— Какая разница? Она выходит за другого.
— Спроси ее. — Это были приказ.
Гретхен резко обернулась ко мне. Под кожей выступили кости, губы истончились в злобной гримасе.
— Ты его не любишь.
Это, строго говоря, не был вопрос, и я не стала отвечать. Тогда раздался голос Жан-Клода, полный лени и какого-то темного смысла, который я не поняла.
— Вы любите меня, ma petite?
Глядя в искаженное яростью лицо Гретхен, я ответила:
— Если я вам скажу “нет”, вы же не поверите?
— Вы не можете просто сказать “да”?
— Да, каким-то темным, извращенным уголком души я вас люблю. Вы довольны?
Он улыбнулся:
— Как же вы можете выходить за него, если любите меня?
— Его я тоже люблю, Жан-Клод.
— Точно так же?
— Нет, — ответила я.
— В чем же отличие вашей любви ко мне и к нему?
Все более и более хитрые вопросы.
— Как мне объяснить вам то, чего сама не понимаю?
— Попытайтесь.
— Вы — это как великая шекспировская трагедия. Если бы Ромео и Джульетта не совершили самоубийства, через год они бы друг друга возненавидели. Страсть — это форма любви, но не настоящая. Она не длится долго.
— А каковы ваши чувства к Ричарду?
— Его я не просто люблю, он мне приятен. Я радуюсь его обществу. Я… — Терпеть не могу объяснять собственные чувства. — Черт побери, Жан-Клод, не могу я этого выразить словами. Я могу себе представить жизнь с Ричардом, а с вами — нет.
— Вы назначили дату?
— Нет, — ответила я.
Он склонил голову набок, внимательно меня изучая.
— Все это правда, но в ней есть щепотка лжи. Что вы придержали про себя, ma petite?
— Я вам сказала правду, — огрызнулась я.
— Но не всю правду.
Не хотелось мне ему говорить — слишком он обрадуется. И это как-то нечестно по отношению к Ричарду.
— Я не вполне уверена, что выйду на Ричарда.
— Почему?
В его лице что-то мелькнуло, очень похожее на надежду. Я не могла допустить, чтобы он попусту надеялся.
— Я видела, как он становится страшноватым. Я ощутила его… мощь.
— И?
— И теперь я не уверена.
— Значит, он для вас тоже недостаточно человек. — Жан-Клод запрокинул голову, смеясь. Радостный поток звука, обволакивающий меня, как шоколад. Тяжелый, сладкий и назойливый.
— Она любит другого! — вмешалась Гретхен. — Какая разница, что она в нем сомневается? Она отвергла тебя, Жан-Клод, разве этого мало?
— Это ты сделала такое с ее лицом?
Гретхен заходила тугими кругами, как тигр в клетке.
— Она не любит тебя так, как я люблю. — Вампирша упала перед ним на колени, хватая за ноги, заглядывая в лицо. — Жан-Клод, я люблю тебя. Я тебя всегда любила. Убей ее, или пусть выходит замуж за того человека. Она не заслуживает твоего обожания!
Жан-Клод будто не слышал.
— Вы сильно пострадали, ma petite?
— Ничего страшного.
Гретхен вцепилась в джинсы Жан-Клода:
— Молю тебя, молю тебя, Жан-Клод!
Мне она не нравилась, но это страдание, безнадежная боль в голосе — это страшно было слышать. Она пыталась меня убить, но я не могла подавить к ней жалость.
— Оставь нас, Гретхен.
— Нет! — вцепилась она в него судорожно.
— Я воспретил тебе причинять ей вред. Ты ослушалась. Мне следовало бы убить тебя.