Бывало ли у вас чувство, что смерть бродит по пятам? Идёт точно по вашему следу, но не может нагнать, ведь вы из раза в раз оказываетесь проворнее и хитрее, одурачивая Мрачного жнеца, что ведёт охоту на несчастную душу. Но, как бы вы не бегали, ангел смерти никогда не отступает. Рано или поздно, вы спотыкнётесь на собственной лжи, ошибках, погрязните в омуте похоти, тщеславия, жадности, зависти и во всех излюбленных пороках человека, и вот тогда — костлявая рука протянется к вам из-под чёрного, как вечная ночь, балахона. Прикосновение старухи с косой студёное; оно обжигает словно огромная глыба льда. А взгляд её равнодушен и нелюдим: две пустые глазницы смотрят на умирающее тело без скорби и сострадания; и лишь пара ярких жёлто-красных огоньков впиваются в побледневшую кожу, жадно поглощая каждую частичку упрямого плута, норовившегося сыграть с ней в салочки. Но она всегда побеждает. И эти глупые игры начинают надоедать. Однако, природа человека такова — мы всегда стараемся отсрочить то, что неизбежно, в надежде вдохнуть больше свежего воздуха, который не ценили, когда ещё была возможность. «Бояться смерти совершенно нормально, мой милый мальчик» — твердила бабушка Николета, прижимая внука к груди. «Все её бояться. И страха не нужно стыдиться». — «Но…но…папа сказал, что я трус и плакса…» — громко шмыгая носом, промямлил заплаканный десятилетний мальчик. — «Твой папа и сам боится. Просто старается это скрыть. Порою человеку проще справиться с эмоциями, спрятав их за грубой, суровой личиной. Но это не значит, что так делать — правильно». — «Мужчины не плачут» — сердито буркнул он, вытирая шерстяным рукавом свитера свой мокрый нос. — «И кто сказал тебе этот вздор?». — «Папа». — «Дурень твой папа» — с улыбкой произнесла бабушка. «Плачут все. И у мужчин душа болеть может. Просто слёзы они тоже старательно прячут. Хочешь скажу кой-что на ушко?». — Мальчик кивнул. — «Я видела как они у него льются. И видела как он дрожит аки осиновый лист на ветру. Тебе не нужно стесняться слёз, не нужно прятать чувства, абы доказать кому-то свою силу. Мы — люди. И мы испытываем эмоции, а эмоции делают нас живыми, позволяя наполнить красками эту серую жизнь». — послушав бабушку, парнишка протёр маленькими кулачками глаза и, хлюпнув, спросил: «Ты же тоже когда-нибудь умрёшь… как мама?». — Николету вопрос ребёнка никак не удивил, не привёл в замешательство. Она так же умиротворённо ответила: «Умру. И дедушка твой умрёт, и папа; и ты когда-нибудь тоже покинешь этот мир. Смерть идёт за каждым. Выжидает момента и начинает погоню. Но это будет отнюдь не скоро». — она ласково погладила внука по чёрным длинным волосам и большим пальцем вытерла стекающую солёную капельку по румяным щёчкам. «Посему успокаивайся, мой дорогой, на твоём веку ещё будет горечь и разочарование — успеется. Быть бесчувственным брюзгой нельзя, но и унывать негоже. У всего должна быть середина. Поди умойся и я почитаю тебе сказку…».
Молодой человек сидел на краю односпальной кровати с опущенной вниз головой. Его белые впалые щёки намокли от обильно струящихся слёз, а покрасневшие глаза отекли, устав от бесконечных солёных капель. Поникший взгляд был устремлён в пол, не выражая абсолютно ничего: два зрачка с голубой радужкой, застеленные влажной пеленой, бесстрастно глядели в пустоту, в надежде отыскать в ней ответы на мучащие вопросы. Казалось, он избавился от навязчивых мыслей о побеге, о своей скорой кончине, о том какой он омерзительный и что нет ему никакого прощения, но раз за разом они возвращались, ходили по кругу, свивались в змеиный клубок; больно жалили, кололи и стояли горьким комом в горле. И этот случай не стал исключением: Стефану было страшно, противно; он знал, что это, вероятно, его последний день, однако, никто не может смириться с надвигающейся смертью. Никому не по силам просто взять и принять гибель со спокойным выражением лица, с необъяснимой лёгкостью на душе и холодной головой, не топя самого себя в пучине беспорядка собственных мыслей, и не подаваясь бесконтрольным эмоциям, что полностью овладели парнем. Стеф плакал, совершенно не сдерживаясь, не хныкая и не ревя, позволяя накопившемся чувствам взять верх, как советовала бабушка. «Иногда так нужно» — думал он. «Иногда от этого становится легче». Но легче не становилось. В последний раз брюнет позволил себе поплакать, когда умерла Николета. Он скулил, хлюпал, выплакал все слёзы, однако это действительно помогало выплеснуть всю скопившуюся боль, терзавшую мальчишку, что постепенно терял любимых людей. Михай такому поведению сына рад не был. И Стефан вспоминает, как здоровенный мужчина треснул ему по затылку с неимоверной силой. — «Тебе уже четырнадцать!» — хмельным голосом горланил тот. «Прекращай вести себя, как размазня! Что о тебе подумают люди?! А что подумают обо мне? Неужели я воспитал дочь, а не сына?!» — и ещё одна затрещина не заставила себя долго ждать. «Вытри сопли и скрой жалость, которую вызываешь. Не хочу это больше видеть. Слюнтяй». — Молодой человек крепко сжимал в кулаке красный рубин и до боли стиснул челюсть. «Ты не заслужил маму» — начал прогонять воспоминания брюнет, жмурясь от подступающих слёз. «Не заслужил меня. Не заслужил никакую помощь. Не заслужил всеобщего уважения. Ты не заслуживаешь ничего» — Стеф прислонил сжатые в кулак руки ко лбу и удручённо вздохнул. «И я такой же, как и ты. Не заслуживающий ни черта».
Парень протёр красный опухшие глаза костяшками пальцев, поправил волосы и встал с кровати. Хоть в его комнатушке было слишком темно, — лишь белый свет пробивался сквозь щель под дверью — он был полностью уверен, что близился день, оставляя утро позади. Да и торопливые шаги, с громким стуком каблуков, отлично слышались за пределами комнаты. Скорее всего, Камелия уже была с головой погружена в дела. Удивительно, но к молодому человеку главная камеристка ни разу не вошла; не отсчитала за то, что тот не на рабочем месте, не нагрузила новыми обязанностями…она словно знала, что в этом всём уже не было никакого смысла — парню оставалось недолго. Но почему-то проскальзывала догадка, что дело было совершенно в другом. Могла ли она как-то повлиять на то, что Даниэла оказалась в оперной неслучайно? Особенно в такой поздний час. Камелия единственная знала о том, что он идёт навстречу со старшей дочерью Госпожи и это заставляло задуматься…
Стефан потряс головой, отгоняя сумбурный поток мыслей, полный паранойяльных догадок; и накинул на себя грязную, всю выпачканную кровью, рубашку. Брюнет совершенно не знал, что ему делать дальше; как быть в ситуации, в которую он сам себя загнал. «Герцог был прав. Рано или поздно, но меня убьют». И тут его как будто парализовало. «Герцог!» — немыслимое облегчение наполнило душу разом. «Он же хотел меня видеть. Найду четвёртую маску и сбегу. Сбегу подальше отсюда. К чёрту эту проклятую деревню!». Последнее время Стеф частенько противоречил сам себе, меняя стороны и выборы, как легкомысленная девушка наряды. Но что поделаешь, когда твоя жизнь вновь висит на волоске? Он не стал бы возвращаться к плану побега, не пошёл бы к торговцу; его бытьё в замке начало налаживаться и приобретать смысл, — а может, ему просто так казалось — однако, теперь всё вернулось к тому, с чего начиналось, а то и намного хуже. «Лучше умереть, давая отпор Димитреску, застав её врасплох своей нежданной выходкой, чем выжидать кончины, когда она сама того захочет. А если мне повезёт выйти из этой битвы живым — не посмею тронуть девочек. Убегу. Исчезну из их жизни словно меня никогда и не было…». Мысль о том, какою неизмеримую боль он принесёт каждой девушке, убив единственного дорогого, любимого человека, заставляла всё внутри сжаться в ледяной ком, а чёткое осознание того, что молодой человек раз и навсегда потеряет Бэлу и нарушит обещание данное Даниэле — тут же нагоняло слёзы. Определённо нездоровые чувства жертвы к своим мучителям, истязателям, извергам не подавались никаким объяснениям. Стефан не понимал, что происходит с ним на самом деле: испытывает ли он по-настоящему искреннее влечение к трём сёстрам, и его ли губы говорили о том, как сильно любят старшую дочь Госпожи; или же это всё результат мощных аттрактантов, что выработали в нём натуральную зависимость, принуждая организм желать источник приятного запаха всеми способами? Брюнет резко ударил себя по щеке. «Прекрати, идиот, ты делаешь только хуже!» — он сунул в карман чиносов красный драгоценный камушек, пальцами вытер намокшие глаза, глубоко вздохнул и покинул свою кладовку, в большой надежде на то, что сегодня он покончит со всеми проблемами и выберется отсюда чего бы ему это ни стояло.
Спускаясь по лестнице в Главный Зал, Стеф заметил чёрный силуэт, сидящий на корточках и копошащийся в какой-то тёмной ткани, будто стараясь что-то в ней спрятать. И пусть фигура сидела к нему спиной — её тонкая талия, ровная осанка, гордо приподнятая голова, будто при ним окаменевшая статуя, и мрачное одеяние так и кричало о том, кто же возиться подле камина, тщательно пытаясь укрыть какую-то вещицу.
— Кассандра? — тихо, удивлённым тоном спросил он, медленно ступая по нижним ступеням.
— Чтоб меня! — дёрнувшись выругалась ведьма, и быстро выпрямилась. Она положила ладонь на грудь, томно выдохнула, разворачиваясь на источник её небольшого смятения. — Ты ещё живой? — брюнетка мгновенно сменила свою тревогу на ехидство, как это отлично умела.
Но Стефан ей не ответил. Он внимательно рассматривал ведьмин наряд и с каждым разом удивлялся всё больше. На Касс была надета уличная одежда, но совершенно не такая, в коей ещё недавно предстала перед ним Бэла: чёрный шерстяной плащ с меховым капюшоном и воротником выглядели угрожающе, а ажурная аппликация сзади придавили готический вид; верхний наряд не был застёгнут, что позволяло разглядеть кремовую мужскую сорочку, заправленную в чёрные брюки, казавшиеся ему слишком знакомыми, и длинные такого же цвета ботфорты, но без высоких каблуков. Бледные ладони облачены в тонкие хлопчатые перчатки, а прядь смоляных волос перекинута через плечо, едва виднеясь сквозь меховой колпак капюшона. Одета средняя сестра была очень удобно и по-мужски, что не могло не вызвать вопросов.
— Куда ты? — бестактно вырвалось у него с губ, когда брюнет сошёл с последней ступени.
— Не твоё дело. — в ответ буркнула она. — Ха, живой, а выглядишь хуже покойника. — колдунья невежливо оглядела парня с головы до ног и усмехнулась.
Внешний потрёпанный вид молодого человека и правда оставлял желать лучшего: мало того, что его одежда была мятая, грязная, испачканная в собственной крови, так ещё и лицо казалось таким утомлённым, слегка опухшим, словно он неистово пил всю ночь, не просыхая ни на минуту. Но Стеф вновь проигнорировал язвительность и остроумие Кассандры.
— Ты собралась на охоту? — взволновано спросил тот, вглядываясь в непроглядную ткань, что лежала на полу. Брюнетка не успела полностью скрыть свою вещицу; и из-под шерстяного полотна выглядывала внешняя сторона лука для стрельбы с эластичной, хорошо натянутой, тетивой.
— Я сказала не твоё дело! — недовольно воскликнула ведьма. — Иди куда шёл.
И указал ладонью в противоположную от них сторону.
— Тебе же мать запретили покидать замок. — настойчиво продолжил парень, подходя к девушке всё ближе.
Его приближение Кассандру немного смутило: с каждым его наступлением она делала несколько шагов назад, стараясь не сокращать дистанцию между друг другом.
— Да откуда тебе вообще знать?! Тебя это никак не касается. Проваливай с моего пути, пока я не позвала маму.
— Тогда достанется и тебе. Не очень-то умно для такой хитрой, думающей наперёд охотницы, как ты, Кассандра. — брюнет остановился в паре метров от неё и скрестил руки на груди.
Ведьма же раздражённо цокнула языком.
— Чего пристал ко мне? Иди донимай Бэлу, пока ещё возможность есть. Она точно против не будет. — и плутовато улыбнулась, повторив жест парня, складывая руки на груди.
— Ночью шёл снег, — твёрдо произнёс он. — Снаружи, скорее всего, действительно холодно. Я не позволю тебе выйти туда.
— А кто тебя спрашивает?
— Погибнуть захотела?
— А ты? — девушка напрягла плечи и сдвинула в сторону часть плаща, демонстрируя скрытый охотничий нож, что крепко держался на ремне, полностью обмотанного бедра.
Стефан же просто развёл руками.
— Пытаешься угрожать обречённому на смерть? Мне терять уже нечего.
Но та лишь артистично подняла одну бровь, а потом закатила глаза.
— Что лучше: умереть прямо сейчас или ещё немного побегать? Уйди с дороги, пока я не перерезала тебе глотку.
И тут парня как осенило. Он прекрасно уразумел, что упрямую черноволосую ведьму ему не остановить вообще никак, но что если наружу напроситься вместе с ней? Возможно, он сможет выбраться из этой проклятой деревни и без помощи Герцога, без боя с Госпожой и никак не навредит трём её дочерям. Вряд ли Кассандра, лишённая, из-за мороза, своих нечеловеческих способностей, сможет остановить его. Он просто воспользуется её уязвимостью и скроется с глаз обескураженной колдуньи, которая даже сделать ничего не сможет. Мерзкий поступок, достойный труса, но это всяко лучше, чем простое выжидание жалкой смерти от когтистой руки Альсины Димитреску, разве нет? Что плохого в борьбе за жизнь до последнего? Брюнет больно прикусил язык. «То, что ты противоречишь сам себе, слюнтяй. Даёшь заднюю при первой же угрозе».
Стеф быстро помотал головой из стороны в сторону, прогоняя из разума собственный голос.
— Возьми меня с собой, — резко выдал он. — Я всё равно не дам тебе покинуть стены замка.
Ведьма задорно засмеялась.
— Ну ты и наглец. Думаешь, сможешь дуру из меня сделать? Даже не думай переступать порог. Тебе нельзя.
— Как и тебе.
Молодой человек перегородил собой путь ведьме, что хотела сделать шаг вперёд; и та гневно стиснула зубы, недоверчиво прищуриваясь, затем потянулась за ножом, что прочно держался на бедре.
— Перед тем, как ты убьёшь меня — я громко закричу, — шёпотом начал проговаривать брюнет, смотря прямо в её бледное лицо, находившиеся на одном уровне с ним. — На мой крик выбегут все. И твоя мать в том числе. Как ты будешь объясняться перед ней, почему на тебе уличная одежда? Повторюсь, мне терять уже нечего; и плевать я хотел, кто из вас меня убьёт, но вот тебе придётся встретиться с последствиями.
— Шантажировать меня вздумал? — на большое удивление Стефа, Касс не разозлилась, такое дерзкое поведение парня её даже не вывело из себя. Она только натянула хитрую улыбку на лицо будто охотно присоединилась в его начатую игру.
— Есть у кого учиться, — равнодушно бросил тот. — Ну так что?
— Катись…к чёрту. — с режущим, как нож, но довольным оскалом выплюнула она эту фразу. — Я не идиотка, глупыш. И тебе меня не провести, как моих безмозглых сестёр. Прочь с дороги, пока твоё лицо не встретилось с моим ножом.
Черноволосая ведьма подняла лук с полным колчанном стрел, укутанные чёрной плотной тканью и, пихнув молодого человека плечом, направилась к спуску в Зал Четверых.
— Кассандра! — крикнул он ей в след. — Я не хочу, чтоб ты пострадала.
Колдунья остановилась, но не повернулась.
— Выйдешь за дверь, и я доложу Госпоже. — продолжил наставить брюнет, пристально глядя ей в спину. — Она накажет тебя, подобно сестрам…если не хуже. Прошу. Просто, дьявол тебя дери, возьми меня с собой!
— Да какой от тебя толк?! — не выдержав, вспылила брюнетка.
— Случись что — я буду рядом.
— Думаешь, я первый раз устраиваю такие вылазки? Думаешь, мне нужна помощь какого-то мужлана?! Сиди и жди, когда мама отойдёт и наконец покончит с тобой.
Средняя дочь Госпожи поторопилась спуститься в Зал Четверых, и Стефан незамедлительно, как хвостик, последовал за ней, совсем не думая прекращать попытки навязать ей свою персону.
— Какой же ты приставучий! — раздражённо воскликнула она, резко повернувшись в сторону парня.
— Ну так убей меня, — серьёзно заявил тот. — Положи этому конец. Давай же. Я всё равно не отстану.
Храбрость и уверенность взялись не пойми откуда. Стефан чувствовал, что этот вызов Кассандра не примет, не сможет, ведь ещё раньше и у неё была возможность покончить с ним, но она упустила её, ровно так же как Бэла, кою в своё время за это порицала. И упустит, разумеется, сейчас.
— Как ты мне…
Не успела черноволосая ведьма договорить, как в главной комнате послышались спешные шаги и отчётливый стук каблуков. Касс тут же спряталась за спину молодого человека, который в свою очередь проворно развернулся в сторону прохода, откуда шёл спуск в Зал Четверых. Стефана реакция брюнетки позабавила: его уголки губ незаметно устремились вверх, и он демонстративно заслонил колдунью собой. Её переменчивое настроение и впрямь не могло не вызвать улыбки. На их везение, в пустом проёме, отделяющий два зала, промелькнула не Леди Димитреску, не одна из её дочерей, а простая главная камеристка. Камелия даже не обратила на парочку никакого внимая; пронеслась, как пуля, совершенно не смотря по сторонам, отчего Кассандра облегчённо выдохнула. Какое безразличие она бы не строила, какую излишнюю смелость не проявляла, если мать узнает о её выходе — ей несдобровать. И брюнетка это понимала.
— Ладно, — сухо сказала она, махнув рукой. — Чёрт с тобой.
Торжествующая улыбочка на лице парня засияла во всю красу.
— Но ежели ты что-то задумал или попытаешься бежать — я повешу тебя, вскрою глотку и буду смотреть. Ты меня понял?
Стефан с натугой сглотнул вязкую слюну, затем утвердительно кивнул.
— Собираешься идти на улицу в этом? — невзначай спросила ведьма, проведя пальцем по воздуху
— Другого у меня нет.
Перед глазами Стефана загорелись те самые яркие язычки пламени, ненасытно поглотившие его заношенное, старенькое, но такое тёплое, дедовское пальто, а в голову проникли воспоминания, как он собирался позабыть о прошлой жизни, смирившись с участью, что постигла молодого парня. «И куда меня это привело? Снова в начало пути».
Черноволосая девушка размотала из тёмной плотной ткани лук, повесила его на плечо, а после всунула шерстяной покров брюнету в руки.
— Надевай. — приказала Кассандра.
Стеф покрутил его, внимательно осмотрел и нащупал странные детали: вертикальная цельнокроеная часть сверху напоминала вырез горловины, а пришитый к нему глубоко впалый элемент определённо был капюшоном, даже тоненькие завязки показались.
— Это…
— Я взяла из своего гардероба первую попавшуюся вещь, которая хоть как-то напоминала полотно. — пояснила Касс. — Перестала носить эту накидку ещё года три назад. Но она вполне тёплая.
— Для чего тебе потребовалось полотно?
— Нужно было спрятать лук.
— Зачем?
— Затем, чтоб никто его не увидел. Заткнись уже и надевай накидку!
Молодой человек без лишних возражений примерил поданное колдуньей одеяние, натянул на голову капюшон и туго завязал шнуры на воротнике.
— Сидит отлично, — подметил парень, вытянув руки в сторону. — Откуда у тебя мужская одежда?
На ещё один нелепый вопрос Кассандра закатила глаза.
— Почему если удобная, то сразу мужская? — возмутилась та. — Не стану же я в платье и на шпильках бегать по лесу! А в таком не облагающем наряде очень даже комфортно.
Брюнет окинул коротким подозрительным взглядом одежду девушки: кремовая сорочка несомненно была похожа на мужскую, а чёрные брюки всё ещё оставались какими-то знакомыми, что просто вынудило глянуть на собственные чиносы.
— Так значит…
— Да, — не дожидаясь ответила она. — Значит что, возможно, ты сейчас в моей рубашке и моих штанах. — а затем издевательски захохотала.
Парень немного смутился. Однако, это точно объясняло то, почему его наряд ему чертовски жмёт.
— Ну или же нет, — тут же выдала Касс, заметив растерянность на лице молодого человека. — Не я подбирала тебе одежду. Впрочем, неважно. Не будем задерживаться. Давай-ка шевелись, пока я не передумала.
***
Был полдень. Пасмурный полдень, окутанный серой небесной гладью, заполонившую множеством хмурых туч, из которых вот-вот и пойдёт снег. Прохладный резвый ветер пронзительно завывал вокруг старого замка и, носясь по окрестностям виноградника, вздымал и кружил маленькие снежинки, оставшиеся на мёрзлой земле после студёной ночи. Он также норовил взъерошить угольные волосы и заставлял поправлять полы плаща; его студёные порывы хлестали по лицу, свистели в ушах и морозили чуть ли не до костей. Погода и впрямь была куда хуже, чем в первую его вылазку, но не настолько, как в начале месяца. Золотая середина, но разве что не для мясных мух, без возможности переносящих холод.
Парень шёл позади Кассандры. Он плотно укутался в шерстную накидку, стараясь спрятаться от мерзлоты, и не спускал с одежды охотницы глаз: наряд никак не мог укрыть хозяйку от пронизывающего мороза, что царапал ледяными иголками её бледную кожу, под незащищенным облачением, посему не мог не вызывать подозрений.
— Ты же солгала, Кассандра. — сдержанно заявил он, хмуря при этом брови.
Стеф ускорил темп и быстренько поравнялся с ведьмой, уже вышагивая с ней плечом к плечу. А она лишь исподтишка смерила взглядом подбежавшее молодого человека, не до конца понимая, что тот имеет ввиду.
— Ты ни разу не охотилась зимой, — уверенно выдал Стефан, даже не посмотрев на свою спутницу. — И уж тем более не выходила зимой наружу.
— Ч-что т-ты несё-ёшь? — проворчала ведьма сквозь стук зубов.
— Одета ты не по погоде совершенно. Вся дрожишь как травинка под натиском ветра. И из всего твоего наряда только плащ походит на зимний.
И брюнет наконец взглянул на шедшую рядом Кассандру: она крепко обняла себя руками, периодически сильнее закутывалась в теплый плащ, и низко спускала капюшон, закрывая половину лицу, дабы ветер перестал холодом полоскать её лицо. Синеватые губы тряслись, а при дыхании пар изо рта валил столбом. Такое явление казалось молодому человеку не совсем объяснимым.
— Просчиталась ты, Кассандра.
Ведьма кисло улыбнулась, чем удивила парня.
— А т-ты не такой п-пустоголовой, как я думала. — с неконтролируемым колотуом в голосе сказала та. — П-после ваше-ей ночной…в-выходки, мама ч-чертовски разгневалась… — из-за того, что девушка озябла, слова выходили из её дрожащего горла с большим трудом. — С раннего утра с-сидит в оперной. В-вообще не выхо-одила. Идеальный ш-шанс воспользоваться случаем, не с-считаешь? Д-да и сёстры наказаны: разобиделась к-каждая, заперлась в сво-оей комнате. Я не п-прощу себя, если упущу та-акую воз-зможность.
— Может, вернёмся? — не веря собственным словам, бездумно предложил парень. Это напрочь перечёркивало весь его план, но вопрос сам вырвался с губ. Какое-то необъяснимое волнение охватило грудь.
— Ещё ч-чего! — огрызнулась она. — Ты можешь в-возвращаться, а я п-пойду да-альше. Сам м-мне навязался, а т-тепе-ерь отпускает.
— Ты замёрзла, — подметил молодой человек, останавливаясь перед девушкой, дабы не дать пройти вперёд. — Кассандра, я видел, что с вами бывает, когда температура падает слишком низко. Да и сама знаешь, чем это может для тебя кончиться, стоит только дню перейти в вечер, окончательно понизив градус. Не вынуждай насильно тащить тебя обратно.
— Т-только тронь меня — и я отруб-блю т-тебе р-руку. — без постоянных угроз это была бы определённо не Касс. — Я потихоньку п-привыкаю. А ты — не в-вставай у меня на пут-ти.
И черноволосая колдунья грубо пихнула Стефа, избавляясь от преграды, что возникла впереди. Брюнет, совсем не отдавая отчёт своим действиям, схватил брюнетку за локоть и попытался остановить, однако, совершенно недовольная такой выходкой Касс мигом огрела его тыльной стороной ладони, облачённой в тонкую хлопчатую перчатку, по щеке.
— К-как ты смеешь?! Я…не мои с-сёстры! Не с-смей тр-рогать меня! Трижды п-повторять не буд-ду!
Стеф потёр ушибленное место и кивнул головой, давая ей понять, что такое больше не повториться. Впрочем, не смотря на свои безрассудные попытки вернуться в обитель, из который он намеревался сбежать, из-за своенравия и напористости средней дочери Госпожи он всё ещё мог улизнуть.
Дальше шли они молча. Покинув виноградник тем же путём, которым он пришёл сюда, и через который они с Бэлой проникли в пещеры, парочка перешла небольшой мостик у главных ворот, проходящий над маленьким, неглубоким водоёмом. Затем Кассандра неожиданно свернула влево, в заросли голых колючих кустарников. Ступала она торопливо: ловко пробираясь сквозь ветки, что больно хлестали Стефа по лицу словно розги, когда колдунья далеко отодвигала прутики, дабы те не мешали её передвижению. Каждый раз, стоило колким веточкам издать шлепок, соприкасаясь с кожей, и за спиной раздаться болезненному мужскому кряхтению, ведьма утробно посмеивалась. Делала она это, без сомнений, не случайно. И путь этот, вероятно, выбрала тоже. Но уж если проворности брюнетки можно позавидовать, то молодой человек такой пронырливостью не славился: ноги постоянно цеплялись за корешки, отчего тот чуть не спотыкался, жёсткие ветви больших кустов царапали руки, щёки, мёртвой хваткой хватались за волосы и подол накидки, будто бы останавливали заблудшего путника, предостерегая от дальнейшей опасности, что могла поджидать впереди. Такой маршрут молодого человека явно не радовал.
— Меня вот что интересует… — нарушала тишину Кассандра, когда они покинули, казалось, неприступные заросли и вышли на какую-то протоптанную тропу, окружённую по двум сторонам высокой сухой травой, кою покрывал пушистый снежок.
— М?
— Как вы могли так глупо попасться? — с ехидной усмешкой спросила она. Её голос перестал дрожать так, как прежде, но тело всё ещё содрогалось, а уста тряслись подобно бахроме, как бы плотно девушка их не сжимала. Возможно, Касс и взаправду постепенно начала привыкать к холоду.
Стеф непонимающе посмотрел на брюнетку.
— Ох! Да что неясно? Я про вас с Бэлой!
— Я и сам не до конца понимаю. — ответил он с горестью в голосе. — Но с поцелуем — это моя вина. Не стоило делать этого, в любом случае.
Кассандра хохотнула, однако согласно кивнула головой.
— Все должны были спать, — продолжил парень. — Не могла же Бэла ошибиться и позвать меня, зная о том, что кто-то может спуститься в Оперную Комнату?
— А все ли спали? — неоднозначным тоном выдала ведьма, театрально изобразив задумчивость.
— Камелия… — немного подумав, догадался Стеф и с силой сжал кулаки.
— До чего хитрая особа, — съязвила та, не скрывая злорадной ухмылки. — Сначала доложила Даниэле, затем подняла маму… — а потом сменила интонацию на какую-то обиженную. — Обставила меня!
Кассандра не смогла сдержать заливистого смеха.
— Но зачем? — недоумевающе спросил парень. — Какой ей от этого толк?
— Не знаю, — ведьма пожала плечами. — Видимо, не только мне и маме ты не нравишься.
— Что ж, это объясняет её поведение… — Стефан ущипнул переносицу, слегка прикрывая глаза ладонью. — А ты-то как там оказалась, Кассандра?
— Я? Услышала, как мама прикрикивает на горничную и выбежала на звук. Узнали, что у Бэлы с Даниэлой конфликт намечается; и мы с мамой сразу помчались в ту часть замка разнимать этих дурочек.
— Ты так спокойно об это говоришь…
— Потому что это не первая их ссора. — с насмешкой пояснила Касс. — Как я и говорила: Стоит им сцепиться, как начинается веселье.
— Никогда бы не подумал, что Бэла может вести себя подобным образом. — с искренним изумлением сказал парень, отряхивая с лакового носка туфли горсточку снега.
— Она никогда и не начинает первой. Это всё Дана.
— А почему ты решила, что Даниэле о нас рассказала Камелия? — резко поинтересовался брюнет. Стефан действительно мог предположить, что именно главная камеристка сообщила юной госпоже о подозрительных встречах старшей сестры с её излюбленной игрушкой, ибо именно через первую горничную Бэла передала своё желание видеть слугу в оперной. Но с чего бы Касс быть в этом уверенной?
— А кто ещё? Кроме неё могла только я. Но я этого не делала. — заверила его черноволосая. — Сомневаюсь, что малышка Дана, в такой поздний час, ни с того ни с сего возжелала побродить по замку и случайно наткнулась на вас.
Парень с сомнениями покачал головой.
— Я думал, что Камелия верна вам и совершенно не смеет заставлять хозяек сомневаться в своей преданности, идя против одной дочери Госпожи ради другой.
— Так и есть, — подтвердила ведьма слова парня. Эта горничная служит нам много лет. И в отличии от остальных, она ни разу не разочаровала маму. Отлично справляется со своими обязанностями, не ноет, не хнычет, сбежать не пыталась ни разу, восхищается каждой из нас. — она игриво осклабилась. — Мама таких любит.
— И как эту Мисс Совершенство угораздило попасть к вам? — съязвил он.
Средняя дочь Госпожи задумалась.
— Кажется, мама познакомилась с ней на балу…Да, точно. На балу. И мы с сёстрами с радостью предоставили мамочке этот подарок. — коварный оскал Кассандры мог порезать не хуже, чем её охотничий нож.
— Вы…вы похитили её?
Но колдунья не ответила. Лишь стояла перед ним и злобно ухмылялась словно в её голове мелькали воспоминания того дня. Стефану от такого хищного взгляда и бездушной улыбочки стало не по себе.
— Неужели Камелия даже против не была? Я не…я не понимаю.
— Её никто и не спрашивал, глупыш, — иронично посмеялась охотница.
— Если нам кто-то понравился — отныне он наша собственность. Вот и всё.
— И после этого Камелия остаётся преданной вам? Вот так просто смирилась со своим хищением?
Стефан действительно не понимал, почему она не пыталась сбежать, не вступила в сговор с Герцогом, не задумывалась что-то против своих похитителей, мучителей. Как она могла верой и правдой прислуживать монстрам, которые лишили девушку её прежней жизни? Восхищаться ими…Вновь из-за собственных дум молодой человек стиснул зубы. «А ты, Стефан?» — послышался ровный тихий голос внутри. «Почему ты отбросил возможность бежать и захотел остаться с чудовищами?».
Парень потёр виски подушечками пальцев. Голова неожиданно разболелась, появился какой-то звон в ушах и смутное беспокойство. «Я сошёл с ума. Окончательно».
— Если бы она его помнила — вряд ли. — кровожадный блеск засверкал в янтарных хищных глазках, знающих и видящих гораздо больше, чем позволено. И от одного только вида на этот коварный глянец в зрачках — по спине Стефа побежали крупные мурашки, а волна жуткого холода обдала его с головы до ног.
Теперь-то стало ясно, почему Илина не помнила половину своего пребывания в рабстве. Эти женщины что-то делают со служанками, в следствии чего у вторых стирается память; не исключено, что позднее они внушают им глубокое и сильное чувство, подобное последствию феромонов, от которого рассудок мутнеет и девушки смиренно подчиняются своим хозяйкам, не смея покидать их и перечить. Но тут же возникает вопрос: если с Камелией всё понятно, то с чего бы Илинка осмелилась на побег? Да и уважения к Госпоже и её дочерям совсем не питала, лишь до смерти боялась. И почему же Стефана памяти никто не лишил, как камеристок? Вопросов возникало всё больше и ответов, разумеется, на них совсем не было. Мысли в голове брюнета закружились бешеным водоворотом, утягивая всё внимание за собой. Казалось, что разгадка тайн этого проклятого места наконец находится, всплывает на поверхность, однако, тут же меркнет на фоне противоречий и новых секретов. «Что, чёрт возьми, здесь происходит?!».
— Кассандра. — внезапно выдал он.
— Да?
— С чего ты вообще начала этот разговор?
Брюнетка пожала плечами.
— Просто стало скучно, — уныло ответила ведьма. — Решила развеяться.
Касс поправила лук с колчаном на плече, плотненько запахнулась в тёплый плащ и зашагала вперёд.
— Догоняй. — отдала приказ девушка. — Не стой столбом.
И как бы странно себя не вела средняя дочь Альсины Димитреску, своими резкими порывами, то треснуть молодого человека, то поговорить — Стефан был готов послушно следовать за ней. Но под ногами, стоило только опустить голову, в небольшой кучке снега, он заметил окоченевшую муху. Брюнет присел на корточки, двумя пальцами поднял застывшее насекомое и досадливо цокнул языком: мушка, пусть и будучи скорченной, выглядела довольно большой — где-то пять-шесть сантиметров, — что несомненно давало понять, кем этот плотоядный монстр приходится. Тельце жучка напоминало мясную муху, а голова кардинально отличалась; по крайней мере, Стеф не припоминал, чтобы у этого вида она была конкретно такой. Парню впервые выпадает шанс так близко и внимательно рассмотреть одну из, казалось, тысячи назойливых букашек, что изрядно донимали его, изводили и терзали. И эта мушка была мёртвой или, во всяком случае, выглядела таковой. «Ты заходишь слишком далеко, Кассандра». Он незаметно сунул замершую муху в карман и быстрым шагам поспешил за черноволосой ведьмой.
После того как тропа, вдоль которой по обе стороны расстилались золотые колосья, занесённые снегом, осталась позади, Кассандра завела парня в густую чащу леса. И Стефан быстро поймал себя на мысли, что ещё в спокойную, скучную былую жизнь ему уже приходилось бывать здесь. Однако сейчас возникло какое-то странное чувство жамевю, словно нога его по этой тёмной чаще ни разу не ступала. Брюнет заметил нечто странное: в лесу было так тихо, что казалось, будто от чьего-то присутствия звери и птицы затаились, а хвоинки на деревьях замерли. Обычно, когда он выбирался из деревни за хворостом и дровами, парня сопровождало гулкое пение птиц, карканье воронов, шелест кустов, в которых пряталась мелкая живность; и лес словно оживал, стоило лишь выйти на опушку. Но в этот раз угрюмый ельник был молчалив и подозрительно пуст, что мгновенно вызвало тревогу и беспокойство. «Лес не должен быть тихим».
— Ка-а-асс… — в полголоса обратился к колдунье молодой человек, встревоженно озираясь по сторонам.
Однако, ответа не последовало. Тогда Стефан занервничал ещё сильнее. Он быстро устремил свой взор вперёд, где, по идеи, должна была шествовать ведьма, но она как будто бы испарилась, исчезла среди тёмно-зелёных крон величественных сосен и елей.
— Кассандра! — вдруг резко, даже чуточку нервно, выкрикнул брюнет; и глаза его растерянно заметались по округе, выискивая тёмный силуэт, напоминающий знакомую женскую фигуру.
И вновь не было никакого отклика. Тут-то Стефа осенила хитроумная идея: прямо здесь и сейчас воплотить в жизнь свой дерзкий план побега, задуманный ещё до покидания стен замка. Этот лес он знал неплохо — в конце концов, провёл в нём половину своей юности, — да и здешние места, в целом тоже хороши знакомы, посему парню выбраться из таинственной чащобы раз плюнуть. И это был бы отличный шанс удариться в бега, не причинив Кассандре никакого вреда; просто взять и улизнуть, скрыться за голыми кустарниками, укрытие лишь горсточкой рыхлого снега. Как только Стефан попятился назад, тщательно оглядывая хвойную лесистую местность, дабы ненароком не прозевать неожиданное возвращение черноволосой ведьмы, на его спину запрыгнуло что-то большое.
— РАВР! — рыкнул некто, а затем залился диким хохотом.
Мало того, что само непредвиденное действие спровоцировало смятение, так ещё и холодные руки, захватившие его шею, применив удушающий приём, вынудили не на шутку испугаться. Брюнет рефлекторно взялся за это цепкое предплечье, что давило на горло всё сильней, и, повернувшись, перебросил нападающего через себя. Девичье тело тут же рухнуло в неглубокий сугроб, больно ударившись хребтом о мёрзлую твёрдую поверхность и лицо её бледное исказила гримаса злобы и недовольства. Капюшон сразу слетел с головы, открывая чёрные волосы, рассыпающиеся по одну сторону плеча мерцающим каскадом; грудь под тяжёлым дыханием резво начала вздыматься как волны в бурю, приоткрытые сизые губы подрагивали, а янтарные, словно драгоценный камень на её шее, глаза пылали гневом; адский огонь в них заговорщицки подмигивал всполохами и искрами, что готовы были обжечь наглого парня, осмелившегося перехитрить неистовую охотницу, но этот свет этот не мог не завораживать. Стефан почувствовал себя глупым мотыльком, парящим навстречу яростным ярко-оранжевым языкам пламени, являющимися единственным свечением в непроглядной тьме бесконечной ночи. И знал он, что в огне поджидает его гибель, но смело продолжал лететь.
— Попалась! — воскликнул молодой человек, на своё удивление, слишком ликующе, не спуская голубых глаз с хищного оскала ведьмы.
Брюнет крепко взялся за её запястья, прижав тонкие руки к холодной, занесённой мелким пушистым снегом, земле; и, не давая ни малейшей возможности подняться, навис над ней, обволакивая теплом своего тела. «Какая красивая…» — затаив дыхание, на мгновение подумал он, неприлично пристально глазея на среднюю дочь Госпожи. И он не смел в этом сомневаться: ни тогда, на балу, ни сейчас, в гуще хвойного, безмолвного леса. Однако, настолько близко и долго полюбоваться ею не выпадала возможность никогда.
Кассандра почувствовала его влажное, горячее дыхание и внезапно сменилась в лице: ведьма изумлённо вскинула брови, расслабила тело и быстренько натянула уголки губ в какой-то плутоватой ухмылке. И такая реакция не могла не привести в замешательство. Она определённо его провоцирует. Стефан, будучи немного обескураженным, не успел ничего предпринять, когда девушка рывком подтянула парня к себе, поставила правую ногу промеж его, зацепив мужскую голень, и резко потянула ее назад-вверх. В момент, как только молодой человек ослабил хватку, брюнетка освободившемся ладонями взялась за рукава белой, с кровяными пятнами, рубашки и корпусом толкнула парня вперед. Он и опомниться не успел, как с разворота, подобно вихрю, Касс поменялась с ним местами: теперь черноволосая ведьма склонилась над обездвиженном телом, уперев колено, так словно готова была нанести удар, между его ног и, незаметно вытащив нож из ремней, направила острый кончик к дёргающемуся кадыку. Лезвие находилось чересчур близко; и парень кожей чувствовал, как дёргается её рука, будто бы та бурно сопротивлялась сама себе, дабы не вогнать остриё прямо в горло. Самое странное было то, что Стефан даже не знал, чего боялся больше: то, как девушка с силой вдарит коленом по чувствительному месту или то, насколько глубоко может воткнуться лезвие.
Но колдунья в такой угрожающей, при этом слегка пикантной, позе надолго задерживаться не стала: она быстро выпрямилась, сунула охотничий нож обратно в ремни, обмотанные вокруг бедра, накинула капюшон, ранее стряхнув пушистые маленькие снежинки с смоляных волос; и одеревенело опустила взгляд на лежащего в снегу молодого человека, как бы давая понять, что на отдых нет никакого времени. Стеф незамедлительно последовал её примеру.
— Без ребячества ты не можешь? — с мелкой усмешкой в голосе подметил он, отряхиваясь от белых крупинок, полностью покрывавшие подол накидки.
— А что? Испугался? — язвительно хохотнула брюнетка и поправила лук, свисающий на плече. — О-о, да-а, испугался! Я почуяла твой страх.
— Ничего я не испугался. Если только…за тебя. — солгал Стефан, лукаво улыбнувшись.
— М? Ты что-то сказал?
И парень тяжко вздохнул. «Она вообще смущается?».
— Нет, — помотал он головой. — Кассандра, ты не заметила кое-что странное?
— О чём ты?
— В лесу необычайно тихо. Слишком тихо.
— Заметила, — потвердела ведьма и многозначительно ухмыльнулась. — А что?
— Так не должно быть и тебе, как охотнице, знать об этом надлежит намного лучше. Если лес молчит — значит что-то случилось. Поверье такое есть. — брюнет опасливо огляделся. — Либо же нечто страшное бродит по опушкам и скрывается за деревьями, перепугав всех животных и птиц.
Кассандра звонко рассмеялась, как если бы услышала довольно удачную шутку.
— Нет такой твари, на которую я не поохотилась. — серьёзно выдала она каким-то пугающем тоном, отчего заставила молодого человека с усилием сглотнуть вдруг вставший в горле комок, сильно помешавший дышать. — И единственное опасное существо, которое стоит бояться — находится гораздо ближе. — и по новой безудержно захохотала.
По коже пробежали холодные мурашки, а мышцы тела напряглись. Внутри после её слов возникло беспричинное волнение. Её самоуверенность пугала и в то же время восхищала. «Тебя ничто не оставит. Да, Кассандра?».
— А ты когда-нибудь охотился? — неожиданно спросила ведьма, вытягивая его из оцепенения.
— Я? — уточнил брюнет, словно помимо него с девушкой находился кто-то ещё. Резкая заинтересованность Кассандры как-то вводила в замешательство и поверить в то, что она разговаривал с ним было трудно.
— Нет, кончено. Я же с деревьями разговариваю, не заметно? — колдунья раздражённо закатила глаза и не упустила шанса колко ответить парню, выставляя его полным дураком. — Разумеется, ты! Хочу узнать, насколько будешь бесполезен.
— Ну-у-у, — потёр он затылок, собираясь с мыслями. — Доводилось. Отец брал меня пострелять в уток, за зайцами как-то гонялся.
Касс горделиво усмехнулась.
— Ха! И всё?
— Мы охотились не для развлечения. А есть медвежатину не очень-то хотелось.
— Это ещё если бы повезло, — скучающе произнесла черноволосая. — Вот он бы человечиной не побрезговал. М-м-м… — сладко протянула она, облизнув уголки губ и мгновенно сменив интонацию. — Как же я проголодалась…
Стефан же лишь брезгливо поморщился. Ему еще, к счастью, не приходилось пробовать человеческое мясо: ни в жаренном виде, ни в варёном, и уже тем более ни в сыром. Слугам разрешалось приготовить, как им вздумается, остатки свинины, а иногда хозяйки отдавали даже телятину. Но постоянно парень подмечал в блюдах маленькую странность — мясо было куда жёстче и немного отдавало горечью, однако, неаппетитным оно от этого не становилось. Вероятно, Камелия просто-напросто совершенно не старалась.
— Да и ты, несмотря на свой рост и мускулатуру, вряд ли бы справился с бурым медведем. — кинула она в его сторону с явной издёвкой.
— По-твоему я бы не смог застрелить животное? Между прочим, я неплохо управляюсь с ружьём.
— О-ох, как страшно! — посмеялась Касс. — Какой ты смельчак, раз на громадную зверюгу, что одной лапой тебя задерёт, с ружьём идти захотел.
— П-ф, и это мне говорит девушка, взявшая собой на охоту лук и стрелы? — обиженно буркнул парень и скрестил руки на груди.
— Я бы и одним ножом эту тварь прикончила! — брюнетка моментально смутилась и принялась оправдываться. — Но если на то пошло — моя винтовка убила бы зверюгу с одного точно выстрела. Какая жалость, что пришлось оставить эту малышку на чердаке.
— Почему?
— Потому что туда бесшумно не попадёшь, идиот!
Стефан вскинул брови и изобразил разочарование. Её грубость придётся потерпеть ещё долго.
— Я и без того сильно рисковала кому-нибудь на глаза попасться. И вот видишь — на одну приставучую бестолочь наткнулась. На кой чёрт ты вообще за мной увязался, если ещё не попытался удрать? Только не пудри мне мозги тем, что действительно переживаешь!
— Я…
— М! Кажется, я поняла! — поспешно воскликнула она. — Будешь запугивать тем, что расскажешь маме о моей вылазке. Так ведь? Я угадала? Отвечай!
Стеф грустно усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что твоя мать стала бы меня вообще слушать. — парень подошёл к ней ближе, стряхнув тыльной стороной ладони остатки снега с мехового капюшона. — Если ты и правда жаждешь честности — мне просто нужен глоток свежего воздуха. Да и хочешь верь, хочешь — нет, но будет гораздо лучше, случись с тобой беда, ежели я буду поблизости и окажу любую помощь.
Кассандра недоверчиво прищурилась, всматриваясь в лицо слуги. Что-то, очевидно, заставляло её сомневаться.
— Ерунда, — грубо ответила брюнетка, махнув рукой. — Бросишь меня при первой же возможности.
Кадык Стефа дёрнулся вверх и вернулся на место. Но никто из них не предал этому никакого значения.
— Но твою сестру я не бросил.
Черноволосая колдунья изо всех сил стиснула челюсть, отвернулась и зашагала вперёд, ядовито бросив через плечо:
— А я и не моя сестра.
Снова их путь продолжился в молчание. Первые минуты Стефан ждал, когда Кассандра, как и в прошлый раз, что-нибудь скажет, начнёт диалог первой, нарушив тем самым невыносимое безмолвие, что сводило с ума. Но она приумолкла; бывало только изредка глубоко вздыхала и сопела от холода. Периодически приостанавливалась, дабы поплотнее закутаться в плащ, ёжилась, стараясь согреться и каждый раз ускоряла шаг, когда спиной чувствовала укоризненный взгляд брюнета. Однако, чем дальше пара забиралась в лесную глушь, тем пуще молодой человек свыкался с тягучей тишиной. Он заинтересовано вертел головой из стороны в сторону и заметил, что эта часть ельника была ему абсолютно неизвестной; настолько глубоко парню заходить не приходилось. Но для Кассандры совсем всё было иначе: она уверенно переступала через засохшие стволы поваленных сосен, вёртко пробиралась сквозь кусты можжевельника, что преграждал дорогу, шла по заснеженной тропе, словно наизусть успела её выучить. Единожды она остановилась, когда взору предстало две развилки: одна вела в еловую мрачную чащу, вторая же выглядела не такой пугающей, вероятно, из-за того, что деревьев там было не так много. И пока колдунья принюхивалась и вслушивалась в мёртвое затишье, Стеф успел сорвать с кустика несколько ярко-красных сочных ягод; он незамедлительно отправил полную горсть кислой клюквы в рот и проглотил её, даже не жуя. Наблюдая за тем, как Касс отчаянно пытается отследить хоть какое-то животное по запаху, брюнет тоже потянул носом лесной свежий воздух: пряный запаха хвои, смешанный с зловонным и затхлым запахом болота, от силы которого могли щипать глаза, наполнил ноздри и внутри всё разом встрепенулось. Но более его нос ничего не уловил. А вот сверхчутьё ведьмы подсказало ей, в какую сторону необходимо выдвинуться и та, поманив рукой парня, устремилась в густую чащу. Ему же это показалось довольно-таки странным, ведь и ежу понятно, что вторая тропа вела на болото, но девушке зачем-то потребовалось принюхаться и прислушаться. Неужели она направилась бы прямиком в трясину, если б услышала тоненький писк кулика? Стефан удручённо вздохнул и побежал вслед за колдуньей.
Когда он догнал её — предложил горсточку кисленьких ягод, но ведьма с отвращением скривила лицо и отказалась от угощения. Тогда парень попытался завязать разговор, чтобы развеяться гнетущую атмосферу, спросив о том, в каких отношениях она состоит с матерью. Тема не самая лучшая, однако, волнующая. Вот только Касс попытку заговорить совсем не оценила. Сухо ответила, что в "нормальных" и продолжила молчать, игнорируя дальнейшие вопросы. Настроение средней дочери Леди Димитреску от младшей далеко не отходило: оно тоже прыгало как блоха в «блошином цирке».
Но главное отличие от Дэнилы было в том, что брюнетка это умела контролировать.
— Кассандра.
— Чего тебе?
— Почему ты не хочешь говорить о матери?
— Я в целом не хочу с тобой разговаривать. Ещё вопросы?
Молодой человек досадливо мотнул головой. И они продолжили идти вперёд, всё так же храня полное молчание, которые выматывало намного сильнее, чем длинный путь без передышки. Парню это начало надоедать.
— Ты никогда не задумывалась о том, что Леди Димитреску не та, за кого себя выдаёт?
И не успел вопрос полностью сорваться с его уст, как охотничий нож быстро пролетел возле лица, царапнув кожу на щеке, и прочно впился в трухлявый ствол дерева.
— Нет, — почти безэмоционально произнесла ведьма, повернувшись к нему всем телом. — И прикуси язык, если захочешь вновь что-то сомнительное сказать про мою мать.
Она подошла к дереву, с которым встретился её нож, и, схватившись за роговую рукоять, вытащила свою собственность из еловой коры.
— Ха! “Не та, за кого себя выдаёт”, — низким глуповатым тоном передразнила парня брюнетка. — Ещё скажи, что она нам не мать и мы друг другу не сёстры!
Между тем, не ответил уже Стефан. Он посмотрел на неё каким-то сочувствующим взглядом, будто говорящим о том, что что-то в их семье явно было не так и он об этом знает, а на лишь догадывается, и Касс, разумеется, этот соболезнующий взор поймала. Она плотно поджала губы, гордо вскинула голову, пихнула молодого человека плечом, двинувшись дальше, и, напустив на себя важность, чопорно бросила:
— Дурак!
Когда они подошли к опушке, лес резко оборвался словно обрезанный, а через несколько метров, после просторного застеленного белым ледяным покрывалом, начинался по новой. Свинцовые тучи, больше не закрытые еловыми покачивающимися вершинами, уже во всю плыли по небу, спешно подгоняя друг друга, ветер гудел не переставая, а воздух становился холоднее. «Снега ещё не хватало» — сердито подумал брюнет, слегка запрокинув голову, устремив глаза в мрачное небо, готовое извергнуть всю свою мощь на кроны хвойных деревьев. Помимо завывающего ветра, шелеста и скрипа шатающихся елей, вплетался какой-то шуршащий шум в раскидистых кустах, напоминающий возню дикого животного. Это был первый намёк на чужое присутствие в этом странном лесу.
— Кассандра… — Стефан шёпотом произнёс её имя, привлекая внимание на себя.
— Тс-с! — шикнула она и выставила руки перед грудью парня, таким образом притормаживая его. — Смотри.
Ведьма ладонью указала на просвет между ветками, где-то в метре десяти от них, и Стеф заметил гордо стоящего там оленя, его приподнятую голову украшали широкие ветвистыми рога, а копытцем длинных изящных ног он перебирал кучку снега, что мешала полакомиться лишайниками. Парень и девушка тут же спрятались, присев за густым кустарником, растущим на краю опушки.
Довольная находкой охотница, сняла лук с плеча и едва заметно привстала.
— Кассандра. — молодой человек легонько постучал ей по бедру. Постороннее движение в кустах не унималось, даже усиливалось, местами проскальзывал топот копыт, отчего Стефан немного занервничал, посему повторил попытку дозваться во всю охваченную азартом охотницу.
— Не мешай! — раздражённо рявкнула она, пихнув его ногой, как блохастого надоедливого уличного котёнка, так и норовившегося приласкаться.
Колдунья вытащила острую стрелу из колчана, отточенными движениями медленно натянула тетиву и стала всматриваться в благородную фигуру сохатого. Но, к её разочарованию и ещё большей возмущённости, чуткий слух оленя поймал чужое присутствие и животное тут же насторожилось. Поняв то, что её добыча вот-вот убежит, Касс некрасиво, совершенно не подобающе девушке её статуса, выругалась себе под нос, аккуратно вышла из кустов, стараясь не создавать большего шума и, присев на колено, по новой подготовила оружие к выстрелу.
Стоило черноволосой ведьме покинуть укрытие, как шорох в кустах стал интенсивнее и громче, а злобное хрюканье заставило тело содрогнуться. С губ Стефа мгновенно сорвался крик.
— КАССАНДРА!
С колючих ветвей елей слеталась стая огромных, не пойми откуда взявшихся чёрных воронов, тихо наблюдавших за кошачьими движениями охотницы, с таким гулким карканьем, что зазвенело в ушах. Рука Кассандры, до предела натягивающая тетиву, дрогнула и лук выпустил стрелу намного раньше, чем было нужно. И та со свистом пролетела над головой благородного животного, глубоко впившись в первое попавшееся дерево. Перепуганный сохатый, воспользовавшись неудачным выстрелом, тут же скрылся в густом ельнике.
— Чёрт! — яростно завопила она, бросив оружие в снег. — Ты испортил всё охоту!
Вдруг раздался противный треск, хруст ветвей и сердитый рёв разгневанного зверя, что выбежал из ближайшего кустарника, безумно несясь в сторону черноволосой ведьмы. Стефан и окликнуть её не успел, как здоровенный вепрь сбил девушку с ног, мчась дальше сломя голову. Касс болезненно завопила, когда её тело тряпочкой куклой повалилось на ледяной твёрдый покров. Всё происходило настолько стремительно, что парень не успевал даже подумать. И вот кабан, неловко разворачиваясь, возвращается к лежащей колдунье, оказываясь рядом необъяснимо быстро; обезумевшая дикая зверюга в новом рывке подмяла брюнетку под себя — и в нос охотнице ударил мерзкий запах горячей звериной шкуры и зловонного дыхания. Несмотря на большую угрозу жизни, Кассандра остаётся ожесточённой и вместо девичьего, наполненного самым настоящим ужасом, визга из её глотки вырывается грозное рычание, а рука отчаянно старается вытащить охотничий нож, который, как на зло, застрял в тугом ремешке.
В этот самый момент Стефан понял, что другой возможности сбежать уже не будет, что выпал идеальный шанс пуститься в бега, куда повели бы ноги и поглядели глаза. В голове замелькали картинки предшествующих событий, когда в столовой Бэла чуть не погибла от лютого мороза, совершенно не защищённая тёплой одеждой; как её тело неистово замерзало, а мухи одна за другой падали к ногам, и как в голове пролетают мысли о том, что он смог бы оставить Даниэлу и Кассандру страшно, мучительно умирать, будь те на месте старшей сестры. Но…смог бы, на самом деле?
Видя яростные попытки кабана насадить колдунью на острые клыки, молодой человек медленно попятился назад, затем резвым движением поднял холодный камень, размером с собственный кулак, спрятанный под небольшой горсткой снега, и бросил его прямо в бешенное животное. Булыжник, точно по направлению, угадил вепрю прямо в висок; и раненый зверь сразу же заревел, замотал башкой и начал покачиваться из стороны в сторону, навалилась на бок. Касс мгновенно с силой вырвала орудие вместе с ремешком, затем ударила ножом прямо в шейные в лимфатические узлы и безжалостно перерезала трахею огромному животному. Потоки густой горячей крови быстро заглушили омерзительные крики свиньи, вытекая из глубокого горлового отверстия прямиком на белоснежный снег подле лежащий девушки. Она же, в свою очередь, тяжело вздохнула и обессиленно опрокинулась на спину, попутно облизнув кончик охотничьего ножа, что только-только побывал в глотке ею убитой зверюги.
Выбежав из кустов, брюнет моментом оказался возле девушки, до сих пор не веря в то, каким чудом попал точно в цель, оказав Кассандре большую услугу.
— Х-ха, Давид… — измученно произнесла она, посмотрев на парня. — И…Голиаф. — а позже метнула взгляд на мёртвую громадную тушу дикого вепря.
Стефан бегло осмотрел раненую замерзающую ведьму, снял с себя чёрную шерстяную накидку и склонился к ней, закутывая во второй слой верхней одежды.
— Что ты…д-делаешь? — еле спросила она, делая недолгую паузу.
— Тише, — прошептал парень, аккуратно обхватывая черноволосую ведьму так, чтобы было удобнее. — Иди сюда. Вот так. Хорошо. — и резко поднял на руки обессилившее тело.
Когда Стефан коснулся её, она вскрикнула и, застонав, стиснула зубы, словно из его ладони торчали режущие клинки.
— Чёрт! Пожалуйста прости! — он постарался впредь не делать резких движений, чтобы более не причинять ей боли.
Внезапно поднялся мощный, порывистый, по-зимнему холодный ветер и засвистел в ветвях высоких старых елей, приближая за собой выпадение снега.
— Я не знаю, где можно укрыться, согреться. — тихо сказал он, взглянув куда-то за горизонт. — И переждать метель.
— Есть здесь…место…у реки. — ответила девушка и прикрыла глаза. — Там…спокойно и…т-тепло.
Когда Кассандра объяснила ему, в какую сторону леса нужно идти, дабы найти невысокий склон, ведущий к реке, она потеряла сознание. Стефан попутно старался привести её в чувства, торопливо носясь по, казалось, бесконечному бору, в поисках спуска к водоёму и ему это даже пару раз удалось.
В основном, стоило ей лишь сомкнуть глаза, девушка самостоятельно приходила в себя: она вскрикивала, пробуждая истощённый организм, била себя по щекам, не давая опуститься тяжёлым векам и говоря несвязный бред, только бы не засыпать, словно сон мог стать для неё вечным. А умирать колдунья совершенно не собиралась.
Последний раз Касс потеряла сознание, когда Стеф уже шёл вдоль бурлящий реки, ступая по мокрой гальке. Холодный усиливающийся ветер прорывался сквозь тонкую хлопчатую рубашку, ледяными иглами царапая тело, резал лицо и настырно обдувал волосы. Обувь быстро намокла и промёрзлые пальцы ног потеряли какие-либо ощущение, отчего идти становилось тяжелее. Стефан определённо околел, но единственное, что спасало его от полного переохлаждения — укутанная в тёплую одежду спящая Кассандра, что плотно прижималась к его груди, забирая частичку тепла, которую он добровольно ей отдавал. Девушка, беспомощно болтаясь откинутой назад головой и безвольными ногами, держался за его шею, и было видно — так цепко, что не посмеет отпустить, если только не лопнут вдруг сухожилия; она выглядела такой безобидной, такой беззащитной, такой…милой. И всё потому, что спала. Оторвавшись от мыслей, Стеф осторожно подбросил её тело, дабы Кассандра проснулась и смогла повыше прислониться к его груди.
— Не спим. — шепнул парень, чуть опустив голову.
— Я и-и не сплю. — сонно пробормотала Кассандра, усиленно моргая глазами, стараясь прогнать накатившийся сон, что уносил её из раза в раз.
Девушка с большим трудом приподнялась, уткнулась ему в шею, вдохнув тепло и запах человеческой кожи и вдруг почувствовала себя так спокойно, будто знала его не первый век.
Шумная река вывела их к невысокого подъёму и Стефан, не задерживаясь ни на минуту, направился вверх по склону, окутанного с обеих сторон могучими стволами смешанных голых деревьев. Поднимаясь по протоптанной снежной тропинке, молодой человек заметил чёткие следы больших мужских сапог, отпечатанные в белых пушистых крупинках. Брюнет насторожился. «Свежие» — промелькнуло в голове. «Кто-то уходил отсюда совсем недавно».
Оказавшись на вершине невысокого склона, молодой человек испытал сильнейшее дежавю: впереди показался старенький одинокий домишко, из дымохода которого в тёмное небо сочились серые струйки дыма, по левую сторону от него возвышались большие грозны врата, скрывающие за своими тяжёлыми плитами что-то запрещённое, а справа находился уже поднятый мост, являвшийся надёжной переправой через воду. Недавнее воспоминание вспыхнуло передо парнем, чётко, с мельчайшими подробностями и на бледных щеках сразу появились румяные пятна. Однако, Стеф тут же вынырнул из возникших воспоминаний, глубоко вздохнул, затем тряхнув головой, прогоняя остатки мыслей, решительно устремился к ветхому дому.
— Из трубы идёт дым, — отметил парень. — Здесь кто-то живёт?
Но Кассандра не ответила.
— Э-э-эй… — ласково протянул он, окликнув уснувшую колдунью. — Нельзя спать. Просыпайся, мы уже пришли. Кассандра!
— М-м-м…уже-е? Я только глаза прикрыла.
Стефан недоверчиво помотал головой. Он решил не дожидаться, когда девушка будет настроена на разговор; подошёл к дому, аккуратно заглянул в слегка промёрзлое окно, и, не увидев постороннего присутствия внутри, с силой ударил ногой по двери, и та, затрещав, охотно открылась, впуская замерших, изголодавших, уставших путников в свои прогретые, благодаря растопленной печи буржуйки, стены старенькой хижины. Брюнет поторопился оказаться внутри; он посадил Кассандру на пол подле огня, вырывающегося из заслона печи, плотно захлопнул дверь, закрыв её на ржавый засов, дабы никто чужой не смел их тревожить и вновь вернулся к раненой ведьме, кладя свои ладони на её ледяные щёки.
— Что т-ты делаешь? — не открывая глаз, негодующе спросила та.
Молодой человек вопрос проигнорировал и, закончив тщательный осмотр, отпрянул от девушки. Он вытащил из маленькой стопки поленницы расколотое надвое бревно, бросил его в печь забегал очами по помещению: домик был совсем маленьким, и выглядит совершенно непригодным для постоянного жилья; в нём не было ни кровати, ни обеденного стола, лишь раковина, печь, всякие шкафчики, комоды с наваленным поверх мусором, книжная полка и письменный столик, на котором стояла печатная машинка, лежали расписанные бумажки и горела керосиновая лампа. Хижина напоминала чьё-то рабочее место, а недогоревшие признаки присутствия человека указывали на то, что скорее всего хозяин собирался вернуться.
Когда Стеф подошёл к столу, тут же взял в руки первый попавшийся желтоватый лист, текст на котором гласил: «Я доделал вещь из этого заказа. Отнеси его в дом с красной трубой. Иди через пещеры, потом через развалины, а дальше по деревне». — «Дом с красной трубой…» — задумался он, вспоминая что-то смутно знакомое.
— Хм, странно.
— Что странно? — оживилась наконец-таки ведьма.
— Ничего, — скупо ответил брюнет, кладя записку на место. — Как себя чувствуешь? — и, сделав пару шагов, оказался рядом с ней.
— Дерьмово, — выплюнула Касс ругательство, как если бы оно отдавало горечью на языке. — Тело ломит, голова раскалывается, в горле сухо так, словно я неделю один песок ела, а брюхо адски горит.
Ведьма скинула с плеч шерстяную накидку, потом сбросила с себя свой плащ, положив его так, чтобы было комфортнее сидеть на деревянном трухлявом полу, далее сняла сапоги, поставив их сушиться возле железной печи буржуйки и завернула штанины по колено. Стефан мигом обратил внимание на рану в голени, что не была похожа на обыкновенную: из неё не вытекла кровь, да и вообще никаких признаков багровой жидкость вокруг неё не было, не наблюдалось порванных кожных тканей; она выглядела так, будто киркой кто-то надломил мрамор и он, вместо того, чтобы рассыпаться начал покрываться некой тёмно-серой субстанцией, чем-то похожей на…плесень?
— Чёрт. — повторно выругалась она, смотря на свою необычную рану.
И тогда парень, словно знал, что нужно с этим делать, глазами принялся искать острый нож, что лежал ранее в раковине. Он взял его в руку и, недолго думая, сделал глубокий надрез на запястье.
— Ох, су…а-а-а. — болезненно простонал он, когда лезвие вскрыло вену поперёк.
— Зачем ты это сделал? — неподдельно удивилась брюнетка.
— Тебе нужно поесть, — прохрипел он сквозь стиснутые зубы и присел на корточки подле девушки. — На, не стесняйся. — затем, мило улыбнувшись, протянул ей сочившееся кровью запястье.
— Я тебе что, зверушка какая?! — Кассандра возмутилась, пренебрежительно отпихивая конечность молодого человека. — Вот ещё! Буду я с рук есть! Может, ты мне ещё разрешение в письменной форме выдашь?!
— Прекрати язвить и пей…ешь, не знаю! — прикрикнул Стефан. — Захотела ногу потерять?!
— Да что ты вообще в этом понимаешь?!
— Кассандра, ешь!
И она, недовольно рыкнув на молодого человека, схватилась за притянутую руку и вцепилась мощными зубами за предплечье, чуть выше самостоятельно сделанного надреза.
— А-А-А! — громко завопил Стеф, когда острые клыки неожиданно вонзились в кожу.
Кассандра его крика абсолютно не слышала, посему даже не отстранилась; аппетитно причмокивала, жадно всасывая струящуюся кровь, немного постанывала, когда горячая жидкость попадал на язычок и вкушала сладостное питьё, полностью заполняющее рот, с каждым разом вытекая всё стремительнее. Стефану, чего скрывать, было чертовски больно, но он не отталкивал оголодавшую охотницу, пока та не насытится, и сама не отлипнет от руки. Он бегло посмотрел на оголённую голень и заметил, как ранение, оставленное клыком кабана, начинает постепенно затягиваться тёмно-серым веществом, а затем неизвестная субстанция приобретает бледный оттенок, походящий на цвет её кожи. И в один миг рана полностью исчезла, словно увечья там никогда и не было.
Когда ведьма, наконец, закончила трапезу, Стеф прорычал и схватился за место укуса, пытаясь, надо думать, удержать хлынувшую кровь. А Касс, между тем, издевательски посмеялась, довольно облизнулась, затем упоённо произнесла:
— М-м, так-то лучше. — девушка блаженно потянулась. — Мама как-то сказала, что ты так себе, но для меня…в самый раз. — и живенько встала на ноги.
Касс резво забегала по хижине, по-хозяйски открывая каждые шкафчики и комоды, что только находились в помещение, очевидно, что-то выискивая. Стеф наблюдал за её беготнёй и непонимающе прищуривался, пытаясь додумать, что эта колдунья затеяла в этот раз.
— О! — радостно воскликнула она. — Нашла!
Черноволосая ведьма молниеносно вернулась к парню, свалившись на валяющейся теплый плащ. В одной её руке молодой человек заметил тёмную ткань, а во второй прозрачную стеклянную литровую бутылку и тут же недоуменно поднял брови.
— Чего ты на меня так смотришь? Если сейчас не остановим кровь — кто-то сегодня точно останется без конечности.
Она покрутила крышку бутыли, пальцами проскальзывая по влажному ковкому металлу, и, избывавшись от преграды, сделала глоток из стеклянного горлышка.
— Кхе! Фу! — прокашлялась Кассандра, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Ну и гадость! Что это?
Конечно, Стеф догадывался, что за прозрачный напиток находится в сосуде, но для того, чтобы удостовериться взял из её рук бутыль и точно так же отпил его содержимое. Спирт моментом обжёг гортань и жидким огнём прокатился по пищеводу. Мерзкий вкус алкоголя с зерновым оттенком плотно отпечатался на языке, заставив брезгливо поморщиться, и изъявить желание выблевать жидкость, что попала внутрь. Однако, через некоторое время по тело разлилось приятное тепло и послевкусие уже не казалось таким отравительным.
— Водка, — глубоко вдохнув, уверенно заявил молодой человек. — Волшебная жидкость, которая превращает черную тоску в белую горячку. Горькая и неприятная.
Ведьма выхватила у него, собственноручно найденную, стеклянную бутылку, приложила горлышко к пухлым губам и повторно потянула напиток в себя.
— Эй! Не надо! Она очень крепкая.
Девушка ещё сильнее поморщилась и тяжело выдохнула.
— Никогда ничего подобного не пила.
Стеф усмехнулся.
— Естественно. Такое пойло на званных ужинах и балах не подаётся.
Девушка не ответила. Она смочила край тряпки алкоголем и прижала её к окровавленному отверстию, дезинфицируя рану, дабы в неё не проникла инфекция.
— АЙ! — резко вскрикнул парень, когда проспиртованная ткань коснулась открытого пореза.
И такая реакция не могла не вызвать у ведьмы ехидный смешок.
— Щипет?
— Ещё бы!
— Терпи.
Обрабатывая рану, Кассандра свернула губы в трубочку и слегка начала поддувать в место, которое смачивала спиртом, чтобы немного ослабить боль. И это не могло не удивить молодого человека. Колдунье чужая боль доставляла удовольствие, а сейчас она сделать так, дабы Стеф испытывал её как можно меньше.
— Всё, можешь расслабиться. — сказала она и порвала тряпку на две части.
Стефан послушно кивнул и не отрывал глаз с того, как брюнетка перевязывает сначала его запястье, потом предплечье. Делала она это не очень умело, видимо, накладывать повязки и останавливать кровь совершенно для неё нехарактерно, но сейчас девушка старалась сделать всё как надо.
— Спасибо. — поблагодарил он её, осматривая свою руку. — От заражения крови не умру. По крайне мере, сегодня. — и натянул глупую улыбку.
Кассандра лишь ухмыльнулась. И парень заметил в её янтарных глазах хитроватый проблеск. Кажется, высокий градус алкогольного, крепкого напитка даёт о себе знать. В принципе, и сам Стеф почувствовал, как покраснело лицо, закипела кровь и по венам разлилась волна эйфории, а тело обрело такую лёгкость, что не описать словами.
В оконное стекло внезапно вдарил сильный ветер, переняв всё внимание на себя. На улице действительно шёл сильный снег и, задержись они хоть на минуту, попали бы в самый эпицентр беспощадной метели, что повлекло бы за собой ещё больше ужасных последствий.
— Вот тебе и потеплело. — кисло улыбнувшись, съязвил молодой человек, посмотрев в окно, расположенное слева от письменного стола.
Кассандра оставила это очевидное замечание без внимания. Она лишь привстала, поправила волосы, перекидывая их на одно плечо и подошла к окошку, вероятно для того, чтобы посмотреть, насколько мощный начался снегопад. В конце концов, несмотря на то, что сейчас в семье небольшие размолвки и обиды, кто-нибудь, да и спохватится, обнаружит пропажу одновременно двоих молодых людей, посему оставаться на ночь в этой хижине как-то рискованно. Стефан же, уставший от неприятной влаги от намокшей обуви, спихнул с ступней туфли и поставил сушиться близ печи, как вдруг в кармане брюк что-то зашевелилось; маленько, резвое, жужжащее нечто вылетело из выемки и устремилось в сторону, где стояла ведьма. «Ожила?» — подумал он. «Но как это возможно?». Затем интуитивно сунул руку в карман и нащупал красный драгоценный камушек. Стоило ему только вытащить рубин, разжать кулак, как упоение, ещё совсем недавно овладевшее телом и разумом, сошло на нет, и грусть с тоской навалились невероятным грузом, затмив собой абсолютно всё.
— Что это у тебя? — за спиной раздался весёлый, немного охмелевший, голос черноволосой колдуньи.
Брюнет успел только дёрнуться от неожиданности, как девушка молниеносно выхватила из открытой перебинтованной ладони красный камушек.
— Откуда он у тебя?
— Кассандра, отдай!
— Неужели ты украл его? — ведьма утробно засмеялась.
И Стефан, словно по сигналу, бойко вскочил на ноги и налетел на ведьму, стараясь выхватить вещицу, которую ему подарила её старшая сестра.
— Или…она тебе отдала его сама? — продолжила посмеиваться девушка, подняв руку так, чтобы парень не смог достать сжатый в кулаке рубин. — Вот же дурочка!
Однако, раззадоренная колдунья совсем не учла того, что без своих высоченных каблуков она была такого же роста, посему достать семейную драгоценность из её закрытой ладони не составило бы ему никакого труда.
Стеф прижал Кассандру к стене и накрыл своей кистью кулак, крепко прятавший дорогостоящий камень, задрав тонкую руку над смоляной головой, пытаясь раскрыть её пальцы и забрать нагло украденное у него добро. Касс же томно вздохнула, когда лопатки больно столкнулись с твёрдым кирпичным покрытием, а каждый дюйм атипичного горячего тела брюнета начал зажимать её, не давая выйти. В и без того тёплом помещение стало слишком жарко; спокойно дышать не получалось от слова совсем, когда парень неосознанно потирался чреслами о её бедра, дабы ослабить хватку и забрать, наконец, то, что имеет огромное для него значение. И тогда, сделав он ещё один случайный толчок, она схватился его лицо ладонями и страстно впилась губами, закрывав рот, что издавал разгневанные звуки. Осознание происходящего пришло к молодому человеку, как только проворный язычок девушки проник в глубину его рта, сминая и подчиняя волю, а наглая рука зарывалась пальцами в чёрную массу волос, давя на затылок и прижимая парня к себе, без возможности отстраниться. В его голове отчаянно забегали разные мысли: о Бэле, и обещании о том, что любить он будет только её, о Даниэле, которая бурно реагирует на подобного рода “игры” с сёстрами, и собственно о самой Кассандре и случае в оружейное, когда подобное нечто приятное уже случалось, однако, не без последствий. Сейчас её рассудок затуманен крепким спиртом, потому-то она такая осмелевшая и раскрепощённая; дальше же, когда водка проветрится, брюнетка вновь будет выставлять парня полным уродом, ненавидя его и всячески издеваясь. Но…он всё равно уже не жилец. Какая разница? Так или иначе, внутри прочно засело одно: «Люби меня. И только меня».
Стефан, оставив попытку добраться до рубина, схватил ведьму за плечи и грубо оттолкнул от себя, прерывая страстный, сладостный поцелуй.
— Кассандра, ты пьяна! — процедил он, сильнее прижав девушку к кирпичной стене.
— А ты нет?! — недовольно рявкнула ведьма и попыталась выбраться из твёрдой хватки.
Брюнет сильно встряхнул среднюю дочь Госпожи, дабы та пришла в себя и отбросила пьяное наваждение, но та лишь сменила злобу на плутоватый оскал. И в ноздри тут же проникли резкие, уже хорошо знакомые, запахи: крови и нарда. Однако, вместо страха, который внушал этот одурманивающий аромат, молодой человек ощутил голод. Неутолимый голод, несравнимый ни с чем. Его чресла мигом напряглись, а глубоко внутри зажёгся огонь неистового желания. Всё тело в один момент просто расслабилось, а руки, державшие плечи, плавно сползли на выпуклые девичьи груди. Кассандра, довольная его "внезапным" порывом, победно засмеялась, затем провела языком по алым влажным складкам уст и толкнулась им в рот, увлекая брюнета в новый безумный поцелуй. И он уже с больше охотой блуждал язычком по её небу и настойчивее прижимался к синеватые губам, окончательно теряя связь с миром, с собой, растворившись в этой жестокой, но такой обворожительной девушке. Ласки были настолько пылкие, что языкам попросту становилось тесно, и казалось будто Стеф начал вылизывать, словно оголодавший дикий зверь добытую кость, бледное красивое лицо, слюнявя уголки её губ, рот подбородок, даже щёки. Она утробно посмеивалась, а он, наконец, нашёл в себе силы оторваться от поцелуя. Но ненадолго: следующей целью хищника стала тонкая шея, потом, с силой сорвав пуговицы сорочки, брюнет принялся покрывать её груди мокрыми следами; он оттянул шёлковую ткань с кружевом, высвобождая бледно-розовые набухшие соски, и укусил каждый из них.
— Х-ха-а… — блаженно застонала колдунья, сильней надавив на его затылок, дабы тот сделал это ещё раз.
Однако, к её разочарованию, Стефан не желал останавливаться на чём-то одном; его жаркие губы спускались всё ниже, не обделяя ни одну частичку ледяной кожи. Он присел на колени, сжал худые бёдра, дерзко, но с удовольствием, помял их и куснул низ пупка. Молодой человек подметил, что брюки очень ей мешали, отчего тот сразу стянул их вместе с чёрным нижним бельём. Стеф готовился поцеловать паховую область, как брюнетка резко потянула его за длинные патлы, давая понять, что с ласками пора бы закончить и приступить к основному блюдо.
И он послушно поднялся с колен, расстегнул ширинку штанов, избавляясь от лишней одежды, спустив их на пару с нательным бельём; а далее подхватил колдунью руками под ягодицы и прижал её к стене ещё плотнее, да так, что она спиной чувствовала каждый кирпичик, впивавшийся в холодную тонкую кожу. Кассандра же, хохотнув, обвила ногами его талию, рукой грубо схватилась за шею, несильно надавив большим пальцем на трахею и горячо, едва касаясь губами мочки уха, шепнула:
— Мои сёстры уже наигрались, — вторая рука приступила безудержно отрывать пуговицы на рубашке прокладывая себе путь к мужской груди. — Теперь моя очередь. — и сорвала её по поясницу, оголяя острые лопатки.
Стефана забила дрожь словно он, из опасного хищника, превратился в маленькую антилопу, угодившую в когти голодной львице. Но это не сбавляло волнующие желание, только усиливало. Оно напрочь сжигало кожу и бурлило в его крови, такой для неё необходимой.
Парень притянул упругие бедра к себе, вновь сжал их, и нырнул внутрь неё так быстро и глубоко, что Кассандра впилась ногтями в его спину, расцарапав её в кровь. Брюнет зашипел, и за секунду этот глухой звук смешался со протяжным стоном, когда тот с силой погружался в девичью нежную плоть. Черноволосая ведьма изо всех сил стиснула его ногами; и он почувствовал, как холодные стенки влагалища сужаются, и приятная теснота сдавливает член. Молодой человек приподнимал и опускает её таз в ритм своим фрикциям и готов был сразу кончить, испустив ведьма ещё один сладостный вопль.
Безумное жужжание мух и протяжные стоны наполняли собой хижину, заглушая за стеклом, затянутым морозным узором, завывание метели. Разразившийся с наступлением вечера снегопад гнал кружившиеся хлопья и с яростью налетал в окно, издавая такой пугающий стук, что могло показаться будто застеклённая рама вот-вот треснет, впустив в помещение этот лютый мороз, бушевавший снаружи. На улицу было страшно выйти: звери и птицы попрятались, люди плотно позахлопывали двери и створки, на деревья сгустились сумерки, а пушистое ледяное одеяло укрыло их кроны. Но лишь одна заблудшая душа не боялась беснования природы; невысокого роста старик шагал твёрдо и уверенно по растущим сугробам, плотнее запахиваясь в своё темно-коричневое пальто. Его твидовая кепка острым козырьком скрывала серые безжизненные глаза, двуствольное ружьё висело на правом плече стволами вперёд, так, чтобы можно было быстро взять наизготовку, а на поясе безвольно свисали два мёртвых кролика. Ветер и метель кружились вокруг словно его совершенно не задевая. И голос его хриплый исполнял какую-то малознакомую песнь, подпевая вою ветра.
Но как хорошо было мне в начале,
Я был вечно ненасытен
Тем, что казалось мне прекрасным.
Завтра, послезавтра я сбегу,
У красоты нет конца.
— Жизнь эта очень коротка, как пахнут цветы. — вторил старик в ритм свищущей метели. — Уж очень коротка эта жизнь…
Стоило ему подойти к ветхому домишке, как посторонние странные звуки, будто бы кому-то стало плохо (хотя на деле очень даже хорошо), заставили встрепенуться и замереть напротив двери. Он вслушался в неведомый шум, исходящий из его дома, прислонив ухо к старым доскам, затем непонимающе тряхнул головой и резко толкнул дверцу от себя. Но она не поддалась — только громко скрежетала.
— Вот те раз! — вскликнул старик и повторил толчок, но уже плечом. — Запёрлись разбойники, должно статься!
Хозяин хижины подошёл к окну, попытаясь всмотреться, через морозные рисунки на стекле, в то, что происходит внутри, и кто же посмел проникнуть в его скромные хоромы; и тут же обомлел, когда увидел над потолком кружение маленькой чёрной тучки необычных насекомых, а у стены два обнажённых тела парня и девушки. Большего всего старика напугал внешний вид незнакомки — её бледная, как снег, кожа, нечестивые жёлтые глаза и сильная худоба. «Ведьма, ёшкин кот! Руку на отсечение даю — по истине, колдунья!». Однако, безобразные порезы на теле распутного безбожника, что прелюбодействует с нечестью, тоже заставили мурашки забегать на старческой коже; молодые, необычайно красивые люди, с чёрными, угольными и смоляными волосами, отдавались страсти в тьме одинокой хижине, единственным освещением которой были язычка врывающегося из задвижки печи и тусклый белый огонёк керосиновый лампы, выглядели как бесы, а звуки теперь, что они издавали, напоминали страшный вой, крики и скулёж чертей.
— Услышьте, Боги! — шёпотом взмолил он, пятившись назад. — В жизни, в смерти…я вас славил, Матерь Миранда. Чур меня! Чур…
И, истово перекрестившись, торопливо устремился назад, ногами увязая в сугробах.
Тем временем, в одиноком тёплом домике, страсть набирала обороты: Кассандра успела расцарапать парню всю спину, а он не мог ничего поделать, кроме как продолжать усиливать темп, отдаваясь её дурманам, что кружили голову и вызывали необъяснимое желание. Когда брюнетке надоело скользить спиной по неприятному холодному кирпичу, она оттолкнулась от стены и со всей мощью навалилась на Стефана, отчего тот мгновенно потерял равновесие и повалился на пол. Резкая боль волной охватила голову, плечи, лопатки и поясницу. Деревянное покрытие было чертовски твёрдым. Но Касс не было до этого никакого дела; она лишь засмеялась и продолжила вбирать в себя мужской затвердевший орган, с дрожащими от наслаждения ногами, девушка быстро двигала бёдрами, насаживаясь всё глубже, полностью погружая его в себя. Её ягодицы интенсивно тряслись; и Стефан не смог сдерживать желания шлёпнуть по ним ладонью. Ведьма запрокинула голову, из её грудной клетки вырвался такой приятный тоненький звук, что парень ощутил лёгкую вибрацию по всему телу, затем Касс внезапно, грубо, схватила парня за шею. Она сжала пальцы настолько сильно, что тут же перехватила его дыхание. Колдунья начала медленно, безжалостно, душить его, не прекращая приподниматься и опускаться. Стеф захрипел. Тяжёлая ладонь взялась за тонкое запястье, в попытке убрать её руку с горла, дабы наполнить лёгкие воздухом, который она ему заблокировала. Но ей было плевать. Кассандра лишь прикрыла глаза и ещё безжалостнее надавила на шею, вынудив судорожно хватать ртом воздух, которого больше не хватало.
Молодой человек быстро пришёл в себя, избавившись от накатившегося порыва страсти. Он словно проснулся от неприличного сна, в коем позволял себе то, что не стал бы делать наяву. Однако, если чувства и были таковыми, то на деле всё гораздо хуже — он действительно занимался сексом с Кассандрой в той самой хижине, ставшая для них убежищем, в которую он самолично принёс её. Брюнет не помнил, как дошло до такого, не помнил, почему вся спина, затылок адски болят, голова идёт кругом, а в глазах темнеет. Кислорода больше не было.
— К..К-к…Ка-а-ас-с… — еле слышно прохрипел он.
— Ах! — вырвалось из её горла, когда второй рукой он попытался сжать её грудь, дабы обратить на себя хоть какое-то внимание, пока лицо окончательно не посинело.
Сделав ещё одно движение вверх, затем вниз, внутри неё все задребезжало, и по телу прошлась волна, сконцентрировавшаяся внизу живота. Она громко застонала и ослабила пальцы, что мощно сжимали горло, не позволяя молодому человеку сделать жизненно необходимый вдох. И Стефан, воспользовавшись шансом, сразу же открыл рот, жадно глотнув желанный воздух, и кончил почти моментально, когда ощутил её вибрацию на своём мужестве.
Она глубоко задышала, как если бы пробежала долгий кросс, волосы налипли на лицо, а по внутренним сторонам упругих бёдер стекало его горячее семя. Её вид будоражил. Кассандра стиснула зубы, оглядев собственный низ, затем прильнула к парню, завалившись на его руку, кою вытянул он, поняв, что ведьму останавливать больше не нужно, и удобно устроила на предплечье голову.
— Зачем ты сбрил щетину? — неожиданно выдала она, проведя пальчиками по гладкой щеке. — С ней было намного лучше.
Но молодой человек ничего не ответил. Он даже не посмотрел на неё. Его пустой взгляд устремился в потолок, а мысли гурьбою напали на мозг, завлекая парня в новые думы и размышления. Но Касс будто и не ждала окликала; она только посмеялась, посмотрев на потерянное лицо брюнета, а позже прикрыла глаза. Стефан поймал неизмеримое чувство того, что его использовали. Опять. Однако, это ли имело значение? Осознание того, что он предал Бэлу, переспав с её младшей сестрой после данного слова о предовании любовным порывам лишь с ней, больно закололо в груди. Но его ли в этом вина? Черноволосая ведьма схитрила: она приворожила его, заставила отдаться, несмотря ни на что; ей просто так захотелось. А Кассандра всегда получается того, чего желает. Но он соврёт, если скажет, что ему не понравилось. По крайне мере, те моменты, которые он помнил, и в которых она его не душила. Однако, даже в этом было что-то…необъяснимо приятное. Стеф резко потряс головой. «И зачем я вообще о чём-то думаю, если завтра умру? Какая уже к чёрту разница?». И ещё какое-то время поразмышляв обо всём, пуская пару слезинок, брюнет уснул. Уснул рядом с колдуньей, что ранее грезила о том, как жестоко бы убила его, как порезала глотку и повесила его голову на стену, подобно трофею. Уснул после наслаждения, которого она от него захотела.
***
Немного поспав и набравшись сил, парень и девушка покинули одинокую хижину. Попутно, ещё до того как переступил порог старенького дома, Стеф поднял с пола выроненный Кассандрой, в приятном процессе, рубин Бэлы; протёр его от грязи и пыли, что скопились на деревянном покрытии в течении многих лет, и сунул его обратно в карман. «А ведь всё началась с тебя…». Затем незамедлительно побежал за Кассандрой.
Ночь была холоднее, чем день, тем более после сильной метели. Сугробы резко выросли; они начали затягивать их ноги, не давая возможности идти дальше, а северный ветер бил в лицо. Это вынудило ведьму поменять маршрут и, вместо хвойного леса, откуда они пришли, ведьма повела молодого человека через пещеры, в которых ему уже доваливалось бывать, но не с ней, и знать об этом девушке совсем необязательно. Когда они вышли на заснеженный виноградник, Касс предупредила Стефа, что дверь в замок, скорее всего, закрыта и им придётся лезть через окно, однако, каким образом они это сделают — непонятно. Дойдя до входа, колдунья уже была готова пытаться открыть оконную раму, но брюнет, ощутив какое-то необычное желания попытаться толкнуть дверь, надавил на массивные плиты ладонями. И они, удивив сразу обоих, с лёгкостью отворились.
— Что за чёрт? — изумилась Кассандра. — Сёстры уже должны были закрыть её!
— Может, забыли?
Но та отрицательно помотала головой.
— Что-то случилось.
Проникнув в богатые чертоги, Касс побежала по коридору, направляясь в зал Четверых и Стефан без раздумий рванул за ней. Какого было их удивление, когда вверх по лестнице, в самом центре главной комнаты стояла Альсина Димитреску в своём тоненьком черном халате и что-то гневно, бурно жестикулируя, объяснила…Карлу Гейзенбергу, стоявшему напротив неё, вытянув одну ногу, и пускавшему клубни дыма прямо в её разгневанное лицо. Он довольно ухмылялся, а её гримаса просто пылала злостью.
— Что он здесь делает? — округлив глаза, спросила у кого-то Касс.
Грудь оцепеневшего Стефана сразу накрыла смутная тревога. В голове мигом закрутилось всё больше вопросов. «Этого ещё не хватало…» — подумал он. И заметив, как седой владыка деревни указывает на молодого человека пальцем, пугающие, беспокойные мысли завертелись, без какого-либо шанса их усмирить. «За дымом следует пламя».