- Разумеется.
- А бык при виде коровы?
- Это всякому известно.
- А баран не начинает ли блеять тогда, когда увидит овцу?
- Верно.
- Одним словом, мы можем сказать, что конь ржет, бык мычит и баран блеет только тогда, когда видит себе подобных?
- Почему ж не сказать? Можно сказать!
- И из того, что правилу этому одинаково подчиняются и конь, и бык, и баран, не должны ли мы заключить, что это закон природы?
- По-моему, должны.
- Скажи, мудрец станет ли идти против законов природы?
- Не думаю!
- И отлично делаешь. Теперь ответь мне на один вопрос.
- Хоть на тысячу тысяч!
- Не думаешь ли ты, что мудрецу так же свойственно говорить мудрые вещи, как коню ржать, быку мычать и барану блеять?
- Я так и думаю.
- Прекрасно! Если конь ржет, бык мычит, а баран блеет только при встрече с себе подобными, то, значит, и мудрец должен говорить только с подобными себе. Какое же основание, друг, я имел заговорить с тобою?
И посмотрев на него с любовью, Сократ пошел дальше.
- Пусть меня разорвет Цербер! - воскликнул Акселос.
- Чтобы человека два раза подряд заставили самого себя назвать дураком! Это может случиться только с беотийцем, да и то в Афинах!
Через мгновение он, однако, подумал:
"А мудрость, оказывается, вовсе не такая трудная вещь!"
И чтоб развлечься после неприятного разговора, пошел к гетерам.
Гетера Хризис лежала на окне своего дома, с накрашенным лицом, чего требовало ее занятие, - и одетая в роскошные одежды, чего ее занятие не требовало вовсе.
- Иди смелее, красавец! - крикнула она Акселосу, когда тот остановился у ее порога.
Беотиец хитро улыбнулся.
- За что тебе платят деньги? - спросил он.
Гетера из окна оглядела его с удивлением с ног до головы.
- За то, что я женщина!
- Но не всем же женщинам платят деньги. Ты должна отвечать: за то, что я красива.
- Ну, за то, что я красива!
- Итак, в любви платят за красоту?
- Платят и за красоту...
- Стой, стой! Не отвлекайся! Иначе ничего не выйдет. Ты согласна: за красоту?
- Пусть будет по-твоему.
- Ты зовешь меня для любви?
- За чем же другим будет звать к себе гетера?
- Отвечай: да или нет?
- Да, да, да!
- И так как ты сама назвала меня красавцем, а в любви платят за красоту, то, значит, ты зовешь меня за тем, чтобы платить мне деньги!
Гетера расхохоталась так, что чуть не упала из окна. Беотиец глядел на нее, счастливо улыбаясь.
- Ну, вот, видишь теперь сама, что ты или мошенница, или дура!
- Что? Гетера вскочила.
- В Афинах оскорбляют женщину? И какую женщину?! Которая никому не доставила ничего, кроме удовольствия?! Слуги! Возьмите этого чужестранца, этого варвара, и киньте его куда-нибудь подальше от моего дома.
Два раба, нубийцы, с мускулами, которые, как толстые змеи, перевились у них на руках, схватили беотийца, отнесли на ближайший перекресток и кинули, как юноши кидают копье.
- Однако философия до добра не доводит! - подумал Акселос, поднимаясь и потирая локти, колени и лицо. И грустный пошел домой.
На следующий день он услышал на площади, что Сократ арестован, ночью его судили и присудили к смерти.
- Все за его философию!
- Однако я еще дешево отделался! - подумал беотиец, вспоминая о вчерашнем происшествии с гетерой.
И поспешил уехать в Фивы из города, где делаются такие странные вещи.