«АЛЛИЛУЙЯ! АЛЛИЛУЙЯ!
Аллилуйя! Аллилуйя! Алли-и-луйя!»
ПО РЕШИТЕЛЬНОМУ КИВКУ МИССИС ТЕМПЛТОН Бриджет подалась вперёд и перевернула первую страницу партитуры, ловкие пальцы пианиста не упустили ни единой ноты. Взмах указки мистера Винсента и под сводами церкви прозвучал припев из знаменитого хора Генделя[25]. Палочка, приподнявшегося на носочки, хормейстера двигалась твёрдо и размерено, словно командуя ротой солдат.
«For the Lord God Omnipotent reigneth[26].
Аллилуйя! Аллилуйя!»
Бриджет зевнула. Она никак не могла сосредоточиться. Её мысли вновь и вновь обращались к государственной психиатрической больнице Сономы[27], в которой содержался Милтон Андермейер. Почему её отец захотел, чтобы она встретилась с тем, кто его убил?
Пятое правило. Они врут. Да, да, ей уже не раз доводилось сталкиваться с подобным. Но тот демон, Пенемуэль, отличался от остальных. Он действовал самостоятельно, а не как часть хаотичной заразы, ради очищения которой её туда и привели. «Он называет тебя зайкой-тыковкой. Он говорит, ты поймёшь».
Конечно, вполне возможно демон просто знал прозвище, данное ей отцом. Монсеньор предупреждал её, что демоны обретают власть над своими жертвами, обещая им приоткрыть завесу будущего и наделить знаниями неведомого. Вот только Пенемуэль был не таким как другие демоны, с которыми она сталкивалась ранее.
У него имелось для неё сообщение, и когда он его передал, Бриджет готова была поклясться, что нарисованное лицо куклы изменилось, приняв выражение абсолютной эйфории. «Моё искупление завершено. Я свободен!»
— Бриджет! — прошипела мисс Темплтон.
Бриджет подскочила и перевернула страницу.
— Простите.
«The kingdom of this world, Is become the kingdom of our Lord»[28].
Не считая великолепного тенора Гектора, немногочисленная мужская половина хора проглатывала слова и частенько вступала абсолютно не вовремя. Сопрано звучало уныло, а альты исполняли партии сопрано, потому что не могли запомнить свои собственные. Однако мистеру Винсенту было всё нипочём, он размахивал своей палочкой, словно представляя себя Джеймсом Ливайн[29] в Метрополитен-опера, дирижируя певцами, которые абсолютно не обращали на него внимания. Исполнение одного из лучших произведений Генделя хору церкви святого Михаила явно не по силам.
Ещё один кивок от миссис Темплтон, ещё одна перевёрнутая страница, и Бриджет внутренне перекосило. С седьмой страницы начиналось собственное творение мистера Винсента.
Палочка мистера Винсента выдержала театральную паузу, и со следующим взмахом темп поменялся кардинально. Аккомпанемент миссис Темплтон был уже не изящной музыкой Генделя, а походил скорее на какую-то её поп-вариацию. Из первого ряда хористов отделились четверо сопрано и начали танцевать прямо как в последнем эпизоде телешоу «Танцы». Остальной хор разделился на две половины, и между ними на алтарь встал Гектор, взявший с пюпитра[30] мистера Винсента микрофон — и Кристина Агилера в мужском обличии затянула «Хип-Хор-луйя», в аранжировке Блэра Винсента, по произведению Г.Ф. Генделя.
«King of kings and lord of lords.
And He shall reign forever and ever»[31].
Хор вступил, когда Гектор закончил петь ведущую партию, вокруг него кружились танцоры.
Бриджет была уверена — от такого Гендель сейчас точно переворачивается в могиле.
При всей отвратительности действа в целом, Бриджет была вынуждена признать, что Гектор — настоящая звезда. Он излучал такую уверенность, будто ему плевать на чьё-либо мнение, что вызывало у Бриджет жгучую зависть. У неё всегда имелись трения с мамой, братом, школой. Даже фортепьяно, её надёжное убежище от жестокого окружающего мира стало тяжким бременем после того, как Бриджет запрягли быть вторым аккомпаниатором при хоре. Она прямо-таки чувствовала, как крохотные кусочки её души умирают всякий раз, когда шедевры классической музыки превращались в отстойные заготовки «Фабрики Звёзд», и она ничего не могла…
— Бриджет!
Миссис Темплтон так яростно перевернула страницу, что ноты соскользнули с держателя и шлёпнулись на клавиши, внеся кошмарный диссонанс в аккорд.
Бриджет закрыла глаза и поморщилась. Сколько страниц она пропустила? Она не знала. В голове было совсем пусто.
Тишину прорезал гнусавый голос мистера Винсента.
— Проблемы, миссис Темплтон?
— Небольшая техническая накладка, — произнесла она, стрельнув в Бриджет взглядом. — С переворачиванием страниц.
— За этим постоянно должен следить второй аккомпаниатор. — Мистер Винсент пристально посмотрел на неё. — Мне нужно твоё полное внимание, Бриджет, как если бы ты сама сидела за фортепьяно. Или же я могу, — он помахал палочкой вокруг своей головы, — посадить кого-то другого переворачивать страницы.
— Мне правда жаль.
— Мистер Винсент? — От омерзительно сладкого голоса Алексы Бриджет покрылась мурашками. — Если у второго аккомпаниатора проблемы с концентрацией, я с удовольствием помогу переворачивать страницы.
Мистер Винсент улыбнулся.
— Очень мило с твоей стороны, Алекса, но нам не обойтись без твоего сопрано. Ты единственная, кто может исполнить облигато в хоре.
По хору прокатилось согласное бормотание. Алекса захлопала своими длинными каштановыми ресницами и изобразила смущение.
— Хорошо. Как скажете, мистер Винсент.
Сучка.
Мистер Винсент вздохнул и вновь обратил внимание на Бриджет.
— Бриджет, почему бы тебе не отдохнуть немного перед второй частью репетиции? Мне необходимо, чтобы ты сосредоточилась на игре, до зимнего концерта осталась всего неделя.
Спустившись с алтаря, Бриджет закатила глаза. «Отдых» точно не поможет ей сосредоточиться. Она медленно шла вдоль рядов скамеек, когда мистер Винсент постучал палочкой, чтобы привлечь к себе внимание хора.
— Начинаем с такта два-пятьдесят-восемь, миссис Темплтон. И раз, два, три, четыре.
Стук ботинок Бриджет по мрамору потонул в нарастающем звучании фортепьяно и хора. Церковь святого Михаила сильно отличалась от солнечного и живописного храма при школе святой Цецилии, её прошлому приходу. Она была вполовину меньше, более старинная и мрачная. Пугающая в своём европейском стиле, с тёмными витражами, изображающими страдания мучеников и святых — забитых камнями, пронзённых стрелами, сожжённых на костре — на которых сверху взирают ангелы. Не херувимы, милосердные ангелы с розовыми щёчками и светлыми кудряшками, коих можно увидеть в других церквях, а угрюмые, зловещие ангелы с сероватой кожей и холодным выражением лица абсолютно лишённым сострадания. О, и каждый из них держал меч, у некоторых он даже был покрыт ярко-красной кровью. Никаких сантиментов.
Её отец каждый год 29 сентября в день святого Михаила водил сюда семью на литургию, и каждый раз Бриджет с ужасом ожидала этого дня. Однажды, в детстве она готова была поклясться, что ангелы смотрели на неё. Вот вообще не айс.
Есть что-то ироничное в том, что Бриджет в итоге всё же оказалась в школе именно при этой церкви, хотя, учитывая имеющийся выбор католических школ, она могла угодить и в старшую школу Мерси для девочек. Это был бы самый настоящий ад.
Бриджет остановилась возле старой исповедальни, что переделали в нишу для демонстрации главной драгоценности церкви: в закреплённой на стене витрине под оргстеклом лежал огромный меч.
Меч святого Михаила, некогда принадлежащий архангелу и вроде как воссозданный по секретным ватиканским чертежам подлинного меча. Бриджет слышала эту историю много раз на уроке религии и каждый раз она закатывала глаза. Секретный ватиканский чертёж меча? Серьёзно? Да кто поверит в эту чушь?
Меч являлся сокровищем церкви святого Михаила, к которому относились с особым почтением. У Бриджет он, как и церковь в целом, всегда вызывал некую тревогу. Золотой клинок был длинной два фута, тусклый с темными пятнами и царапинами, словно его, в самом деле, когда-то использовали. Рукоять тоже из золота с выгравированными на ней витиеватыми символами и завитками, которые она не могла расшифровать.
Под мечом располагалась, наверное, самая тревожная вещь из всего здесь имеющегося — табличка с надписью:
Меч святого архангела Михаила
Реплика
Преподнесена в дар семейством Дарлингтон
при освящении церкви святого Михаила, 1922 год
«Уничтожает зло, сокрытое внутри»
— Очень жаль, что ты не можешь уничтожить вон то зло, — проговорила Бриджет, прислонившись к гладкому камню стены и кивнув в направлении хора
— Она действительно так думает? — прошелестел чей-то голос.
Бриджет резко обернулась. Неужели в церкви есть кто-то ещё?
Позади неё тянулись пустые ряды одинаковых деревянных скамеек.
— Люди глупы. Нам ли не знать, Корас.
Нет, невозможно. Здесь не может быть демонов. Это же церковь.
— Ты как всегда прав, Мекадриэль, — второй голос раздался прямо у неё над головой, прозвучав вполне отчётливо, несмотря на музыку.
— Ты слышал? — продолжил второй голос. — Появился наблюдатель.
Бриджет застыла. Наблюдатель? Именно так ее называли куклы: наблюдатель и предатель.
— «Аллилуйя! Аллилуйя!»
— Слуги Повелителя позаботятся о наблюдателе, как они делали из века в век.
— Да, Мекадриэль. Да. Будет очень весело.
Бриджет неслась по проходу, осматривая скамейки вплоть до последнего ряда, чтобы убедиться, что никто больше тут не прячется. Затем она распахнула все двери исповедальни — сначала две двери для исповедующихся, следом дверь священника для пущей уверенности, что там действительно пусто. Здесь должен быть кто-то кто над ней прикалывается. Непременно должен.
— Бриджет Лю!
Она захлопнула дверь исповедальни. Мистер Винсент, миссис Темплтон и весь поголовно хор глазели на неё.
— Что ты делаешь?
— Э-э, ничего?
— Что ж если ты закончила свои изыскания, может займёшь своё место для исполнения рождественского попурри?
Бриджет ощутила, как в груди нарастает жар, пока она плелась обратно к роялю. Миссис Темплтон уже собрала все свои папки, оставив на фортепьяно лишь ноты Бриджет.
Может она всё выдумала? Может причина в недосыпании? Она выкинула из своей головы все мысли о невидимых голосах и пролистала страницы, проверяя, не перепутались ли они, после чего подготовилась и выжидательно посмотрела на мистера Винсента.
По взмаху его руки Бриджет заиграла мелодию «Ангелы поют с небес». Она сосредоточилась на музыке. Это всё же церковь, обитель Бога. Они никак не могут быть здесь. Не могут, не могут, не могут.
Вдруг под потолком раздались голоса, перекрикивающие пение хора:
— Слава Люциферу.
— Нет! — Бриджет отпрянула от рояля, свалилась со скамейки и ударилась головой о мраморный пол алтаря.
Голоса смолкли.
Гектор придержал её за плечи, помогая подняться на ноги.
— Бриджет? Что с тобой?
— Прошу прощения. Я… я должна… — Она попятилась, её глаза обшаривали алтарь. Они здесь. Как они смогли здесь оказаться?
— Ты должна, что? — спросил мистер Винсент.
Все взгляды ожидаемо скрестились на ней, словно у неё вдруг выросла вторая голова. Но ей было плевать. Церковь таит в себе некое зло, нечто, что по всем законам небес и ада не должно быть тут.
Мрачное убранство святилища завертелось перед её глазами, стены искажались и вытягивались. Стоило ей сделать шаг от фортепьяно, как ангелы на витражах, находящихся над алтарём повернулись в её сторону, на их лицах играли холодные ухмылки.
— Бридж? — Голос Гектора прорвался сквозь охватившее её помешательство, помогая вновь сфокусироваться на хоре. Его лицо было белым, как мел, а глаза утратили свой обычный блеск. — Ты в норме?
Её ладони взмокли, и она чувствовала, как по спине стекают капельки пота.
— Нет… Я не…
— Ты очень бледная. Может тебе стоит сходить в медпункт?
Внимание Бриджет привлекло движение рыжеватых локонов на заднем ряду, и она встретилась взглядом с парой зелёных глаз, прищуренных, похожих на кошачьи и смотрящих на неё не мигая. В следующее мгновенье Алекса слегка наклонила голову, и бахрома её ресниц полностью скрыла глаза.
— Слышит нас. Слышит нас. Она слышит нас.
— Невозможно, Повелитель говорит, он знает всех, кто слышит.
— Посмотри на неё! Она знает. Знает!
С резким вздохом, эти пронзительные глаза распахнулись.
Алекса тоже слышала голоса.
— Мне надо идти. — Бриджет схватила рюкзак и кинулась к выходу.
Геóрг Фри́дрих Ге́ндель (5 марта 1685, Галле — 14 апреля 1759, Лондон) — немецкий и английский композитор эпохи барокко, известный своими операми, ораториями и концертами. В число его наиболее знаменитых произведений входят «Мессия», «Музыка на воде» и «Музыка для королевского фейерверка». Самый известный фрагмент оратории «Месси́я» — хор «Аллилуйя», который завершает вторую из трёх частей. Текст взят из трёх стихов Апокалипсиса.
Ибо воцарился Господь Бог Вседержитель.
Сонома — округ, расположенный на северном побережье штата Калифорния.
Царство мира соделалось Царством Господа нашего и Христа Его.
Джеймс Ливайн — известный американский дирижёр и пианист, художественный руководитель Метрополитен-опера.
Пюпитр — подставка для нот.
Царь царей и Господь господствующих. И он будет царствовать во веки веков.