Почти всю кровь с рук и лица я смыла в душевой морга. Окровавленный комбинезон лежал в багажнике. Я была отмытой и презентабельной — или настолько презентабельной, насколько это было для меня в эту ночь возможным. Берт велел встретить этого нового парня на моем третьем заказе в эту ночь. Кладбище Оукглен, в десять часов. Теоретически предполагалось, что новый сотрудник поднимет двух предыдущих зомби и будет смотреть, как я поднимаю третьего. Мне подходит.
Я подъехала к кладбищу уже в 10.35 вечера. Поздно. Черт возьми. Отличное впечатление я произведу на нового аниматора, не говоря уже о моей клиентке. Миссис Дугал недавно овдовела. Дней этак пять назад. Ее дорогой усопший супруг не оставил завещания. То есть он всегда собирался это сделать, но знаете, как это бывает — то одно, то другое, все время откладывал. И я должна была поднять мистера Дугала на глазах двух юристов, двух свидетелей, трех взрослых детей четы Дугалов и нетронутой дикой природы. Только в прошлом месяце приняли закон, что новопреставленный неделю или менее назад может быть поднят и словесно сформулировать завещание. Это сэкономит Дугалам половину наследства. Минус, конечно, гонорар юристам.
У обочины узкой гравийной дороги выстроились машины. Траву на обочине они почти размололи начисто, но, если не парковаться на обочине, никто по дороге не проедет. Многим ли, правда, надо ехать на кладбище после половины одиннадцатого вечера? Аниматоры, жрецы вуду, подростки — покурить травку, некрофилы, сатанисты. На самом деле надо быть приверженцем легитимной религии и иметь разрешение для церемоний на кладбище после темноты. Или быть аниматором — нам разрешение не нужно. В основном потому, что за нами нет репутации приносящих человеческие жертвы. Вудуистам несколько паршивых овец репутацию очень испортили. Сама я христианка, поэтому на сатанистов смотрю косо. В том смысле, что они, как ни верти, на стороне плохих парней.
Выйдя из машины на дорогу, я сразу это почувствовала. Магия. Кто-то пытался поднять мертвого, и было это совсем рядом.
Новый наш сотрудник уже поднял двух зомби. Сумеет он справиться с третьим? Чарльз и Джеймисон могут поднять только двоих за ночь. Где Берт умудрился так быстро достать такого сильного аниматора?
Я миновала пять машин, не считая своей. У могилы столпились человек с десяток. Женщины в строгих костюмах, мужчины все в галстуках. Забавно, как люди одеваются на кладбище. Единственная причина, по которой большинство людей там бывают, — похороны. Толпа разнообразных официальных костюмов на один полуофициальный, в основном черный.
Возгласы плакальщиков вел мужской голос:
— Восстань, Эндрю Дугал. К нам приди, Эндрю Дугал, к нам приди.
Магия густела в воздухе и наваливалась на меня тяжестью. Трудно было дышать полной грудью. Она неслась на меня и была сильной, но неуверенной. Ее колебания я ощущала как дуновение холодного ветерка. Да, он силен, но он молод. У его магии был привкус нетренированности, недисциплинированности. Если ему больше двадцати одного года, я съем свою шляпу.
Вот, значит, как Берт его нашел. Пацан, талантливый пацан. И он сегодня поднимает своего третьего зомби. Так твою перетак!
Я остановилась в тени высоких деревьев. Он был низкорослым, может быть, на дюйм-другой меня выше, что давало в лучшем случае пять футов четыре дюйма. Одет он был в белую рубашку и темные брюки. Кровь засохла на рубашке почти черными пятнами. Мне придется научить его одеваться, как Мэнни учил меня. Аниматорство до сих пор передается неформальным ученичеством. Не бывает курсов в колледже, где учат поднимать мертвых. Он стоял с очень серьезным видом, вызывая Эндрю Дугала из могилы. В изножье могилы столпились адвокаты и родственники. В кровавом кругу вместе с новым аниматором ни одного родственника не было. Обычно ты ставишь члена семьи в круг и передаешь зомби ему под контроль. А так его может контролировать только сам аниматор. Но это было не по недосмотру, а по закону. Мертвый может быть поднятия диктовки завещания, только если его контролирует аниматор или какое-либо незаинтересованное лицо.
Холм цветов затрясся, из него взметнулась бледная рука, хватаясь за воздух. Вторая рука, голова. Зомби вылезал из могилы, будто его тянули за веревки.
Новый аниматор споткнулся и рухнул на колени в мягкую землю и увядающие цветы. Магия запнулась, заколыхалась. Он ухватил на одного зомби больше, чем мог переварить. Мертвец все так же рвался из могилы. Пытался вытащить ноги, но им уже никто не управлял. Лоуренс Киркланд поднял зомби, но не мог его контролировать. И зомби будет предоставлен сам себе. Неконтролируемые зомби и создали плохую репутацию аниматорам.
— Вам нехорошо? — спросил его один из юристов.
Лоуренс Киркланд помотал головой, но сил говорить у него не было. Он хоть понимает, что натворил? Я так не думала. У него был недостаточно испуганный вид.
Я подошла к столпившейся группе.
— Мисс Блейк, нам вас недоставало, — сказал тот же юрист. — Ваш… помощник, кажется, нездоров.
Я улыбнулась лучшей своей профессиональной улыбкой — дескать, нет-нет, все в порядке, видите? Зомби с цепи не сорвется. Можете мне поверить.
Я подошла к границе кровавого круга, и меня будто ветром оттолкнуло назад. Круг был закрыт, и я была снаружи. Войти я не могла без приглашения Лоуренса.
Он стоял на четвереньках, руки его ушли в могильные цветы. Голова повисла вниз, будто он слишком устал, чтобы ее поднять. Наверное, так оно и было.
— Лоуренс! — позвала я негромко. — Лоуренс Киркланд!
Он медленным движением повернул голову. Даже в темноте я видела в этих светлых глазах изнеможение. Руки его дрожали. Господи, помоги нам.
Я наклонилась поближе, чтобы публика не слышала моих слов. Надо попытаться сохранить иллюзию, что это обычный рабочий момент. Если нам повезет, зомби не вырвется. Если нам не повезет, он может кого-нибудь сильно потрепать. Обычно мертвые очень снисходительны к живым — но не всегда. Если Эндрю Дугал кого-то из своих родственников ненавидел, нас ждет долгая ночь.
— Лоуренс, ты должен раскрыть круг и впустить меня, — сказала я.
Он таращился на меня без проблеска понимания. А, черт!
— Раскрой круг, Лоуренс! Немедленно!
Зомби выбрался уже до колен. Белая рубашка сияла на черноте погребального костюма. Неудобный наряд на целую вечность.
Для ходячего мертвеца Дугал имел очень приличный вид. Бледный, с густыми седыми волосами. Кожа морщинистая, бледная, но без следов разложения. Парнишка отлично справился с третьим зомби за ночь. Теперь, если только я смогу взять его под контроль, можно будет вздохнуть свободно.
— Лоуренс, прошу тебя, открой круг!
Он что-то сказал, слишком тихо — я не разобрала. Наклонившись настолько, насколько пускала меня кровь, я переспросила:
— Что?
— Ларри. Ларри меня зовут.
Я не могла не улыбнуться. Подумать только, его назвали Лоуренсом вместо Ларри, и это так важно, когда из могилы лезет дикий зомби! Может, он просто сломаются под нервной нагрузкой? Вряд ли.
— Открой круг, Ларри, — сказала я.
Он пополз вперед, чуть не падая лицом в цветы. Поскреб рукой по кровавой линии. Магия лопнула. Круга силы больше не было. Осталась только я.
— Где твой нож?
Он попытался оглянуться через плечо, но не мог. Я сама увидела блеск лезвия на той стороне могилы.
— Отдыхай, — сказала я ему. — Дальше я сама.
Он свернулся в шарик, обняв себя руками, как от холода. Я пока его оставила. Первым пунктом в повестке дня был зомби.
Нож лежал рядом с выпотрошенными цыплятами, которыми Ларри поднял зомби. Схватив нож, я повернулась лицом к зомби. Эндрю Дугал припал к собственному надгробью, пытаясь сориентироваться. Для мертвого это непросто; умершим мозговым клеткам требуется несколько минут на пробуждение. Ум не верит, что сможет работать. Но в конце концов начинает.
Я поддернула рукав жакета и сделала глубокий вдох. Это единственный способ, но никто не сказал, что он мне должен нравиться. Я провела лезвием по руке, и появилась темная тонкая полоска. Кожа разъехалась, и выступила почти черная в лунном свете кровь. Боль была острая, жалящая. Мелкие раны всегда болезненнее больших… поначалу.
Ранка была небольшой и не должна была оставить шрама. Не взрезав себе — или кому-нибудь другому — запястье, я не смогла бы восстановить кровавый круг. А на этой стадии обряда поздно было брать другого цыпленка и начинать все снова. Надо было спасать обряд, или зомби остался бы свободным и без хозяина. А у таких зомби есть склонность к поеданию людей.
Мертвец все еще сидел на могильной плите и смотрел в никуда пустыми глазами. Будь Ларри достаточно силен, Эндрю Дугал сейчас мог бы и заговорить по собственной воле. Сейчас же он был трупом, ожидающим приказа — или случайной мысли.
Я взобралась на холм гладиолусов, хризантем и гвоздик. Аромат цветов смешивался с затхлым запахом трупа. Стоя по колено в увядающих цветах, я покачала окровавленным запястьем перед лицом зомби.
Светлые глаза следили за моей рукой, пустые и мертвые, как у пролежавшей день рыбы. Эндрю Дугал еще не вернулся в тело, но что-то там было, что-то, ощущавшее запах крови и знающее, что это.
Я знаю, что у зомби нет души. На самом деле даже и поднять мертвого можно лишь не раньше третьего дня. Столько времени душа держится около тела. Совпадение: столько же времени требуется вампиру, чтобы восстать. Сопоставьте — правда, любопытно?
Но если в трупе не душа, то что же? Магия, моя магия или Ларри. Когда души нет, пустоту что-то заполняет. Если процесс анимации удается, ее заполняет магия. А сейчас? Сейчас я не знала. И не думаю даже, что хотела знать. Какая разница, если мне удалось выхватить мясо из огня? Если я это несколько раз повторю, может, и сама поверю.
Я протянула трупу кровоточащую руку. Он на секунду замешкался. Если он откажется, у меня других вариантов нет.
Зомби таращился на меня, и я бросила нож и сдавила руку вокруг раны. Кровь выступила обильнее, густая и вязкая. Зомби схватился за мою руку, и его руки были сильными и холодными. Голова его склонилась над раной, рот присосался. Он ел из моего запястья, ворочая челюстями, глотая как можно быстрее. Ох и засос у меня будет на руке! И к тому же это больно.
Я попыталась отнять руку, но зомби только присосался сильнее. Он не хотел отпускать. Ничего себе.
— Ларри, встать можешь? — тихо спросила я. Мы все еще притворялись, что все идет как должно. Зомби принял кровь. Теперь я им управляю — если мне удастся освободиться.
Ларри медленно поднял голову:
— Конечно, — ответил он. И встал, опираясь на могильный камень. Потом спросил меня: — Что дальше?
Хороший вопрос.
— Помоги мне освободиться.
Я попыталась высвободить руку, но зомби вцепился, как утопающий в спасательный круг.
Ларри обхватил труп руками и потянул. Не помогло.
— Попробуй за голову, — сказала я.
Он потянул труп за волосы, но зомби не чувствуют боли. Тогда Ларри сунул ему в рот палец, и с коротким хлопком присоска отвалилась. Ларри, казалось, сейчас стошнит. Бедный мальчик; хотя рука-то все же моя.
Он брезгливо обтер палец об штаны, будто коснулся чего-то скользкого и мерзкого. Я ему не очень сочувствовала.
Рана от ножа уже покраснела. Черт знает какой синяк будет на ней завтра.
Зомби стоял на своей могиле, глядя на меня в упор. В глазах его была жизнь, кто-то вернулся в тело. Вопрос был в том, тот ли этот кто-то?
— Вы Эндрю Дугал? — спросила я.
Он облизнул губы и ответил:
— Да, это я.
Голос был суровым. Таким голосом отдают приказания окружающим. На меня это впечатления не произвело — этот голос дала ему моя кровь. Мертвые на самом деле немые, на самом деле не помнят, кто они и что они, пока не попробуют свежей крови. В этом Гомер был прав. И это заставляет задуматься, что еще в «Илиаде» правда.
Я зажала рану от ножа другой рукой и отступила назад, сойдя с могилы.
— Сейчас он ответит на ваши вопросы, — заявила я. — Но постарайтесь формулировать их попроще. Он какой день мертв.
Адвокаты не улыбнулись. Вряд ли я могла бы их за это упрекнуть. Я махнула им рукой, приглашая вперед. Они подались назад. Брезгливость у адвокатов? Ну уж вряд ли.
Миссис Дугал толкнула своего адвоката в плечо.
— Давайте, давайте! Это обошлось нам в целое состояние!
Я хотела было сказать, что мы не берем поминутную плату, но, насколько я знаю, Берт организовал дело так, что чем дольше мертвец поднят, тем дороже это стоит. И это на самом деле хорошая мысль. Сегодня Эндрю Дугал был вполне хорош. Он отвечал на вопросы своим культурным голосом, с хорошей дикцией. Если не обращать внимания на блеск его кожи в лунном свете, он выглядел живым. Но подождите несколько дней или пару недель. Он будет гнить — они все гниют. Если Берт таким образом придумал, как заставить клиентов угадывать мертвых в могилы раньше, чем начнут отвариваться куски, тем лучше.
Мало что есть на свете более печального, чем семья, везущая дорогую мамочку обратно на кладбище в аромате дорогих духов, маскирующих запах распада. Хуже всего была клиентка, которая перед доставкой мужа обратно вымыла его в ванне. Почти всю его плоть ей пришлось везти в пластиковом мешке для мусора. В теплой воде мясо просто отстало от костей.
Ларри отступил, споткнувшись о цветочную вазу. Я его подхватила, и он привалился ко мне, все еще нетвердо стоя на ногах.
— Спасибо… за все, — улыбнулся он.
Он смотрел на меня с расстояния всего в несколько дюймов. В прохладе октябрьской ночи по его лицу струился пот.
— У тебя пальто есть?
— В машине.
— Пойди и надень. А то простудишься до смерти, потея на таком морозе.
Улыбка его расплылась в широкую ухмылку.
— Как прикажете, босс. — Глаза его были чуть больше, чем нужно, и были видны белки. — Вы меня оттащили от края. Я этого не забуду.
— Благодарность — это хорошо, детка, но пойди надень пальто. Если поймаешь грипп, то работать не сможешь.
Ларри кивнул и медленно пошел к машинам. Все еще нетвердой походкой, но уже мог идти. Кровь у меня из руки почти остановилась. Я стала вспоминать, есть ли у меня в аптечке пластырь подходящего размера. Пожав плечами, я пошла к машинам вслед за Ларри. Хорошо поставленные в залах суда голоса юристов заполнили октябрьскую ночь, и слова отдавались под деревьями эхом. На кого они хотели произвести впечатление? Трупам на речи плевать.