Открылась дверь другого кабинета, и оттуда вышла высокая блондинка лет от сорока до пятидесяти. Золотистые брюки, сшитые на заказ, охватывали тонкую талию. Безрукавка цвета яичной скорлупы открывала загорелые руки, золотой “ролекс” и венчальное кольцо с бриллиантами. Камень в обручальном кольце весил целый фунт. Спорить могу, что она и глазом не моргнула, когда Джеймисон назвал цену.
Вышедший за ней мальчик тоже был изящный и светловолосый. На вид ему было лет пятнадцать, я знала, что меньше восемнадцати быть не может. По закону в Церковь Вечной Жизни можно вступать не раньше этого возраста. Он еще не мог в открытую пить спиртное, но имел уже право по собственному выбору умереть и жить вечно. Нарочно не придумаешь такую бессмыслицу.
Улыбающийся услужливый Джеймисон замыкал процессию. И по дороге что-то еще говорил мальчику.
Я вытащила из сумки визитную карточку и протянула женщине. Она посмотрела на нее, потом на меня. Оглядела меня с головы до ног и не пришла в восторг — наверное, из-за футболки.
— Да? — спросила она.
Порода. Нужна настоящая порода, чтобы так смешать человека с дерьмом, произнеся одно слово. Конечно, меня это не тронуло. Великая золотоволосая богиня не заставила меня ощутить себя мелкой и мерзкой.
— Телефон на этой карточке принадлежит специалисту по вампирским культам. Хорошему.
— Я не хочу, чтобы моему сыну промывали мозги.
Я заставила себя улыбнуться. Этим специалистом был Раймонд Филдс, и он не промывал мозги. Он говорил правду, как бы неприятна она ни была.
— Мистер Филдс представит вам потенциально теневую сторону вампиризма, — сказала я. — Я думаю, мистер Кларк дал нам всю необходимую информацию.
Я подняла руку к ее лицу.
— Эти шрамы я получила не на контактном футболе. Прошу вас, возьмите карточку. Звонить ему или нет — ваш выбор.
Под великолепной косметикой она чуть побледнела. Глаза ее чуть расширились, глядя на мою руку.
— Это сделали вампиры? — спросила она голосом тихим и с придыханием — почти человеческим.
— Да, — ответила я.
Джеймисон взял ее под локоток.
— Я вижу, миссис Фрэнке, вы познакомились с нашим местным вампироборцем.
Она посмотрела на него, потом снова на меня. Тщательно собранное лицо стало чуть расползаться. Она облизнула губы и обратилась ко мне:
— В самом деле?
Она быстро оправилась, и в голосе ее вновь звучало превосходство.
Я пожала плечами. Что я могла сказать? Я сунула карточку в ее наманикюренную руку, и Джеймисон тут же тактично ее забрал и сунул в карман. Она отдала. Что я тут могла сделать? Ничего. Я попыталась, и не вышло. Точка. Все. Но я смотрела на ее сына. Он выглядел невероятно молодо.
Я вспомнила свои восемнадцать лет. Я считала себя совсем взрослой. Думала, что все знаю. Когда мне стукнул двадцать один, я уже знала, что лишь нахваталась по верхам. Я и сейчас ни чего не знаю, но хотя бы очень стараюсь. Иногда только и остается, что стараться. Может быть, это вообще все, что можно сделать. Господи, до чего же я сегодня цинична.
Джеймисон сопровождал их к двери, и я уловила несколько фраз:
— Она пыталась их убить. Они просто защищались.
Ага, я такая. Наемный убийца для нежити. Бич кладбищ. Так оно и есть.
Я оставила Джеймисона дальше травить полуправды и пошла в кабинет. Мне нужны были некоторые дела. Жизнь продолжается — для меня, по крайней мере. Но я не могла прогнать стоящее перед глазами лицо мальчика, эти большие глаза. Загорелое, младенчески гладкое лицо. Может быть, ему хотя бы следует начать бриться до того, как себя убить?
Я затрясла головой, будто это могло прогнать видение.
Когда Джеймисон вернулся в кабинет, я сидела с папками в руках. Он закрыл за собой дверь. Как я и думала.
Кожа у него была цвета темного меда, глаза бледно-зеленые, лицо обрамляли тугие длинные кудряшки. Волосы почти цвета осенних листьев. Джеймисон был единственным рыжим зеленоглазым негром, которого я в жизни видела. Он был гибкий и худой той худобой, что достигается не тренировкой, а дается удачными генами. Представление Джеймисона о физических упражнениях сводилось к поднятию бокалов на хорошей вечеринке.
— Больше никогда так не делай, — сказал он.
— Как “так”? — Я встала, прижимая папки к груди.
Он покачал головой и почти улыбнулся, но это была злобная улыбка, оскал мелких белых зубов.
— Не строй из себя дуру.
— Извини.
— Извини, извини! Ты же не считаешь себя виноватой?
— Насчет попытки дать этой женщине карточку Филдса? Нет. Я бы сделала это снова.
— Я не люблю, когда меня порочат при моих клиентах.
Я пожала плечами.
— Я серьезно. Никогда больше так не делай.
Я хотела спросить его “А то что?”, но не спросила.
— У тебя нет необходимой квалификации, чтобы консультировать людей о том, стать ли им нежитью.
— Берт считает что есть.
— Берт возьмет деньги за убийство Папы Римского, если будет считать, что ему это сойдет с рук.
Джейсон усмехнулся, потом нахмурился, но не смог удержаться от улыбки.
— Ты умеешь припечатать словом.
— Спасибо.
— Так не подрывай мой авторитет перед клиентами, о'кей?
— Обещаю никогда не вмешиваться, когда речь будет идти об оживлении мертвых.
— Этого мало.
— Это все что я могу тебе обещать. У тебя нет квалификации консультанта.
— А ты маленькая мисс Безупречность. Ты убиваешь за деньги. Ты же просто наемный убийца!
Я сделала глубокий вдох и плавный выдох. Сегодня я с ним драться не буду.
— Я уничтожаю преступников с полного ведома и согласия закона.
— Да, только тебе это нравится. Ты ловишь кайф, вгоняя осиновые колья. Ты недели прожить не можешь, чтобы не искупаться в чьей-нибудь крови.
Я просто на него смотрела. Потом спросила:
— И ты, в самом деле, в это веришь?
Он, избегая моего взгляда, ответил:
— Не знаю.
— Бедные милые вампирчики, их просто неправильно поняли. Так? Тот, кто оставил на мне это клеймо, растерзал двадцать три человека, пока мне в суде дали ордер на ликвидацию! — Я дернула футболку вниз, обнажая шрам на ключице. — А этот убил десятерых. Он выбирал в основном маленьких мальчиков, говорил, что у них самое нежное мясо. И он не мертв, Джеймисон! Он ушел. А вчера нашел меня и угрожал убить.
— Ты их не понимаешь.
— Нет! — Я ткнула пальцем ему в грудь. — Это ты их не понимаешь!
Он полыхнул на меня взглядом, раздувая ноздри, тяжело и коротко дыша. Я не должна была его касаться; это было против правил. Никогда не касайся противника в споре, если не хочешь, чтобы дошло до драки.
— Извини, Джеймисон.
Не знаю, понял ли он, за что я извиняюсь. Он ничего не сказал.
Когда я прошла мимо него, он спросил:
— Что в этих папках?
Я замялась, но он знал содержимое папок не хуже моего. И мог узнать, чего не хватает. — Дела по убийствам вампиров.
И мы повернулись одновременно и уставились друг на друга, когда он спросил:
— Ты взяла деньги? — А ты про это знал?
— Берт пытался их уговорить нанять меня вместо тебя. Они на это не пошли.
— После всей рекламы, которую ты им делаешь?
— Я сказал Берту, что ты не станешь. Что ты не будешь работать на вампиров.
Его чуть раскосые глаза изучали мое лицо, пытаясь вытащить из него правду. Я не обращая внимание на этот взгляд, придала лицу самое невинное выражение.
— Деньги красноречивы, Джеймисон, даже для меня.
— Тебе глубоко плевать на деньги.
— Страшно недальновидно с моей стороны, правда?
— Я всегда это знал. Ты это делаешь не за деньги — Это было утверждение, а не вопрос. — А за что?
Я не хотела посвящать Джеймисона. Он считал, что вампиры — это люди, только с клыками. И они очень тщательно держали его на окраине, где все мило и прилично. Он никогда не пачкал рук и потому мог позволить себе претворятся или даже лгать самому себе — надежный способ погибнуть.
— Ладно, Джеймисон, о вампирах мы с тобой не договоримся. Но то, что может вот так убивать вампиров, людьми может пирожки с мясом начинять. И я хочу поймать этого маньяка раньше, чем он, она или оно к этому перейдет.
Как ложь это было совсем неплохо. Даже правдоподобно. Он заморгал. Поверит он мне или нет — зависело от того, насколько он хочет поверить. Насколько он хочет, чтобы мир его остался безопасен и ясен. И он кивнул, один раз, очень медленно.
— Ты надеешься поймать то, что не могут поймать вампиры в ранге мастера?
— Похоже, это они так думают.
Я открыла дверь, и он проводил меня наружу. Может быть, он хотел спросить еще что-то, может, и нет, но нас перебил голос:
— Анита, ты готова?
Мы оба повернулись, и вид у меня, наверное, был такой же недоуменный, как у Джеймисона. У меня ни с кем не была назначена встреча.
В одном из кресел вестибюля сидел человек, наполовину скрытый комнатными джунглями. Сперва я его не узнала. Густые каштановые волосы, коротко стриженные, откинуты назад, открывая очень красивое лицо. Глаза скрыты черными очками. Он повернул голову, и иллюзия короткой стрижки пропала — на воротник спускался толстый конский хвост. На нем была джинсовая куртка с поднятым воротником. Кроваво-красная безрукавка оттеняла загар. Он медленно встал, улыбнулся и снял очки.
Это был Филипп многошрамный. В одежде я его не узнала. Слева на шее у него был бинт, почти скрытый воротником куртки.
— Нам надо поговорить, — сказал он.
Джеймисон смотрел то на меня, то на него и хмурился. Подозрительно хмурился. Мэри положила подбородок на руки и наслаждалась спектаклем.
Молчание становилось чертовски неловким. Филипп протянул руку Джеймисону. Я промямлила:
— Джеймисон Кларк, это Филипп… мой друг.
Тут же мне захотелось проглотить язык. “Друг” — так сейчас называют любовников. Вытеснило старое “спутник жизни”.
Джеймисон широко улыбнулся.
— Значит, вы… друг Аниты.
Слово “друг” он выговорил медленно, прокатив его по языку.
Мэри восхищенно всплеснула руками. Филипп увидел и улыбнулся ей ослепительной улыбкой, бьющей прямо в либидо. Мэри вспыхнула.
— Ладно, нам пора идти. Пошли, Филипп.
Я взяла его за рукав и потащила к двери.
— Рад был познакомиться, Филипп, — сказал Джеймисон. — Я обязательно расскажу про вас всем, кто здесь работает, и они будут рады когда-нибудь с вами познакомиться.
Джеймисон был явно собой доволен.
— Сейчас мы очень заняты, Джеймисон, — сказала я. — В другой раз как-нибудь.
— Конечно, конечно, — ответил он.
Он проводил нас к двери и подержал ее перед нами. И улыбался нам вслед, когда мы шли по коридору рука об руку. Полная бочка вранья. Мне пришлось дать этому гаду ползучему думать, что у меня есть любовник. Вляпалась. Теперь он еще всем и расскажет.
Филипп обнял меня рукой за талию, и я подавила желание его отпихнуть. Мы же притворяемся, значит, надо. Он засомневался в нерешительности, когда его рука натолкнулась на пистолет в кобуре.
В коридоре нам попалась одна из агентов по недвижимости. Она поздоровалась со мной, но уставилась на Филиппа. Когда мы миновали ее и стали ждать лифта, я оглянулась. Конечно же, она глядела ему в спину.
Должна признать, спина у него выглядела что надо. Она поймала мой взгляд и быстро отвернулась.
— Защищай мою честь, — попросил Филипп.
Я оттолкнулась от него и нажала кнопку лифта.
— Что ты здесь делаешь?
— Жан-Клод вчера не вернулся. Ты не знаешь, почему?
— Я не уходила с ним, если ты это имеешь в виду.
Двери лифта открылись. Филипп стал в распор, удерживая их рукой. В его улыбке, которой он меня озарил, было полно силы, чуточку зла и много секса. Хотела ли я, в самом деле, оказаться наедине с ним в лифте? Наверное, нет, но я была с оружием. А он, насколько я могла судить, без.
Я прошла под его рукой, не нагибаясь. Дверь за нами закрылась. Мы были вдвоем. Он прислонился к углу, сложив руки на груди, глядя на меня из-за черных стекол.
— Ты всегда так делаешь? — спросила я.
— Как?
— Позируешь.
Он чуть напрягся и снова расслабленно оперся на стену.
— Природный талант.
— Ну-ну.
Я покачала головой и стала следить за сменяющимися цифрами этажей.
— Что там с Жан-Клодом?
Я смотрела на него и не знала, что сказать. Лифт остановился.
— Ты мне не ответила, — негромко напомнил он.
Я вздохнула. Это была долгая история.
— Сейчас почти двенадцать. Я тебе все, что могу, расскажу за ланчем.
Он усмехнулся:
— Пытаетесь подцепить меня, мисс Блейк?
Я улыбнулась раньше, чем могла остановиться:
— Как захочешь.
— Может быть, — сказал он.
— Флиртуешь напропалую?
Он пожал плечами:
— Женщинам это нравится.
— Мне бы это нравилось больше, если бы я не была уверена, что с моей девяностолетней бабулей ты бы флиртовал точно так же.
Он скрыл смешок кашлем.
— Ты обо мне не слишком высокого мнения.
— Я очень критичная особа. Один из моих недостатков.
Он снова рассмеялся — довольно приятный звук.
— Может быть, я послушаю про остальные твои недостатки, когда ты мне скажешь, где сейчас Жан-Клод.
— Вряд ли.
— А почему бы и нет?
Я остановилась прямо перед стеклянными дверьми, ведущими на улицу.
— Потому что я видела тебя вчера ночью. Я знаю, чем ты занимаешься, и знаю, каким способом ты получаешь удовольствие.
Он потрепал меня по плечу:
— Я получаю удовольствие многими разными способами.
Я нахмурилась, глядя на его руку, и она убралась.
— Оставь это для других, Филипп. Мне оно не надо.
— Может быть, ты сменишь мнение за ланчем.
Я вздохнула. Мне приходилось встречать мужчин вроде Филиппа, красивых мужиков, которые привыкли, что бабы сразу пускают слюни. Он не пытался меня соблазнить, он только хотел, чтобы я созналась, что считаю его привлекательным. Если я этого не сделаю, он будет приставать и дальше.
— Сдаюсь, ты выиграл.
— Что я выиграл? — спросил он.
— Ты удивителен, ты великолепен. Ты один из самых красивых мужчин, которых мне случалось видеть. От подошв ботинок до обтягивающих джинсов, от плоского мускулистого живота до скульптурных линий лица ты прекрасен. Теперь можно нам идти завтракать и бросить эту ерунду?
Он приспустил очки на нос, глядя поверх стекол. Так он смотрел на меня несколько минут, потом водрузил очки обратно.
— Выбирай ресторан.
Он сказал это просто, без заигрывания.
Я подумала, не обидела ли я его. И подумала, не все ли мне равно.