— Я тебе не лгу, Анита, — сказал Ричард и сделал шаг вперед.
Жан-Клод двинулся ему навстречу. Уровень тестостерона поднялся еще выше уровня иномирной энергии, и нам грозило утонуть и в том, и в другом.
Я встала между ними, упираясь рукой в грудь каждому из них. Как только я коснулась груди Ричарда, сила хлынула по моей руке, как холодная электрическая жидкость. Другая рука секунду спустя коснулась груди Жан-Клода. Какой-то трюк ткани или самого вампира, но здесь я тоже коснулась голой кожи. Она была мягкой и прохладной, и я ощутила, как сила Ричарда через мое тело бьет прямо в нее.
В тот же момент внутри вампира взметнулся ответный вал силы. Эти две энергии схлестнулись, но бились они не друг с другом — они смешались в моем теле. Сила Жан-Клода — это был холодный, резкий ветер. А Ричард — весь теплота и электричество. Одна сила питала другую, как огонь и дерево. А под этим всем я ощутила самое себя, то, что давало мне умение поднимать мертвых. Волшебство, за отсутствием лучшего слова. Эти три силы схлестнулись в вихре, ускоряющем биение сердца, сводящее узлом мышцы живота.
У меня подогнулись колени и я рухнула на четвереньки, тяжело дыша. Ощущение был такое, будто кожу стягивают с тела. Сердце застряло в горле и не давало дышать. Все предметы стали по краям золотистыми, перед глазами плясали круги света. Я готова была в любую минуту потерять сознание.
— Что это за чертовщина была?
Это спросил Ричард. Голос его доносился откуда-то гораздо дальше, чем должен был. И я никогда раньше не слышала, чтобы он чертыхался.
Рядом со мной склонился Жан-Клод, но не пытался меня коснуться. Я смотрела в его глаза с расстояния нескольких дюймов. Зрачков не было — осталась только неимоверно красивая полночная синева. Так они выглядели, когда он обрушивал на меня всю свою силу вампира. Не думаю, что сейчас он делал это нарочно.
Ричард склонился с другой стороны от меня. Он протянул ко мне руку, но когда нас разделял какой-то дюйм, между нами проскочила энергия, как электрическая искра. Он отдернул руку.
— Что это?
Судя по голосу, он слегка испугался. Я тоже.
— Ma petite, вы можете говорить?
Я кивнула. Все вокруг было слишком резким, как при выбросе адреналина. Тени на груди Жан-Клода, где раскрылась рубашка, были такими твердыми и ощутимыми. Материя казалась почти металлически черной, как спинка жука.
— Скажите что-нибудь, ma petite!
— Анита, что с тобой?
Я повернулась к Ричарду — почти медленно. Волосы упали ему на грудь, закрыв один глаз. Каждая прядь была густой и четкой, как проведенная отдельно линия. Вокруг карих глаз виднелась каждая ресница — отдельно.
— Все в порядке.
Так ли?
— Что случилось? — спросил Ричард. Я не поняла, кого он спрашивает. Надеясь не меня, потому что не знаю.
Жан-Клод сел рядом со мной на пол, прислонившись спиной к столу. Закрыв глаза, он сделал глубокий и судорожный вдох. Когда он медленно выдохнул, глаза его открылись. В них была та же бездонная синева, будто он собирался напиться чьей-то кровью. Голос его прозвучал нормально — или не менее нормально, чем обычно.
— Никогда я не ощущал такого прилива силы, не пролив сперва крови.
— Тут я верю вам на слово, — ответила я.
Ричард нависал надо мной, будто хотел бы помочь, но боится до меня дотронуться. Он полыхнул взглядом на Жан-Клода:
— Что вы с нами сделали?
— Я? — Красивое лицо Жан-Клода было очень спокойно, глаза полузакрыты, губы раскрыты. — Ничего.
— Это ложь, — сказал Ричард. Он сел на корточки чуть поодаль, достаточно далеко, чтобы не коснуться меня случайно, но достаточно близко, чтобы между нами ползла эта висящая в воздухе сила. Я отодвинулась и выяснила, что близость Жан-Клода не намного лучше. Что бы это ни было, только не разовое явление. Этот потенциал все еще был в воздухе и у нас под кожей.
Я поглядела на Ричарда:
— Ты полностью уверен, что он что-то сделал. Я бы хотела тоже поверить. Но что ты знаешь, чего не знаю я?
— Я этого не делал. Ты не делала. А магию я могу учуять. Значит, кроме него некому.
Учуять? Я повернулась к Жан-Клоду:
— Итак?
Он рассмеялся, и этот смех скользнул у меня по спине меховой кистью — мягкий, скользкий, щекочущий. Слишком быстро после той бешеной силы, которую мы испытали только что. Я вздрогнула, и он засмеялся громче. Это вредно, и ты знаешь, что этого делать не надо, но прекращать не хочется. Его смех всегда был опасно заманчив, как отравленная конфета.
— Клянусь любой клятвой, которой вы согласны поверить, что я ничего нарочно не делал.
— А что вы сделали случайно? — спросила я.
— Задайте тот же вопрос себе, ma petite. Я здесь не единственный мастер сверхъестественного.
Да, здесь еще и я.
— Вы хотите сказать, что это сделал один из нас?
— Я хочу сказать, что я не знаю, кто это сделал, и не знаю, что это было. Но месье Зееман прав, это была магия. Чистая сила, от которой встанет дыбом шерсть у любого волка.
— Что это должно значить? — спросил Ричард.
— Если ты владеешь подобной силой, мой волк, даже Маркус может перед ней склониться.
Ричард подтянул колени к груди, обхватив их руками. Взгляд его стал далеким и задумчивым. Эта мысль его заинтересовала.
— Я что, единственная в этой комнате, которая не пытается объединить свое царство?
Ричард посмотрел на меня почти извиняющимся взглядом.
— Я не хочу убивать Маркуса. Если я смогу продемонстрировать ему такую силу, он может отступить.
Жан-Клод улыбнулся мне — очень довольной улыбкой.
— Вы признаете, что он — не человек; а теперь он хочет силы, которая сделает его вожаком стаи. — Улыбка его стала шире и перешла в очень короткий смех.
— Я и не знала, что вы увлекаетесь музыкой пятидесятых, — сказала я.
— Есть много такого, чего вы обо мне не знаете, ma petite.
Я смотрела на него, не отводя глаза. Представить себе, как Жан-Клод танцует буги-вуги в “Шангри-ла” — это чуднее всего, что я этой ночью видела. В наг я еще могу поверить, но что у Жан-Клода есть хобби — это уже слишком.