– Так что ж мне голым теперь ходить, ваш добродь? Извольте уплатить мне тогда за всю мою одежду вперёд до конца дней. А панич сообразил, что крестьянская-то одёжа уж всяко в тыщу и поболе раз дешевле будет и такую себе выгоду увидал, что глаза на лоб повылазили. Вот, думает, никогда больше портным не буду платить, да в долги выпрашивать. Буду теперь задарма самый модный, знай лишь вино покупай дорогое, да на корни плещи.
Считали они с крестьянином пересчитали, вот, наконец, и сошлись по цене. Сбегал панич к ростовщику за кредитом и довольный обратно с лопатой пошёл. Крестьянин на эти деньги лошадь себе купил с плугом и зажил счастливо. А панич с той поры всё по шинкам пил и в какой не придёт, везде за собой ту лопату тащит – себе чарочку и ей тоже плеснёт под черенок. Называли его паном Лопатой. Ну, а кто эту сказку прочитал, тот будет счастливый, да богатый.
Сергей Гришунин
Жил в городе Кракове ясновельможный пан Писак. Любил больше всего на свете этот пан поболтать вволю и письма строчить. Кончились однажды у него все чернила, да и перья поистрепались. Пошёл он тогда на рынок, чтобы запасы письменные пополнить, да и поговорить хоть с кем-нибудь про то да сё. Пришёл в ряды канцелярские пан Писак и вдоль прилавков ходит, приценивается. Видит среди торговцев мужик стоит с лотком, а на лотке этом ничего не лежит. Залюбопытствовал пан Писак, что за товар был такой ходкий, да и подошёл к мужику с вопросом: «Чем торговал-то?» А мужик ему отвечает: «Отчего ж торговал, я и сейчас торгую». Удивился пан: «Так ведь нет ничего уже». Мужик в ответ: «Как так ничего нет? Ещё кой-чего осталось. Забирайте пане, покудова не похватали остатков». Зачесал в затылке пан Писак, недоумевает: «Так чего ж брать-то? Что продаёшь сначала скажи». Пожал плечами мужик и говорит пану: «Как что? Понятное дело, - молчание. Такой товар нарасхват идёт, да и возьму с вас недорого». Любил пан Писак дармовщинку, загорелись у пана глаза: «А сколько ж ты просишь за всё?» Прикинул мужик в уме и назвал цифру: «Триста шестдесят шесть злотых». Стал торговаться с ним пан. Упёрся мужик, ни в какую не уступает. Еле-еле пан Писак один злотый с него сторговал. Отсчитал мужику 365 злотых и спрашивает: «А как забирать-то?» Мужик ему: «А прямо в рот берите, так всего надёжней, да и пользоваться удобней. В день молчания на один злотый. А как слово какое-нибудь скажете или напишите – то в минусе на десяток». Сообразил пан Писак что к чему и рот мужику подставил. Поскрёб мужик по лотку совком и пану что-то невидимое в рот до крошки последней ссыпал. «Будьте счастливы, добрый пан», - сказал ему мужик на прощанье. А пан – не дурак, набрал молчания полон рот и не спешит тратить на пустую вежливость. Кивнул мужику головой и домой с покупкой отправился. Не стал он себе чернил выбирать, да перьев – только расходы теперь множить. Ходит теперь по городу Кракову пан Писак нем как рыба. Ни словечка не молвит. И ведь растянет на весь год свой запас молчания, вот увидите. Даром, что год високосный, а уж найдёт на чём сэкономить.
Сергей Гришунин
Ну так слушайте! Расскажу вам не сказку, а быль.
Было это еще во время панщины. И злые же были паны! Не люди, а зверье. Попадешь к такому вот пану, и хоть ложись да помирай: ничем ему не угодишь. И правду говорят: “Черта нянчить - не унянчить”.
Так вот и пан. Уж ты ему как стараешься и работаешь хорошо, а он все покрикивает: “Не так, негодяй, не так, оборванец, не так, пся крев!” и ест тебя поедом, издевается, презирает. А чуть что не угодишь, живьём шкуру сдерет.
Ой, тяжко, как тяжко было жить при панах!
Так вот. Был в одном поместье такой злой пан. И чего он только не вытворял! Как только над людьми не измывался. Не одного до смерти запорол. А своих крепостных и за людей вовсе не считал.
Велел раз поганый этот пан, чтобы все, у кого были волы на продажу, приводили бы их только к нему на панский двор. Расставил по краям села стражу и не дозволял проезжать гуда ни одному купцу. А ежели приведет кто на панский двор вола на продажу, так пан посмотрит и скажет:
- Ты что это привел, осел? Ведь это ж не вол, а козел!
И заплатит, как за козла. А кто вздумает ему перечить - пошлет того на конюшню и всыплет розог.
Долго мучились люди с таким поганым паном, долго терпели, да что поделаешь, кому пожалуешься? Ведь паны-то всюду тогда заседали - ив судах, и в поместьях.
Но нашелся, наконец, один человек, что отплатил пану за все людские обиды да слезы.
Был это смышленый да удалый парень, звали его Римша. Рано он осиротел, но и один кое-как обзавелся хозяйством. Гордый был парень Римша. Никто не отваживался его пальцем тронуть.
Вот привел раз Римша на панский двор вола продавать. Вышел пан на крыльцо и говорит:
- Что ж это ты привел, осел? Это же не вол, а козел!
Оглянулся Рнмша, видит - никого кругом нету, показал пану хворостину и спрашивает:
- Что это, пане: береза или лоза? Я же тебе привел вола, а не козла!
И давай хлестать пана хворостиной. Бил, бил, пока рука не заболела.
- Вот тебе, - говорит, - за то, что ты над людьми измываешься! Коль одужаешь, то дожидайся меня еще в гости. Сказал так Римша, оставил вола и в лес убежал. Нашли дворовые люди пана без памяти - так отлупил его Римша. Только на третий день опамятовался пан.
- Поймать мне Римшу! - велел он слугам.
Да где там! Его и след уж простыл. Были прежде леса дремучие, темные. Живи себе в них сколько хочешь, никто тебя не найдет.
Идет день за днем, а пан никак одужить не может. Каких только докторов не звали - а толку никакого: видно, здорово-таки отбил ему Римша печенки.
А тут вскоре приезжает в поместье новый доктор с целым сундуком разных лекарств. Позвал к себе - пан нового доктора, угощает его и просит, чтоб полечил его.
- Хорошо, - говорит доктор, - я пана вылечу. Надо только баню натопить.
Затопили слуги баню. Повел доктор пана в баню, посадил его на полок и велел за жердину держаться обеими руками. А сам стал натирать его разными мазями.
Сидит пан, за жердину держится да только покряхтывает.
Да недолго кряхтел он. Достал вскорости доктор из кармана сыромятный ремень, привязал им к перекладине панские руки и заткнул ему кляпом рот. Потом взял хворостину и говорит:
- Что это, пане: береза или лоза? Я же продал тебе вола, а не козла!
Видит пан, что это сам Римша, а не доктор, и хотел было закричать, да не может - во рту кляп!
Вертится пан, как вьюн на горячей сковородке, а Римша лупит его по чем попало. Чуть было всю кожу с пана не содрал. Потом сел на коня и поехал. Только его и видели.
Долго хворал пан. Все думали, что уже конец ему. Да злого-то и смерть не берет: по весне пан одужал и задумал за границу, на воды, ехать. Начал он собираться, а тут как раз денег не хватает. Вот и порешил пан продать лес. Объявил о том, и стали купцы наезжать, лес смотреть. Рядились-рядились, да никак не могут в цене сойтись: пан, вишь, скупой был и больно дорожился.
Приехал однажды в поместье какой-то очень на вид богатый купец. Повел его пан лес осматривать. Пан хвалит лес, хочет подороже взять с купца, а тот все поддакивает ему и ведет его дальше в гущину. Забрались они в такие дебри, что и свету белого не видать. Вот купец и давай руками сосны обхватывать, саженем толщину мерить. Обхватил и пан одну сосну.
- Вот смотри, - говорит, - какое бревнище! Прямо золото, а не лес.
А купец вынул из кармана ремень да и привязал пана к сосне. Потом вытащил из-под полы хворостину, показал пану и спрашивает:
- А что это, пане: береза или лоза? Я же тебе продал вола, а не козла!
И начал пана лупить... Бил, бил, сколько влезло, да так и бросил его к сосне привязанного.
Весь день простоял пан у дерева, пока не нашли его там дворовые люди.
С год, почитай, после того провалялся пан, а все никак не одужает.
Опять советуют ему доктора на воды ехать. Продал пан лес, зерно, скот. Набрал много денег и собрался за границу ехать, на воды.
А Римша все за паном следит. Доведался он, по какой дороге пан будет ехать, и устроил на него засаду: расставил на три гона один от одного двух верхоконных с хворостинами.
Подъезжает пан к первому хлопцу, а тот тряхнул издали хворостиной и кричит:
- Что это, пане: береза или лоза?
- Держи его, держи! - кричит пан кучеру. - Это ведь Римша!
Кучер хвать ножом по постромкам, сел на пристяжную и погнался за хлопцем.
Только он скрылся из глаз, подъезжает к панской карете другой такой же хлопец. Замахнулся издали хворостиной и говорит:
- Что это, пане: береза или лоза?