Рафаэль стоял над ним, капая кровью на пол.
— Надеюсь, вы понимаете, что я для вас сделал.
Ко мне вернулось дыхание, и я смогла заговорить.
— Хотите, чтобы я его застрелила?
По его лицу пробежало странное выражение, но черные пуговицы глаз остались мертвыми.
— Вы предлагаете мне вашу защиту.
— Защиту, шмащиту! Вы мне помогли, я помогу вам.
— Спасибо, но я это начал, я и должен закончить. А вам, наверное, стоит уйти, пока у вас не кончились серебряные пули.
Каспар протянул мне руку, чтобы помочь встать, я ее приняла. Кожа у него казалась слишком горячей — но это все. Кажется, его не тянуло меня коснуться или сожрать. Приятно для разнообразия.
В дверь валила толпа — двойками, тройками, десятками. Кто-то из вошедших шел, как сомнамбула, к телу в другом конце зала — это бросалось в глаза. Другие шли к Рафаэлю и дергающемуся в судорогах Джейсону. Ладно, он сказал, что справится. Но с полдюжины повернулись ко мне и Каспару.
И глядели на нас голодными глазами. Одна девушка упала на колени и поползла ко мне.
— Вы можете что-нибудь сделать? — спросила я.
— Я — лебедь, они меня считают едой, — сказал он.
Все мое самообладание ушло на то, чтобы не уставиться на него.
— Лебедь — это прекрасно. Есть у вас какие-нибудь предложения?
— Раньте кого-нибудь из них. Они уважают боль.
Девушка потянулась ко мне, я посмотрела на тонкую руку — и не выстрелила. Пули с мягкой оболочкой могут оторвать руку напрочь, а я не знала, могут ли ликантропы залечить ампутацию. Прицелившись поверх ее головы в здоровенного самца, я стрельнула ему в брюхо. Он с воплем свалился на пол, зажимая пальцами кровавую рану. Девушка повернулась к нему, зарываясь лицом ему в живот.
Он отшвырнул ее взмахом руки, и остальные бросились к нему.
— Давайте выбираться, пока есть возможность, — предложил Каспар, показывая на дверь.
Меня не надо было просить дважды. Вдруг рядом со мной оказался Маркус — я не видела, как он подходит, слишком занятая непосредственными угрозами. Отбросив от раненого двоих (легко, как щенят), он протянул мне конверт из плотной бумаги. Голосом, больше всего похожим на рычание, он произнес:
— Каспар сможет ответить на все ваши вопросы.
И повернулся с рычанием к ликантропам, защищая того, которого я ранила. Каспар вытолкнул меня в дверь, и ему это позволили.
Я успела глянуть на Джейсона. Он превратился в массу текучего меха и обнаженных капающих костей. Рафаэль снова стал скользким и черным крысолюдом, каким я увидела его впервые с полгода назад. На предплечье у него было тавро в виде короны — знак власти над крысами. И кровь больше не шла — перемена его исцелила.
Дверь захлопнулась — кто это сделал, я толком не знаю. Мы с Каспаром стояли в коридоре, и больше никого там не было. Из-за двери не доносилось ни звука — такая тяжелая тишина, что она стучала в голове.
— Почему я их не слышу? — спросила я.
— Звукоизоляция, — ответил Каспар.
Логично. Я посмотрела на конверт — на нем был кровавый отпечаток пальца. Я осторожно взяла его за уголок, чтобы кровь стекла.
— А нам сейчас полагается сесть и провести деловое совещание? — спросила я.
— Зная Маркуса, я думаю, что информация полная. Он очень хороший организатор.
— Но не очень хороший вожак стаи.
Каспар бросил взгляд на дверь:
— Я бы на вашем месте говорил такие вещи где-нибудь подальше отсюда.
Он был прав. Я подняла на него взгляд. По-детски тонкие волосики, почти белые, почти пуховые. Я покачала головой. Не может этого быть.
Он ухмыльнулся:
— Давайте, потрогайте.
Я потрогала. Провела ему пальцами по волосам, и они были мягкие и гладкие, как птичьи перья. От головы Каспара поднимался лихорадочный жар.
— Ну и ну!
Что-то тяжело стукнуло в дверь, пол задрожал. Я попятилась, думая, прятать ли браунинг, и приняла компромиссное решение — сунула его в карман пальто. Единственное из моих пальто с достаточно глубокими карманами, чтобы спрятать пистолет.
Каспар открыл дверь в обеденные залы — там все еще сидел народ и ел. Резал бифштексы, заедал гарниром, понятия не имея о хаосе, происходящем через две двери.
Меня подмывало заорать: “Бегите! Спасайся кто может!” Но вряд ли меня бы поняли. Кроме того, “Кафе лунатиков” работало уже много лет, и я ни разу не слышала, чтобы здесь что-нибудь случалось. Конечно, я сегодня убила человека — или вервольфа, или кто он там. Но вряд ли для полиции останется много улик — разве что пара хорошо обглоданных костей.
Кто знает, какие еще ужасы здесь скрываются?
Каспар протянул мне визитную карточку. Белая, с готическим шрифтом, гласившим:
КАСПАР ГУНПЕРСОН.
АНТИКВАРИАТ и КОЛЛЕКЦИИ
— Если у вас будут вопросы, я постараюсь на них ответить.
— Даже на вопрос “Кто вы такой, черт вас побери?”.
— Даже на этот, — ответил он.
Мы разговаривали на ходу. Возле бара он предложил мне руку. Уже была видна входная дверь — слава Богу, развлечения на сегодня заканчивались. Слава Богу.
И тут улыбка застыла у меня на лице. Одного из сидящих за баром я знала. Эдуард спокойно потягивал из высокого бокала что-то холодное. На меня он даже не глянул, но я знала, что он меня видел. Каспар склонил голову набок и посмотрел на меня: