— Где Джейсон? — спросила Райна. Кончики когтей коснулись его джинсов над пахом.
— О Боже правый, я не знаю никакого Джейсона! Не знаю. Не знаю!
Он говорил судорожными выдохами.
В комнату вошел Габриэль. Где-то он оставил свой кожаный пиджак и был теперь одет в тугую черную футболку, кожаные штаны и сапоги.
— У того, кто убрал Джейсона и остальных, есть яйца, а у этого мозгляка их нет.
— Это правда, Джордж? У тебя яиц нет?
Райна прижалась к нему грудью, все еще держа когти у него под челюстью и в паху. Нижние когти прижались к джинсовой ткани, не разрывая ее до конца.
— Пожалуйста, не надо, не надо!
Райна придвинулась лицом почти вплотную к нему. Нажим когтей заставил его встать на цыпочки — или подбородок оказался бы разрезанным.
— Жалкий ты тип!
Она вспорола когтями его джинсы.
Джордж потерял сознание. Райне пришлось убрать руки, чтобы его не взрезать. В когтях остался почти правильный круг джинсовой ткани. Из дыры в штанах выглядывали короткие белые отростки.
Габриэль присел возле тела, балансируя на цыпочках.
— Этот человек Джейсона не трогал.
— Жаль, — ответила Райна.
Действительно, жаль. Кто-то убил восемь — нет, семь оборотней. Восьмой была Пегги Смитц. Ее убийца лежал здесь на ковре с вырванной ширинкой. А тех кто убил и почему? Зачем кому-то могут понадобиться семь ликантропов? Тут у меня что-то щелкнуло. Нага был ободран живьем. Будь он не нагой, а ликантропом, любая ведьма могла бы с помощью его шкуры перекинуться змеей. Есть такой способ быть оборотнем со всеми преимуществами и без недостатков этого состояния. Тогда ты не подчиняешься луне.
— В чем дело, Анита? — спросила Ронни.
— Мне надо поехать в больницу, кое с кем там поговорить.
— Зачем? — Одного моего взгляда хватило, чтобы Ронни сказала: — Ладно, я только вызову полицию. Но поведу я.
— А, черт! — Я подняла глаза и увидела мелькнувший на улице автомобиль. Зеленая “мазда”. Знакомая машина. — Меня подвезут.
Я открыла дверь и выскочила на тротуар, маша рукой. Машина притормозила и остановилась рядом с машиной Ронни.
Окно опустилось по нажатию кнопки, за рулем сидел Эдуард в темных очках.
— Я уже несколько дней слежу за Райной. Как ты меня засекла?
— Глупое везение.
— Не такое уж глупое, — ухмыльнулся он.
— Меня надо подвезти.
— А как быть с Райной и ее кожаным приятелем?
Мне хотелось рассказать ему, что Габриэль — это и есть второй ликантроп в порнухе с убийством, но если сделать это сейчас, Эдуард пойдет и его убьет. Уж во всяком случае, не подвезет меня в больницу. Расставим приоритеты правильно.
— Можем забросить их по домам или пусть берут такси.
— Такси, — предложил Эдуард.
— И я того же мнения.
Эдуард объехал вокруг квартала, чтобы подождать там меня. Райну и Габриэля легко убедили взять такси рядом с каким-нибудь другим домом, они не хотели разговора с полицией — можете себе представить? Джордж Смитц пришел в себя, и Ронни убедила его сознаться во всем полиции, когда та приедет. Я извинилась перед Ронни, что бросаю ее, и пошла на ту сторону квартала, где ждал меня Эдуард. Мы ехали в больницу поговорить с нагой — в надежде, что он уже в сознании.
Перед входом в палату наги имел место полицейский пост. Эдуард остался в машине — что ни говори, а полиция его разыскивала. Одно из неудобств работы с Эдуардом и с полицией — с ними невозможно работать одновременно.
У палаты дежурила маленькая женщина с хвостом светлых волос. Около двери был стул, но женщина стояла, положив руку на рукоять пистолета. Светлые глаза оглядели меня с подозрительным прищуром.
— Анита Блейк — это вы?
— Да.
— Есть у вас удостоверение личности?
Говорила она круто, по-деловому — новичок, наверное. Только у новичков такое усердие. Старый коп тоже попросил бы удостоверение, но нормальным голосом.
Я показала ей свою пластиковую нагрудную карточку — ту, что цепляю к рубашке, когда приходится проходить сквозь полицейские заграждения. Не полицейская карточка, но лучшее, что у меня есть.
Она взяла ее и стала долго рассматривать. Я подавила желание спросить, не учит ли она ее наизусть. Полицейских злить не стоит, особенно по мелочам.
Наконец она отдала мне табличку, и глаза ее были синими и холодными, как зимнее небо. Очень суровыми. Наверное, она каждое утро репетирует этот взгляд перед зеркалом.
— Этого больного никто не должен допрашивать без присутствия полиции. Когда вы позвонили и попросили разрешения с ним говорить, я связалась с сержантом Сторром. Он едет сюда.
— Сколько мне придется ждать?
— Мне неизвестно.
— Послушайте, там пропал человек, и промедление может стоить ему жизни.
Тут она обратила на меня внимание.
— Сержант Сторр не упоминал о пропавшем человеке.
Черт, я и забыла, что полиция не знает о пропавших оборотнях!
— Я не думаю, что вы нарочно затягиваете время, но ведь на карту поставлены человеческие жизни.