- Погрей нас! И нас! И нас! Заяц стал прыгать и ложиться. Прыгнет - и прильнет к земле.
- Эй, Заяц! - крикнул с холма Медвежонок. - Ты что это делаешь?
- Грею траву, - сказал Заяц.
- Не слышу!
- Грею траву! - крикнул Заяц. - Иди сюда, будем греть вместе!
Медвежонок спустился с холма.
- Согрей нас! Согрей! Согрей! - кричали травинки.
- Видишь? - сказал Заяц. - Им холодно! - Снова прыгнул и лег.
- К нам! К нам!
- Сюда! Сюда! - кричали со всех сторон.
- Что ж ты стоишь? - сказал Заяц. - Ложись! И Медвежонок лег.
- Как тепло! Ух, как тепло!
- И меня погрей, Медвежонок!
- И нас! И нас!
Заяц прыгал и ложился. А Медвежонок стал потихоньку перекатываться: со спины - на бок, с бока - на живот.
- Согрей! Согрей! Нам холодно! - кричала трава. Медвежонок катался.
Заяц прыгал, и скоро согрелся весь луг.
- Хотите, мы споем вам осеннюю песню травы? - спросила первая травинка.
- Пойте, - сказал Заяц.
И трава стала петь. Медвежонок кататься, а Заяц - прыгать.
- Эй! Что вы там делаете? - крикнул с холма Ежик.
- Греем траву! - крикнул Заяц.
-Что?
- Греем траву! - крикнул Медвежонок.
- Вы простудитесь! - закричал Ежик. А травинки поднялись во весь рост и запели громкими голосами.
Пел весь луг над рекой.
И последний лист, что трепетал на том берегу, стал подтягивать.
И сосновые иголки, и еловые шишки, и даже паутина, забытая пауком, - все распрямились, заулыбались и затянули изо всех сил последнюю осеннюю песню травы.
Сергей Козлов
Разноцветный осенний лес был хорош как никогда. Могучие хозяева леса – деревья застыли в золотистых лучах пока ещё тёплого солнца. Лишь маленькая пушистая белочка, прыгая иногда с ветки на ветку, нарушала их царственный покой. На полянах ещё красовались поздние цветы, ещё прыгали кузнечики, порхали редкие уже бабочки, звенели своими слюдяными крылышками стрекозы. Тогда и произошла со мной эта странная история…
В тот вечер я вернулся домой в хорошем настроении. У меня в небольших коробочках лежало с десяток красавиц бабочек, как будто одетых в воздушные голубые, жёлтые, розовые платьица. Одна бабочка краше другой! У каждой есть своя изюминка! Своё очарование, своя загадка! Но больше всех заворожила меня последняя, десятая бабочка – артемида.
Казалось, что это крошечное тельце даже теперь не покинула жизнь. Ободки её хрупких крыльев светились тусклым лазурным светом, словно приглашая меня к сказочному полёту. А в самих крылышках, как в отражении зеркала, действительно продолжалась жизнь, но уже совершенно другая!
Незаметно я заснул за столом и мне приснилось, что я вдруг оказался на уже чахлой осенней поляне, заросшей пожелтевшей травой и усеянной увядшими цветами с засохшими, почти облетевшими лепестками.
На этой поляне по жухлой осенней траве шла плачущая девочка. Маленькой девочке казалось, что её маленькое горе – самое великое горе на свете. Девочка дошла до середины поляны и остановилась в изумлении. Сквозь пухлые детские пальчики, что прикрывали её заплаканные глазки, она увидела чудо! С одного поникшего цветка на другой, словно полупрозрачная фея, порхала прекрасная бабочка. К каким бы цветкам ни прикасалась эта крылатая волшебница, они сейчас же превращались в распустившиеся горделивые пионы, величавые фиолетовые ирисы или оживали изящными нежными лилиями…
Девочка от восторга и восхищения (ведь ей ещё никогда не приходилось видеть настоящего чуда) забыла про своё большое несчастье. Горючие слёзки мигом испарились с её милого личика, уступая место прекрасной детской улыбке!
На мгновение я почувствовал рядом с собой какое-то движение и, обернувшись, увидел лохматого, босого старичка. Его одежды были из листьев папоротника, а вокруг него бесконечным хороводом кружились сотни красивых бабочек.
Он, улыбаясь, наблюдал за повеселевшей девчушкой, которая начала озорно бегать по цветущей зелёной поляне, ловить виновницу своего хорошего настроения – эту божественную бабочку! Наслаждаться ароматами полевых цветов…
Лесной старичок тоже ощутил моё присутствие, обернулся, и, лукаво подмигнув мне на прощание, растворился в воздухе.
Наутро, едва проснувшись, я увидел разложенных перед собой бабочек, всех… кроме одной, той самой, десятой. Она исчезла! Словно её кто-то оживил! – но кто?
И в этот момент я, кажется, понял смысл моего странного сна. Я взял свой любимый сачок и без сожаления бросил его в чулан. С тех пор я больше не ловил бабочек, постоянно думая о том, что кто-то, живущий на этой планете, может быть, безутешно плачет и которого утешить, рассмешить сможет только маленькая прекрасная бабочка…
Зазвенел яркий желто-красно-оранжевый будильник, и проснулась Осень-красавица. — Я не опоздала? — встревожилась она и выглянула в окно. — Меня уже ждут, наверное. Осень собралась быстро и, конечно, не забыла свою волшебную шаль. Золотая шаль была соткана из нитей грибного дождя и солнечных лучей, а если приглядеться, виделись в золоте разноцветные осенние листья, грибы и колосья, виноград и яблоки, и улетающие журавли, и еще столько всего, что даже сама Осень не могла запомнить. Явилась Осень к людям. А люди и не сразу заметили. Не до того им. Удивлены и расстроены люди. Крупные в садах яблоки выросли за лето, но кислые. На полях золотые колосья, красивые колосья, а зерна легкие, будто ненастоящие — не получится из них хорошей муки. А на виноградниках тяжелые гроздья. Видимо-невидимо их, но не сладкий виноград, не вкусный совсем. Вот люди и беспокоятся. А Осень не беспокоится. “Лето хорошо поработало, все подготовило, — огляделась она, — дело за мной”. И взлетела над садами, полями, виноградниками волшебная шаль Осени. Теперь людям только успевай! Яблоки сладкие: в ту корзину — желтые, в эту — красные. Зерна тяжелые: из одних — мука для хлеба, из других, самых лучших,— для пирожков и пирожных. Виноград сладкий, сочный: и на сегодня, и на завтра, и еще хватит на соки для малышей до самой весны. Быстро собрали люди урожай и, похоже, были им очень довольны. И Осень рада. Как же иначе! Но вот посмотрели люди вокруг, и оказалось, что в садах их не осталось яблок; а поля вовсе не золотые, а черные; а виноградники, раньше желто-зеленые и фиолетовые, стали бледными, грустными, без единой яркой виноградинки. Переглянулись люди: — Осень? Уже? “Конечно, это я, — подумала Осень, — давно я. Наверное, люди были так заняты урожаем, что меня просто не сразу заметили. Неважно! Главное, что всего много и все вкусное”. И Осень улыбнулась — она была довольна. А люди не улыбнулись, они, кажется, уже не были довольны. — Да... — вздохнули люди. — Лето кончилось. Вот и осень. Да... — задумались они. — Осень... А что делать?.. А ничего не поделаешь. “Странно, — удивилась Осень, — люди мне будто и не рады. Быть не может”. И снова, теперь уже над лесами и перелесками, взлетела волшебная шаль Осени. И вот машина за машиной, автобус за автобусом повезли людей в осенний лес. Долго гуляли люди по лесу и, кажется, были довольны. “Урожай понравился, лес мой понравился, значит, и я людям в радость”,— думала Осень. А люди будто снова недовольны чем-то, будто печальны даже. Несут люди полные корзинки грибов. И в рыжих, и в разных — красных, шоколадных, желтых — шапочках. А корзины с осенней ягодой — ярко-ярко-красной клюквой! А еще охапки разноцветных рябиновых, дубовых, кленовых листьев. Бережно несут люди домой это осеннее волшебство и вздыхают: — Осень... Да... Совсем осень. А что делать?.. А ничего не поделаешь... “А что, что нужно делать?! — Осень почти испугалась. — Почему печальны люди? Неужели они хотят прогнать меня? Неужели я все-таки им не нравлюсь?” И она решила удивить людей, дать им полюбоваться тем, что не увидишь ни в какое другое время года. В самое небо на этот раз взлетела волшебная шаль Осени. — Смотрите, смотрите, — звали друг друга люди, — быстрее, не успеете. Даже самые равнодушные долго не отрывали глаз от неба. И неудивительно. Летели птицы. Просто летели, и все. На юг. — Видишь? Это стая ласточек. Маленьких, но очень смелых. — Да нет же — это ровная-преровная нить сказочных гусей-лебедей. — Тебе показалось! Это журавли. Это их стройный клин. Это они курлычат. Вот такое чудо подарила Осень людям. Долго смотрели люди в небо, вслед прекрасным разным птицам. А потом? — Да... Осень. Да, настоящая осень. А что делать? А ничего не поделаешь... Опустила Осень руки. Заплакала Осень. “Ничем людям не угодишь. Уйду!” Закуталась она в свою волшебную шаль и отправилась куда глаза глядят. Но вот беда — расстроенная, обиженная Осень нечаянно надела свою шаль наизнанку. А изнанка была... Совсем не золотой, совсем не красивой, совсем другой была изнанка. Так случается и не с волшебными вещами, а с волшебными тем более. Не красные яблоки, не з олотые листья, не крики журавлей несла с собой изнанка чудесной шали. Холодный долгий дождь и злой ветер вырвались из ее складок. Дует ветер, льет дождь, медленно бредет-уходит Осень вдаль по размокшей уже дороге. А что же люди? Люди смотрят в другую сторону. Там, в другой стороне, невидимая пока, на обочине дороги, чтобы в слякоть не ступить, стоит в белых своих одеждах красавица Зима. Взмахнула Зима своей волшебной шалью, и полетели сначала редкие, потом все чаще снежинки. Удивительные, хрупкие, узорчатые, невесомые, прекрасные. Чудо? Радость? Да уж и не знаю... — Зима? Уже? — переглянулись люди. — Да... Осень прошла. Быстро как... Да... А жаль. Вот и зима. А что делать?.. А ничего не поделаешь... Интересный народ — люди. Жаль им Осень!.. Не ту, добрую, золотую. Сегодняшнюю — дождливую, печальную, некрасивую. А вот Зима со всеми чудесами, похоже, не ко времени им. Странные люди. Да... А что делать?.. А ничего не поделаешь.
Lirika
А потом пройдут зеленые дожди, снег растает и из темной земли вылезут первые фыркающие травинки. Пройдет еще немного времени и появятся волосатые бабочки. Они будут щекотать стебельки мохнатыми животиками и изо всех сил тянуть их вверх, чтобы те росли быстрее. Строго говоря, это совсем не трава, да и бабочек можно назвать бабочками лишь условно. Но все равно - волосатые бабочки дергают травинки за уши вверх, а травинки смеются и старательно растут. Так оно все и происходит, на самом-то деле..
* * *
Настоящее муранское стекло делали из морской воды - зеленоватой и почти прозрачной. Искусство это было сродни магии или пению - если не вкладывать в него душу, ничего не получится. Это потом уже всякие шарлатаны придумали делать стекло из песка, но разве же это стекло? Песок всегда остается песком, а вода - водой. В настоящем стекле всегда живет тихий шепот морских волн, а в песчаном - только пыльный шелест песка.. Говорят, старый мастер, последний из знавших секрет морского стекла, долго стоял на башне и смотрел, как желтый африканский ветер дует над мостовыми из круглых морских камешков, еще помнящих поцелуи волн. А потом улыбнулся и рассказал свою тайну ветру. Ветер до сих пор хранит ее, но не очень-то и крепко. Потому что по миру все еще ходит клеймо старого мастера - маленькая черепашка, плывущая в зеленоватой толще настоящего муранского стекла..
* * *
Снег здесь соленый и пахнет тмином. Зимой им посыпают свежие рогалики с нежной хлебной корочкой. И утренний вопль "снег идет!" заставляет тебя вскакивать с кровати и бежать к окну, теряя тапки. И правда - снег. Нежные белые хлопья в прозрачном сероватом воздухе. И значит, через полчаса я пойду из маленькой пекарни по поскрипывающим тротуарам, прижимая к груди бумажный пакет с маленькими горячими рогаликами, посыпанными зябкими солеными снежинками. И как они не тают в горячей печи? - спрашиваю я раз за разом. а булочник молчит и улыбается в седые усы, припорошенные снегом..
Ева Орловская
Как-то вечером щенок Тявка и кот Чернобурчик сидели на скамейке и рассказывали друг другу сказки.