— Вот, бери ещё бутылку.
Жилаяк и эту бутылку опорожнил. Захмелел и свалился с ног. Вечер наступил, старуха поднялась и побежала. Жилаяк остался лежать. Проснулся, когда солнце взошло и стало тело ему припекать. Смотрит: старухи-то нет! Жилаяк подобрал полы своей одежды и, приметив следы от старухиных ног, помчался вслед. В полдень догнал старуху. Захватил в пригоршню песку.
— Догнал, сынок? — спросила старуха и обернулась. Жилаяк крикнул:
— Догнал! — и швырнул песок в глаза старухи.
Старуха упала и стала протирать глаза, а Жилаяк тем временем достиг майдана. Только к вечеру явилась старуха. Ничего не выгорело у падишаха.
— Ну как, доволен? — спросил Дутан-батыр.
— И коней, и батыров, и скороходов испытали мы, — ответил падишах. — Теперь очередь за стрелками.
Падишах велит поставить шест, высотой в сорок аршин. К верхушке привязали кисет с золотом.
— Кто стрелой сорвёт кисет, тому кисет и достанется, — провозгласил падишах.
Стрелки-лучники начинают стрелять. Всё мимо. У некоторых стрелы совсем близко от цели пролетают. Устали, соревнуясь. Дутан посылает своего стрелка, который утку влёт бил. А тот и говорит собравшимся:
— Стрелять из лука вы не умеете. Теперь смотрите, как я стреляю.
Стрелок крепко расставляет ноги, прицеливается и выпускает стрелу. Стрела подхватывает кисет и исчезает в небе. Все смотрят вверх. Стрелок говорит им:
— Сегодня не ждите. Завтра к полудню, кисет упадёт на землю. Напрасно не напрягайте шею, возвращайтесь.
На исходе суток кисет падает на землю, около шеста. Дутан-батыр снова спрашивает падишаха:
— Есть ли ещё испытания?
— Уже вечер. Завтра начнём. Кенекей — твоя, — ответил падишах.
Когда он вернулся во дворец, визирь стал наговаривать:
— Если согласимся отдать, несусветную глупость совершим. Сегодня ночью нам нужно придумать какую-нибудь хитрость. Пусть запрягут справных коней в добротные тарантасы, выберут удалых молодцов, спрячут спящую Кенекей в сундук и увезут в условленное место.
Как и велел визирь, приготовили коней, положили спавшую дочь падишаха в сундук и повезли. Бабай, который мог слышать даже под землёй, и на этот раз услышал, как увозят Кенекей, и сообщил Дутану:
— Девушку положили в сундук и увозят.
Дутан-батыр в гневе вскочил, вооружился, сел на коня, крикнул спутникам:
— Берите оружие! Уничтожу негодников, живого места не оставлю!
Среди его спутников был, как известно, бабай, который приручал птиц. Он сказал:
— Не будем понапрасну кровь проливать, души живые губить. Я догоню их, коли на небеса не улетели, заколдую, отведу им глаза, доставлю обратно сундук. Коней их положу на телегу, а самих впрягу в неё. Вот будет потеха!
Так и сделал. Доставил сундук с девушкой. А молодцы, исполнявшие приказ визиря, открыв глаза, увидели, что кони лежат на телеге, а они сами тащат телегу. Совсем обезумели.
Дутан-батыр тем временем привязал сундук к спине коня Тел-Кондыза и со спутниками пустился в обратный путь. Прошла ночь, наступило утро. Устроили привал, взломали замок на сундуке. Оттуда, сияя красотой, вышла Кенекей. Все очень обрадовались, и девица рада, что с милым она теперь. Долго они шли и, наконец, приблизились к тому лесу, где жила Жалмавыз. И тогда Дутан-батыр сказал:
— Кенекей, ты ведь не мне предназначалась, за тобой посылала старуха Жалмавыз, тебя у неё придётся оставить.
Кенекей заплакала горькими слезами:
— Радовалась я, что добилась желаемого. И теперь, как ты меня оставишь?
Увидев слёзы на глазах девушки, все загоревали.
— Все вы обладаете силой и можете одолеть любого, — сказала Кенекей. — Неужели вы не справитесь с этой ведьмой? Как же у вас хватит мужества оставить меня?
Дутан-батыр решил:
— Погибну с тобой, но не оставлю тебя одну!
Бабай, который умел слушать землю, дал совет:
— В этом деле не следует торопиться, разумно надо действовать. Жилаяк у нас — вылитая девушка: красив, молод. Отрежем у коня гриву — всё равно новая отрастёт — и приделаем Жилаяку волосы. Его отдашь вместо девушки.
Сказано — сделано. Одели Жилаяка в девичий наряд, сели они с Дутаном на коня и отправились к Жалмавыз. Остальные продолжали путь, посадив Кенекей на коня Тел-Кондыза. Дутан-батыр подъехал к жилищу Жалмавыз. Та, почуяв пришельцев, вышла навстречу.
— Привёз, мой кахарман[78]? — спросила она. — Ты самый настоящий батыр.
Приглашает в своё жилище. Варит плов. Дутан-батыр перекусил на скорую руку и встал из-за стола:
— Меня родители ждут не дождутся. Я поеду.
Прощается с Жалмавыз и уезжает. Жилаяк остаётся. Притворяется: «Ох!» да «Ах!» Потом говорит старухе:
— Эби[79], мне надо по нужде сходить.
— Чего выходить, балам[80], вон тазик в углу, туда и сходи.
— Я не привыкла справлять нужду в избе, выйду-ка во двор.
— И я, пожалуй, с тобой выйду, — не отстает старуха.
Только переступили они порог, Жилаяк пустился бежать. Жалмавыз вскочила и давай в погоню за ним, а штанины широкие оказались, цеплялись за корни и сучки и старуха раза два падала. Когда штанины оторвались, Жалмавыз помчалась в погоню что было сил.
Жилаяк присоединился к товарищам. А Жалмавыз уже близко. Всех хочет проглотить. Испугались путники. Тогда стрелок вложил стрелу в тетиву, прицелился и выстрелил. Стрела угодила Жалмавыз в глаз, что во лбу торчал, проткнула его и мозги пробила. Испустив истошный крик, Жалмавыз упала и околела.
Дутан-батыр сказал своим друзьям:
— Сколько лет потратил я напрасно, выполняя поручение этой черноликой карги. Её имущество принадлежит нам.
В её берлоге нашли они много золота-серебра.