Чувство смутной тревоги, ощущение опасности словно сжало плечи. Молодой человек застыл в невозможной неподвижности, казалось, что его дыхание прервалось, сердце застучало оглушительно, а кровь с непередаваемым шумом начала перекатываться по жилам. Страх рос и всё больше вытеснял другие ощущения. И Кассандра это почуяла: она непонимающе бросала взгляд сначала на Стефана, затем на мать, потом вновь на Стефа, ожидая хоть каких-то объяснений происходящего. Но брюнет не обращала на неё внимания; он лишь стоял и оцепенело глядел, как Карл Гейзенберг самодовольно ухмыляется, тыча в него пальцем.
Когда Леди Димитреску взглянула в сторону, указанную её гостем, она презрительно скривила губы и незамедлительно поплыла к слуге с дочерью поступью царицы; в золотых глазах горела злость, а на напудренном лице было высечено желание испить крови, раздавить как букашку, втоптать в землю омерзительного мужлана. И Стефан тут же выпрямился во весь рост, неосознанно готовясь к столкновению. Он знал, что она не убьёт его, по крайне мере, сейчас, на глазах у своего гостя, каким бы нежеланным тот ни был. Альсина чтит собственные порядки, она интеллигента, манерна и ни за что не позволит себе проявить излишнюю жестокость к слугам, — а уж тем более к дочерям, — перепачкав одежду второго владыки в крови грязного прислужника. Посему, пусть и недолго, молодому человеку удастся пожить.
— Как это понимать?! — рассерженно выкрикнула Госпожа, спускаясь по ступеням в Зал Четверых, и звонкое эхо повторило её слова в по всему помещению. Леди Димитреску с особой ненавистью оглядывала Стефа с головы до пят, осматривала его одежду и нервически дёргала глазом, когда приходило осознание происшедшего. Затем мимолётно бросала взгляды на среднюю дочь, и женщина так раскраснелась, глаза её засверкали, что показалось будто сейчас из ушей повалит пар.
— О! Вот ты где. — в отличии от Альсины, Карл звучал куда более приветливо. — А мы только о тебе разговаривали.
Лорд Гейзенберг, гостеприимно расставив руки в стороны, неторопливо сходил по лестнице. Его довольная ухмылка, загадочный тон и жёлтые язвительные глаза, скрытые под тёмными, круглой оправой, очками, заставляли всё внутри сжаться. И хоть Стефан не видел его взгляда как такового, он каждой клеточкой тела чувствовал золотую радужку, что прожигала его дотла.
— Кассандра! Что всё это значит?! Немедленно объяснись! — Хозяйка встала напротив средней дочери и обращалась непосредственно лишь к ней. От негодования её дыхание сбилось, заставляя пышную грудь вздыматься и перекатываться под покрывалом прозрачной чёрной ткани гораздо чаще, отчего той приходилось поправлять халат, постоянно пытавшийся распахнуться и открыть миру красоты, спрятанные под ним. Парень изо всех сил старался смотреть исключительно в лицо Госпоже, но банальное любопытство так и подталкивало на то, чтобы взглянуть на розовые большие бусинки, просвечивающееся через сетчатую ткань с контрастными кружевами. Стало неимоверно интересно, каким образом сдерживается Карл Гейзенберг, дабы не смотреть на то, что плохо спрятано. Ведь он действительно спокойно стоял рядом с Леди Димитреску, не поворачивая головы в сторону, где перед ним красовалось нечто неописуемое, словно роскошный бюст Альсины не был для него чем-то необыкновенным.
— Мама, я…
— Избавьте нас от ваших дурацких “семейных” разборок. — не успела Кассандра договорить, как ликующий голос Карла сменился на возмущённый. — Я пришёл сюда не для того, чтоб слушать, как ты своих питомцев отчитываешь!
— Не лезь, Гейзенберг!
— Да я б с радостью! Только торчать здесь ещё дольше не хочется. Одолжи мне парня, и меня как ветром сдует.
«Одолжить?» — промелькнуло в голове. «Меня? Так вот зачем ты пришёл… никак не смиришься с отказом? Неужели без меня тебе никак не справиться, что готов унижаться и просить Леди Димитреску добровольно на время отдать своего слугу тебе?». Колени враз подкосились от облегчения. Владыка деревни пришёл не для того, чтобы рассказать Госпоже о его планах, о его интригах; Гейзенбергу всё ещё выгодно держать парнишку живым.
— Сдался тебе этот мерзавец! — тут же силком вытащил молодого человека из мыслей недовольный глас Хозяйки. — Ты же отказался от предложения Матери Миранды, отправить к тебе двух молоденьких служанок. О! О, Гейзенбе-ерг, — а теперь и владычица сменилась в лице и голосе: она оскалила в улыбке рот, блеснув белыми ровными зубами, затем издевательски усмехнулась. Такая игра в эмоции напоминала театральную постановку; и Стефан не раз подумывал над тем, что угодил в какую-то забаву людей высшего света. — Или она просто ошиблась… и надобно было отправить к тебе двух симпатичных мальчиков?
Альсина положила ладонь на грудь и злорадно бархатисто посмеялась, довольная собственной шутке, а губы Карла скривились в презрении, которое он почти скрыл. Далее медленно процедил:
— Прикуси язык, — яд в словах лорда мог бы отправить целый зал. — Я не занимаюсь подобными извращениями как ты. И слуги мне нахер не нужны. Пусть засунет эти “подарки” в свою пернатую задницу.
— Тогда зачем тебе понадобился этот слуга?
Лорд деревни поправил тёмные очки, съехавшие на нос. Его лицо уже не озаряла ухмылка, теперь оно стало более серьёзнее.
— Может, ты забыла, но не так давно одна из твоих зверюшек убила моего пацана. Он помогал мне на фабрике. ПоМоГаЛ. Слышишь? Не служил.
— Я поняла, болван! Прекрати паясничать.
— Ну-у, так вот… помогать мне больше некому. А этот здоровяк отлично подойдёт для одного дельца.
И оба владыки устремили взор на окаменевшего Стефана. От пристальных хищных глаз лордов сразу стало не по себе. Воздух вокруг будто сжался, грозясь превратить бедного парня в ничто, а дыхание спёрло. Он боялся шевельнуться, боялся, что вызовет излишнее внимание, словно его движения вызовут какие-то подозрения.
— Он принадлежит дому Димитреску. — строга произнесла Альсина. — И он должен был быть наказан, но почему-то моя дорогая дочь решила иначе, отчего и сама нарвалась на неприятности. Вы меня слышите, юная леди? — и взгляд её упал на хмурую Кассандру, что буквально испепеляя четвёртого владыку янтарными глазами, в которых по самые края плескалась лютая ненависть.
Но брюнетка только утвердительно кивнула головой и поджала губы.
— Я запрещала выходить наружу, Кассандра!
— Я не…
— А я не вижу! — она проверил ладонью в воздухе, указывая на внешний вид дочери. — Мало того, что не в постели, так ещё и в верхней одежде! Ох, Кассандра, ты меня разочаровываешь. Да вы все трое меня разочаровываете! Давненько я не предпринимала воспитательные меры…
— Твою мать, — Карл демонстративно сплюнул на пол. — Избавь нас от своей "семейной" херни. И позволь лишить вас игрушки до утра.
— По-моему я хорошо дала понять, что смертного ты не получишь.
— Да клал я на ваши разборки! Твоя девчонка грохнула моего пацана. Считай, ты у меня в долгу.
— Как смеешь?! Я тебе ничего не должна, рвань ты бесстыжая!
Напряжение между владыками нарастало всё сильней, казалось, ещё немного, и воздух вокруг заискрится. Стефан, как и Кассандра, не понимал, почему Альсина, такая гордая, могущественная, терпит хамство и ругательства в свою сторону от какого-то мерзкого мужика в затасканном грязном пальто и немытой головой, вместо того, чтобы выставить его за порог.
— Значит, будешь объясняться перед Матерью Мирандой, почему твои приёмыши выходят из под контроля и убивают моих людей!
Высокая женщина сжала челюсти так сильно, что послышался скрежет зубов. «А, вот в чём дело…».
— Чёрт бы тебя побрал, Гейзенберг! — вскрикнула Леди Димитреску, махнув рукой. — Забирай его и выметайся прочь!
Касс, услышав одобрение просьбы четвёртого владыки, хотела было что-то сказать, но гневный взгляд матери быстро это пресёк. Черноволосая ведьма опустила голову, избегая зрительного контакт с родителем, насупилась и помрачнела, злобно глядя себе под ноги. Стефан не мог не заметить, как колдунья изменилась в лице; он едва, совершенно незаметно, коснулся мизинцем и безымянным пальцем её фаланг и, не поворачиваясь, натянул кислую улыбку, как бы обнадёживая в том, что всё будет хорошо. А она лишь тяжело выдохнула, но маленькое прикосновение не нарушила.
Карл Гейзенберг, тем временем, в знак благодарности за оказанную помощь, легко кивнул и прикоснулся к краю шляпы, приподняв её вверх. Его бледно-розовые губы расплылись в улыбку, обнажив белоснежные зубы. Этим ровным оскалом, как подметил Стеф, он походил на Альсину. Абсолютно несмотря на их видимые различия, что-то общее в них определённо было.
— Но чтоб утром, — продолжила после молчания Госпожа. — Слуга вернулся на место. Не смей его отпускать или убивать. Я разберусь с ним лично. Ты меня услышал, Гейзенберг?
— Да-да, оторвёшь ему член собственноручно и бла-бла-бла…
Леди Димитреску недоброжелательно взглянула на седого мужчину: в её золотых очах читалось пренебрежение и отвращение, однако, на губах, что были не накрашены как обычно, появилась кровожадная ухмылка, словно женщина детально представила то, что изъявил желание высказать лорд. Стефан мгновенно побледнел и нервно сглотнул слюну.
— А с тобой, юная леди, — начала женщина, вернув укоризненный взгляд на среднюю дочь. — Предстоит долгий неприятный разговор. Хорошо ли понятно?
— Да… мама. — удручённо вздохнув, ответила Кассандра. Её голос сейчас звучал так необычной, так покорно и так… опечаленно. Она знает, что её ждёт; вряд ли за подобное непослушание, стоящее жизни, отделается лишь загрузкой работы по замку. И молодому человеку от мысли, что рядом он быть не сможет и поспособствовать снижению наказания никак не получится, стало неизмеримо грустно.
— Марш в свою комнату! — неожиданно выдала Госпожа, указывая рукой на верхний этаж. — И сиди там, жди, когда я приду.
Брюнетка коротко кивнула головой и обернулась в рой больших насекомых. Мухи разлетелись по помещению чересчур быстро; ни один из присевающих в зале не успел увидеть куда устремились смущённые букашки. Касс явно была застыжена, однако, держалась она достойно.
— Вы оба! — теперь же гнев Хозяйки вновь вернулся к двум мужчинам. — Убирайтесь с глаз моих!
— Ладно-ладно, сестрица, — выставив руки вперёд в защитном жесте, усмехнулся Карл. — Не злись. Верну я твоего парня. С первыми лучами солнца лично передам в руки. Матерью Мирандой клянусь.
Он, положив ладонь на сердце, утробно посмеялся, а потом, подойдя сзади, другой рукой приобнял брюнета за плечи и слегка встряхнул. Альсина же только недовольно поморщилась.
— Знаешь, Гейзенберг… я бы не сильно расстроилась, если бы слуга случайно свалился с металлических плит на твоей фабрике или же его придавила бы какую-нибудь глупая железяка.
Мужчина понимающе кивнул головой.
— Ага, как скажешь.
Но Стефан с видимым недоумением глянул на лорда. «Так, Альсина хочет, чтоб ты вернул меня, и она лично вонзила свои когти мне в живот или желает более не пачкать руки и позволяет сделать это тебе?». И владыка, будто прочитав его мысли, бегло посмотрел на парня, хитро улыбнувшись. «Дьявол…».
— Госпожа! — откуда ни возьмись раздался голос главной камеристки. — Ваша дочь хочет вас видеть.
Камелия впопыхах спустилась с лестницы, затем встала рядом с Леди Димитреску. Выглядела первая горничная так, словно спать не ложилась совсем: всё то же черное платьице с белым фартуком, уложенная причёска и неимоверная усталость на лице говорили о том, что девушка проводит время за работой.
— Какая из?
— Мисс Даниэла.
— Почему она не спит? — удивилась Госпожа.
— Дурной сон.
— Ох, бедная моя девочка… уже иду. Спасибо, Камелия.
Главная камеристка тепло улыбнулась. На её румяном лице так и сияло восхищение и… любовь? Стефан встрепыхнулся. В голове плотно засели слова Кассандры о её истинном появление в семействе Димитреску и покорном служении каждой из них.
— На этом всё, Гейзенберг, — холодно произнесла высокая женщина. — Пойди прочь.
И четвёртый владыка деревни, карикатурно изобразив неуклюжий поклон, направился в коридорчик возле лавки торговца, ведущий прямиком к выходу. Он, не оборачиваясь, махнул за собой рукой и молодой человек незамедлительно зашагал следом. Идти, конечно, на поводу у хитрого лорда совсем не хотелось, но Стеф быстро осознал, что, на его везение, появился новый шанс сбежать из этого проклятого замка, без какого-либо риска для жизни. Наверное.
Брюнет, перед исчезновением за стеной, бегло глянул назад; и заметил, как Госпожа о чём-то разговаривала с Камелией, кивнув головой вперёд, и та, в свою очередь, тут же повернулась в указанную сторону. Её голубые глаза встретились с его; и парню стало некомфортно. Он поспешил скрыться от этих оценивающих светлых очей и ускорил шаг, дабы догнать владыку деревни, и наконец вновь покинуть мрачные чертоги, что последнее время неизмеримо сильно давили на него.
— Вот же гордая сука! — резко вырвалось с губ Карла. — Не хотела тебя отдавать. Ну ничего… ей эта кичливость ещё боком обернётся. Ведьма принципиальная, чтоб её!
Лорд Гейзенберг остановился подле дверей и начал натягивать на мозолистые ладони кожаные перчатки.
— А я ведь ждал твоего зова, приятель, — продолжал владыка. — А его всё не было и не было. Я, видишь ли, не очень люблю отказов.
— Заметил. — равнодушно бросил Стеф, накидывая капюшон. — Но я попросту отбросил попытки бежать.
— Фух, — иронично выдохнул мужчина. — А я-то переживать начал, что дело во мне… я понимаю, что не самый приятный и всё такое… но какое облечение осознавать, что это просто ты конченный кретин.
Брюнет лишь томно вздохнул.
— И в чём причина того, что ты так быстро сдался, если не секрет?
— Секрет.
Карл утробно посмеялся и поправил шляпу.
— Герцог тоже не стал рассказывать. Как-то неприятно.
«Герцог» — Стеф невольно стиснул зубы. «Конечно, куда же без тебя… но должен ли я злиться? Или лучше стоит благодарить?».
— Мне нравится твой тон, дружище, — похлопав молодого человека по плечу, выдал лорд. — Без фальшивой вежливости, без услужливости. Мы на ровне, Штефан. — мужчина артистично расправил руки и обвёл ими себя всего.
— Стефан.
— … у нас схожая судьба, — продолжил он, совершенно не обратив внимание на поправку. — Два несчётных мужчины, угодивших в плен без шанса выбраться. Но шанс есть. — он сжал пальцы в кулак перед лицо брюнета. — И я хочу, чтобы ты это понял! Тебе светит здесь лишь трёпка, страдания, а позднее — смерть. Не будь идиотом!
Молодой человек знал это. Он чувствовал приближение своей гибели каждой частичкой кожи. И прекрасно понимал, что бы не задумал Карл Гейзенберг, чем бы парню такое сотрудничество не обернулось — это единственный способ сбежать. С его помощью или нет, но на сей раз дать дёру ему ничто не помешает.
— Леди Димитреску убьёт меня, — согласился парень. — Вы правы. Но какова вероятность того, что я получу ответную помощь? Какая гарантия того, что я могу вам доверять?
Четвёртый владыка деревни пожал плечами.
— Никакой. Только моё слово.
«Но чего стоит твоё слово?».
Стефан хотел возмутиться, но внезапный стук каблуков за дверью насторожил сразу двоих. Молодой человек умудрился даже больно прикусить язык.
— В любом случае, — продолжил шёпотом Гейзенберг, когда шаги стихли, а дверную круглую ручку никто не покрутил. — У тебя выбора уже нет. Ты помогаешь мне или возвращаешься обратно; при этом я говорю это гигантской суке, что ты бесполезнее, чем можно было подумать. Усёк?
Брюнет утвердительно качнул головой.
— Отлично. Тогда на выход. Меня начинает тошнить от этой показушной роскоши.
***
На улице было холодно и темно. Ничего не изменилось с того момента, как Кассандра и Стефан возвращались из лесу, минуя пещеры, подземелье и проходя заснеженный виноградник. Однако, единственное отличие заключалась в том, что рядом со Стефом сейчас была не Касс: Лорд Гейзенберг шёл бок о бок с молодым человеком, сунув руки в карманы расстёгнутого кожаного пальто пыльно-землистого оттенка; он вышагивал как ни в чём не бывало, беззаботно насвистывая какой-то легкомысленный мотив. На удивление парня, Карл даже не пытался его разговорить будто знал, что брюнет на общение был совсем не настроен и пытаться что-либо спросить не имело никакого смысла, посему просто-напросто спокойно ступал по сугробам, наслаждаясь прохладой уходящего января.
Когда они вышли из подземелья на небольшой мостик, раскинувшегося через неглубокий водоём, у главных ворот, владыка деревни приблизился к массивным запертым дверям. Он окинул их взглядом и негромко свистнул.
— Момент. — сказал тот и, потерев руки в каком-то странном предвкушении, надавил ладонями на каменные плиты. И врата, нехотя поддавшись давлению, с жутким скрипом отворились. Этот звук заставил неприятные мурашки пробежать по телу и тут же молодой человек испытал знакомое ощущение. «Я что, попаду в деревню?». Глаза Стефа сверкнули непонятным восторгом. Возможно, он и не хотел возвращаться домой, собирался сбежать из места, окутанного тёмными тенями, но за месяц ощущение тоски всё же сжимало сердце; и одна лишь мысль о том, что он вновь увидит знакомые, родные домики, небольшие улочки, по которым он с радостью прогуливался, наполняла решимостью и верой. Верой, что он выберется из плена.
Пройдя через массивные врата, Карл сразу же прикрыл двери и вытащил две до боли знакомые пластины из круглых прорезей. Одну — с Девой Войны, другую — с демоном, пожирающего её суженного. И вновь знакомое чувство охватило душу. «Ты, наверное, и не думал, старик, что я выживу» — он усмехнулся собственным мыслям. «Никто не думал». Однако, в миг его лицо посерьёзнело. «И оказались правы. Я, несмотря на то, что сейчас твёрдо стою на ногах, так или иначе, был обречён на смерть. Если не сбегу, то погибну…».
Гейзенберг прошёл дальше, в сторону местной церкви; он жестом приказал Стефу остановиться у статуи Девы Войны в центре и поджидать его там, пока сам владыка положит гербы, что служат ключом для прохода к замку, на алтарь, дабы не таскать две тяжёлые пластины в пальто. И на этом они разошлись по разные стороны. Стоило Стефану подойти к Деве, как его взору предстал крупный чёрный ворон, нахохлившись, восседающий на голове скульптуры. И брюнет ни за что бы не заметил эту тёмную птицу, сливающуюся с ночным мраком, если бы не её светящийся глаз. Серое око ворона, выделяющиеся во тьме, пристально уставилось на стоявшего снизу молодого человека. Стало вдруг боязно. Вороны никогда не пугали Стефана; он считал их красивыми, величественными пернатыми, но с недавних пор… эти птицы стали предвестниками чего-то действительно таинственного и местами нехорошего. И постоянно, где бы он их не встречал, они с интересом наблюдали за ним. Ворон, устроившийся на Деве Войны, не стал исключением; его серый, чуть ли не белый, взгляд не походил на звериный, он словно таил в себе годами обретённую человеческую мудрость, отчего по телу пробежала холодная дрожь. Птица сердито молчала и не отрывала глаз с парня, что в страхе начинал пятиться назад.
«Беги» — прозвучал совершенно чужой голос.
— Что? — вздрогнул парень и ошеломлённо завертелся вокруг себя, безнадёжно ища того, кто заговорил с ним.
«Ты должен бежать» — глас в голове не унимался, звучал всё настойчивее.
— Кто здесь?! — уже нервно воскликнул Стеф, продолжая безумным взглядом искать виновника шума.
Его внимание замерло на сероглазой крупной птице, что следила за его жалкими попытками разобраться в происходящем; ворон всё не улетал будто не боялся разведённого шума.
«Сейчас или никогда» — властно повторилось внутри.
И после пару морганий серых глаз, словно игривых подмигиваний, парень, точно по сигналу, рванул вперёд. Бежать по рыхлому снегу было тяжеловато, ноги скользили, сил не хватало, усталость накатывала волной. Но молодой человек не останавливайся, потому что голос твердил, что так необходимо. Бег — спасение.
Тем не менее, не успел он и три метра пробежать, как в лодыжку вонзилось что-то острое. Немилосердная яркая белая боль вспыхнула за глазными яблоками; нога не смогла выдержать столько режущего ощущения и подогнулись, отчего брюнет повалился в снег.
— А-А-А-А! — завопил он что есть мочи.
И его безнадёжный взгляд устремился на хлопающего крыльями ворона. Птица с насмешливым карканьем тут же вспорхнула с головы статуи в ночное небо, скрываясь за острыми крышами домов, оставив за собой лишь два чёрных пера, кружась, спускающихся в снег.
— Сука. — зло выплюнул сквозь зубы Стефан.
— Ещё какая. — неожиданно прозвучал знакомый сердитый со спины голос.
Чья-то рука в кожаной перчатке жёстко схватила парня за плечо, неожиданно больно сдавив сухожилие, и поставила на ноги.
— Я же сказал ждать! — мужчина грубым рывком развернул раненного брюнета к себе и Стеф увидел жуткий свирепый оскал четвёртого владыки. Глаза по-прежнему скрывали тёмные очки, но сомнений никак не было, что в них ярость пылала адским огнём. — Не стоит меня злить, приятель. — Карл взялся за инородный предмет в лодыжке парня и с лёгкостью вытащил металлический прут, откинув его в сторону. За мерзким сочным звуком рвущейся плоти последовал хриплый стон. — Терпеть не могу, когда меня пытаются выставить дураком… да не ной ты!
Гейзенберг выпустил из хватки брюнета и тот с трудом удержался на ногах — настолько сильная боль пронзила всю конечность. Немощность Стефана без внимания не осталась: владыка деревни помотал головой и укоризненно цокнул языком.
— А я-то думал, ты не слабак — мужчина утробно засмеялся, перекинув руку молодого человека через плечо.
Сказанные им слова отзывались внутри сплошным потоком злости. Стеф плотно стиснул губы, дабы не наговорить лишнего и не получить чем-то острым уже по более уязвимым местам, затем тяжело опёрся на Гейзенберга.
— Сперва нужно кое-куда сходить. — сказал лорд и медленно поволок раненного парня за собой.
Ковылять им долго не пришлось: Карл шёл прямо, без проблем одной рукой толкнул дверцы деревянных ворот, проходя вместе через них вместе с “калекой” под боком, довёл его до двери, скинув парня на стену дома, чтоб тот не свалился, потом достал из кармана пальто маленький ключик и всунул его в замочную скважину. Пока Гейзенберг возился с замком Стефан заметил небольшую странность: в деревне было тихо и спокойно. Казалось, всё бы ничего, позднее время, люди давно спят, но некогда произнесённые слова лорда о подготовки местными бунта не давали покоя. Хотя… чего здесь странного? Не будут же они, действительно, ходить с вилами и факелами, громя всё, что нажили и смастерили честным трудом, на своём пути, выжидая, когда же к ним снизойдёт Матерь Миранда, чтобы взять и отречься от своего поста божества, ведь так? Наверняка готовится какой-то тайный заговор.
Лорд Гейзенберг с замком справился на раз, долго ждать не заставил. Он вновь взял парня на себя и поплёлся с ним в настежь раскрытую дверь. Домик был просторным, с несколькими комнатами, в одну-то из которых мужчина и поволок Стефа. Когда пустой проём остался позади, Карл бросил калеку на диван и торопливо зашагал назад; за стеной сразу же послышался оглушительный дверной хлопок. Потом владыка вернулся в небольшую комнату со столиком, диваном и шкафами, однако, объяснять причину того, зачем им понадобилось сидеть в этом чужом доме пока не собирался; мужчина суетился по всему помещению, что-то усердно разыскивая и проверяя. Стефан внимательно следил за его беготнёй, за движениями, действиями, он не спускал с мужчины глаз, ибо совершенно не доверял ему, а после металлического прута в щиколотке — вообще усомнился в том, что лорду нужна помощь; всё выглядело так, словно Карл Гейзенберг захотел поизмываться над несчастным парнем, устроив свою извращённую игру, наблюдая за тем, сможет ли этот деревенский простак сбежать от него. Стоило мужчине снова показаться в поле зрения брюнета, как в лице второго прилетела непонятная ткань.
— Держи! — скомандовал седовласый мужчина и на непонимающий взгляд Стефа тут же пояснил. — Твоя грязная измалёванная кровью рубаха не спасёт от мороза. Только продрогнешь. Да и без жалости на тебя не посмотришь. Переоденься.
— А вам какая от этого разница? — вывернув серо-чёрный шерстяной свитер и внимательно его осмотрев, с явным недоверием спросил парень.
— Мне, в общем-то, — равнодушно начал лорд, совсем не смотря на сидящего позади брюнета. Карл был повёрнут к нему спиной: то и дело нагибался, копошась в коробках, потом вытягивался, вставая на мысочки, дабы глянуть на верхние полки, раскрывал дверцы шкафчиков, всё также что-то старательно выискивая. — Насрать. Но, если выпала возможности, то почему бы ею не воспользоваться, скажи?
Парень не ответил. Лишь принялся скидывать чёрную накидку с плеч.
— А ещё от тебя смердит, как от сточной канавы. — с удивительным отвращением произнёс он.
Стеф тут же обнюхал себя со всех сторон. Гадливо поморщившись, брюнет с владыкой согласился. Запашок от рубашки исходил отвратительный: сладковатая вонь крови смешивался с кисловатым потом, затхлой грязью и… запахом насекомых. Зловоние мигом ударило в нос, и горло свело тошнотой. До того, как молодой человек принюхался к своей же одежде, такого тяжёлого духа он не чувствовал вообще, видимо, как-то умудрился привыкнуть. К тому же, когда находился рядом с Кассандрой, та про вонь ни разу не обмолвилась, посему он даже не задумывался о своём резком неприятном амбре. Но, вспомнив о том, что истинная сущность девушки — рой плотоядных насекомых, сразу же отбросил все сомнения. Однако, невзирая на стопроцентную точность, слова мужчины Стефана немного задели, ведь тот и сам попахивал не лучше.
— Ванну тебе, конечно, никто не предоставит, но довольствуйся, чем есть.
Затем Гейзенберг бросил Стефу маленький тёмно-зелёный пузырёк с выцветшей наклеенной бумажкой и мятую тряпку.
— Вот. Обработаешь рану на лодыжке.
И, когда владыка всё же соизволил повернуться лицом к парню, изумлённо вскинул брови, отчего тёмные очки с круглой оправой мгновенно спали на нос, показав, наконец, хищные золотые глаза.
— Нихера ж себе… — вдруг удивлённо выругался он, пристального глазея на обнажённый торс брюнета. Вся грудь, шея, плечи, живот, низ живота были покрыты различными увечьями: укусами, порезами, царапинами; и смотрелось это столь неприятно и жалко, что лорд скорбно поджал губы. — Да ты уже мертвец, приятель.
Но Стеф смог только удручённо вздохнуть. Затем быстренько надел поданной владыкой деревни свитер, засучил один рукав, на руке которой ещё совсем недавно Кассандра обвязала раны и приступил к смене повязки, разорвав тряпку на несколько частей.
— Ты и впрямь больной какой-то, — холодно изрёк седовласый мужчина, глядя на него страшными жёлтыми глазами. — Тебя режут, мучают, а ты…
— Вам не понять. — грозно бросил в ответ молодой человек, обматывая всё предплечье пропитанной хлоргексидином тряпкой.
— Да прям уж! Ты и представить себе не можешь, через что я…
— У меня не было выбора! — парень громко и истерично прикрикнул, бестактно перебив владыку, чем удивил по большей мере себя.
— Не пизди! — яростно взревел Лорд Гейзенберг, с шумом поставив не пойми откуда взявшийся белый мраморный ларец на поверхность стола. — Выбор есть всегда! Просто зачастую его нужно разглядеть, найти… но это сделали за тебя! Тебе предложили помощь, а ты, идиот, отмахнулся от протянутой руки.
«У тебя выбора уже нет» — отозвалось в голове мужским грубым голос. И Стеф непроизвольно стиснул челюсть. — «Ну и лицемер же ты, Карл Гейзенберг».
— Помощь?! Услуга за услугу-то? Как же! Почём мне знать, что сотрудничество с вами не усугубит моё положение? Будто вам и впрямь не плевать на обыкновенного деревенского парня! Каждый жаждет лишь свою выгоду. Во всём есть подвох, я вовремя это понял.
Карл Гейзенберг не ответил. Он судорожно открыл ларчик и достал из него какую-то странной формы часть ключика, с крыльями на головке. Вытащив из кармашка на бежевой рубашке точно такую же незавершённую деталь, аккуратно соединил составляющие и покрутил в руках целостный ключ с уже четырьмя крыльями, походящие на вороньи, будто чутко рассматривал всё ли на месте, всё ли так. Далее вернул его обратно в карман и подошёл к брюнету, оглядев того сверху вниз.
— Ты прав, — всё же оставить парня без ответа он не желал. — Мне абсолютно насрать на тебя. Однако, меня чертовски злит, что ты ПОЗВОЛЯЕШЬ им это с собой делать, дозволяешь лишать себя достоинства, не борясь за свободу. Коробит от одной только мысли, что эти высокомерные суки тешат своё самолюбие, издеваясь над другими. Впрочем, это уже неважно. Ты сделаешь то, что я скажу, так или иначе. Но если б ты обратился ко мне сам — был бы другой разговор. — мужчина снял кожаную перчатку с правой руки и протянул мозолистую ладонь брюнету. — Прости, что вспылил.
Стефан окинул лорда непонимающим взглядом. «Что ты имеешь ввиду?» — прозвучал в мыслях вопрос. — «Я получу взамен свободу или нет? И зачем ты извиняешься?». Несмотря на то, что сомнений возникло уйма, молодой человек уразумел одно: Карл Гейзенберг — ещё более неоднозначный персонаж в его истории, чем Герцог. «Нельзя ему доверять. Но будет лучше, если я сделаю вид…». И он пожал протянутую руку, что заставило владыку довольно осклабиться.
Затем мужчина опять забегал по дому. Стеф же, не теряя времени, завернул брючину до голени и принялся залечивать полученное ранение, пока всё не стало намного хуже. Но, как только он закончил обвязывать мятую ткань на лодыжке и откинулся на спинку дивана, дабы немного подремать, ибо его такого шанса вновь лишили, в гостиную комнату вошёл Лорд Гейзенберг, бросив какую-то обувку к его ногам, а рядом, на подушку сидения, темно-синий двубортный плащ с высоким воротником. Взгляд молодого человека всё ещё оставался недоумевавшим.
— Очень сомневаюсь, что в туфлях по снегу бегать — одно удовольствие. — съязвил мужчина, доставая что-то из другого глубокого кармана пальто. — А это, — пальцем указал он плащ. — Не знаю насколько оно тёплое, но получше этой шерстяной тряпки, что была на тебе накидана. И вот ещё… — из выемки четвёртый владыка вытащил половинку белого хлеба, протягивая её парню. — Не подумай, что я вину загладить хочу или типа того… просто силы тебе пригодятся, уж поверь.
Молодой человек неуверенно взял из руки Карла булку и недоверчиво покосился в его сторону.
— Да не отравленный, — посмеялся тот. — Ешь.
Немного подумав, брюнет сделал первый небольшой надкус от половинки белого хлеба и, тщательно прожевав, проглотил булочное изделие. Несмотря на то, что булка была чёрствой, её сладость и одновременно солёность затмевало всю эту противную сухость, а может, просто голод давал о себе знать. «Я уже успел позабыть вкус хлеба…».
— В сухомятку, конечно, полное дерьмо, но зато булка тебе энергии прибавит. А она, уж поверь, пригодится. — сказал лорд, ухмыльнувшись. — Могу, кончено, тебе флягу дать… запить этот большой сухарь.
Стефан одобрительно покачал головой, торопливо прожёвывая кусок хлеба. Пить хотелось неимоверно сильно и отказываться от предложения не было смысла, какое бы ни было содержимое его фляжки. Гейзенберг утробно посмеялся и из внутреннего кармана кожаного пальто вынул эрзац-флягу. Он подал её Стефу и тот, чуть не вырывая бутыль из рук, быстрым движением открутил крышку, прислонил горлышко к губам, затем залил в рот тёплую обжигающую жидкость, и знакомый вкус, с нотками фруктов, сразу наполнил его изнутри. Молодой человек, протерев губы ладонью, поморщился от вкуса этого пойла. «И как люди могут пить подобную дрянь?» — поразился он.
— Это… водка? — захотел уточнить Стефан, возвращая металлический сосуд обратно владельцу.
— Лучше, — поправил Карл Гейзенберг. — Шнапс. Яблочный. — и жадно отпил несколько больших глотков.
— На вкус как водка.
— О-ох, не сравнивай эту мочу со шнапсом! — громко выдохнув от удовольствия, проворчал мужчина. — Ты просто не распробовал. Разница-то ощущается.
Владыка деревни вновь протянул парню бутыль, как бы предлагая сделать ещё глоток, но тот отказался.
— Зря, — разочарованно произнёс владыка, пряча фляжку обратно во внутренний карман. — Алкоголь уменьшает боль, — он двумя пальцами указал на перевязанную ногу Стефа. — А это тебе нужно больше всего.
— Знаете, проблем бы не было, не пронзив вы мне арматурой лодыжку.
— Твоя правда, — согласился мужчина, подходя к какому-то углу. — Нужно было целиться в плечо.
Стеф не ответил. Карл же, взяв что-то из открытой коробки, поспешил вернуться к брюнету.
— Собирайся, — внезапно скомандовал он. — Пора идти.
— Куда?
— Потом узнаешь. Давай, обувайся, одевайся…
— Нет уж, — нахально возразил парень. — Выкладывайте как есть. Что за дело? Куда мы пойдём? Что требуется конкретно от меня?
Но Гейзенберг на прекословие молодого парня усмехнулся, поправил подол пальто и сухо ответил:
— Пусть это будет сюрпризом.
Злость мигом накатила бурной волной, оставляя едкую горечь на языке. Стефану было просто необходимо высказать всё, что он о нём думает. Однако, прикусив губу, брюнет лишь тяжело вздохнул. Ссорится с божеством как-то опасно.
— Вытяни руки. — приказал лорд.
— Зачем?
— Меньше слов, больше дела. Давай, вытягивай.
И Стеф без всякого желания подчинился. Но не успел он и глазом моргнуть, как запястья сковали железные кандалы, соединённые цепью, крепившейся за металлический ржавый прут.
— Какого черта?! — громко возмутился молодой человек, тряхнув руками так, что зазвенели тяжёлые оковы.
— Тише, парень. Это для моего спокойствия и для твоего удобства.
— Что? Удобства?! Да они мало того, что запястья режут, так ещё и своей массой меня вниз тянут!
— Сука, задрал… — тихо выругался себе под нос Карл и сунул ему в рот какую-то тряпку. — Значит, слушай сюда, парень: ты сейчас хромой, тащить тебя на себе я не собираюсь; и если вдруг грохнешься, как дохлая кобыла, без возможности подняться — я просто поволоку твоё обессилившее тело по снегу. Да и буду в точности уверен, что ты, засранец, снова сбежать не попытаешься. Усёк?
Стефан возмущённо промычал что-то невнятное и Лорд Гейзенберг угрожающе взялся за конец грязного комка ткани, что находился во рту молодого человека; и поди угадай, будет ли тряпку вытаскивать или впихнёт поглубже.
— Я извлеку кляп только, ежели ты перестанешь возникать, кричать, всячески меня подешеветь и далее покорно последуешь туда, куда поведу. Ясно выражаюсь?
Брюнет утвердительно кивнул головой и сразу же прекратил мычать, однако, если бы взгляд мог испепелять, то владыка деревни давно горел бы уже ясным пламенем.
— Другое дело. — довольно выдал седовласый, затем вынул грязную тряпку.
Мерзкий вкус, оставшийся во рту, вынудил поморщиться и сплюнуть вязкую слюну, смешанную с кровью прямо под ноги Лорду Гейзенбергу. Кляп, коим он заткнул брюнету пасть, определённо был старой испачканной повязкой, что тот недавно сменил.
— Даю на то, чтоб ты оделся, пять минут. — заявил четвёртый владыка. — И можем выдвигаться.
Но тут мужчина поймал на себе ироничный взгляд молодого человека, что дёргал скованными руками, якобы демонстрируя, какой он беспомощный на данный момент. Карл раздражённо фыркнул.
— Ладно, давай помогу…
Когда они собрались и были наготове — покинули здание незамедлительно, более не задерживаясь в этих чужих стенах ни на миг. Гейзенберг почему-то дорожил каждой потраченной минуту, будто бы там, куда они держит путь, время имеет счёт. И он близится к концу. Стоило выйти за дома, как Стеф, вдохнул холодный воздух полной грудью и бегло огляделся вокруг: видно в ночи было плохо, но призрачный свет, растущий луны, позволял разглядеть небольшие участки крыш и те места, не скрытые за их свесами. На одной из деревянной кровли показалась необычайно длинная труба. Она хорошо выделялась среди остальных как ростом, так и цветом: ярко-красный кирпич, словно сигнал для кого-то, оттенялся на фоне ночного беззвёздного неба. Внезапно и мощно нахлынули воспоминания о детстве: как маленький мальчик с гурьбою ребят чуть постарше носились в центре деревни, возле Девы Войны, играя в салочки, с весёлым хохотом гонясь друг за другом. Но внимание ребёнка приковала к себе стая чёрных воронов, что кружили над крышей с красным длинным дымоходом; они спускались всё ниже и кричали всё громче, а в их поведении было что-то мистическое, но такое… захватывающее. И никто почему-то не обращал никакого внимания. Будто бы только ребёнок видел этот хрипло каркающий вихрь.
Из, непохожей на других, трубы, завладевшей интересом птиц вился лёгкий пар, вздымая в серое небо, что говорило о присутствии хозяина внутри, однако, мальчик никогда не видел того, кто бы входил в старые деревянные ворота, ведущие к дому с этим странным дымоходом. Да и сами врата были почти постоянно закрыты, а взрослые на вопросы малыша о таинственном жильце лишь разводили руками. Кто же жил в этом доме с красной трубой?
«… в доме с красной трубой» — глухим эхом отозвалось в голове и притупилось где-то в глубине сознания. Тогда Стефан вспомнил, где раньше слышал о покрытом тайной здании, что упоминалось в записке в той одинокой хижине у реки; и это заставили его встрепенуться. Проходя через ворота, он вдруг резко обернулся назад, разинув рот. Они вышли точно из этого дома. Из дома с красной трубой. Мысли тут же понеслись галопом: «Гейзенберг… это всегда был он? Он живёт здесь? Нет! Димитреску упоминала какую-то фабрику. Дом не его. Но чей тогда? Или же это какое-то тайное укрытие, в котором прячется лорд… а от кого ему прятаться? Что здесь творится…». Вопросы… всегда остающиеся без ответа вопросы. Однако, ясность всё же здесь была: Карл Гейзенберг ведёт свою игру. Иначе зачем скрываться в деревни и связываться с одним их местных, оставляя анонимную записку? Заказ, о котором в ней говорилось, очевидно, являлся частью того необычного ключа. Но что он отпирает?
Из глубоких размышлений брюнета выдернул, буквально, дёрнув за цепь, что перекинута у него через плечо, сам Карл Гейзенберг, будучи недовольным его задержками и вращениями головой в разные стороны.
— Да угомонись ты. — бросил он со спины. — Почти пришли.
Прошагав ещё какое-то расстояние, свернув налево от статуи Девы Войны, в сторону, где на указателе виднелась стёртая надпись "Место Ритуала", мужчина остановился напротив красных металлических дверей.
Эти ворота тоже хорошо знакомы Стефану: за них выходить было никому не дозволено, а почему — неизвестно. Местные ребята пытались как-то перелезть за пределы врат, но попытку жёстко пресёк один из взрослых мужиков; надавал им по ушам и строго-настрого запретил совать нос туда, куда не следует. И на этом его познания закончились.
Пока Лорд Гейзенберг отворял металлические дверцы, Стеф присел на кучку снега. Нога адски болела, но парень всю дорогу держался стойко, лишь немного прихрамывал. «Бывал в передрягах и похуже» — заверил самого себя брюнет, взяв в скованные руки горстку холодного снежка. На каменный забор, чуть дальше места, где сидел Стеф, присел крупный ворон с серыми глазами. Определённо тот самый. Молодой человек на этот раз её компании рад не был: слепил из снега неровный шар и кое-как швырнул его в надоедливую птицу. Промах. Кандалы сильно мешали размахнуться для дальнего броска, посему снежок угодил чуть ниже седалища ворона. И тот в ответ насмешливо каркнул, словно смеясь над неудачной попыткой. Однако, издёвка долго не длилась: с другой стороны полетел комок побольше и вот он уже попал точно в цель. Ворон встряхнулся от угодившего в него снега, гордо расправил крылья и с возмущённым криком взмыл ввысь.
— Ха! — торжествующе воскликнул владыка. — То-то же.
Он отряхнул перчатки от белых ледяных круп, поднял конец цепи, что мгновение лежал без присмотра, и, поправив очки, буркнул:
— Вот привязалась.
Смачно сплюнув в сугроб, седовласый резко потянул цепь, вынудив молодого человека чуть ли не вскочить, отчего острая боль в лодыжке возобновилась с новой силой, затем, без промедлений, направился за открытые металлические двери. И на сей раз идти потребовалось недолго: они в один момент оказались подле своеобразной калитки, смастерённой из старых досок и брёвен. Выглядели врата устрашающе: ветхие, прогнившие обаполы, местами обмотанные тугой верёвкой, на креплениях которой привязан пучок трубчатых костей, нагоняли жути, а две эмблемы с четырьмя вороньими крыльями, выходящих за пределы золотого кольца, в центре каждой дверцы напоминали человеческий эмбрион. Такую конструкцию молодой человек лицезрел впервые. И благодаря двум факелам, висящих по бокам, врата можно было разглядеть хорошенько.
Лорд Гейзенберг вытащил из кармана кожаного пальто оный ключ с изображением птицы простирающей крылья и воткнул его в небольшую замочную скважину. Покрутив шейку пару раз, послышался победный щелчок; владыка одним быстрым рывком отодвинул засов и створки, лязгнув, медленно распахнулись, пропуская смелых мужчин в свои владения. Стоило дверям открыть виды, что за ними скрывались, как новые окрестности завладели вниманием брюнета: тонкие постаменты с различными кубками выстроились в ряд по обе стороны, как строи солдат, провожая заблудшего путника прямиком в церемониальный центр, во главе которого располагалась отличающаяся от остальных стойка, походящая на чашу, предназначенную для гиганта. От каменной круглой плиты расходись четыре тропы, каждая из которой вела к таким же пугающим вратам. Стеф сразу же заметил, что левая калитка была настежь раскрыта, а позднее, услышав мерзкое влажное покашливание, перевёл взгляд на тёмный сгорбленный силуэт, выходящий из неё. Выглядело это так, будто фигура, после того, как отворила створки, хорошенько сблевала всё содержимое желудка, а уже потом показалась на горизонте.
— А этот дебил что здесь делает? — едва слышно спросил Лорд Гейзенберг, сунув кончик сигары себе в рот.
Поравнявшись с седовласым мужчиной, Стефан увидел, как яркая вспышка от огнива на мгновение осветила щетинистое задумчивое лицо Карла, озарив небольшую часть ночного полумрака, что охватывал всю округу. И горбатый силуэт, заметив огонёк, быстро поковылял в сторону двух мужчин.
— Братец! — с искренней радостью воскликнул гнусавый и хриплый низкий голос.
— Моро! — выдохнув клубни дыма, откликнулся Гейзенберг. Однако, в его интонации настоящего восторга не было и в помине. И только идиот этого не заметил бы.
Уродец, наконец, справившись с разделяющим их расстоянием, приблизился к мужчинам и Стеф сумел осмотреть третьего владыку получше: рыбоподобный монстр с жабрами, перепончатыми руками, ногами, сгорбленной спиной и деформированным лицом был облачён в грязный тёмный кожный плащ, скрывающий изуродованное тело; на его голове, как и в первую встречу, всё ещё красовалась костяная корона. Это был самый омерзительный человек, коего молодой человек только видел. Запах, стоит отметить, шёл от него тоже неприятный: тухлая рыба, сопли и ил — амбре лорда также остаётся неизменным. Но нос уловил что-то ещё, нечто иное, напоминающее мокрую собачью шерсть.
Чёрные рыбьи глазёнки Сальваторе Моро неприлично пялились на Стефана, а перепончатый уродливый длинный палец ткнулся в его грудь.
— Я-я видел его! — восторженно заявил он. — На-а балу…
И когда уродец сделал шаг навстречу парню, его вонь заполнила ноздри; дышать стало тяжело, отвратный задохший запах поражал не только лёгкие, но и глаза, которые тут же заслезились. В желудке мигом поднялась тошнота, отчего Стефан непроизвольно дёрнулся назад, отстранившись от Моро как позволяла цепь. Такое поведение позабавило Гейзенберга, а Рыбьего Короля заставило смутиться и ответно попятиться.
— Да, — подтвердил четвёртый лорд, наполняя рот сигарным дымом. — Этот парень — слуга нашей многоуважаемой “сестры”. Я его ненадолго одолжил. Так ведь, дружище? — он, дотянувшись до затылка брюнета, надавил на него и насильно покивал головой.
От такого унижения Стеф громко скрежетнул зубами в бессильной злобе. «Не будь я скован…».
Сальваторе Моро не сдержал своего по истине идиотского смеха.
— А ты куда направляешься в такой поздний час? — поинтересовался Карл, когда уродец закончил заливаться хохотом.
— Выгуливал… пёсика. Но он сбежал. — Сальваторе показал мужчине канат с порванным концом, что лежал у него на руках. — Осталась лишь верёвка…
— Зачем ты вытащил на улицу эту тварь? — недоуменно поднял брови четвёртый владыка, выпустив изо рта серый дымок.
— О-он скулил, — робко ответил тот. — Хотел погулять…
И Лорд Гейзенберг утробно посмеялся.
— Вот будет потеха, когда этот “пёсик” парочку деревенских задерёт. Это определённо усугубит ситуацию… — вынув сигару, седовласый мужчина задумчиво потёр неопрятную заросшую бороду. — Что там с местными, Моро? Не знаешь?
— Один умер вчера утром, — начал уродец. — Матерь обещала привести ко мне ещё двух… ведь её нужны сильные оболочки, но я не могу их сделать! Нет-нет-нет! — истерично заверещал он, схватившись за голову. — Я не хочу подвести маму!
— Что ты несёшь?! Какие ещё “сильные оболочки”? Я спрашиваю про суматоху в деревне, а не про твои грёбанные эксперименты с неуправляемыми безмозглыми тварями.
— А-а… с-суматоха? — немного успокоившись уточнил он. — Матерь сказала, что со всем разберётся…
— Ха, — усмехнулся Карл. — Ну, конечно. Миранда “разберётся”. Больше недели разбирается и толку?
— Она просила не… не вмешиваться.
Лорд Гейзенберг раздражённо фыркнул и бросил взгляд куда-то за горизонт.
— Нам пора. — серьёзно выдал он, поправив цепь на плече. — Рад был встречи, но работа не ждёт.
И, потащив за собой хромого брюнета, пошёл прямо.
— Н-нет! Стойте! — дрожащим голосом взмолился Рыбий Король. — Я тоже… тоже могу помочь! Позволь пойти с-с тобой! — и он торопливо поплелись следом. — К-Карл!
Но тоненькие ножки третьего владыки ни за что бы не догнали уверенный размашистый шаг Гейзенберга; он совершенно не обращал внимание, на мольбу своего названного братца и как ни в чём не бывало шёл дальше. Стефана же столь жалкий звук равнодушным не оставил, отчего тот обернулся и увидел, как, не сумевший догнать двух мужчин, Сальваторе Моро, подрагивая, истошно зарыдал, накрыв свои чёрные глазёнки уродливыми перепончатыми ладонями. Зрелище было не из приятных.
— Плюнь и разотри, приятель. — внезапно изрёк лорд. — Ему не привыкать.
Карл Гейзенберг отворил жуткую дверь, и последующий путь вывел их на Одинокую Дорогу. Кругом были развалины с несколькими входами и выходами, но четвёртому владыке деревни не было до них никакого дела. Курс он держал исключительно прямо. Но, миновав руины и выйдя к каменному мосту, мужчина резко свернул направо. Спуск по непрочным деревянным ступеням, что вели к причалу, составил небольшие трудности: Стеф шёл, припадая на ногу, и, переступав через ступени, пару раз едва не свалился. Падение вполне могло заиметь неприятные последствия, но везение внезапно вернулось к нему.
Спустившись, Карл немного помедлил, прежде чем крутить рукоятку разводного моста. Он затянулся скруткой цилиндрической формы и с неимоверным наслаждением выдохнул дым древесного запаха изо рта и ноздрей. Его лицо, лишившись тусклого света факелов, теперь было едва различимо, и только кончик сигары, словно светлячок, был виден во тьме. Стефан, тем временем, переводил дух. С каждым разом идти становилось труднее и больнее, но другого выхода попросту не было, а повалиться без сил и дать владыке себя поволочь по холодному снегу — не хотелось совершенно.
Когда сигара была докурена, а её оставшийся кончик придавлен к доске мыском сапога, Лорд Гейзенберг, потерев руки, схватился за рукоятку механизма и принялся быстрыми движениями крутить черен. Деревянный мост с громогласным скрипом ржавых цепей медленно опускался, перекрывая большую реку, что блестела как ртуть, в холодном свете зимней луны и мешала дальнейшему пути. И как только досочный накат лёг на прозрачную речную гладь, позволяя мужчинам добраться до другого берега, они в унисон ступили на него. Доски подъёмного моста под их ногами скрипели и трещали, будто в любой момент могли проломиться, однако, владыку деревни это ничуть не пугало. Он спокойно прошёл, дёрнул цепь, поторапливая молодого человека, и, вдарив одной ногой по носу какой-то старенькой лодки, спустил её на воду.
— Можешь выдохнуть, — с усмешкой кинул он, присев на колени к краю берега. — Дальше — вплавь.
Гейзенберг схватился за бортик лодочки и кивков головы намекнул Стефу, чтобы тот не боялся залезать на палубу, ибо сил удержать её ему вполне хватит. И парень, с небольшими сомнениями, аккуратно вступил в деревянную рыбацкую лодку сперва одной ногой, а затем, убедившись, что владыка действительно край держит крепко, взобрался полностью. Молодой человек уселся на дощечку ближе к носу и не успел и глазом моргнуть, как мужчина запрыгнул на борт, сильно пошатнув старую посудину. Заметив испуганную реакцию Стефана, Карл утробно засмеялся, потом сел на лавку у кромки и завёл мотор. С тихим урчанием двигателя рыбацкая лодочка двинулась прямо, минуя подъёмный мост и проплывая небольшое ущелье с тянувшимися по обе стороны невысокими обрывами, смотревшиеся так, будто бы кто-то небрежно поделил их на две части.
Кругом было тихо, не считая рёва моторчика и бурление реки, отчего брюнету становилось некомфортно. Посему, пока выпал шанс, он решил, что будет неплохо задать Лорду Гейзенбергу пару вопросов и решить их мутное сотрудничество здесь и сейчас.
— Так, вы… поможете мне? — в лоб спросил Стеф, потревожив покой владыки. — И каким образом?
— Что, уже не терпится сбежать? — усмехнулся тот, совершенно не удивлённый вопросом, словно всю дорогу ждал, когда же парень заговорит с ним об этом.
— Не увиливайте. Мне лишь нужны ответы.
— Как и всем нам.
Недовольное выражение лица Стефана насмешило лорда.
— Да расслабься ты. У меня всё схвачено. — заверил он. — Дело только за малым…
— Так посвятите же меня! — брюнет немного вспылил.
— Терпение, приятель. Терпение. Я прокручиваю план в голове. Всё будет.
— Зачем? Просто возьмите и отпустите меня, когда я закончу с вашим замыслом. Вы слышали, что сказала Димитреску: она не расстроится, если со мной что-то случится. Почему бы просто не подстроить мою трагическую смерть?
Карл криво усмехнулся и покачал головой.
— Тогда она МНЕ яйца оторвёт вместо тебя.
Но парень лишь непонимающе поднял на него глаза.
— Не слышал о том, что женщины говорят одно, а подразумевают совсем другое? Чёрт возьми, дружище! Даже мне, человеку, совершенно не разбирающемуся в бабах, об этом известно. У неё на тебя явно какие-то личные счёты, раз поначалу обмолвилась о каком-то наказании. А, чтоб я ничего себе не надумал, решила заявить о безразличии. Я давно раскусил эту гордую суку. — Карл снял свои тёмные очки, и золотые глаза блеснули в ночи. — Ей принципиально лично вспороть тебе брюхо… и, если это сделаю я — не видать мне покоя. А мне, знаешь ли, её причитаний о том, какой я мудак и без того хватает.
Стеф тяжело вздохнул.
— Выше нос, приятель! — подбодрил его Лорд Гейзенберг. — Не унывай и наслаждайся видами, мы скоро причалим.
Чем дальше плыла лодка с двумя мужчинами, тем уже становилось ущелье, а высоты каменистых обрывов казались ещё ниже. Когда река впала в маленький залив, седовласый мужчина свернул посудину к короткому старому причалу, и та ткнулась бортиком прямо в мостки. Гейзенберг без лишних слов заскочил на него, от такого резкого рывка лодка тут же покачнулась, и дёрнул железную цепь на себя так сильно, что парень чуть не вывалился за борт, в глубокую холодную воду. Он успел соскочить, прыгнув на деревянную настилку, избежав нежеланного купания, но давление на раненую ногу отдалось невыносимой болью, из-за чего молодой человек припал на колено, яростно рыкнул и готов был грузно завалиться на бок. Однако, отдыхать команды не было. Лорд ещё раз рванул цепь на себя, заставив брюнета подняться на ноги, затем повёл его вверх по небольшому склону. Эта тропа показалось ужасно знакомой. И предчувствие Стефа не обмануло: дорога привела их к одинокой хижине, в которой они с Кассандрой неплохо провели время и переждали метель. Следов поблизости никаких не было, а старые замело снегом; дым из трубы тоже больше не валил, значит, прежний хозяин так и не вернулся. Помимо этого, Стеф поймал себя на мысли, что возвращается к этому месту уже в третий раз, словно оно магнитом тянет молодого человека к себе, лишь меняя пути. И это почему-то заставило вздрогнуть.
Обойдя хижину с другой стороны, владыка привёл его к сломанному колодцу.
— Ну вот мы и пришли. — выдал он, указав двумя пальцами на вертикальное углубление с разрушенной стенкой, из который торчали металлические крюки навесной лестницы. — Тебе придётся туда лезть.
— Для чего? — поинтересовался Стеф, подойдя ближе, дабы взглянуть в глубокое отверстие.
— Выкрасть кои-какие заметки.
— Выкрасть? — на всякий случай переспросил молодой человек. Кого, в конце концов, можно обокрасть на дне колодца? Крыс?
— Да. Украсть, умыкнуть, спереть, хапнуть, как душе угодно. — мигом развеял сомнения Лорд Гейзенберг. — Думаю, самое время тебе кое-что объяснить.
Мужчина подошёл к Стефану и, отперев замок маленьким ключиком, избавил его от тяжёлых оков. И тот сразу же облегчённо потёр ноющие запястья в местах, где куски железок впилась в кожу, заранее утвердительно кивнув, готовясь слушать поручение.
— Эта дырень ведёт в подземелье замка, — начал Гейзенберг, направив два пальцы вниз. — Вернее, не совсем ведёт… но попасть туда через неё вполне возможно. Далее ты выйдешь в темницу и там будет жалкое подобие лаборатории: отыщи в ней бумажки с наблюдениями Димитреску и тащи их мне. Усёк?
— Зачем вам они? И что за наблюдения?
— А вот это уже не твоё дело, парень. — грозно изрёк лорд. — От тебя требуется только забрать бумаги и принести мне. Без лишних вопросов.
— Но я должен знать, за что рискую! — продолжил настаивать брюнет.
Седовласый мужчина раздражённо сплюнул в дыру колодца, немного подумал, а потом ответил:
— Эта ведьма создаёт ходячих мертвяков, которые покорно ей служат, — серьёзно начал он, скрестив руки на груди. — Как тебе её "дочки"? Красивые, да? Небось глаз на одну из них положил, раз на ночные прогулки выбираетесь. — Карл издевательски усмехнулся. — Но вот незадача… эта девушка — не девушка вовсе. Вернее, была когда-то, но сейчас это труп. Труп, в которой трансформируются мухи. Сечёшь? — владыка сделал паузу, дабы понаблюдать за реакцией молодого человека. Затем продолжил: — Что? Уже не кажется такой красивый? Это как… всунуть в улей…
— Прекратите. — недовольно буркнул Стеф, опустив взгляд. Его лицо покрылось румянцем, а губы поджались. — Мне это известно. — «Абсолютно всё».
Смущение парня позабавило лорда.
— Ну так вот — это её более удачные эксперименты, получившиеся благодаря Миранде, разумеется. Но есть ещё твари, обитающие в её замке. Более уродливые, безмозглые… их же она создаёт сама. Таким образом наказывает служанок. Сумасшедшая сука. — Гейзенберг вновь сплюнул, но уже с презрением. — Мы нужны её исследования. Я хочу узнать, как она оживляет трупы и внушает им покорность! И только ты можешь мне помочь.
— Почему я? В чём проблема просто взять и спуститься туда? — брюнет указал на колодец. — Боитесь замкнутые пространства?
— Завали ебло!
И в сторону парня, откуда ни возьмись, полетел металлический обломок какого-то мусора. Но, к большему счастью Стефана, угодил этот хлам прямиком в окно одинокого дома. В беззвучной ночи раздался тонкий звон битого стекла, упавшего на пол.
— Шутник херов, — едко бросил лорд. — Эти её дочки-мушки могут меня заметить. И найти оправдания, какого хера я забыл в их подземелье — я вряд ли смогу. Но ты! Ты — слуга. Сможешь что-нибудь придумать, в общем. Подозрений таких не вызовешь, как я.
— Я бы поспорил.
— А мне насрать. Лезь в дыру.
И Стеф, томно вздохнув, принялся спускаться по навесной лестнице вниз, прямиком на дно колодца. Ничего другого ему попросту не осталось. Он бы солгал, если сказал, что любопытство не затмило страх, но что-то внутри сжалось от нехорошего предчувствия. С одной стороны, молодому человеку было интересно узнать, к какой магии прибегает Альсина Димитреску, создавая своих дочерей и таинственных тварей, что бродят в тёмных уголках замка, а с другой — шанс наткнуться на одну из чудовищ неимоверно сильно пугал. Когда нога Стефа коснулась глади воды, он аккуратно спустился, дабы не повредить изувеченную лодыжку. Сапоги и штанины тут же намокли.
— Зараза! — выругался парень; и слово эхом отразилось от каменных стен.
— Ты что-то сказал? — отозвалось сверху.
— Ничего! — крикнул он, чтобы было лучше сложно. Куда мне идти?
— Видишь что-нибудь?
— Едва освещённый путь.
— Туда иди.
— А потом?
— Там должна быть щель в стене. Она небольшая, но ты пролезешь. Если постараешься.
И Стеф, устало потерев виски, направился вперёд, к тусклому свету от догорающего факела. В странной пещере простиралась загадочная камера с сундуком, запертым за железными решётками, а также деревянные платформы на металлических цепях. Это показалось Стефу довольно необычном, однако, пришёл он сюда совершенно за другим. Отыскав нужную каменную стену, молодой человек с трудом протиснулся в узкое отверстие; он скользнул внутрь и поспешил дальше, по тёмным длинным подземным ходам, кои приготовили для нежданного гостя что-то совершенно неизвестное. Благо долго идти не пришлось. К его взору, что успел привыкнуть ко мраку, предстали закрытые решётки с каждой стороны. Он сразу же узнал это место. «Именно здесь я сидел, когда только попал к ним в лапы». Но сомнения породили не пойми откуда взявшиеся этажерки, раковина, деревянная жуткая кушетка, стол с наваленными на нём различными пузырьками, бутылями, шприцами, бумагами, ширма и, конечно же, огромная доска с прикреплёнными к ней старыми заметками, висящая на каменной стене. «Или нет…». Когда брюнет пытался выбраться из темницы, ничего подобного ранее не наблюдал, что несомненно выглядело странно. Но сейчас… пугающая лаборатория хозяйки замка была у него на виду.
Основное внимание парня привлекла настенная доска с рисунками, записями, какими-то схемами. Он подошёл к ней ближе и начал разглядывать каждую исписанную бумажку. Одна из них гласила:
«Отчёт о наблюдении»
Ирина: здоровый аппетит.
Михаэла: здоровый аппетит.
Лоис: здоровый аппетит.
Ингрид: нервозность.
Порой сильно встревожена
— Что это значит? — озадачился он, затем перевёл взгляд на заметку чуть ниже.
«Кандидаты на процедуры»
Кандидаты:
Ирина, Михаэла, Лоис, Ингрид.
Забракованы:
Дандора, Гретта, Надин, Бьянка, Мелина, Астрид, Людмила, Розалинда, Стефана, Габриэла, Камелия, Лина».
Одно из имён девушек, что было вычеркнуто красными чернилами, больше всего удивило брюнета.
— Камелия?
Он подумывал о том, что горничная могла стать жертвой безумного эксперимента Альсины, но почему из забракованных её исключили? Она настолько сильно понравилась хозяйкам? Или она единственная осталась в живых?
Заметки и рисунки с человеческими скелетами настолько сильно завладели интересом Стефана, что тот не заметил медленное приближение существа, крадущегося к нему со спины, с болезненным кряхтением. Он поздно услышал звероподобный стон над ухом; резко развернулся и, в попытке отпихнуть, схватил тварь за плечи; столкнувшись с мертвецов лицом к лицу, он сумел рассмотреть то, что тогда напугало его. И увиденное повергло молодого человека в ужас: нечеловеческие черты на морде, кривые жёлтые резцы, бесцветные светящиеся глаза, серая кожа, спрятанная под коричневым рваным балахоном и капюшон, скрывающий половину неописуемого уродства. Эта тварь словно вылезла их страшных бабушкиных сказок о упырях, охотившихся лишь в тени на заблудших нечастных путников. И имя им — Мороайки.
Воспользовавшись ошеломлением парня, пустоголовая, казалось, мертвечина вцепилась большими острыми зубами прямо в левую руку, державшую её за плечи, и жадно стиснула их. Стеф завопил. Оттолкнуть ужасное существо не получалось, посему в ход пошла нога: он с силой вдарил твари по животу и та, с возмущённом хрипом, выронила тонкий меч, что всё время держала в слабом кулаке, и попятилась откинулась назад. Её крепкие челюсти не желали отпускать пальцы молодого человека, а толчок был внушительным, отчего с мизинцем и половинкой безымянного пришлось распрощаться.
— А-А-А-А-А! — закричал он от боли и из оторванного пальца и куска потекла кровь.
Крик был настолько громким, что вполне мог разбудить весь замок.
Чудовище же, на минуту оглушённое, вновь пошло в атаку, неловко перебирая кривыми ногами и размахивая длинными когтистыми руками. Стеф, невзирая на адскую, мучительную боль, заметив лежащий на каменном полу меч, быстро схватил холодное оружие в правую ладонь и пронзил надвигающееся нечто насквозь, вколов существо в ближайшую стену. Мороайка возмущённо зарычала, попыталась вытащить свой же меч из груди, а затем перестала и вовсе шевелиться, испустив последний дух.
— Тварь. — сдерживая слёзы, рявкнул Стефан.
Он осмотрел изувеченные пальцы и грязно выругался. Живя в замке с четырьмя садистками, брюнету довелось пройти через многие круги ада, но такую боль — испытал впервые. Но уделять этому много внимания было не к месту. Стиснув зубы, взяв себя в руки, Стефан подошёл к лабораторному столу, хорошенько осмотрел его, взял какую-то пыльную записную книжку с кожным серым переплётом и изображением жуткого эмбриона; а потом устремился прочь из этого пугающего подземелья, смердящее кровью, гнилью и смертью, даже не взглянув что прячут за обложкой желтоватые страницы книжки.
***
Взбираться по лестнице вверх стало ещё проблематичное. Особенно, когда одна твоя рука лишена полтора пальцев, а вторая прижимает к груди записную книжку, что должна была стать его путём на свободу. Карл Гейзенберг, услышав постукивания подошвы по железным ступенькам, сразу же протянул заливающемуся парню свою руку, облачённую в кожаную перчатку и тот, не раздумывая, схватился раненой кистью за поданную конечность.
— Твою ж мать, — удивился лорд, посмотрев на его откушанные пальцы; и начал живенько вытягивать молодого человека из колодца, чуть придерживая за спину. — Нарвался на доченьку?
— Ху…хуже. — проговорил он, пытаясь отдышаться.
— Плохо дело. — подметил мужчина, вытаскивая из кармана штанов какой-то небольшой обрывок бинта. — Заметки у тебя?
— Угу-у.
Гейзенберг довольно улыбнулся и осторожно обмотал им отверстие, оставшееся после откушенного мизинца, не оставив без внимания саму ладонью, полностью скрыв её за этим белым клочком.
— Вот и всё. Давай их сюда.
Но Стефан не послушал. Отрицательно помотал головой и прижал книжку крепче.
— Ты чего, приятель? — искренне изумился владыка, вскинув свои светлые брови.
— Сначала помогите мне выбраться. Сбежать отсюда, а потом получите наблюдения Димитреску.
— Да ты шутишь!
Однако, парень не шутил. Его безэмоциональное выражение лица, по лбу которого стекали маленькие капельки пота, и суровый голубой взгляд так и кричали о серьёзности его слов. И Карлу это не понравилось. Он грозно оскалил белоснежные зубы, с силой взялся за безымянный надкушенный палец и резко согнул его назад так мощно, что кость под давлением хрустнула, сломав изувеченную фалангу. Стефан завопил громче прежнего, складывалось впечатление, что он несколько раз получил лезвием по животу.
— За что?! — испустил жалобный крик брюнет, затем второй рукой, выронив заметки, схватился за выломанный палец.
Лорд Гейзенберг не ответил. Подобрал из сугроба, расстилавшегося под их ногами, записную книжку, трепетно стряхнул с неё снег, затем спрятал важные материалы во внутренний карман пальто.
— Вы же… у нас же сотрудничество…
— Я предлагал его тебе намного раньше, — сухо ответил он. — Но ты проигнорировал. Сейчас у тебя просто безвыходная ситуация, без обид.
Мужчина достал ржавые кандалы и по новой сковал ими запястья молодого человека, который от боли и бессилия даже сделать ничего не смог.
— И правда, — едко выплюнул Стеф. — Ваше слово ни черта не стоит.
— Может быть, — процедил Карл Гейзенберг, перекидывая цепь через плечо. — Но я, в любом случае, не говорил тебе, что помогу конкретно сегодня.
— Но… но это глупо! — продолжил бушевать парень. — Вы прекрасно понимаете, что меня убьют, стоит только вернуться в замок. У меня нет времени ждать!
Лорд усмехнулся.
— Ты сам виноват, приятель. — седовласый притянул себе магией в свободную руку железную трубу. — Спасибо тебе и бла-бла-бла. — А теперь, прошу простить… — и, размахнувшись, ударил ею Стефана по боковой части лица.
Очнулся парень с жуткой головной болью; он с трудом поднял веки и безумным взглядом осмотрелся вокруг: первый делом на глаза попалась мужская спина цвета хаки, что волокла лежащего молодого человека по снегу, затем он заметил впереди огромный готический замок, а далее — высушенные мужские тела, распятые на палках. Виноградники Леди Димитреску. Он снова вернулся.
— У…убл…ублюдок. — хрипло выругался парень, попытавшись приподнять голову.
— Уже проснулся? Какое счастье! Я уже думал, что убил тебя. — четвёртый владыка посмеялся. — Вот был бы номер… но ты, оказывается, живучий сукин сын, Штефан!
Сил не было, мало того, что голову приподнять, так ещё произнести что-то. В ушах стоял докучливый звон, виски ломило, будто их сдавило щипцами, а тело он не чувствовал, словно оно исчезло или существовало отдельно. Всё что ему оставалось — наблюдать за первым появлением утренних синих сумерек. Они возвращается точно под утро.
Когда лорд дошёл до главных дверей входа в замок, постучался, бросил цепь в сугроб, подойдя к беспомощному брюнету, помог ему встать, отчего второй вновь испытал неизмеримую боль, но Карл, не обратив на это никакого внимания, отряхнул его тёмно-синий плащ от белых крупинок, снял оковы и потащил его прямиком к раскрывшимся дверям.
— Вот так, приятель. Сейчас вернём тебя этой суке. Не боись, я подсоблю.
Пока они шли по роскошным длинным коридорам, Стефан несколько раз чуть было не свалился, теряя сознание от потери крови и изнурения, но крепкие мозолистые руки владыки деревни не позволили ему пасть без чувств. По крайне мере, не при нём. Стоило им выйти к Залу Четверых, как Карл неожиданно подоткнул парня вперёд и заверил, что пойдёт следом, ибо так проще следить за его передвижением. И тогда молодой человек даже не стал придавать этому какое-то значение, голова не работала совершенно.
Однако, начав подниматься по ступеням, ведущие в главную комнату и устремив взор вверх, он увидел, как пять женщин стояли в ряд, возвышаясь над белым полотном, в котором лежали… мраморные ангельские лики. По обессилевшему телу пробежала нервная дрожь. Каждая из них тут же заметила возвращение Стефа; и взгляды их были совершенно разные: Альсина Димитреску, хозяйка, Госпожа, прожигала ненавистью и гневом слугу золотыми очами дотла; Данила, её младшая дочь, милая Дана, смотрела на своего героя сначала с непонимаем, потом со злостью, и вновь с непонимаем; Кассандра, хитрая и рисковая охотница, удивленно пялилась в его сторону, с нескрываемым гневом в янтарных глазах; а Бэла…старшая дочь, мамина гордость, умная и рассудительная — взирала на Стефана с негодованием, разочарованием и… обидой. И по центру, словно во главе, стояла Камелия. И на лице её не было ни капли эмоций. Полное равнодушие.
Стефан, осознав свою обречённость, невольно обернулся. Однако, позади уже никого не было. Карла Гейзенберга как ветром сдуло. «Попал…».