Вечер будто призвал в город добрую рождественскую сказку. На небе праздничными гирляндами загорались и перемигивались звезды; снегопад устилал толстым белым покрывалом дороги и крыши домов, а ветер, словно потакая капризу зимы, закручивал и пускал по земле снежные буранчики.
"Тут самое время появится коту, - думал я, - пускай он появится неожиданно, как, впрочем, и подобает появляться кошкам."
Кот, как и подобает кошкам, не заставил себя долго ждать:
- Суета, суета, кругом суета… - ворчал кот, забираясь на балкон. Он нагулялся за день и теперь возвращался домой, чтобы поесть и отогреться.
Важной поступью прошел он по каменным перилам балкона и, спрыгнув вниз, подошел к
стеклянной двери, ведущей в комнату - дверь оказалась заперта. Кот отряхнул с шерстки снег, поскреб когтями о стекло, пару раз громко мявкнул. Нужный результат достигнут - хозяйка впускает его в дом. Кот, не нарушая чинности шага, вошел в комнату, прошелся по ней и заглянул в каждый угол и в малейшую щелочку. Не найдя ничего достойного внимания, он вернулся к окну, запрыгнул на подоконник и глянул сквозь стекло - вверх и вниз. Там тоже ничего примечательного не обнаружилось: все было, как обычно - шумные толпы людей прогуливались по улицам, ярко-желтым глазом светила с небес луна, крупными хлопьями валил снег.
- Суетливые существа эти люди. - заключил кот, закончив осмотр, - не то, что кошки. Вот кошки никогда не учинили бы такой суеты.
Устроившись поудобней и осмотрев еще раз комнату (теперь уже сверху), кот увидел стоящую на столике свечу.
- Так вот кто светит тут во мраке, - шутливо сказал кот, обращаясь к свечке.
- Да, это я свечу. - отвечал ему огонек, - я сын большого огня в камине, сегодня вечером хозяин зажег меня, вот я и родился, чтобы побеждать тьму.
Кот не ответил, а лишь смотрел на огонь - переводя взгляд, сравнивал трепещущий огонек свечи с мощным пламенем, бушующим в камине, смотрел на пляшущие на стенах алые отблески пламени и думал. Думалось ему о том, как все-таки схож с огнем характер у кошек: тут - добрый и ласково-теплый, а через мгновение - разрушительно-обжигающий.
- Все-таки нет, - сказал кот, - нет в тебе того, что присуще всем кошкам: суетливое ты существо, огонь, как и люди, которым ты служишь.
- Я молод и люблю жизнь! - отвечал огонек коту, - Мне нравится жить и освещать людям путь. Неужели это плохо - знать свое призвание и следовать ему до конца жизни?
Кот вновь не ответил - он думал, вспоминая свою жизнь.
- Огонек, а огонек, ты умеешь рассказывать сказки? Пожалуйста, расскажи мне хотя бы одну, - попросил вдруг кот у свечи.
- Я? - удивился огонек, - Я не умею, ведь я еще слишком мало жил и видел. Попроси огонь в камине - он стар и мудр и наверняка знает много чудесных историй.
Кот спрыгнул с подоконника и медленно подошел к камину; подошел близко-близко - так, как никогда не позволял себе ранее.
- Огонь, расскажи мне сказку, - сказал кот, осторожно приблизившись, - свечка сказала, что ты знаешь много чудных историй.
- Да, я знаю много сказок, - ответил огонь, - какую именно ты хотел бы услышать?
- Выбери сам - пускай для меня это будет сюрпризом.
- Что же, - сказал огонь, - я расскажу тебе историю, которую слышал много лет назад в этом доме, сказку, которую рассказывала своей дочери мать - я хорошо запомнил ее. Женщина говорила, что ее ей рассказал огонь - участник этих событий.
Кот лег на пол, обернувшись своим пушистым хвостом, положил голову на лапы и приготовился слушать. Немного выждав, огонь начал свой рассказ:
"Было когда-то двадцать пять оловянных солдатиков, родных братьев по матери - старой оловянной ложке; ружье на плече, голова прямо, красный с синим мундир - ну прелесть, что за солдаты!.."
Кот лежал у камина, слушал сказку и мечтательно смотрел на пляшущий на поленьях огонь. Иногда, в особо трогавшие его моменты, огонь останавливался, щелкал, разбрасывая вокруг искры. Желто-алыми стрелками падали они на настил у камина и медленно гасли, оставляя на красной меди настила черные точечки угольков. Успокоившись, огонь вновь продолжал:
"И они сделали из газетной бумаги лодочку, посадили туда оловянного солдатика и пустили в канаву. Сами мальчишки бежали рядом и хлопали в ладоши. Ну и ну! Вот так волны ходили по канавке! Течение так и несло, - немудрено, после такого-то ливня!.."
- тут огонь ярко вспыхнул, быстро перекинулся с одного полена на другое, полыхнул, опалив коту кончики усов.
- Прошу прошения, уважаемый кот, - извинился огонь, - я, кажется, излишне распереживался. Надеюсь, я не причинил Вам вреда?
Кот возмущаться не стал, поняв, что любое упоминание о воде рождало в душе огня не самые приятные чувства, и поэтому простил ему даже подпорченные ненароком усы.
Огонь продолжил рассказ, а кот внимательно слушал - история все больше и больше захватывала его:
"Вдруг дверь в комнате распахнулась, ветер подхватил танцовщицу, и она как сильфида порхнула прямо в печку к оловянному солдатику, вспыхнула разом и - конец! А оловянный солдатик растаял и сплавился в комочек. На другой день горничная нашла маленькое оловянное сердечко; от танцовщицы же осталась одна розетка, да и та вся обгорела и почернела, как уголь…"
Сказка была окончена, и в этот момент коту показалось, что, умей огонь плакать - он залился бы слезами и сам потушил бы себя.
Но огонь плакать не умел и поэтому лишь нервно подрагивал в камине.
- Спасибо тебе, - поблагодарил рассказчика кот, - ты рассказал мне хорошую сказку, никогда раньше мне не доводилось слышать таких.
Часы на стене пробили полночь, и из-за двери донеслись радостные возгласы и звон бокалов - это в дом пришла пора волшебной рождественской сказки.
Наступил вечер. За окном, пронзая сгущавшиеся сумерки серебряными лучами, взошла луна. Отложив в сторону последний лист, я огляделся. На столике, за которым мы завтракали, подрагивая, горела свечка, в углу, треща угольями, горел камин, а Кристиан мирно дремал в кресле. Я и не заметил, как за письмом прошел день, а ведь мне казалось, что прошло не более часа. Теперь я понимал своего друга - не зря он говорил, что писательство почти не оставляет времени на какие-либо иные занятия.
- Ну вот, вроде бы, все, - про себя сказал я.
Кристиан проснулся и, подойдя ко мне, спросил:
- Как успехи, мой друг?.. Уже закончили… Что ж, давайте посмотрим, что у Вас получилось.
- Не думаю, что у меня вышло что-то путевое, - сказал я, отдавая другу исписанные листы.
Кристиан погрузился в чтение, а я стал внимательно следить за выражением его лица. Мои надежды не оправдались – прочитать по лицу моего друга мнение о написанном мне так и не удалось.
- Отнюдь, мой друг, отнюдь… - приговаривал Кристиан, перелистывая один лист за другим.
Положив на стол мой рассказ, он улыбнулся и указал рукой в сторону окна:
- Посмотрите вон туда. Видите?
Я посмотрел в указанную сторону: удивлению моему не было предела. На подоконнике лежал большой черный кот и увлеченно следил за всполохами стоящей на журнальном столике свечи.
- Кристиан, у Вас разве есть кот? - удивленно спросил я.
- Теперь есть, мой друг… Теперь есть… И посмотрите, какой замечательный! - сказал Кристиан и, подхватив кота на руки, стал чесать ему за ухом. Кот довольно заурчал. Писатель улыбался.
Андрей Линкс
Было это или не было - кроме Бога никого не было. Однажды в одном городе брел по улице юноша. Вдруг он слышит, кричит какой-то дервиш:
- Тот, кто купит эту скатерть за сто дирхемов, никогда не обнищает!