А у меня под ногтями засохла куриная кровь. Когда поднимаешь мертвого для живых, приходится пролить немножко крови. И она налипла хлопьями мне на руки и лицо. Я пыталась перед этой встречей отчистить самые заметные пятна, но такие вещи можно убрать только душем. Отпив кофе из своей любимой кружки с надписью «Разозли меня, и тебе же хуже», я посмотрела на двоих мужчин напротив.
Мистер Джереми Рубенс был приземист, черноволос и сварлив. Не было минуты, чтобы он не хмурился или не брюзжал. Мелкие черты его лица собрались в середине, будто чья-то гигантская ладонь свела их вместе, пока глина еще не засохла. Руки его все время бегали, поглаживая лацкан пиджака, темно-синий галстук, булавку галстука, воротник белой рубашки. Потом на секунду замирали на коленях и повторяли маршрут заново: лацкан, галстук, булавка, воротник, колени. Еще пять минут таких движений — и я с воплем о пощаде пообещаю ему все, что он хочет.
Вторым был Карл Ингер. С ним я не была знакома. Ростом он был на несколько дюймов выше шести футов. Когда он стоял, то возвышался надо мной и Рубенсом, как башня. Большое лицо выгодно подчеркивали коротко стриженные волнистые рыжие волосы. И еще у него были самые настоящие бакенбарды, переходящие в самые пышные усы, которые я в жизни видела. Все в нем было аккуратно и приглажено, кроме этих нерегулярных волос. Может, у его волос был сегодня праздник непослушания.
Руки Рубенса пошли на четвертый круг. Четыре — это число я всегда считала пределом.
Было сильное искушение обойти вокруг стола, схватить его за руки и завопить: «Перестань!» Но это было бы слишком грубо, даже для меня.
— Не помню вас таким нервным, Рубенс.
Он посмотрел на меня:
— Нервным?
Я показала на его руки, изобразив их нескончаемое кружение. Он нахмурился и положил руки на бедра, где они застыли неподвижно. Самоконтроль в полной силе.
— Я не нервничаю, Мисс Блейк.
— Не надо так педалировать слово «мисс». Так что же вас беспокоит, мистер Рубенс?
— Я не привык просить помощи у людей вроде вас.
— Людей вроде меня? — Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал недоуменно. Он резко прокашлялся:
— Вы знаете, что я имею в виду.
— Нет, мистер Рубенс, не знаю.
— Ну, у зомбировщицы… — Он пресекся в середине фразы. Я начинала выходить из себя, и наверняка это отразилось на моем лице. — Я не хотел вас обидеть, — добавил он тихо.
— Если вы пришли обзываться, проваливайте к чертям из моего кабинета. Если вы пришли по делу, изложите его и проваливайте к чертям.
Рубенс встал.
— Я же тебе говорил, что она нам не поможет.
— Поможет вам — что, сделать? Вы же мне ничего не сказали, — заметила я.
— Наверное, нам стоило бы просто ей рассказать, зачем мы пришли, — сказал Ингер. Он говорил низким рокочущим басом — довольно приятный голос.
Рубенс набрал побольше воздуха и выдохнул через нос.
— Хорошо. — Он откинулся в кресле. — Во время нашей прошлой встречи я был членом группы «Люди против вампиров».
Я кивнула — дескать, помню, — и отпила кофе.
— Я основал новую группу, «Человек превыше всего». У нас те же цели, но методы более прямые.
Я уставилась на него в упор. Основная цель ЛПВ была вновь объявить вампиров вне закона, чтобы можно было охотиться за ними, как за зверьми. Мне это подходило. Я была когда-то охотником за вампирами, вампироборцем. Теперь я стала истребительницей вампиров. Для ликвидации конкретного вампира нужен был ордер, иначе это считалось убийством. Чтобы получить ордер, требовалось доказать, что данный вампир представляет опасность для общества, то есть подождать, чтобы этот вампир убил людей. Наименьшее число убитых было пять, наибольшее — двадцать три. Это куча мертвых тел. А в старые добрые времена вампира можно было убивать на месте.
— Что именно означают «более прямые методы»?
— Вы знаете, что это значит, — сказал Рубенс.
— Нет, — ответила я, — не знаю.
На самом деле я знала, но говорить этого вслух не хотела.
— ЛПВ не удалось дискредитировать вампиров через средства массовой информации или политические механизмы. «Человек превыше всего» организует их полное уничтожение.
Я улыбнулась поверх кружки.
— Вы имеете в виду истребить всех вампиров в США до последнего?
— Такова наша цель, — подтвердил он.
— Это убийство.
— Вам приходилось поражать вампиров. Вы действительно считаете это убийством?
Настала моя очередь делать глубокий вдох. Еще несколько месяцев назад я бы сказала «нет». Но сейчас я не была уверена.
— Я больше в этом не уверена, мистер Рубенс.
— Если пройдет новый закон, мисс Блейк, вампиры получат право голоса. Вас это не пугает?
— Пугает.
— Тогда помогите нам.
— Хватит танцевать вокруг да около, Рубенс. Скажите, что вы хотите.
— Ладно. Мы хотим знать место дневного отдыха Старейшего вампира города.
Мне пришлось улыбнуться:
— Почему вы думаете, что я знаю дневное убежище Мастера?
Ответил Ингер.
— Оставьте, мисс Блейк. Если мы можем признать, что пропагандируем убийства, вы можете признать знакомство с Мастером.
И улыбнулся очень приветливо.
— Скажите мне, откуда у вас сведения, и я, быть может, их подтвержу. Быть может, и нет.
Его улыбка стала шире всего на миллиметр.
— Кто же теперь танцует вокруг да около?
Он попал в точку.
— Если я скажу, что знаю Мастера, что тогда?
— Дайте нам место его дневного отдыха, — сказал Рубенс. Он наклонился вперед, и на его лице была написана жажда почти сексуальная. Но это не было комплиментом мне. Не я его завела, а мысль об осиновом коле в сердце Мастера.
— Откуда вы знаете, что Мастер — это он?
— Статья была в «Пост-Диспетч». Там очень тщательно обходились имена, но ясно, что это создание — мужского пола.
Интересно, как бы реагировал Жан-Клод на слово «создание». Лучше не выяснять.
— Я дам вам адрес, и вы придете — и что? Всадите ему кол в сердце?
Рубенс кивнул. Ингер улыбнулся.
— Я так не думаю, — покачала я головой.
— Вы отказываетесь нам помочь? — спросил Рубенс.
— Нет, я просто не знаю этого места.
Я испытала облегчение при возможности сказать правду.
— Вы лжете, чтобы его защитить, — сказал Рубенс. Лицо его помрачнело, на лбу показались глубокие морщины.
— Мистер Рубенс, мистер Ингер, я действительно не знаю. Если вам нужно поднять зомби, можем продолжить разговор, если нет…
Я оставила фразу неоконченной и улыбнулась лучшей из своих профессиональных улыбок. На них она не произвела впечатления.
— Мы согласились на встречу с вами в это богопротивное время и заплатили приличный гонорар за консультацию. Я считал, что вы можете хотя бы быть вежливой.
«Вы первый начали», — хотела сказать я, но это было бы по-детски.
— Я вам предложила кофе, вы отказались.
Рубенс еще больше нахмурился, вокруг глаз его залегли сердитые морщины.
— Вы так обращаетесь со всеми вашими… клиентами?
— В последний раз, когда мы виделись, вы меня назвали зомбилюбивой сукой. Я вам ничего не должна.
— Вы взяли наши деньги.
— Это сделал мой босс.
— Мы встретились с вами на рассвете, мисс Блейк. Вы могли бы пойти нам навстречу.
Я вообще не хотела встречаться с Рубенсом, но, когда Берт взял у них деньги, я тоже вроде как в это влипла. И назначила встречу на рассвете, после ночной работы. Так я могла потом поехать домой и проспать восемь часов подряд. Пусть лучше Рубенс спит вразбивку.
— Вы могли бы найти убежище Мастера? — спросил Ингер.
— Возможно. Но если бы я его нашла, то вам не сказала бы.
— Почему? — спросил он.
— Потому что у нее с ним связь! — бухнул Рубенс.
— Тише, Джереми.
Рубенс открыл рот, чтобы поспорить, но Ингер сказал:
— Ради нашего дела, Джереми.
Рубенс с видимым трудом проглотил собственную злость и заткнулся. Самоконтроль.
— Почему, мисс Блейк?
Глаза у Ингера стали очень серьезны, и смешинка исчезла, как растаявший снег.
— Мне случалось убивать вампиров в ранге Мастера, и никого из них — осиновым колом.
— Тогда как?
Я улыбнулась.
— Нет, мистер Ингер. Если вы хотите брать уроки вампироборства, попробуйте в другом месте. Даже просто отвечая на ваши вопросы, я могу попасть под обвинение в пособничестве убийству.
— Вы не предложите нам лучшего плана? — спросил Ингер.
На минуту я задумалась. Жан-Клод — мертвый. По-настоящему мертвый. Это наверняка облегчило бы мою жизнь, но… но…
— Вряд ли.
— Почему?
— Потому что я думаю, что он вас убьет. Я не выдаю людей монстрам, мистер Ингер. Даже тех, кто меня ненавидит.
— Мы не ненавидим вас, мисс Блейк.
Я ткнула кружкой в сторону Рубенса.
— Вы — может быть, и нет, а он — да.
Рубенс просто бросил на меня взгляд. Он не стал опровергать.
— Если мы найдем план получше, мы можем снова с вами поговорить? — спросил Ингер.
Я посмотрела в злые глазки Рубенса.
— Конечно, почему бы и нет?
Ингер встал и протянул мне руку.
— Благодарю вас, мисс Блейк. Вы очень нам помогли.
Моя рука утонула в его ладони. Он был крупный мужчина, но не старался заставить меня почувствовать себя мелкой. Я это оценила.
— Когда мы увидимся в следующий раз, Анита Блейк, — произнес Рубенс, — вы нам поможете всерьез.
— Джерри, это звучит угрозой.
Рубенс улыбнулся — очень неприятной улыбкой.
— «Человек превыше всего» считает, что цель оправдывает средства, Анита.
Я распахнула свой сиреневый жакет. Под ним висела наплечная кобура с девятимиллиметровым браунингом. Черный ремешок на лиловой юбке был достаточно тонок, чтобы продеть его сквозь портупею. Шик террориста.
— Когда дело доходит до выживания, Джерри, я тоже так считаю.
— Мы не угрожали вам насилием, мисс Блейк.
— Нет, но старина Джерри об этом подумывает. Я лишь хочу убедить его и всю вашу группку, что я говорю серьезно. Заведетесь со мной — будет кровь.
— Нас десятки, — сказал Рубенс, — а ты только одна.
— Ага. А кто будет первым в очереди? — спросила я.
— Джереми, мисс Блейк, хватит! Мы пришли не угрожать вам. Мы пришли за вашей помощью. Мы выработаем план получше и придем к вам снова.
— Его не приводите, — сказала я.
— Разумеется, — ответил Ингер. — Пойдем, Джерри. — Он открыл дверь. Из приемной донеслось тихое щелканье клавиш компьютера. — До свидания, мисс Блейк.
— До свидания, мистер Ингер, это было действительно неприятно.
Рубенс остановился в дверях и прошипел мне:
— Ты мерзость перед Господом!
— Тебя Иисус тоже любит, — улыбнулась я.
Он громко хлопнул дверью. Ребячество.
Я присела на край стола и подождала, чтобы они наверняка ушли. Вряд ли они попробуют что-нибудь на автостоянке, но мне в самом деле сегодня не хотелось стрелять в людей. Нет, если надо, я буду, но лучше этого избежать. Я надеялась, что вид пистолета уже заставит Рубенса отступить. Но, кажется, он только разозлился.
Я завертела шеей, пытаясь снять напряжение. Не помогло.
Можно поехать домой, принять душ и проспать восемь часов подряд. Славно.
Тут запищал пейджер, и я подпрыгнула как ужаленная. Нервы? У меня?
Я нажала кнопку и застонала, увидев номер. Полиция. Точнее, Региональная Группа Расследования Противоестественных Событий. Команда призраков. Они занимались всеми противоестественными преступлениями в штате Миссури. А я у них была штатским экспертом по монстрам. Берту нравились мои гонорары, но больше того — хорошая реклама.
Пейджер снова запиликал. Тот же номер.
— А, блин! — тихо сказала я. — Дольф, я тебя и с первого раза услышала.
Мелькнула соблазнительная мысль, что я уже уехала домой, отключила пейджер и теперь вне досягаемости, но я этого не сделала. Если детектив сержант Рудольф Сторр вызывает меня через полчаса после рассвета, значит, ему нужна моя экспертиза. Черт побери все!
Я позвонила по телефону и после нескольких переключении услышала голос Дольфа. Очень далекий. Жена ему подарила на день рождения мобильный телефон, и он явно был на краю своей зоны действия. Но все равно куда лучше, чем по полицейской рации. Там всегда будто на иностранном языке говорят.
— Привет, Дольф. Что стряслось?
— Убийство.
— Что за убийство?
— Из тех, что требуют твоей экспертизы.
— Черт побери, Дольф, слишком ранний час для игры в двадцать вопросов. Скажи, что случилось.
— Ты что, сегодня не с той ноги встала?
— Еще и не ложилась.
— Сочувствую, но тащи сюда свою задницу. Похоже, у нас на руках жертва нападения вампира.
Я резко вдохнула и медленно выдохнула.
— Твою мать!
— Можно и так сказать.
— Давай адрес, — сказала я.
Он дал. Через реку и через лес, по дороге к черту на кулички с поворотом в Арнольд. Моя контора рядом с Олив — бульваром. Сорок пять минут езды в одну сторону. Блеск.
— Приеду, как только смогу.
— Мы будем ждать, — сказал Дольф и повесил трубку.
Я тоже не позаботилась говорить гудку «до свидания».
Жертва вампира. А я никогда не видала одиночного убийства. Это как картофельные чипсы: попробует вамп один и уже остановиться не может. Вся штука в том, сколько еще погибнет людей, пока мы его не поймаем?
И думать не хотелось. И в Арнольд ехать не хотелось. И таращиться на мертвые тела до завтрака не хотелось. Домой мне хотелось. Но почему-то я знала, что Дольф этого не поймет. Когда полицейские работают над убийством, чувство юмора им отказывает. Если уж на то пошло, то и мне тоже.