Кабинет у Берта был небольшой и окрашенный в бледно-голубые тона. Он считал, что это успокаивает клиента. Я считала, что этот цвет слишком холоден, но с Бертом это тоже гармонировало. Был он шести футов ростом, широк в плечах и сложен, как бывший университетский футболист. Живот у него несколько смотрел на юг от избытка еды и недостатка движений, но он отлично носил его в семисотдолларовых костюмах. За такие деньги можно найти костюм, который замаскирует Тадж-Махал.
Был он загорелый, сероглазый, с коротко стриженными почти белыми волосами. Не от возраста — естественный цвет.
Я сидела напротив него в рабочей одежде. Красная юбка, жакет ей под цвет и блузка настолько близкая к алой, что пришлось даже нанести косметику, чтобы лицо не смотрелось как у привидения. Покрой жакета позволял скрыть наплечную кобуру.
Рядом со мной в кресле сидел Ларри в синем костюме, белой рубашке и синем с голубым галстуке. Кожа около швов на его лбу сияла всеми цветами кровоподтека. И короткие рыжие волосы не могли этого скрыть. Вид был такой, будто его съездили по голове бейсбольной битой.
— Ты мог подставить его под убийство, Берт, — сказала я.
— Ему ничего не грозило, пока не появилась ты. Вампирам была нужна ты, а не он.
Он был прав, и это мне было противно.
— Он пытался поднять третьего зомби.
В холодных глазках Берта засветился огонек.
— Ты можешь сделать троих за ночь?
У Ларри хватило соображения принять смущенный вид.
— Почти.
— Что значит почти? — нахмурился Берт.
— Это значит, что он его поднял, но потерял над ним контроль. Не будь там меня, чтобы исправить положение, нам пришлось бы иметь дело с обезумевшим зомби.
Берт наклонился вперед, упираясь руками в стол и буравя Ларри суровым взглядом.
— Это правда, Ларри?
— Боюсь, что да, мистер Вон.
— Это могло обернуться очень серьезно, Ларри. Ты это понимаешь?
— Серьезно? — переспросила я. — Это была бы кровавая катастрофа! Зомби мог бы сожрать кого-нибудь из наших клиентов!
— Ну, Анита, нет смысла пугать мальчика.
— Есть смысл, — сказала я, вставая.
Берт кинул на меня свой суровый взгляд.
— Если бы ты не опоздала, он бы не пытался поднять третьего зомби.
— Нет, Берт, не пытайся свалить все на меня. Это ты выпустил его одного в его первую ночь. Одного, Берт!
— И он отлично справился, — отпарировал Берт.
Я подавила желание заорать, потому что это ни к чему бы не привело.
— Берт, он студент колледжа, и ему двадцать лет. Для него это просто очередное дурацкое семинарское занятие. Если бы из-за тебя он погиб, вряд ли это было бы хорошо.
— Могу я вставить слово? — спросил Ларри.
— Нет! — огрызнулась я.
— Конечно, — ответил Берт.
— Я уже большой мальчик. Могу сам о себе позаботиться.
Я хотела было поспорить, но, глядя в его честные голубые глаза, передумала. Ему было двадцать, а я помню себя в этом возрасте. В двадцать лет я знала все. И целый год прошел, пока я поняла, что не знаю ничего. У меня еще оставалась надежда узнать хоть что-нибудь до тридцати, но не очень сильная.
— Сколько тебе было лет, когда ты начала на меня работать? — спросил Берт.
— Что?
— Сколько тебе тогда было?
— Двадцать один. Сразу после колледжа.
— Когда тебе будет двадцать один, Ларри? — спросил Берт.
— В марте.
— Видишь, Анита? Он всего на несколько месяцев моложе, чем ты была.
— Это было другое.
— Почему? — спросил Берт.
Я не могла выразить этого словами. У Ларри даже бабушки с дедушками до сих пор живы. Он никогда не встречался со смертью и насилием как с чем-то близким и личным. А я встречалась. Он был невинен, а я тогда уже много лет как не была. Но как объяснить это Берту, не задевая чувства Ларри? Ни один мужчина двадцати лет отроду не любит слышать, что какая-то женщина знает о мире больше него. Некоторые культурные стереотипы очень живучи.
— Ты меня посылал с Мэнни, а не одну.
— Он тоже должен был пойти с тобой, но ты занималась полицейскими делами.
— Это нечестно, Берт, и ты сам это понимаешь.
Он пожал плечами:
— Делала бы ты свою работу, он бы не был один.
— Произошло два убийства, Берт. Что я должна была делать? Сказать: «Извините, ребята, очень мне жаль насчет убийств, но я должна нянчить нового аниматора?»
— Меня не надо нянчить, — возмутился Ларри.
Мы оба не обратили на него внимания.
— Ты работаешь в «Аниматор Инкорпорейтед» на полную ставку, Анита.
— Берт, этот разговор у нас уже был много раз.
— Слишком много, — сказал он.
— Ты мой босс, Берт. Поступай, как считаешь нужным.
— Анита, не провоцируй меня!
— Слушайте, ребята! — сказал Ларри. — У меня впечатление, что я вам нужен только как повод для ссоры. Давайте не будем зарываться, ладно?
Мы оба смерили его гневными взглядами, но он не смутился. Очко в его пользу.
— Если тебе не нравится, как я работаю, Берт, увольняй меня, но перестань дергать за поводок.
Берт медленно встал, как поднимающийся из глубин левиафан.
— Анита…
И тут зазвонил телефон. Мы уставились на него. Наконец Берт взял трубку и зарычал:
— Да, что надо?
Минуту он слушал, потом глянул на меня.
— Это тебя. — И вдруг его голос стал неимоверно мягок. — Детектив сержант Сторр, по делам полиции.
Он улыбался, но так холодно, что масло бы у него во рту замерзло.
Я молча протянула руку за трубкой. Он так же молча подал ее мне, все еще улыбаясь, и глазки у него искрились теплотой. Это был плохой признак.
— Привет, Дольф, что там?
— Мы в адвокатской конторе, которую нам показала твоя подруга Вероника Симс. Очень мило, что она сначала позвонила тебе, а не нам.
— Но она же позвонила тебе сразу после этого?
— Ну да.
— Что ты нашел?
Я не позаботилась приглушать голос. Если быть осторожной, половина телефонного разговора много не скажет.
— Реба Бейкер и есть эта мертвая женщина. Они опознали ее по фотографиям из морга.
— Приятный конец рабочей недели, — сказала я.
На это замечание Дольф не отреагировал.
— Обе жертвы составили завещание. В случае смерти от укусов вампира их надлежит проткнуть колом, а потом кремировать.
— Кажется, складывается в картину, — сказала я.
— Но как вампиры узнали, что эти двое составили завещания?
— Вопрос на засыпку, Дольф? Кто-то им сообщил.
— Сам понимаю. — В его голосе звучало отвращение.
Я что-то не уловила.
— Дольф, что ты от меня хочешь?
— Я всех спрашивал, и все клянутся, что говорят правду. Может кто-то дать информацию, а потом об этом не помнить?
— Ты имеешь в виду, могут ли вампиры проделать ментальный трюк, чтобы информатор об этом не помнил?
— Ну да, — сказал он.
— Наверняка.
— Если бы ты была здесь, ты могла бы сказать, кого вампиры спрашивали?
Я бросила взгляд на моего босса. Если я пропущу еще одну ночь в самый напряженный сезон, он меня может уволить. Бывают дни, когда мне кажется, что на это мне наплевать. Но сегодня был не такой день.
— Ищи провалы в памяти. На часы или на целую ночь.
— Еще что-нибудь?
— Если кто-то давал информацию вампирам, он может об этом не помнить, но хороший гипнотизер это воспоминание может пробудить.
— Юрист тут вопит насчет прав и ордеров. Ордер у нас есть только на их файлы, а не на их мозги.
— Спроси его, хочет ли он, чтобы на его совесть легла смерть еще одного его клиента?
— Ее клиента. Это она.
Какая же я сексистка!
— Спроси ее, хочет ли она объяснять семье клиента, почему она препятствовала расследованию.
— Клиенты не узнают, если мы не предадим это огласке, — сказал он.
— Верно, — согласилась я.
— Ну, мисс Блейк, это же будет шантаж!
— Нет, правда? — изумилась я.
— Ты в прошлой жизни была копом, — сказал он. — Слишком у тебя хитрости много.
— Спасибо за комплимент.
— Ты можешь порекомендовать гипнотизера?
— Алвин Тормунд. Погоди, сейчас я тебе дам его телефон.
Я вытащила свою визитницу. В ней я стараюсь хранить только те карточки, которые когда-нибудь могут понадобиться. Алвина мы использовали несколько раз в случае амнезии у жертв вампиров. Найдя карточку, я дала Дольфу номер.
— Спасибо, Анита.
— Дай мне знать, если что обнаружишь. Может быть, я узнаю замешанных в это вампиров.
— Хочешь присутствовать при гипнозе?
Я поглядела на Берта. Его лицо было спокойным и приятным. Берт в самом опасном настроении.
— Да нет. Только сделай запись разговоров. Если надо будет, я их потом прослушаю.
— Потом — это значит еще один труп, — сказал он. — Твой босс опять тебя достает?
— Ага.
— Мне с ним поговорить? — предложил Дольф.
— Да нет, не надо.
— Что, сильно собачится насчет этого дела?
— Как обычно.
— О’кей, я вызову этого Тормунда и запишу сеансы на пленку. Если что-нибудь узнаем, я тебе сообщу.
— Кинь на пейджер.
— Заметано.
И он повесил трубку, не сказав «до свидания». Потому что никогда этого не делал. Я отдала трубку Берту. Он ее повесил, все еще глядя на меня приветливым, угрожающим взглядом.
— Тебе придется сегодня ночью опять ехать в полицию?
— Нет.
— Чем заслужили мы такую честь?
— Перестань язвить, Берт. — Я повернулась к Ларри: — Ты готов ехать, детка?
— Сколько вам лет? — спросил он.
Берт ухмыльнулся.
— А какая разница? — спросила я.
— А вы просто ответить не можете?
Я пожала плечами:
— Двадцать четыре.
— Вы меня старше всего на четыре года. Так что не называйте меня деткой.
Я не смогла сдержать улыбку:
— Договорились. Но нам пора. Мертвых поднимать, денежки зарабатывать.
И я глянула на Берта.
Он откинулся в кресле, сцепив на животе пальцы с обрезанными ногтями. И ухмылялся.
Мне хотелось кулаком стереть эту ухмылку с его морды, но я сдержалась. Кто сказал, что у меня нет самоконтроля?