Возвращаться домой мне не хотелось. Сегодня придет Эдуард. Сказать ему, где спит Николаос днем, или он заставит меня это сделать. Уже сложно. Теперь я знала, что он убийца, которого я ищу. Еще сложнее.
Самое разумное было бы сейчас его избегать. Это нельзя делать вечно, но может быть, я устрою мозговой штурм и расставлю все по местам. Ну, шансов на это мало, но надежда есть всегда.
Может быть, у Ронни будет для меня сообщение. Что-нибудь, что может помочь. Видит Бог, мне нужна будет вся помощь, которую я только смогу найти.
Я подъехала к заправке, где был телефон-автомат. У меня был навороченный автоответчик, с которого можно читать сообщения, не заезжая домой. Может быть, ночуя в гостинице, я смогу скрываться от Эдуарда целую ночь. Я вздохнула. Будь у меня хоть одно прочное доказательство, я пошла бы в полицию. Я услышала перемотку ленты, потом щелчок, потом слова:
— Анита, это Вилли. Они взяли Филиппа — того парня, который был с тобой. Они его взяли в жуткий оборот! Тебе надо при…
Телефон резко заглох, будто его обрезали.
У меня перехватило дыхание. Закрутилось второе сообщение:
— Это говорит ты знаешь кто. Ты слышала, что сказал Вилли. Приезжай, аниматор. Я ведь не хочу грозить твоему красавчику-любовнику, понимаешь?
Из телефона послышался смех Николаос, искаженный лентой.
Громкий щелчок, и в телефоне послышался живой голос Эдуарда:
— Анита, скажи мне, где ты, и я тебе помогу.
— Они убьют Филиппа, — ответила я. — К тому же, если помнишь, ты не на моей стороне. — Я единственный, кого ты можешь назвать союзником.
— Тогда помоги мне Боже.
Я резко повесила трубку. Филипп пытался этой ночью меня защитить, и теперь за это расплачивается.
— Черт побери! — завопила я.
Человек у бензоколонки уставился на меня.
— На что это ты пялишься? — чуть не заорала я на него.
Он быстро опустил глаза, полностью сосредоточившись на заправке своего бака.
Я влезла за руль и несколько минут просидела неподвижно. Я злилась так, что меня просто трясло. Зубы сжимались помимо моей воли. Черт! Черт! Я слишком злилась, чтобы ехать. Филиппу мало поможет, если я по дороге во что-нибудь врежусь.
Я стала дышать глубокими вдохами. Это не помогло. Тогда я вставила ключ зажигания.
— И не гони, — сказала я себе. — Сейчас ты не можешь себе позволить разборок с полицией. Медленно, но верно, Анита, медленно, но верно.
Я, бывает, разговариваю сама с собой. И даю себе очень хорошие советы. Иногда даже я им следую.
Я врубила скорость и выехала на дорогу — очень осторожно. От злости сводило мышцы спины, шеи и плеч. Я слишком крепко вцепилась в руль и поняла, что руки еще не совсем зажили. Короткие и острые уколы боли, но их было недостаточно. Сейчас вся боль мира не могла бы прогнать мою злость.
Филипп сейчас страдал из-за меня. Как Ронни и Кэтрин. Хватит. Хватит этих игр. Сейчас я собиралась спасти Филиппа, если получится, а потом отдать все это проклятое дело полиции. Да, без доказательств, без малейшего подтверждения. Я должна это сделать, пока больше никто не пострадал.
Злости почти хватило, чтобы заглушить страх. Если Николаос пытает Филиппа за прошлую ночь, она, значит, не очень довольна и мной. А я ехала сейчас в логово мастера, ночью. Если так сформулировать, это был не очень разумный поступок.
И злость отступила перед волной холодного страха, от которого по коже побежали мурашки.
— Нет!
Я не поеду туда в страхе. И я держалась за свою злость, как за последний якорь. За много лет я впервые подошла так близко к ненависти. Ненависть; сейчас от этого чувства по телу разлилась теплая волна.
Ненависть почти всегда, так или иначе, вырастает из страха. Ага. Я обернула себя покрывалом злости с примесью ненависти, но в основе всего этого лежал чистейший ледяной ужас.