КАЖДЫЙ ЧЕТВЕРГ У БРИДЖЕТ НЕ БЫЛО шестого урока. Отыграв в школьном хоре положенные часы второй аккомпаниаторшей, она набирала достаточно баллов по факультативу, а поскольку по четвергам хористы работали над сольным пением, ничем не занятая Бриджет могла:
а) сидеть в церкви на задних рядах и делать свое домашнее задание;
б) сидеть в библиотеке и делать свое домашнее задание.
Варианты зашибись. А может… пошли они оба?
Бриджет легонько постучала по двери кабинета монсеньора в преподавательском крыле, и тотчас же услышала в ответ:
— Заходи.
Бриджет чуть заметно улыбнулась. Он ее уже ждал.
Она проскользнула в кабинет и увидела, что монсеньор сидит за своим письменным столом, украшенным причудливыми резными узорами, и что-то увлеченно царапает на листе бумаги.
— Привет, Бриджет, — поприветствовал он ее быстрым кивком, на мгновение, подняв глаза. — Рад, что мистер Винсент смог тебя сегодня отпустить.
— Я тоже.
Что угодно, лишь бы избавиться от занятий в хоре.
Взмахнув кончиком ручки, он пригласил ее присесть, после чего продолжил писать. Бриджет опустилась в коричневое кожаное кресло и принялась терпеливо ждать, пока он закончит.
Кабинет монсеньора представлял собой замкнутое, тесное пространство, однако за последние недели Бриджет поняла, что здешняя обстановка действует на нее успокаивающе. Темно-зеленый ковролин, древесина книжных шкафов и письменного стола в насыщенных красновато-коричневых тонах, пресс-папье в виде Пьеты[9], маленькая лампа от Тиффани[10], сделанная из цветного пурпурно-зелено-оранжевого стекла и даже густой запах — смесь мебельной полироли и свечного воска — придавали помещению вид убежища, места, где в точности понимают, каково ей сейчас приходится. Только монсеньор ее и понимал.
Ее взгляд скользнул по портретам трех архангелов на стенах: традиционная католическая живопись, именно то, что ожидаешь увидеть в кабинете почти отошедшего от дел священника, однако они уже как добрые друзья, наблюдающие за еженедельными встречами Бриджет с ее наставником. Ангельски прекрасный Рафаил в струящихся винно-красных одеждах, чьи крылья почти такого же цвета, ведет юного Товия[11] через пустыню; Гавриил — небесный посланник, почти женственный из-за своих рыжевато-белокурых кудрей, приносит Деве Марии весть о воскресении Иисуса; Михаил с мечом в руке, попирающий шею несколько мультяшного змея, — победитель Сатаны, которого только предстоит низвергнуть с небес, — они словно присматривали за Бриджет, будучи единственными свидетелями ее еженедельных встреч с монсеньором, помогающим ей освоиться в странном новом мире.
Монсеньор закончил, осторожно закрыл переплетенный в кожу журнал, в котором писал, и положил его в ящик своего письменного стола. Послышался щелчок замка, а затем монсеньор спрятал ключ в кармане своей рясы и переключил внимание на Бриджет.
— Может, обсудим вчерашний обряд изгнания?
Он всегда использовал слово «изгнание» вместо «экзорцизма». Бриджет это, в общем-то, нравилось. «Изгнание» звучало приятней, и не так сильно, как «экзорцизм», ассоциировалось с зеленой блевотиной и крутящейся головой Линды Блэр, сыгравшей в свое время одержимую в «Изгоняющем дьявола».
— Как вам будет угодно.
— Ты очень хорошо справилась со своей первой одержимой.
— Спасибо.
— Ты помнила правила, прислушалась к инстинктам, — он на мгновенье замолк. — Я впечатлен.
Бриджет просияла. Получить похвалу монсеньора было не так-то просто. Это ради нее она так упорно трудилась, зазубривала правила и тренировалась до изнеможения в надежде, что, когда пробьет ее час, она вспомнит ритуал. Бриджет захотелось перепрыгнуть через стол и обнять монсеньора.
— Однако тебе все равно надо поработать над своим умением концентрироваться прежде, чем мы примемся за более сложные случаи одержимости.
Концентрация. Она ненавидела это слово.
— О.
— Эти создания могущественные, Бриджет. Они не просто злые духи, нечто из сказок и кошмаров. Демоны появляются здесь не по собственной воле. Их требуется призвать заговором или сатанинским ритуалом, и от этого их сила лишь увеличивается, чему ты и была вчера свидетельницей. Если собираешься добиться успехов в этой профессии, ты должна научиться концентрироваться.
Стоп, что он сказал?
— Профессии? Вряд ли я…
— И все-таки, — гнул свое монсеньор, игнорируя ее возражения, — ты удивительно талантлива. Я ни у кого не встречал таких уникальных способностей.
— Правда? — Раньше Бриджет даже не приходило в голову спрашивать, попадались ли ему похожие на нее. Можно сказать, она просто предположила, что они были. Неужели она такая одна?
Монсеньор покачал головой.
— Я никогда не видел, чтобы кто-то возлагал руки на одержимого, и добивался такого успеха, как ты вчера.
Это не очень-то обнадеживало.
— Почему? — спросила она. — Почему я?
— Трудно сказать. Очевидно у тебя дар.
Изгнание демонов — дар? Тоже мне дар, все равно, что получить белье в подарок от Санты.
— Твои таланты способны принести пользу куче людей. Подумай обо всех миссис Лонг, которым ты можешь помочь. Мне бы удалось ее освободить лишь после многих сеансов, после многочисленных болезненных обрядов экзорцизма.
Все страхи Бриджет из-за ее новой силы выплеснулись наружу.
— Что если это не дар? Что если… — Бриджет прикусила губу. — Что если в этих случаях одержимости демонами каким-то образом виновата я?
Монсеньор пришел в растерянность.
— Не понимаю.
— Вы же сами сказали, отца Сантоса прислали сюда потому, что в Ватикане озабоченны ростом демонической активности в наших краях.
— Да. И что?
— Ну, я с тринадцати лет присматривала за близнецами Фергюсонов, и раньше ничего странного или демонического не происходило. И вдруг оказывается, что я способна на… это.
Бриджет нервно сглотнула. Озвучивать свои опасения было немного страшно.
— Эта моя сила… а вдруг я сама призвала в их дом демонов?
— Ты совершала сатанинские ритуалы без моего ведома? — спросил монсеньор.
— Э… нет.
Он улыбнулся.
— Тогда вряд ли у тебя есть причина для беспокойства. Кроме того, миссис Лонг никогда раньше о тебе не упоминала. Может вас с ней связывает нечто мне не известное?
Бриджет покачала головой.
— Вот видишь? Причина вовсе не в тебе. Да и Фергюсонам с миссис Лонг очень повезло, что ты вовремя обнаружила свои новые таланты.
Бриджет попыталась улыбнуться. Повезло им, не ей.
— Что касается отца Сантоса, думаю, в Ватикане принимают это слишком близко к сердцу. За свою жизнь я уже видел всплески одержимости демонами. Это естественное явление.
— О, ну ладно.
— Так что не волнуйся.
Монсеньор улыбнулся. Он выглядел таким довольным, таким гордым ее успехами. И все же…
— А что, если мне не нужна эта сила? — выпалила она. — Что если я просто хочу стать прежней?
Монсеньор склонил голову на бок.
— И какой же ты была?
— Нормальной, — вздохнула Бриджет.
— Нормальной? О, Бриджет. — Монсеньор замолк. Его губы поджимались все больше, пока их розовая линия не исчезла, превратившись в едва различимую побелевшую нить. Похоже, он не находил слов.
— Мне казалось, тебе нравятся наши встречи, изучение правил, — наконец сказал он. — Думал, тебе нравится изгонять.
Бриджет откинулась на спинку кресла. В этом-то и проблема.
Ей действительно нравится изгнание. Слишком уж нравится. Эти ощущения, эта сила… во что они ее превращают? В какую-то извращенку, которая тащится от разговоров с демонами? Для таких сумасшедших есть секты.
— Пожалуй, — пробормотала она.
Монсеньор обогнул стол и встал рядом с ней.
— Бриджет, мне не хочется заставлять тебя делать то, что тебе не нравится, но я чувствую себя в ответе за твое будущее. Не отмени я в тот день встречу, на которой должен был консультировать твоего отца по делу Андермейера, был бы там и, возможно, смог бы предотвратить трагедию. — Он положил на ее плечо крепкую руку. Уголки его рта недовольно изогнулись, но серые глаза смотрели ласково. — Я считаю себя лично ответственным за твое благополучие.
Сколько извинений. Ясное дело, монсеньор и впрямь сожалеет. Последние недели он так терпеливо пытался объяснить ей, кто она такая, и на что способна, однако не так уж часто выпадает возможность сказать «Вы не виноваты», прежде, чем эти слова потеряют значение.
Бриджет вздохнула.
— Вы не виноваты.
— Да, — похлопал ее по плечу монсеньор, — но я собираюсь приглядывать за тобой и направлять тебя в новом мире, который ты недавно открыла. Вместе — мы сила, и врагу придется с нами считаться.
Офигеть!
Монсеньор нагнулся к ней.
— Я в тебя верю, Бриджет. Верю, что ты способна на удивительные свершения. — Монсеньор вернулся к своему креслу. — А теперь, давай поговорим о миссис Лонг.
Бриджет потупилась.
— Ладно.
— Их было трое, верно?
Бриджет призадумалась. Трое назвали свои имена, однако в самом конце, последний из них, тот, что предостерег, показался ей… другим? Новым? С чего она вообще решила, что он с ними не связан? Что-то она не заметила у них бейджиков с именами. И все же…
— Бриджет?
— Простите, — сказала она, вздрогнув. — Да, три демона.
— И они сказали, что служат Амаймону?
Имена было трудно разобрать.
— Похоже на то.
Монсеньор перегнулся через стол.
— И ты ощутила Амаймона? Почувствовала его присутствие?
— Он там был, но, э-э… не совсем, а, как будто наблюдал за происходящим с другого конца длинного туннеля или чего-то в этом роде, — Бриджет возвела глаза к потолку, воскрешая в памяти свою встречу с демоном. — Но он ощутил меня, понял, что я там, и, похоже, очень удивился. Как и все они. Не понимаю, почему.
Монсеньор покрутил серебряное кольцо на пальце левой руки.
— Наверное, они почувствовали твою силу.
— Вряд ли. Такое чувство, что они меня откуда-то знали.
— Будь осторожна, Бриджет, — предостерег монсеньор. — С этими существами не всегда стоит полагаться на интуицию. Помнишь правило номер пять?
— Они врут.
— Правильно. Их главная цель — посеять сомнения и раздор среди своих противников. Не забывай об этом.
— Ладно. — Монсеньор, скорее всего, прав. В конце концов, он занимается экзорцизмом лет сто или типа того.
Он откинулся в кресле.
— Да вот еще что: я хотел бы поговорить с тобой об отце Сантосе.
— А?
— Как ты уже знаешь, он новый учитель истории в школе святого Михаила.
— Да.
— Догадываюсь, он уже к тебе подходил? Просил о встрече?
Бриджет кивнула.
— Точно! — Как он узнал?
Монсеньор хлопнул рукой по столу.
— Так я и думал. Когда?
— Завтра утром. Кто он, монсеньор Рено?
— Отец Сантос? Обычная пешка из Ватикана. Они делают вид, будто беспокоятся, что я не способен справиться с увеличившимся числом одержимых, хотя, честно говоря, скорее всего, Рима попросту достигла молва о тебе и твоих способностях.
— Рима? — ужаснулась Бриджет. — Они послали кого-то шпионить за мной?
— В общем, да. — Монсеньор провел рукой по своей почти лысой голове. — Бриджет, мне не хотелось бы, чтобы ты отменяла встречу с отцом Сантосом.
Встречаться с новым шпионом Ватикана было последним, что ей хотелось делать.
— Хм…
— И передавай мне все его слова. Хорошо?
— Зачем?
— На всякий случай.
Тьфу.
— Ладно.
— Прекрасно. Просто будь осторожна.
Осторожна? С отцом Сантосом?
— Я постараюсь.
Бриджет взглянула на настенные часы. Пять минут до конца урока. Она сидела неподвижно на стуле, ожидая, когда монсеньор скажет еще что-нибудь, но он, просто не мигая, смотрел на нее, сквозь нее, пока она теребила молнию на своем свитере. Был еще один вопрос, который ей хотелось задать, только она боялась получить на него ответ.
— Монсеньор? — сказала она наконец.
— М? — Похоже, он успел забыть о ее присутствии.
— Как вы думаете, он может просто исчезнуть? Этот мой новый дар?
— Исчезнуть? С какой стати?
Потому что я этого хочу?
— Не знаю.
— Нет, Бриджет. Он так просто не исчезнет. Теперь это часть тебя. Смирись.
Прозвенел последний звонок, и Бриджет заставила себя подняться, чувствуя слабость в ногах. Она надеялась на другой ответ.
— До следующей недели? — спросил монсеньор, когда она пошла к двери. — Если только что-нибудь не случится, да?
— Конечно. — Если только раньше я не брошусь под трамвай.
— Да поможет тебе бог, Бриджет.
Ага. Если бы.
Пьета — некий предмет (как правило, скульптура) христианского искусства, изображающий деву Марию, обнимающую мертвое тело Иисуса.
Тиффани — Луис Комфорт Тиффани (1848 — 1933) — американский художник и дизайнер, представитель модерна. Международное признание Тиффани принесли его изысканные изделия из стекла: витражи, абажуры, бижутерия.
Ангел Рафаил появляется во второканонической Книге Товита, где предстает в человеческой форме и становится компаньоном сыну Товита Товию (греч. Τωβίας).