаза.
— Он выйдет из себя, но я останусь в живых.
— Но тебе он сделает очень больно.
Это не был вопрос.
— Да. — Очень тихое слово, очень робкое. Совсем не похоже на Ирвинга.
— Я с ним увижусь при одном условии. Что на встрече будешь присутствовать ты.
Лицо его расцвело улыбкой от северного полюса до южного.
— Блейк, ты настоящий друг.
Ушла вся его печаль, когда возникла возможность выяснить, что же все-таки происходит. Стоя по шею в аллигаторах, Ирвинг оставался репортером. Прежде всего репортером, а потом уже ликантропом.
Одна эта улыбка стоила того, чтобы согласиться. Да и потом, я хотела знать, действительно ли Ричарду грозит опасность. Единственный способ это узнать — встретиться с человеком, который ему угрожает. К тому же я не очень дорожу здоровьем тех, кто угрожает моим друзьям. Пули с серебряной оболочкой вампира только притормозят, если не попасть в сердце или в голову. Но серебряная пуля убивает вервольфа — никаких вторых попыток, никаких исцелений — наповал.
Маркус, быть может, это помнит. Если он меня заставит, я даже могу освежить его память.
Ирвинг позвонил от меня Маркусу. Снова он не знал зачем, но Маркус велел ему позвонить перед тем, как мы явимся. Я пошла в спальню, повесила свой костюм (“только сухая чистка”) и переоделась. Черные джинсы, красная водолазка, черные найковские кроссовки с синей оторочкой и настоящие носки. Спортивные носки как обыденная одежда зимой не годятся.