В небольшой комнате, напоминавшей торговую лавку, было тихо, спокойно и уютно. По всему помещение летал травянистый сигарный дым, пахло жареным цыплёнком в лимонном соке и едким мужским одеколоном. Находясь здесь, молодой человек чувствовал себя в полной безопасности, но странное ощущение тревожности, которое не покидало его с того самого момента, как к нему попала маска радости, продолжало давить. Не смотря на доброжелательность и сильное желание помочь, Герцог не казался добродушным и бескорыстным спасителем, и за этим стремлением содействовать таилось что-то личное, какие-то собственные мотивы насолить либо Госпоже, либо простому жалкому смертному его же руками. От этой мысли становилось неуютно: сразу же хотелось бросить абсолютно всё, перестать гоняться за масками и полностью отдаться в это пожизненное рабство четырём опасным женщинам, к которым, к сожалению, Стефан начинал проникаться. Осознавать то, что он один в этом ужасном замке, и другие пытаются только навредить как-то печально, но деваться было некуда.
— Я необычайно рад тому, что вам было по силам справиться с получением первой маски. — громадный торговец прислонил коричневый покровной лист с завёрнутым внутрь дорогим табаком к толстым розовым губам. — Но это только начало, мой друг. Вам предстоит найти ещё три личины, а, уж поверьте, они неплохо спрятаны. — мужчина вдохнул сероватый дым, наполнив им рот, и выпустил уголками губ округлое кольцо. — Мы уже обсуждали место, где лежит маска наслаждения, но юная госпожа Кассандра вряд ли позволит вам проникнуть в оружейную, нужно время, а его у нас, увы и ах, не так много. Однако, спешу тут же обрадовать. Мне стало известно местонахождение третьей — мраморный печальный ангельский лик укромно спрятан в подвале под залом омовения. В эту часть замка попасть можно только через южную дверь во дворе.
Стеф внимательно слушал его, наслаждаясь хорошо прожаренным цыплёнком, коего специально для брюнета приготовил Герцог, столь вкуснейшей еды парень не ел никогда, потому молча внимал словам торговца, надкусывая маленький окорок с лимонным соком, но последнее сказанное предложение без ответа и мнения оставить было невозможно.
— Это исключено, — прожевав нежное куриное мясо, строго выдал молодой человек, — Мне не попасть во двор. Я пытался и вы знаете, чем всё закончилось.
Огромный торгаш ободряюще улыбнулся, словно преграды все в миг испарились, и он обо всём позаботился.
— Знаю, но, если у вас не получилось в первый раз, не значит, что не получится во второй. Ни к чему отчаиваться, вам в любом случае придётся до неё добраться, просто нужно будет хорошенько попросить.
— Что это ещё значит? — недоумение на лице Стефана появилось моментально. — У кого попросить?
Брюнет бросил косточку от жареной дичи в миску, вытер руки поданной салфеткой и пристально уставился на лавочника, ожидая пояснений. Для полноты картины не хватало сплести пальцы и положить их под подбородок, дабы продемонстрировать полную заинтересованность.
— У того, кто носит ключи с собой постоянно. Или хотя бы имеет расположение у такого человека. — успокаивающая улыбка Герцога превратилась в привычно загадочную. Не смотря на длительное общение, она всё так же бесила.
— Опять вы наводите тень на ясный день. Развалитесь, если не скажите прямо? Почему в этом проклятом месте все вечно чего-то недоговаривают? — брюнет начинал закипать от невнятных ответов. Последнее время он слишком быстро заводился и злился, нервы давали слабину. В голове молодого человека шла война ценную в жизнь.
Но торгаш лишь развёл огромными ручищами.
— Я простой торговец. Мне позволительно не знать некоторые вещи, лично меня не касающиеся. — лавочник оскалил жёлтые зубы и вновь вдохнул сигарный дым.
Стеф не знал точно, но почему-то складывалось ощущение, что Герцог нагло врал. Разумеется, он не простой торговец, да и известно ему слишком много, он самый настоящий затейливый эксплуататор, которому выгодно сотрудничество с молодым человеком, находившемся в плену хозяек мрачной обители. Какой-то хитроумный план поселился в этой большой беловолосой голове, и Стефану, как на зло, выпала главная роль в странном спектакле с плохим концом.
— И всё же. — брюнет не хотел оставлять поставленный им вопрос открытым, потому нетерпеливо продолжил. — Вам, достопочтенный Герцог, ведомо прилично информации, и вы могли бы рассказать обо всём прямо, без утаек, без загадок и лукавых помыслов. Но почему-то предпочитаете вести свою игру, хотя, казалось бы, нам обоим выгодно справиться с масками как можно скорее. Может, конечно, дело-то в совершенно другом и выгодно это только мне, а вам лишь поразвлекаться надлежит, аль не прав я? — Стеф сам от себя не ожидал подобной манерности в собственной речи, но раз торгаш любит театр, можно и подыграть.
Однако, обвинения Герцога ничуть не выбили из колеи. Он засмеялся, как Чеширский Кот и похлопал в пухлые ладони.
— Смешно, мой дорогой друг, очень смешно. Говорила ли госпожа Даниэла, что с чувством юмора у вас всё чудесно?
Молодой человек гневно стиснул челюстью и поджал губы, а кулаки непроизвольно сжались настолько сильно, что хрустнули костяшки. Он ничего против торгаша не имел, ненависти к нему не испытывал, но двоякое поведение громадного мужичка невероятно сильно злило.
— Герцог, я не питаю к вам неприязни, да и симпатии как-то, если честно, тоже, но давайте продолжим беседу о деле. — Стеф поправил свой двойной чёрный каскад, потёр лоб двумя пальцами и немного успокоился. — У кого нужно “хорошенько” попросить ключ от выхода во двор? У Даны? У Леди Димитреску? Как вы себе это представляете? Мне лучше сразу в петлю лезть!
— Я не называл конкретных имён, Стефан. — лавочник откинулся на спинку маленького, особенно по сравнению с ним, стульчика и взял со стола серебряную монету. — Уверен, что в замке есть ещё чистые души, захотевшие вам помочь. Просто нужно присмотреться. — он держал блестяще-белый лей между большим и указательным пальцем и рассматривал местную валюту так, словно проверял на подлинность.
Брюнет ничего не ответил. Не было никаких сомнений, что помощи здесь больше не от кого ждать и разговор опять свернулся не туда. Он начал уставать от их бессмысленной беседы.
— Я…это напрасно. — молодой человек вздохнул и встал со стула, на котором всё время сидел, оперевшись локтями на перевернутую к нему спинку. — У меня нет союзников, помогать не станет никто. Если я готов рисковать, то камеристки точно нет. Простите, Герцог, но я хочу отдохнуть сейчас. — Стефан развернул своё сиденье обратно, склонил голову на прощанье и готовился было выйти за пределы комнаты торговца.
— Если вы чего-то не замечете — не означает, что этого нет. Вы слишком часто и долго находитесь среди дочерей Леди Димитреску, упуская важные детали, способные послужить поддержкой для такого опасного задания. Простите, дорогой друг, но вам надобно быть внимательнее, сомневаюсь, что развлечения с юными хозяйками принесут вам желанную свободу, а вот люди, оказавшие в том же положении — вполне. Задумайтесь. — лавочник обеспокоенно вдохнул травянистый дым дорогой сигары, выглядел он сейчас немного огорчённым, потеряв ту задорность в голосе.
Молодой человек снова лишил Герцога своего ответа. Он немного помедлил, прежде чем покинуть лавочку, но всё же вышел за дверь, демонстративно хлопнув ею. В голове прочно засели слова о долгом времяпровождении с тремя сёстрами, и интонация, с которой об этом излагал толстяк, немного напрягла. Откуда ему, в конце концов, известно о таком? Да и неужели есть какая-то разница? Вспомнив о своих сомнениях, Стеф нашёл разгадку: чем чаще он находится с кем-либо из девушек, тем сильнее колеблется с продвижением плана, а это, стоит понимать, беспокоит торгаша не меньше. Однако, не ему его осуждать и переживать ни к чему.
Парень помассировал шею и устало вздохнул. Идти, кроме как в свою ночную кладовку, никуда не представлялось возможным. Не было ни малейшей идеи, каким образом провернуть аферу с выходом во внутренний двор, а просить помощи у камеристок — верх глупости. Если в этом и заключалась ловушка Герцога, что глупый деревенский парнишка побежит к верным служанкам, по одному только слову богатенького купца, обещавшего безвозмездно помочь, просить открыть дверь, за которую выходить строго настрого запрещено, отчего может последовать суровое наказание, то дела у Стефана определённо плохи.
Из тревожных мыслей брюнета выбил горький девичий плач. Жалобный стон и захлёбывание собственными слезами доносились со стороны главного зала, а точнее из-под самой лестницы. Стеф мигом помчался туда. Что могло произойти такого, способное довести хозяек замка до рыдания? Возможно ли это вообще, раз уж на то пошло? Когда брюнет добежал до небольшого пространства под лестницей, его взору предстала неприятная картина: зарёванная камеристка, с красными опухшими от солёной влаги глазами, сидела прислонившись, обняв колени, к стеночке. Её левая рука кровоточила от самого плеча, алая жидкость медленно стекала по конечности, пачкая чёрный рукав и белоснежный фартук. Льющиеся ручьём слезы стали причиной прерывистого дыхания, девушка не могла наполнить лёгкие кислородом, от чего дышать становилось очень трудно.
— Проклятье! — выругался молодой человек, прильнув к раненой камеристке. — Илинка! Что случилось? — Стефан незамедлительно начал выискивать место, из которого сочилась кровь, но длинный рукав тёмного платья сильно мешал поискам. — Прошу прощения. — он грубым движением сорвал ткань по шву у плечевого сустава, вызвав у горничной удивлённый вздох, затем скрутил её и повязал чуть ниже, где вовсю красовался глубокий разрез.
Стеф не впервые оказывал кому-то медицинскую помощь, потому проблем возникнуть не должно. А вот успокаивать ему доводилось нечасто. Брюнет приблизился к плачущей Илине, положил свои ладони, едва коснувшись, на покрасневшие щёки, и двумя большими пальцами принялся вытирать нижние веки от стекающих слёз. Она невольно вздрогнула, когда молодой человек дотронулся до её кожи, а позже смогла вернуть дыхание в норму. Её зелёные глаза были устремлены в симпатичное лицо брюнета так пристально, словно на нём было что-то грязное, постороннее, камеристка будто окаменела.
— Илина, не молчи. Кто это сделал с тобой? — парень продолжал задавливать служанку вопросами, придерживая её голову, не позволяя тем самым отвернуться, хотя в этом и не было никакой нужды, отрывать взгляд она не собиралась.
— Сте…Стефан? — камеристка наконец проявила признаки жизни, путь и затруднённо, но она заговорила.
Молодой человек утвердительно кивнул головой, слегка улыбнувшись.
— Что случилось, Илина? — от разговора же, не смотря на состояние горничной, он отходить не хотел. — Это Даниэла тебя так? — брюнет отпустил лицо Илинки и прикоснулся к намотанной чёрной ткани вокруг плеча, рукав быстро пропитался алой кровью.
— Н-н-ет, — еле выдала девушка, дрожащими устами, — Госпожа…Ка-а-сса-андра…
Стеф цокнул языком. «Разумеется. Кто бы сомневался?»
— За что?
— Я…я… — голос юной девушки немного сломился, к глазам вновь устремилась солёная вода. — Неопрятно сложила бельё…оно…оно помялось, и-и-и госпожа…она…ударила меня по щеке… — сквозь рваное дыхание и шмыганье носом тяжеловато было внимательно улавливать суть, но парень старался цепляться за каждое кое-как произнесённое слово. Делать выводы пока рано. — Потом Ка…госпожа Касса-а-ндра страшно засмеялась…и я увидела острый серп…потом…потом почувствовала сильную боль…я-я так больше не могу, Стефан…
Слёзы с новой силой полились из зелёных глаз несчастной юной горничной. Наблюдая за тем, как девушка жадно глотает воздух, задыхаясь от небольшой истерики, брюнет переосмыслил слова Герцога о чистых душах. Он невинно приобнял девушку, как младшую сестру, утешительно потёр её невредимое плечо и тягостно вздохнул.
— Я постараюсь разобраться с этим. Я вытащу нас отсюда. — он звучал слишком уверенно и теперь их стало двое, нести ответственность за кого-то ещё не хотелось от слова совсем, но торговец прекрасно дал понять, что придётся впутывать посторонних, дабы справиться с кражей второй маски. — Дай мне слова, что никто не узнает о моих планах. Поклянись, что будешь молчать. Если ты действительно хочешь прекратить свои мучения, то тебе хватит ума не подставлять меня. — тон Стефа был слишком серьёзным и даже казался немного грубым, что для него совершенно необычно.
Он продолжал тереть её плечо, медленно, нежно. Взор парня был направлял на Илину, голубые глаза прожигали, выжидая ответа.
— В этом плену…в этом рабстве…я нахожусь уже год, а может и полтора… — служанка делала небольшие паузы, глубоко вдыхая не хватающий кислород. — Что только не делали со мной эти безумные…ненормальные…сумасшедшие…ах! — её интонация становилась всё более непривычной, она говорила без свойственного смущения и боязливости. — Я только и мечтаю о побеге…как вернусь к бабушке, обратно в деревню. Прошу, Стефан…прошу простите меня, что становлюсь обузой. Сбежать в одиночестве-то, без лишнего груза, невозможно, а тут…лишня тяжесть. Хозяйки не узнают, клянусь вам, но не уверена, что будет правильным помогать мне. Я всё понимаю и не затаю обиду, если вы оставите меня тут.
Темно-русые волосы камеристки, собранные и закреплённые гребнем, немного растрепались, непослушные пряди выбрались из укладки, неряшливо свисая на лицо. Молодой человек поправил один её локон, спрятав за ушко, и задумчиво вглядывался в отёкшее, от плача, худое юное лицо. Он определённо видел её раньше. А после слов о бабушке и деревне, вспомнил, как стоял на собрании в доме старосты и сочувственным взглядом провожал молоденькую, с пухлыми румяными щёчками, изумрудными блестящими глазами, полную, на тот момент, жизни шатенку, к которой рвалась пожилая седая женщина, дабы проводить внучку в последний путь. Только было это не год назад, даже не полтора. Почти три. Если этой девушкой была Илинка, то почему она не стала закуской? И почему не помнит половину своего заточения?
— Я не оставлю тебя. — если ранее ему не было дела до скромной, ничем не примечательной горничной, то сейчас появился стимул возвратить её в деревню. Только к кому? Та женщина умерла месяцев пять назад. — Вернёмся домой вместе. Только нужно обработать рану.
Стефан встал, поправил фрак и отошёл от камеристки к деревянной тумбе у входной двери в столовую. Он тихенько приоткрыл её, взявшись за небольшое золотое кольцо, и, порывшись в ней, достал тёмно-зелёный пузырёк. Вернувшись к Илине, брюнет присел рядом и аккуратно снял мокрый, от кровавой жидкости, чёрный рваный рукав, увечье, оставленное Кассандрой, выглядело отвратительно, показалось, что можно увидеть торчавшую кость, но это лишь происки разыгравшегося воображения. Стеф сглотнул, затем достал из кармана неиспользованный носовой платок, зубами открыл пузырёк со спиртовым лекарством и вылил почти всё содержимое на самодельную повязку. Парень осторожно приложил платок к ране и незамедлительно принялся дуть, как это делала мама, когда лечила его кровавые ссадины, создавая лёгкий обезболивающий эффект, и ведь помогало. Служанка же жалобно завыла, не в силах сдерживать крик, как бы сильно молодой человек не обдувал ранение, этанол мгновенно вступил в реакцию с оголёнными рецепторами. Он прикрыл ей рот свободной ладонью так, чтобы кисть не касалась губ, но и звуков при этом было плохо слышно, привлечь к себе лишнее внимания им сейчас только не хватало. Илинка тут же посмотрела на брюнета изумлённым, намокшим взглядом. Стеф, не придав этому значения, перевязал тряпочкой увечье.
— Вот и всё. — улыбнувшись выдал он. — Поменяем её через час.
Девушка не сводила с брюнета глаз, удивление сменилось восхищением и благодарностью, теперь он может просить у неё всё, что захочет.
— Спасибо, Стефан. Вы добры. — Илина вытерла оставшиеся на лице солёные капли и улыбнулась в ответ.
— Это ещё пустяки. Будешь благодарить, когда выберемся отсюда. Но сначала мне нужно попасть во двор.
— Зачем? Из внутреннего двора в деревню не вернуться. Там всё перекрыто.
— Мне нужно в южную часть замка. Кое-что забрать. Я обязательно объясню тебе всё, но не сейчас и не здесь. — Стефан резко перешёл на шёпот. — Просто так из замка не сбежать, но мне предоставили информацию, благодаря которой можно попасть наружу и дать бой Димитреску, если потребуется… — его чуть передёрнуло, стоило только подумать о последствиях.
— Так вот зачем вам нужно было проникнуть во двор тогда… — Илинка задумалась. — Зачем вы врали? — она недовольно, но слабо стукнула его кулаком по груди. — Выставили меня дурой!
— Эй! — парень отодвинулся от камеристки, чтобы не получить ещё один удар, но уже сильнее. — Подумай головой, как я мог сказать тебе о побеге? Я до этого момента был убеждён, что ты предана Хозяйке и сразу же сдашь меня.
Камеристка обдумала его слова и согласно кивнула.
— Правда, чего это я…тогда нужно вам признаться, если мы решили бежать вместе…
— В чём?
— Я не проверяю заперты ли комнаты на ночь. Это…это бессмысленно, когда у тебя нет ключей. Не ожидала кого-то увидеть, и-и-испугалась, а вы многого не знаете…вот и придумала эту чушь. — она виновато опустила свои зелёные глаза в пол.
«Я мог бы догадаться!» — молодой человек стукнул себя ладонью по лбу. Действительно, какая глупость. Они оба обманули друг друга, придумав полную ерунду, в которую каждый поверил по-своему.
— Но что ты тогда делала? Зачем нарушала запрет на свободное перемещение прислуги в ночное время?
— Просто…навещала знакомого.
— Знакомого? — «Ну конечно! Откуда ещё такие познания, как не из личных уст» — А не один ли у нас знакомый торговец? — всё становилось яснее и яснее.
— Вы тоже знаете Герцога? — девушка ни капли не удивилась. — Значит, он говорил о вас.
Стеф в недоумении похлопал глазами, как полный дурак.
— И что он говорил, если не секрет?
— Сказал, что мне нужно потерпеть немного. Что я не одна в замке и есть тот, кто поможет мне, помимо самого Герцога. Я и не думала, что это вы, Стефан. Мне казалось, что ваша связь с госпожой Даниэлой крепка.
От подобных заявлений стало смешно и грустно одновременно. Каждый раз, когда речь заходит о Дане, Бэле и даже Кассандре — голова идёт кругом, а мысли бешено скачут одна за другой. Он словно сумасшедший, в котором борются два человека, как же тяжело сделать выбор, когда чувства затмевают рассудок. В висках больно закололо.
— Она тоже так думает. — звучало это очень грубо, но лучше так, чем если торговец случайно, через уста Илинки, узнает о его привязанности, пусть оба думают, что равнодушие никуда не делось. — Надо понимать, что нет смысла говорить о том, на что способна Дана, ты всё и сама видела. Это ужасно. Так или иначе, мне чертовски сильно необходимо попасть наружу. Не могла бы ты…взять ключи у Камелии? Ты тогда упоминала, что у неё он есть. — это было верхушкой наглости, но Стефану как-то стало плевать. Другого выхода больше нет. Второй ключ, который висел у двери, надо думать, забрала Бэла, после инцидента с окном, потому вся надежда возлагалась на главную камеристку.
— Я не уверена, что Камелия позволила бы забрать свою связку…но попробую. — горничная с трудом встала, взявшись за перевязанное плечо. — Можно задать вопрос?
Молодой человек положительно кивнул, следуя её примеру, тоже приподнимаясь.
— Почему вы хотите помочь мне? — служанка посмотрела на парня, как маленький голодный котёнок, нуждающийся в ласке, приюте и лакомстве, от чего на сердце стало тяжко.
Стефану нужна помощь, один, не имея никакого влияния, он и правда не справится, торговец говорил истину. Герцог намекал именно на Илину, сомнения отпали. Чьей наивностью и добротой можно попользоваться в своих целях кроме как ни её? Чувство жалости к горничной и попытка доказать самому себе, что он не до конца прогнил, решительно настраивают Стефа вызволить деву из этой крепости, охраняемой чудовищами. Да и от этого союза сплошные плюсы.
— А почему нет? Ты местная, незаслуживающая… — вдруг со второго этажа донеслось шуршание, говорящее о чужом приближении. Молодой человек поднёс палец к губам и прислушался. Однако, как только парень и девушка замолкли, шорох прекратился. Стефан ещё какое-то время помолчал, вслушиваясь в каждый треск досок, в каждый стук старинных стен, но не улавливал ничего более. Некто даже не соизволил спуститься. Он пожал плечами и продолжил, но намного тише. — Ты сама хочешь сбежать, выбраться из оков, как и я, никто не заслуживает участи подобной нашей. Мы будет держаться вместе, помогать друг-другу. Всё, что я прошу — преданности. И даже, убедившись в твоих серьёзных намереньях освободиться, я не могу быть в точности уверен, что ты не побежишь докладывать Госпоже о моих планах. Но я доверюсь тебе, а ты доверишься мне и принесёшь ключи от уличной двери, это всё, что я прошу…пока. — тон Стефа был непривычно ровным, но он предавал решимости.
Илина, воодушевлённая ответом, кивком дала понять, что эту часть плана доверить ей можно, и горничная не посмеет подвести.
— Тогда разделимся. Мне нужно добежать до лакейской, а ты направляйся к комнате Камелии, — или где она там ключи прячет, — забирай связку и встречаемся в столовой. Дальнейшие действия обсудим там. Удачи.
Парень и девушка распрощались в центре главного зала и отправились по разные стороны.
***
Стефану надобно было заглянуть в собственные покои для того, чтобы проверить как там поживает маска радости, надёжно спрятанная в тряпки под кроватью, и забрать запасную подделку, сделанную по той же схеме, что первая. Да, он понимал, что не имеет никакого представления, как должны выглядеть остальные ангельские лики, потому смастерил четыре одинаковые эмоции. Вся надежда направлена только на невнимательность хозяек и шанс того, что скульптуры спрятаны там, куда их нога ступает реже, чем в коридор подле библиотеки.
Молодой человек снял фрак, закутал в него фальсификацию мраморной маски и попал в столовую как раз вовремя.
— Ну как? — задал вопрос с порога парень. — Ключи у тебя?
— Угу. — неуверенно подтвердила она, нервно перебирая связку металлических отпирок разных форм.
— Чудесно! Не будем терять времени. Хвоста не было?
Горничная непонимающе уставилась на брюнета, глупо захлопав ресничками.
— Никто за тобой не следил?
— Нет.
— Спрашивать про то, каким чудом ты стащила ключи пока не буду. — Стеф подошёл поближе к входной двери и огляделся в поисках показателей времени. — Какой сейчас час?
— Без двадцати семь… — девушка изобразила задумчивое лицо. — Было, когда я возвращалась из комнаты Камелии.
Стефан устало вздохнул. «Поздно. Слишком поздно» — в половине девятого просыпается весь замок, а прислуга на полчаса раньше. У него не получится прилечь даже на чуточку, но это не основная проблема. Важно отметить, что велик шанс попасться кому-то из хозяек, стоит лишь задержаться. Это обстоятельство больше напрягало, чем пугало. Но винить, кроме себя, больше некого. После покоев Даниэлы и своих ночных обязанностей, брюнет решил навестить Герцога, которой, к его удивлению, был ни в одном глазу. Молодой человек рассказал торговцу про полученную маску, они обсудили последующие действия и в кои-то веки нормально смог поужинать, а может уже и позавтракать. На беседу они потратили достаточно много времени.
— Зараза. — парень выругался сквозь зубы. — Ладно, выпускай меня, — не имея других вариантов, он махнул рукой. — Через час встретимся в моей лакейской. Я передам тебе ключи и вкратце сообщу о целях, которые преследую. Если не вернусь к установленному времени — вспоминай обо мне, как о хорошем человеке.
Служанка не поняла юмора брюнета и продолжила растеряно пялиться.
— Шучу я. Просто подожди немного. Ни разу не приходилось бывать в южной части замка, не знаю, что меня там ждёт. Заблудиться могу. — он натянул уголки губ в фальшивой улыбке, стараясь отогнать её сомнения.
Увидев изменения в лице молодого человека, Илинка облегчённо выдохнула и тоже изобразила упоение, словно вникла в сказанные им шуточные слова. Стеф же немного поторопил служанку, указав ладонью на выход, дав понять, что ждёт только её. Она слегка опешила, чуть не выронив связку, но, перебирая ключи, нашла нужный, местами ржавый, с головкой в виде округлённого герба. Камеристка вставила бородку в замочную скважину, пару раз покрутила и подтолкнула массивную дверь от себя. Послышался победный щелчок и проход открылся. Из щели мгновенно подул прохладный ветер, наполнив морозом всю столовую. Парень, словно получив пощёчину ледяного порыва с острыми снежинками, вспомнил о происшествии с Бэлой в этом самом помещении. Он бросил мимолётный взгляд на окно, в которое самолично вставлял новенькое стекло перед торжеством, и прикрыл глаза, медленно опустив голову. Стефан немного потянул прежде, чем выйти за дверь, собираясь с мыслями и набираясь решимости. Неизвестно, что ждало молодого человека в неизведанной стороне дворца.
— Надеюсь, у вас всё получится. — Илинка нарушила его мысленные терзания, положив в руку связку ключей. — Берегите себя…и возвращайтесь. — она накрыла своими миниатюрными ладонями кулак брюнета, в коем сжимались металлические отпирки и взглянула умоляющими изумрудными очами.
— Обязательно.
Он впервые ощутил тёплое женское прикосновение к себе за долгое время. Её трепетная дрожь передалась через нежные маленькие ручки, а в глазах загорелась непонятная искра зелёного пламени. Стеф смущённо отвёл взор и потёр затылок. Илинка позднее тоже замялась, резко убрала ладони, выпуская парня из своей хватки и отошла на пару шагов назад, создавая дистанцию между ними. Молодой человек одобрительно качнул головой и вышел за открытую, теперь уж, дверь, не проронив ни слова.
На улице было, к удивлению, не так холодно. Только ветер зловредно морозил, играясь с маленькими, режущимися снежинками, лежащими на дороге, швыряя их прямо в лицо парня. Свежий январский воздух приятно наполнял лёгкие, а хруст под ногами белоснежных небольших кучек снега становился усладой для ушей. Природа по истине удивительна. Ещё недавно стояла ужасная вьюга, дубак проникал в замок сквозь крохотные отверстия между окнами, дверями, через подвалы и подземелья, от чего приходилось растапливать камин во всех комнатах, по несколько раз на дню. Снегопад был настолько сильный, что сугробы должны затягивать по пояс, но благодаря резким перепадам температуры белые морозные горочки растаяли довольно быстро. Тёмно-синие сумерки окутывали всю малую округу, видимость складывалась не лучшая, но это всяко лучше, чем непроглядная тьма, а первые лучи солнца должны появиться только через час. Из дворика, как говорила Илинка, и правда не было возможности выбраться за пределы замка: небольшие клумбы, расположенные по углам, огороженные заборчиком с кирпичными невысокими колоннами, декоративные деревья со свисающими сосульками на ветках, в центре расположилась интересная постройка, напоминающая навес с купольной, ничем непокрытой, крышей, и всё это в четырёх, плотно прилегающих к друг-другу, стенах замка.
Стефан сориентировался, отыскал юг и быстрым шагом устремился к правому дальнему проходу. Каково было его разочарование, когда, толкнув массивную каменную дверь, прозвучало громкое замочное звяканье, означающее, что во внутрь ход закрыт. Злость не заставила себя долго ждать. Молодой человек со всей силы ударил кулаком по гладкой толстой плите и завыл от боли, что подступила к ушибу мгновенно. Не будь он таким крупным, высоким и сильным, с натренированными руками, раздробил бы костяшки в муку. Рефлекторно схватившись за повреждённую кисть, он дёрнулся всем телом, и звон в кармане брюк напомнил о связке ключей, что всучила ему горничная. Он резво достал её и принялся подыскивать подходящий к замочному отверстию. «Кто знает, может, повезёт?» — попробовать определённо стоило. Ни один ключик не подходил к замку, а было их много. Но вот, когда оставалось совсем чуть-чуть металлических отпирок, один, выглядевший больше остальных, идеально вошёл в скважину, прокрутился три раза, передав усилие на ригель, и избавился от каменного препятствия. Стеф, удовлетворённый результатом, распахнул дверь и вошёл в южную часть дворца.
Это крыло было не таким просторным. Маленькое помещение с ведущей наверх лестницей. Больше ничего. Ни других проходов, ни проёмов, лишь один путь. И брюнет пошёл по нему, не раздумывая. Поднявшись на этаж выше, он вновь обратил внимание, что коридор ввел только прямо, но, для разнообразия, появились дополнительные двери, в которые он попутно заглядывал, ища необходимую комнату: тут и ванная, и покои, видимо, Альсины, и, наконец-то, тот самый Зал Омовения. «Быстро» — довольный молодой человек осмотрел пространство. В центре комнаты было нечто вроде термы, заполненной чем-то багровым и густым, рядом стояли, как стражи, четыре разные скульптуры: знатная дама, бедная женщина, нищие, просящие милостыню и всадник с конём на дыбах. А по середине, в стене, находился камин, над котором нависала позолоченная табличка. Парень, обходя вместилище, тут и гадать не нужно, с горячей кровью, приблизился к роскошной златой рамке. Вырезанная по дорогому металлу надпись гласила: «Мужские взгляды женщинам презренны, а бедняков заботит лишь одно: Отдать владыке урожай отменный, чтоб поскорее потекло вино». «Здорово, ещё одна загадка. Обожаю» — он недовольно поморщился и приступил к поискам решения. Прошло минут десять точно, пока в его, и без того забитую всякой нагружающей ерундой, голову пришло озарение. Попробовав сместить статую со знатной дамой, он понял, что необходимо направить каждую так, как того хотела головоломка, потому придётся напрячь и мышцы. Теперь же богатая леди смотрела на бедную служанку, подающей ей бутыль вина, лишившая нахального всадника внимания, а попрошайки, склонившись на колени, молили Господина о медяке. Скульптуры были выстроены верно, потому густая кровавая жидкость слилась из открывшейся термы вниз, приглашая чужака спуститься по каменным рассыпчатым ступеням. Приглашение, пусть и с сомнениями, он принял. Спуск последовал недолгим, как только нога Стефа сошла с последней плиты, подошвой лаковый чёрных оксфордов он почувствовал неглубокую лужицу.
— Твою-ю-ю ма-а-а-ть… — протяжно и скверно выразился молодой человек, приподнимая стопу, дабы взглянуть на липкую субстанцию, стекающую с туфли. Кровь. Бесспорно, та самая.
Брюнет прошёл дальше, стараясь более не вступать в багровые лужи. В подземелье было темно, из-за чего избегать кровавых водостоев стало проблематично, но, перестав ощущать под ногами влагу, Стеф выдохнул. Он вышел в другую часть подвала, где пачкать обувь будет необязательно. Единственное освещение этого помещение висело на гранитной колонне: слабо горящий факел не справлялся со своими обязанностями, но позволял видеть хотя бы малую часть, дав глазам небольшую возможность отдохнуть. Складывалось впечатление, что кто-то посторонний зажёг его совершенно недавно, словно ожидал прибытия парня. Мурашки пробежали по спине от одной лишь мысли чужого присутствия в этом мрачном глубоком подземелье, где крысы труп съедят быстрее, чем кто-либо его найдёт. Однако, глупо утешив себя, Стефан призадумался о том, что никаких признаков грызунов и прочих вредителей в этом замке не наблюдал. Но внезапный шум, подобный падению стального стержня, вновь вернул брюнета к пугающим мыслям. Он рывком развернулся на посторонний звук и забегал голубыми очами по-пустому, беспросветному проёму, как неожиданно спиной ощутил недоброжелательный взгляд и услышал трепет тонких крыловых пластинок мелких насекомых. Стеф не успел сделать и шагу, когда одна рука незнакомца крепко ухватилась за его чёрные патлы, грубо задрав молодому человеку голову, а вторая угрожающе прислонила острое лезвие к горлу.
— Думал, что, если ты трахаешь мою сестру — тебе всё дозволено? — гневный голос ведьмы проникал в одно ухо, к которому она прислонилась, отдаваясь дрожью по всему мужскому телу. Холодая сталь серпа была совсем близко к тонкой коже. — Думаешь, что можешь держать нас за идиоток?! — вампирша ядовито плевалась словами, повышая тон. — Я тебя не прощу, ублюдок!
Остриё орудия коснулось шеи, сразу же оставив на ней неглубокий порез, с медленно вытекающей кровью. Говорить что-либо слишком рискованно, да и был ли в этом уже какой-то смысл? Чего следует сказать в случае, когда тебя третий раз ловят на “горячем”.
— Нужно было сдать тебя матери! Вот дура! Как ты смеешь замышлять что-то?! Как смеешь нарушать запреты и действовать наперекор словам мамы? — она с особой жестокостью тянула клок его волос, поднимая подбородок выше, чтобы не мешал лезвию. — В этот раз ничто не остановит меня. Слышишь? — блондинка была чрезвычайно близко к лицу молодого человека, её щека тёрлась об его, а мочкой уха он чувствовал учащённое дыхание девушки.
— Б-Бэ-эла… — Стеф попытался произнести её имя, надеялся, что сможет успокоить хотя бы на мгновение, но слова с тяжестью выходили из горла по вине приставленного режущего предмета. Помимо серпа, давление на шею оказывало и боковая сторона запястья колдуньи, кое она судорожно прижимала к грудино-ключично-сосцевидной мышце.
— Что такое, дорогой? Больно? — беловолосая вплотную прислонила лезвие, углубляя тем самым рану, сделанную ранее. — Или хочешь объясниться?
Молодой человек заскулил, но нашёл в себе силы продолжить:
— У-у-бей…убей меня-я-я. — он прохрипел эту мольбу словно страдал от ангины.
— Что? — Бэла растерялась от такой просьбы, она привыкла, что жертвы трусливо умоляют пощадить, остановиться, прекратить терзания и сохранить им жизнь. Привыкла, что, набедокурив, люди стараются оправдаться, доказать ей о своей невиновности, но никак не просят убить поскорее, до последнего цепляются за возможность пожить подольше. Она ослабила хватку.
— Покончи с этим….со мной. — говорить стало немного легче. — Мне нет смысла оправдываться. Делай своё дело.
— Прикуси язык! Ты не смеешь указывать мне, когда я…
— ДАВАЙ!
Стефан редко повышал голос на кого-либо, но эмоции брали верх. Он не знал, что чувствовал сейчас, всё смешалось.
Блондинка, находясь в смятении, под гнётом парня, прижала серп к его глотке, но рука предательски задрожала и снова перестала слушаться. Она нервно попыталась резануть сонную артерию, но глубже лезвие не входило, словно находилось под специальной защитой. Стефан прикрыл глаза, выжидая скорой гибели, но ничего не происходило, кроме раздражённых вздохов над его ухом и дерганья чужой руки. Бэла, в не состоянии продолжать, выпустила его волосы из кулака, отдёрнула острое орудие и толкнула от себя брюнета локтем в спину.
— Почему это опять происходит?! — её негодованию не было предела, казалось, что у девушки вот-вот начнётся неконтролируемая истерика. — Я не могу питать к кому-то слабости. В чём проблема? — ведьма, очевидно, говорила сама с собой. — Ты сплошная заноза в заднице!
Стеф стоял напротив неё, не смея делать лишних движений, держался за кровоточащий на шее порез и виновато глядел в сторону колдуньи. Она тоже боролась с собой, ей тоже надавало покоя не пойми откуда взявшаяся чувство.
— Почему ты ДРУГОЙ? Почему не такой, как все мужчины, что попадали к нам? Даниэла по тебе с ума сходить. И я переживаю, что и сама начинаю… — резкое спокойствие и откровение блондинки ошарашили уже молодого человека. — Тогда в винной комнате…этого не должно было произойти. Я дала слабину. Я! Можешь себе представить? Чёрт возьми, да что такое?! — Бэла раздражённо топнула ногой. — Даже сейчас, вместо того, чтоб прикончить тебя, я распинаюсь, хотя это должен делать ты, упорно доказывая мне, что твои намеренья чисты и всё это случайность!
Парень подошёл к ней почти впритык, он молчал, совершенно не зная, что ответить. Его голубые глаза всматривались в бледное красивое лицо вампирши. Она опешила из-за приближения, но тоже посмотрела на него зачарованно, опуская взгляд к кровавой ране. Затем резким взмахом подняла над головой серп и уже точно была готова рассечь вены на мужской шее. Однако, реакция Стефана сработала моментально, он остановил её руку, обхватив тонкое предплечье своей мощной ладонью. Девушка издала испуганный вздох и немного попятилась. Ярко-алое, тягучее, тёплое вещество стекало по горлу, пачкая светлую рубашку, оно манило, дразнило, заставляло желать. Брюнет томно дышал, не спуская очей с колдуньи, он видел, как её грудь вздымается от такого же дыхания, что и у него, какое приятное зрелище, однако. Возможно, он допускает ошибку, но притворяться больше не хотелось. Хотелось только её.
Стеф, положив свёрнутый фрак со спрятанной подделкой на грязный пол, обнял Бэлу за талию и притянул к себе таким рьяным движением, что та не успела спохватиться. Его губы накрыли её, а язык дерзко протолкнулся внутрь. Беловолосая возмущённо застонала от такой наглости и ударила его ладонью по лопатке, но больше ничего не предприняла, хотя могла. Она лишь показушно изобразила чопорное приличие, при этом продолжая позволять брюнету углублять поцелуй. От страстного и настойчивого касания их губ и языков, всё тело расслабилось, вызволяя из руки ведьмы серп. Парень, после устранившейся самой по себе угрозы, отпустил её предплечье и высвободившуюся руку направил на упругую женскую заднюю точку, вульгарно и жёстко сжав мягкое место. Бэла, недовольная таким хамским поведением, укусила его за губу, сильно оттягивая на себя. Но Стефан всего-навсего посмеялся и шлёпнул ведьму по ягодице, которую только что сжимал в руке, хотя отпустил, раз ей так комфортнее. Оторвавшись от поцелуя, брюнет принялся ласкать бледную шейку, освобождая её от тяжёлой ткани платья, приспуская ниже, капюшон же слетел с головы намного раньше. Вампирша приняла правила игра и слегка отстранилась, дабы самостоятельно снять обыденный наряд через низ. Когда платье упало, она перешагнула через него, и, возвращаясь в горячие объятия молодого человека, попутно скидывала мешающиеся каблуки. Кружевное белое бельё тоже мешало, как посчитал Стеф, потому, поймав её в свои руки, он, оставляя на плечиках влажные следы, расстегнул застёжку бюстгальтера и бросил к остальным вещам. Воспользовавшись случаем, будучи крепко объятой, колдунья накинулась к кровавой ране на горле и начала язычком слизывать остатки его горячей вытекающей, по её собственной вине, жизни.
— Я думаю, что люблю тебя. — Стефан спокойно позволял блондинке лакомиться из его шеи, но немного жмурился от неприятного щипания в области свежего пореза. На миг показалось, что признаться следовало в другой момент, но серьёзность его слов не оставила ведьму без внимания.
Бэла не хотя оторвалась от свежей крови и пристально заглянула ему в глаза, словно искала в них подтверждение. Смотря друг на друга какое-то время, Стеф заметил, что весь её ротик вымазан багровой жидкостью. Он улыбнулся, положил свою ладонь на бледное лицо и большим пальцем стёр остатки неряшливого питания. Она же, в свою очередь, облизнула этот кончик перста, беря его полностью в рот, жадно всасывая кровь до последней капли. Подобное действие вызвало лёгкую боль в стоячем паху.
Бэла вновь припала к тёплым губам молодого человека, будто делясь с ним оставшимся на языке ярко-алым веществом, и пусть вкус родной крови до сих пор оставался для него омерзительным, он принимал всё. Пара могла стоять в таком положении бесконечно, наслаждаясь друг другом пока не надоест, но они оба знали, чего хотели больше всего и время, к сожалению, поджимало. Беловолосая девушка ловкими движениями расправилась с пуговицами белой испачканной рубашки, стащила её с мужского тела и швырнула в кучку к своей одежде. Брюнет понял, без лишних слов, что нужно было делать: он незамедлительно подхватил ведьму на руки и аккуратно склонился, кладя девушку на их вещи. Стефан прижал её всем своим телом и, словно набрасываясь, начал разжигать устами каждую клеточку кожи от выразительных ключиц, обнажённой груди, оставив на бледно-розовом соске укус, впалого животика и спускаясь к самому заветному и запретному. Бэла сгорала от нетерпения, желания, она глубоко вздыхала и приподнималась навстречу его губам, требуя не останавливаться, но притом хотела, чтобы он закончил с ласками поскорее и проник внутрь изнемогающего лона. Он знал это, чувствовал, из-за этого и дразнил. Ему нравилось, как она раздражённо кряхтела, когда не получала желаемого. Но играться не позволяло время. Стеф приподнялся и принялся быстро расстёгивать ремень, затем пуговицу, ширинку на тесных брюках, избавляясь от лишней одежды. И когда никаких препятствий больше не было, блондинка поманила к себе пальцем, Стефан, как самый настоящий джентльмен, долго ждать леди не заставил. Лег на неё, прислонился к губам, по новой начиная жаркий поцелуй, и свободной рукой стянул белую кружевную ненужную ткань с низа. Она приподняла ноги, помогая ему избавляться от белья. И вот им уже совершенно ничего не мешало. Парень раздвинул её худые бёдра и направил член прямо в девушку. Долгожданные сладкие стоны раздались в унисон, как же давно этого желалось. В Бэле было так же холодно, как и в Даниэле, абсолютно, но Бэлу же очень хотелось наполнить своим природным теплом полностью, находиться в ней до самого конца, когда дрожью накроет оба голых тела.
Стефан следовал ритму: сначала медленно, потом ускоряясь, быстро, затем замедляясь. Он оставлял засосы на её шее, а она запускала длинные пальчики в его угольную шевелюру, стараясь удерживать громкие звуки, исходящие из горла, прикусывая губы, сжимая челюсти. Их вряд ли кто мог застукать в подземелье, но девушка всё равно осторожничала, этим она отличалась от Даны, который было совершенно плевать.
— Я люблю тебя, Бэла. — стараясь отдышаться, уверенно произнёс молодой человек. Он продолжал брать её, ласкать, приятные ощущения заполонили его всего.
— Стефан…ах! — колдунья стонала, прикрывала глаза, ответно вбирала парня в себя целиком, разговаривать на такие темы, казалось, идеально время, но не получалось. — М-м-м-м…не торопись…нет! Не там! Я имею ввиду…ох…
Беловолосая ведьма немного призадумались. Что же она творит? Что скажет мама? Как отреагирует Кассандра? Как долго будет злиться Даниэла? Зачем она позволяет омерзительному мужлану иметь себя? Любить себя?… Ну уж нет! Она постоянно думает только о семье, об благе, об их внимании и постоянно забывает подумать о единственной Димитреску — о Бэле. Не случится же ничего плохого, если она развлечётся с мужчиной, что зажигает огонь в её душе и вызывает трепет по всему телу от одной только мысли. Она устала сопротивляться. Простое удовлетворение своих потребностей. Ей же необязательно его любить, не так ли? Но что если…
Брюнет значительно ускорился. Кажется, что переломный момент настал, и он вот-вот кончит в неё. Вампирша почувствовала это, обхватила тело парня ногами, взяла в руки его лицо и погрузила в жаркий поцелуй, введя свой язык за щеку, проскользив им по зубам и нёбу. Стефан, как по сигналу, заполнил девушку своим семенем, издав последний стон в её рот, и обессиленно свалился, не оставляя никаких свободных промежутков между ними. Он не вытаскивал, не торопился, брал от поцелуя всё, что мог, пока они не расстанутся. Но блондинка думала иначе. Она первая прекратила ласки и намекнула молодому человеку высвободить её из плена своего мускулистого тела.
— Уже уходишь? — он послушно перекинулся набок и положил руку под голову. — Опять начнёшь избегать?
Бэла одарила Стефа тяжёлым взглядом, от которого земля уходила из-под ног.
— Я сюда убить тебя пришла. Не наглей. — равнодушно кинула она, надевая нижнее бельё.
— Но не убила.
— Не напоминай. — застегнув бюстгальтер, беловолосая кинула ему брюки.
— И всё же…
Парень тоже решил быстренько одеться, стало холодновато.
— Стефан.
— М?
— Что у тебя на уме? Зачем ты проник сюда? В чём смысл твоих шатаний по укромным уголкам замка, куда прислуге соваться нельзя?
Ведьма поправила платье, уложила волосы под капюшон и возвысилась над сидячим молодым человеком, который пытался натянуть маленькие брюки.
— Ты же не хотела слушать оправдания.
— Оправдания — не хочу и сейчас, а твои настоящие мотивы меня волнуют. — она подала ему ладонь, когда тот управился с трудной задачей укрыть чиносами своё хозяйство.
— Не знаю, поверишь ли ты… — он охотно принял её помощь, взявшись за протянутую кисть.
— Уж постарайся.
Бэла не сразу выпустила его руку из своей, неосознанно тёрлась об неё пальчиками.
— Герцог рассказал мне о сокровищнице. Тогда, как только ты меня привела в Зал Четверых, я из чистого любопытства заглянул в лавку. Ну…слово за слово, и я уже нагружённый информацией о богатствах рода Димитреску пошёл искать тайники, гробницы. — он не репетировал эту историю, не придумывал заранее, всё, что произносил было самоё настоящей импровизацией. Ни о каких сокровищах он не знал, но догадаться не трудно, что в таких родовых замках есть свои дорогостоящие секретки. — Если я и умру здесь, когда пожелает Даниэла, то хотелось бы не оставлять своего старика без кормильца. Я бы принёс какую-нибудь стоящую штучку, получил бы за неё прилично лей и торговец по пути смог бы передать их отцу. Знаю, что поступаю некрасиво, неправильно, неуважительно по отношению к Хозяйке, но ты же любишь свою мать? А я…люблю своего отца. — последние слова далось ему с большим трудом.
Бэла прищурилась, потом задумалась, видимо, хорошенько обдумывая и анализируя его слова, а позднее согласно кивнула.
— Сделаю вид, что тебе удалось меня убедить. — колдунья потянулась, слегка улыбнувшись. — Не задерживайся здесь, авантюрист. Мама не любит долго ждать.
Прежде, чем уйти, она подарила ему лёгкий поцелуй в щёку.
— Я покину тебя и компанию в возвращении домой, Отто Ран, не составлю. Не хватало, чтоб кто-нибудь видел нас вместе. Потому, будь добр, не подведи меня и приди в Главный Зал без происшествий.
Стеф улыбнулся ей, как маленький ребёнок, и, карикатурно в воздухе над сердцем нарисовал маленький крестик, давая обещания, что ничего плохого не случится. Проводив её взглядом, пока ведьма окончательно не пропадёт в тучке мух, он поднял сложенный фрак и вернулся к своим первоначальным планам.
***
Парню удалось найти ту самую скульптуру, после пятнадцатиминутных скитаний по жуткому подземелью, подменить маску, забрав с собой подлинную, и вернуться в центральную часть замка, никем незамеченным. Всё шло слишком гладко, даже близость с Бэлой, это беспокоило. Затишье перед бурей? Пугать себя не хотелось, но предосторожность так и появляется, а она лишней не будет.
Поднимаясь по лестнице, он наткнулся на взволнованную главную камеристку.
— Стефан! Доброе утро! — она судорожно поправила фартук, её лицо было объято страхом. — Ты…не видел нигде связку с ключами? Не могу найти. Ох, наверное, где-то положила и забыла. — нервно затараторив, Камелия вся сжалась.
Молодой человек интуитивно прикоснулся к карману брюк, нащупав ту самую пропажу.
— Не-а. — без колебаний ответил он. — Не видел. У Илины спрашивала?
— Да… — служанка разочаровано прислонила руку к лицу. — Она тебя, кажется, искала.
— Для чего? Не сказала? — брюнет фальшиво удивился.
— Нет. Я не спрашивала. Ладно, мне нужно найти связку, пока хозяйки не узнали о потере. Увидимся за завтраком.
И главная камеристка побежала вниз, не обратив внимания на прощальный жест парня. «Прости, Камелия, так было нужно»
Медленно идя по коридору, улыбаясь во все зубы, Стефан только и думал, что об обнажённой Бэле и о том, как хорошо в ней и, разумеется, с ней было. Как странно, но одновременно чертовски восхитительно. Изначально она была серьёзно настроена покончить с ним, а позже лежала уже под и сладко постанывала, будто никакой размолвки не происходило. По пути ему встретилась радостная Кассандра. «Уже не спит? Рано она…» — брюнет остановился, дабы поприветствовать поклоном дочь Госпожи, но, заметив его, она сильно изменилась в лице, сменив ликование на удивление. Черноволосая замерла, тряхнула головой, словно увидела наваждение и, ускоренным шагом, помчалась куда-то вперёд, толкнув Стефа плечом.
— Эй! — только и успел вскрикнуть он, в след почти убегающей ведьмы. — Странно.
Разведя руками, молодой человек продолжил путь до своей кладовушки, где должна была ожидать Илинка. Но, открыв дверь и войдя в спальню, он не обнаружил никого. «Хорошо, подожду немного. В конце концов, я сильно задержался» — решил Стефан, подходя к кровати. Он нагнулся, заглянул под неё и достал большой одеяльный свёрток. Раскрыв его, он облегчённо вздохнул. Маска радости всё ещё была при нём, никто так и не узнал и изъять не собирался. Он вытащил из фрака новую находку в виде печального ангельского лика и положил совсем рядом. Коллекция начала собираться. Но стоит это того?
Парень не успел и подумать, как послышался глухой, неуверенный стук по дереву.
— Стефан, вы уже там? — робкий юный голосок горничной привёл мысли в порядок.
— Да! Заходи.
Теперь он собирался посветить Илину в их общие с Герцогом планы и провернуть новую кражу следующей маски. Как бы опасно это не было, но им придётся рисковать и ставить на ком всё, если свобода столь желанна.