— Ты хули творишь? — крикнул Кен, когда брызнула кровь.
— Да я только поцарапал ее маленько.
— У нее кровь течет из шеи. И рана выглядит глубокой!
Джаред не перерезал Шарлин горло, но это был довольно глубокий порез сбоку на ее шее. Три тонкие струйки крови стекли на ее рубашку, к ним быстро присоединилась четвертая.
Герти вцепилась в прутья клетки, настолько ослепленная яростью и ужасом, что подумала, что всплеск адреналина может позволить ей согнуть сталь. Конечно, этого не произошло. И она ни черта не могла сделать, чтобы помешать этим психам зарезать Шарлин.
Рана сильно болела, и Шарлин почувствовала, как кровь стекает по ее шее, но со связанными руками она не могла прикоснуться к ней, чтобы увидеть, насколько все плохо. По крайней мере, девушка все еще могла дышать.
Кен выглядел взбешенным. Он так сильно ударил Джареда по затылку, что его сын выронил нож. Джаред развернулся, и на мгновение Шарлин подумала, что двое мужчин могут подраться, но парень попятился, потирая голову.
— За что? — спросил Джаред.
— Мы так не делаем. Ты не можешь просто наброситься на нее, будто ты дикарь какой-то. Как думаешь, сколько она теперь проживет?
— Я думал, весь смысл в том, чтобы убить ее.
— Нет! Если ты хочешь перерезать кому-нибудь глотку, найди себе проститутку и сделайте это за мусорным баком. Это не то, чему я пытаюсь тебя научить. Ты только посмотри на всю эту кровь.
— Я не перерезал ей горло. Это крошечные струйки. Если мы заклеим порез пластырем, с ней все будет в порядке. Я и не подозревал, что ты так беспокоишься о ее благополучии.
— Это была ошибка, — сказал Кен. — Твоя мама повеласебя по-идиотски, когда привела тебя сюда.
— Не называй маму идиоткой.
— Я не называл ее идиоткой. Я сказал, что она вела себя как идиотка.
— Нет, ты назвал ее идиоткой.
— Не смей спорить со мной. Знаю, обстоятельства странные, но я все еще твой отец, а ты все еще мой сын. Пока ты живешь в моем доме и ешь еду, которую я покупаю, ты будешь уважать меня. Понял?
Джаред, казалось, понял, что перешел черту.
— Да, я понимаю. Я ждал этого так долго, что пришел в восторг. И не должен был резать ей шею. Мне очень жаль, пап.
Кен положил руку на плечо Джареда.
— Все хорошо. Мне не следовало огрызаться на тебя.
Шарлин не могла поверить, что стала свидетельницей этого идиотского проявления примирения отца и сына. Они выглядели так, словно собирались обняться, разрыдаться и сказать друг другу, как сильно любят друг друга.
— Я пойду посмотрю, как там мама, — сказал Кен. — Уйду всего на минуту, но ты можешь делать с ней все, что захочешь. Беру свои слова обратно — ничего сексуального. Все остальное пожалуйста.
Джаред поднял нож с пола.
— Могу я выколоть ей глаза?
— Если хочешь. Но это будет значить, что она не сможет увидеть, что будет дальше.
— Похоже, это было бы страшнее.
— Нет. Еще страшнее будет, если она будет видеть нож.
— Тогда, может быть, я выколю ей только один глаз.
— Делай, что хочешь. Только не прикасайся к Герти.
— Не буду.
— Веселись.
— Если ты хочешь сделать мне подарок на день рождения пораньше, то может быть оставишь меня здесь на час-другой.
— Тебе повезло, что у тебя всего минута. Может быть, даже меньше. — Кен подошел к дверному проему. — Ничего не делай, пока я не поднимусь наверх. Мы не хотим, чтобы соседи слышали нас.
Кен вышел, закрыв за собой дверь. Шарлин предположила, что это означало, что наверху также была дверь, блокирующая шум из подвала. Если бы она подождала, пока его шаги перестанут скрипеть, она бы поняла, что он открыл дверь наверху. И все же, если бы она позвала на помощь, единственное, чего бы она добилась, — вынудила бы их заставить ее перестать кричать. Это было то, что она приберегла бы для того, чтобы смириться с тем, что спасения нет, и захотела быстрой смерти. На данный момент она все еще думала, что они с Герти смогут выбраться из этого.
— Я лесбиянка, — сказала она ему.
— И что?
— Держу пари, у тебя никогда не было ни одной такой, верно?
— Нет. Не было. В этом как бы и весь смысл лесбиянства. Должно быть, у тебя не очень хорошо получается, если ты этого не знаешь.
— Я просто говорю, что такая возможность может больше никогда не представиться тебе. Как мне тебя остановить?
— Даже если бы я действительно хотел трахнуть лесбиянку — а я хочу, признаю это, — не собираюсь этого делать, когда моя мама может войти в комнату в любую минуту.
— Так скажи ей, чтобы она не спускалась.
Смех Джареда был на удивление высоким.
— Я, пожалуй, воздержусь от попытки трахнуть тебя в доме своих родителей. Как сказал папа, ты попытаешься заставить меня совершить ошибку. Этого не случится. И тебе не нужно беспокоиться, что я выколю тебе глаз. Я ничего тебе не сделаю. Просто буду терпеливо ждать, пока мама и папа вернутся.
— Киска.
— Не важно.
Джаред провел указательным и средним пальцами по шее Шарлин и слизнул с них кровь.
— М-м-м, — простонал он с улыбкой.
— У меня СПИД, придурок, — солгала Шарлин.
Джаред в ужасе ахнул и начал лихорадочно вытирать язык. Он сплюнул на пол и попятился от нее.
Герти пнула его ногами в затылок.
На ее лице не было никакого чувства выполненного долга. Движение ног, очевидно, причинило ей мучительную боль. Но она сделала это.
Джаред повалился вперед. Нож выпал из его руки и заскользил по полу в сторону Шарлин.
Шарлин дернулась всем телом вправо. Стул упал на бок, ударившись о бетонный пол и приземлившись на руку Джареда.
Он завизжал.
Подлокотник стула не сломался при ударе, но немного изогнулся. Резкий рывок правой руки Шарлин, и подлокотник кресла выскочил из спинки. Она быстро принялась за работу, чтобы освободить свою руку. Даже если звукоизоляции было достаточно, чтобы заглушить крик Джареда, Кен и Вивиан могли вернуться в любой момент.
Джаред, теперь уже всхлипывая, высвободил руку. Потому что сейчас он больше сосредоточился на своих раздавленных пальцах, чем на попытках Шарлин избавиться от веревок.
Девушка высвободила руку.Схватила нож. Не удержала. Получилось со второй попытки.
Джаред мог быть полезен в качестве заложника, но Шарлин все еще была привязана к стулу, и она не думала, что он будет сосредоточен на своей руке достаточно долго, чтобы иметь возможность полностью освободиться. Поэтому она вонзила нож ему в горло.
Струя теплой крови ударила ей в лицо.
Джаред издавал ужасные рвотные звуки, хватаясь за шею.
Шарлин начала разрезать веревку, связывающую ее другую руку.
«Пожалуйста, пусть они останутся наверху. Пожалуйста, пусть они останутся наверху. Пожалуйста, пусть они останутся наверху».
Джаред попытался дотянуться до нее, но это было совершенно безрезультатно. Шарлин старалась не смотреть на него, пока распиливала веревки; ужасное зрелище отвлекло бы ее.
Она высвободила левую руку.Теперь было бы быстрее просто развязать веревки. Хотя они не сделали небрежной работы по ее связыванию, они также, очевидно, планировали наблюдать за ней все время, пока она была привязана к стулу. Она смогла бы развязаться сама. Ей оставалось только молиться, чтобы его родители не вернулись слишком быстро.
Джаред больше не двигался. Увеличивающаяся лужа его крови коснулась руки Шарлин. Но если сейчас она не беспокоилась о своей собственной крови, то уж точно не собиралась думать о его. Она продолжала возиться с веревками.
— Ты отлично справляешься, — сказала Герти.
Веревки теперь быстро разваливались.
Она услышала, как заскрипели ступеньки.
Шарлин уже развязывала веревки так быстро, как только могла, и не было никакой возможности ускорить процесс, даже при неминуемой опасности. Если бы у нее было немного больше времени, она могла бы затаиться в засаде за дверью. Кен и Вивиан вошли бы в комнату, в ужасе уставились бы на своего мертвого сына, и она убила бы их обоих ножом. Этот план, который в любом случае не был надежным, теперь был снят со стола, если только они не будут спускаться по лестнице очень, очень медленно.
Она отвязала себя от стула как раз в тот момент, когда повернулась дверная ручка.
Что ей делать? Броситься на них через всю комнату с ножом?
Несколько минут назад у Кена был при себе пистолет. Она могла видеть выпуклость под его рубашкой. У него не было бы причин избавляться от него. Даже если бы Шарлин побежала к нему быстрее, чем когда-либо в своей жизни, у него было бы достаточно времени выхватить оружие и выстрелить ей в голову.
Спрятаться было негде.
Дверь распахнулась.
Конечно, они сразу же увидели Джареда. Он неподвижно лежал в большой луже крови, и его было трудно не заметить. В идеальном мире Кен и Вивиан упали бы на колени, не в силах справиться с потерей своего сына. И в самом деле, женщина протиснулась мимо мужа и бросилась к его парня. Но Кен достал пистолет.
Шарлин вскочила, ухватилась за край клетки Герти и подтянулась. Она попыталась сделать это, держась за нож, но выронила его, и тот со звоном упал на пол. Девушка надеялась, даже в такой судьбоносный момент, что ее подруга поймет, что Шарлин не пыталась использовать ее в качестве живого щита, а хотела воспользоваться желанием Кена сохранить Герти в живых. Он мог не рисковать случайно попасть в Герти, когда стрелял бы в Шарлин.
Вполне возможно, что Кену больше не было дела до Герти, или, по крайней мере, ему было все равно в те моменты, когда он смотрел на окровавленный труп своего сына, но у Шарлин не было другого выбора.
Вивиан издала вопль такой сильной печали, что Шарлин не смогла не испытать к ней жалости, даже когда увидела, как Кен приближался к клетке с поднятым револьвером.
Шарлин подтянулась повыше, так что ее голова оказалась на одном уровне с Герти. Теперь она поняла, что это было абсолютно нелепо. Единственный способ, которым Кен не смог бы убить ее, — это если бы он так сильно засмеялся над ее затруднительным положением, что поскользнулся на крови Джареда и потерял сознание при ударе головой об пол. Да, было девяносто девять процентов вероятности, что она скоро будет валяться на полу с разбрызганными повсюду мозгами. Если бы она бросилась на него или попыталась бросить нож или стул, то, по крайней мере, сохранила бы некоторое достоинство.
Кена, казалось, не забавляло ее затруднительное положение. Он обошел вокруг, чтобы найти хороший угол, под которым можно было бы сбить ее, так что, по крайней мере, она была права — он пока что не хотел убивать Герти. Шарлин обошла клетку, пытаясь удержать Герти между собой и Кеном. Эта тактика сохранит ей жизнь всего на несколько секунд, но она сделает все возможное, чтобы использовать их по максимуму.
Вивиан лежала на полу и все еще рыдала, баюкая тело Джареда.
Кен держался на расстоянии, как будто беспокоился, что у Шарлин есть какой-то трюк в рукаве. Он все еще был всего в нескольких футах от нее. Не имело значения, что его рука сильно дрожала. Если он нажмет на курок, то не промахнется.
И мужчина это сделал.
Шарлин вскрикнула, когда пуля разорвала ткани ее левой ноги. Он не промахнулся, но, очевидно, планировал нанести гораздо больший урон, чем этот. Боль была сильной, но не настолько, чтобы заставить Шарлин ослабить хватку и упасть с клетки.
— Не стреляй в нее! — закричала Вивиан срывающимся голосом. — Заставь эту еб*ную суку страдать!
Кен бросил пистолет на пол и шагнул вперед. Затем, очевидно решив, что ему не следует оставлять пистолет так близко, он пнул его ногой в другую сторону подвала.
— Слезай оттуда, — сказал Кен. — Не усугубляй ситуацию.
Шарлин была почти уверена, что она уже исчерпала свои лимиты, настолько жестоким будет ее наказание, если и когда он наконец стащит ее с клетки. Она просто собралась с духом, готовая выбивать из него дерьмо так долго, как только сможет.
— Как ты думаешь, куда денешься оттуда? — спросил он.
Вивиан, больше не кричила, теперь она шептала своему сыну. Шарлин была рада, что не может слышать ее слов.
— Я задал тебе вопрос, — прокричалмужчина.
Шарлин продолжала игнорировать его вопрос, который, как она предполагала, был гипотетическим. Она не думала, что куда-то может деться. Даже если бы у нее хватило спортивного мастерства прыгать с клетки на клетку, это не принесло бы ей никакой пользы.
Кен двинулся вперед.
Герти пнула его ногой. Это был ужасно слабый удар, и он мало что сделал, чтобы разубедить его.
— Я сломаю твои чертовы ноги, — пригрозилон ей.
Герти снова пнула его, с еще меньшей силой.
Шарлин не болталась всю ночь в стальной клетке, поэтому ее удар был намного более жестоким. Она попала ему в грудь. Но он схватил ее за ногу и потянул. Если бы это была раненая нога, девушка подозревала, что боль была бы такой сильной, что она бы ослабила хватку на клетке и позволила ему делать с ней все, что он хотел, но вместо этого выдернула ногу и ударила мужчину в лицо.
Она не услышала удовлетворяющего треска сломанного носа, и он не упал на пол, а схватил ее за раненую ногу.
Боль была такой сильной, как она и боялась. И все же девушка не отпускала клетку. Она пнула его другой ногой, и раненая выскочила из его рук.
Она посмотрела на него сверху вниз. Кен выглядел совершенно безумным от ярости.Он издал яростный рев, который был еще громче и более расстроенным, чем плач Вивиан.
Шарлин забралась так высоко, как только смогла. Там не было места для нее, чтобы взгромоздиться на верхушку клетки, но она была прямо под потолком.
Кен поднял нож, которым она убила его сына.
— Ты не уйдешь от меня! — закричал он.
Он ухватился за прутья и подтянулся. Клетка внезапно наклонилась в его сторону.
А затем крепежи клетки, которые, вероятно, не были рассчитаны выдержать вес трех человек, оторвались от потолка.
На мгновение показалось, что он повис в воздухе. Это было похоже на тот момент, когда американские горки спускаются с первого ужасающего холма.
Затем клетка рухнула на пол.Она приземлилась на бок, придавив Кена. Перевернулась, но его изуродованное тело прилипло к ней и отправилось в короткую поездку.
Шарлин что-то повредила при ударе, может быть, даже сломала кости, но об этом она побеспокоится позже. Она спрыгнула с клетки в угол, куда Кен пнул револьвер.
Чувство самосохранения Вивиан явно перевешивало ее потребность быть со своей умершей семьей. Она выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь. На другой стороне раздался звуковой сигнал.
Шарлин подняла пистолет и, пошатываясь, вернулась к клетке. Она даже не думала о том, сможет ли ходить на своей поврежденной ноге —просто сделала это. Дышать было немного трудно, но не больно, поэтому заподозрила, что у нее скорее ушибы, чем переломы ребер.
Ее первой задачей было выяснить, представлял ли Кен угрозу.
Ожидания девушки оправдались. Его тело больше не цеплялось к клетке, и он еще не был мертв, но, по крайней мере, три разные поломанные кости торчали из его плоти. Сам мужчина захлебывался собственной кровью. Она не собиралась тратить пулю, чтобы избавить его от страданий.
Шарлин обратила свое внимание на Герти, которая неподвижно лежала в клетке.
Кровь пропитала брюки Герти на верхней части бедер. Если бы клетка упала прямо вниз, она бы раздробила ноги Герти, но, несмотря на кровь, ее раны не казались такими ужасными. Конечности, казалось, не были вывернуты. И, внимательно присмотревшись, она увидела, что Герти еще дышит. Хотя Шарлин еще не была готова дать полную справку о состоянии здоровья, она была почти уверена, что Герти только потеряла сознание при падении.
Она подошла к двери и повернула ручку. Заперта. Рядом с дверью была клавиатура, поэтому она вернулась к Кену и присела рядом с ним на корточки.
— Какой код? — спросила она.
Он открыл рот — едва-едва — но не издал ни звука.
— Скажи мне код, или я сломаю тебе пальцы.
Хотя его губы двигались, она была почти уверена, что даже если бы она могла слышать, что он говорит, это не было бы комбинацией.
Затем его рот перестал двигаться, и все его тело замерло.
Хорошо. Они были заперты в подвале. Но у Шарлин был пистолет. Как только Вивиан откроет дверь, чтобы проверить, как они, она пристрелит ее. Не проблема.
Это предполагало, что Вивиан действительно решит проверить их.
Если бы подвал был звукоизолирован, а ее муж и сын были мертвы, у нее, возможно, не было бы мотива проверять их. По крайней мере, не в ближайшее время.
Шарлин внезапно очень остро осознала, сколько крови вытекло из ее шеи на одежду.