Ричард стоял, не шевелясь, но вдруг воздух вокруг него задрожал. Если в этот момент мигнуть, это можно было бы не заметить. Резкое ощущение силы хлынуло от него, и у меня по коже побежали мурашки.
— Я никому не принадлежу.
Жан-Клод повернулся ко мне — лицо дружелюбное, голос спокойный.
— Ты не признаешь власть Маркуса?
Вопрос был с подвохом, и мы все это знали.
— Что будет, если он скажет “нет”? — спросила я.
Жан-Клод повернулся ко мне тщательно-бесстрастным лицом.
— Он скажет “нет”.
— И вы скажите Маркуса. Что тогда?
Тут он улыбнулся — медленный изгиб губ, от которого блеснули идеально-синие глаза.
— Маркус это воспримет как прямой вызов своей власти.
Я поставила чашку и обошла стол. Энергия Ричарда щекотала мне кожу, как колонна марширующих насекомых. От Жан-Клода — ничего. Нежить шума не издает.
— Если Ричард будет убит по вашей вине, пусть даже косвенной, наша сделка разрывается.
— Мне не нужно, чтобы ты защищала меня, — сказал Ричард.
— Если ты погибнешь в борьбе с Маркусом, это одно дело, но если причиной тому станет, что Жан-Клод меня ревнует, то это будет моя вина.
Ричард тронул меня за плечо, и его энергия пробежала по моему телу, как электроток. Я вздрогнула, и он убрал руку.
— Я могу просто перестать бороться с Маркусом, признать его главенство, и мне ничего не будет грозить.
Я покачала головой.
— Я видела, что Маркус считает приемлемым. Там безопасность и рядом не лежала.
— Маркус не знает, что они сняли фильмы с такими концовками, — сказал Ричард.
— Значит, ты с ним об этом говорил?
— Вы о тех миленьких фильмах, которые организовала Райна? — спросил Жан-Клод.
Мы обернулись к нему. От него изошел порыв силы, нарастающей. Рядом с ним стало трудно дышать, как во время грозы.
Я мотнула головой. Все по порядку.
— Что вы знаете об этих фильмах? — спросила я.
Жан-Клод посмотрел на нас, сначала на одного, потом на другого. Остановил взгляд на моих глазах.
— При ваших интонациях это звучит серьезнее, чем должно было бы быть. Что сделала Райна на этот раз?
— Как ты узнал о фильмах? — спросил Ричард, шагнув ближе. Он коснулся грудью моей спины, и я ахнула. Кожа у меня дернулась, будто мне к спине приложили голый провод, но это не было больно. Просто ошеломляющее ощущение. Приятное, но такое, что если сейчас же не прекратиться, то станет больно.
Я отступила, оставаясь между ними, ни к кому не поворачиваясь спиной. Они оба смотрели на меня. И выражение их лиц были почти одинаковые. Совсем чужие, будто они мыслили о том, что мне и присниться не может, слышали музыку, под которую мне никогда не танцевать. Я была в этой комнате единственным человеком.
— Жан-Клод, скажите мне все как есть, что вы знаете о фильмах Райны. И без игр, если можно.
Он секунду на меня глядел, потом грациозно пожал плечами:
— Хорошо. Ваша самка альфа пригласила меня сниматься в грязном фильме. Мне была предложена главная роль.
Я знала, что он это предложение отверг. Он эксбиционист, но любит выступать с определенным декорумом. Порнографические фильмы — это для него за гранью.
— И тебе понравилось совокупляться с ней на экране? — спросил Ричард низким голосом, и его сила стала затоплять комнату.
Жан-Клод повернулся к нему, и в глазах у него промелькнула злость.
— А тобой она нахвалиться не может, мой мохнатый друг. Она говорит, что ты был великолепен.
— Дешевый приемчик, Жан-Клод, — сказала я.
— Вы мне не верите? Вы настолько уверены в нем?
— Что он не стал бы спать с Райной — да.
Странная гримаса мелькнула на лице Ричарда. Я посмотрела на него.
— Этого не было?
Жан-Клод засмеялся.
— Мне было девятнадцать. Она была моей самкой альфа. У меня не было выбора.
— Ага, как же.
— У нее было право выбирать новых самцов. Это одна из вещей, которые я хочу отменить.
— Ты все еще с ней спишь?
— С тех пор, как смог сам решать, — нет.
— Райна так нежно о тебе отзывается, Ричард, в таких страстных подробностях. Это не могло быть слишком давно.
— Семь лет назад.