— Куда же ты ходил? Мы так долго искали тебя, так измучились! — сказал ему старый волк. — Я ведь говорил тебе, что нельзя того белого оленя убивать. Теперь худо нам всем будет!
— Ой, а я совсем забыл об этом! — сказал молодой волк.
— Ну что ж, придется уходить отсюда. Да только не уйти нам, все равно погибнем. Нельзя было того оленя убивать! Давайте разделимся на три группы и скроемся подальше в тундре, — предложил старый волк.
Разделилась стая на три поменьше, и разбежались волки в разные стороны.
Волк, убивший оленя, с матерью пошел. И так случилось, что подошли они к тому самому стойбищу, в котором оленей порезали. И тут же оба погибли.
Видно, старик это наколдовал за то, что волк оленя жизни убил. Ведь этот старик очень оленей жалел. И к соседям хорошо относился. Всегда щедро оделял бедных. Дружно жил этот оленевод со своими товарищами по стойбищу. Всегда у них весело было.
А у волков с той поры возненавидели сыновья отцов, перестали с отцами жить. Вот поэтому старые волки и бродят теперь в одиночку. Конец.
Рассказал в 1948 г житель сел. Аккани Чукотского р-на Ынно, 41 года; зап. и пер. П. Я. Скорик. Публикуется впервые.
В общую канву сказки о брачном союзе человека и медведицы вкрапливается распространенный у палеоазиатов сюжет о белых куропатках, принявших крысу за белого медведя.
Сходную по сюжету сказку о женитьбе человека на белой медведице см. Богораз, 1900, № 117, а также здесь № 64.
Говорят, жила одна старушка с внуком-сиротой. Его дядя в море охотился, много нерп убивал и сироту кормил. Каждый раз, как убьет нерпу, отдаст сироте.
Наконец подрос сирота. Стал вместе с дядей охотиться, помогать ему. Скоро дядя сделал ему гарпун. Начал он нерп промышлять, сам себя кормить. Отдельно стал охотиться. Старушка разделывала убитых нерп.
Вот однажды не мог он добыть ни одного зверя. Пошел по льду в открытое море. Оглянулся назад, видит: очень далеко ушел. Пошел обратно. Вдруг сильная пурга поднялась. Оторвало льдину, на которой сирота был, и унесло в море, да так далеко, что и земля из виду скрылась. Ходит сирота по льдине, во все стороны смотрит. Вот сидит раз на льдине у воды. Вдруг белая медведица вынырнула. Залезла на льдину. Подошла к сироте. Спрашивает:
— Откуда ты?
— Ой, не знаю откуда! Понять не могу, в какой стороне мой дом.
Медведица говорит ему:
— Дай мне твой дождевик надеть.
Сирота отвечает:
— А я что надену?
Медведица говорит:
— Я ведь хочу помочь тебе.
Сирота говорит:
— Ну, конечно, бери!
Надела медведица, говорит ему:
— Ты потому не можешь добыть нерп, что старушка твоя плохо с нерпами обращается. Вот поэтому не можешь добыть нерпу.
Спросил тогда сирота:
— Что же мне делать?
— Давай поплывем на берег!
Сирота говорит:
— А как?
Спустилась медведица в воду. Сел ей сирота на спину.
Медведица и говорит:
— Закрой глаза и ухватись за мои уши!
И пошли к берегу. Идут и идут. Прямо напротив его землянки на берег вышли. Медведица говорит:
— Вот, считай, что ты меня в жены взял.
Отправились домой. Подошли к припаю. Сняла медведица шкуру, в трещину льда положила — и девушкой стала. Говорит сироте:
— Вот здесь и охоться!
Провела когтем по льду. Треснул лед. Нерп сразу как высыпало! Медведица говорит:
— Так всегда и делай! Будешь много нерп добывать!
Взобрались на высокий берег. Пришли домой. Сирота говорит бабушке:
— Сделай ей татуировку, теперь она член нашей семьи!
Вышла старушка, сделала медведице татуировку. Вошли.
Старушка и спрашивает:
— Откуда это вы пришли?
Сирота отвечает:
— Даже и не знаю откуда.
Стал сирота в море на охоту ходить. Много нерп стал добывать.
Забеременела жена. Родила медвежонка. А сирота все нерп добывает. Свежует медведица нерп, а медвежонок почти только один жир ест.
Опять медведица забеременела. На этот раз мальчика родила.