— Ладно, хорошо, — сказала Шарлин. — Ты точно уверена, что они сядут в машину? Гараж же может быть соединен с другим зданием, и у него могут быть другие выходы.
Герти покачала головой.
— Все, что я знаю, — это то, что он вошел внутрь с маленьким мальчиком. Я просто предполагаю, что они сядут в машину.
— Тогда мы подождем. Мы можем подождать. Это не проблема. Он выедет прямо перед нами, мы увидим его машину, надеюсь, различим номер и скажем его полиции. Все просто.
— А потом мы поедем за ними, — сказала Герти.
— Точно. Да. Конечно. Мы поедем за ними на безопасном расстоянии.
— Если только тебе не придется столкнуть их машину с дороги.
— Вообще-то это я здесь должна отпускать неуместные шуточки, — сказала Шарлин.
— Я не шучу. Если нам придется помешать ему уйти, тебе, возможно, придется столкнуть его машину с дороги. — Герти пристегнула ремень безопасности. — Не волнуйся. Это будет последнее средство. И, кстати, ты знаешь, что твоя страховая не поднимет тебе тарифы из-за этой аварии, если ты совершишь ее, чтобы спасти ребенка.
— Меня не беспокоит страховка. Меня парит то, что мы можем умереть.
— Мы не умрем.
— Я знаю, знаю, знаю. Дерьмо. — Шарлин глубоко вздохнула. — Хорошо, теперь я полностью сосредоточилась. Этот сукин сын никуда не денется. Но пообещай мне, что ты не начнешь стрелять из окна, как в старых боевиках.
— И мыслей не было.
— Поклянись мне. Я не хочу, чтобы ты сгоряча начала стрелять и случайно убила ребенка. Если они уйдут, то они уйдут. Никакой пальбы.
— Я не собираюсь стрелять в ребенка.
— Хочу сказать, что ты можешь захотеть попытаться прострелить их шины, промазать и убить ребенка. Мы поедем за ними. Но, пожалуйста, не начинай стрелять. А вообще, брось свой пистолет на заднее сиденье.
Ворота поднялись, и серебристая машина выехала из гаража. Шарлин увидела пару воздушных шариков, плавающих на заднем сиденье.
— Это они! Это они! — сказала Герти. Она поднесла телефон к уху. — Это серебристая машина. Двухдверная. Я не знаю модель — нет, подождите, она поворачивает. Сзади есть логотип «шевроле». Номерного знака нет. — Она помахала Шарлин. — Поехали, поехали!
Шарлин выехала на дорогу и последовала за серебристой машиной. Он ехал на тридцати пяти — максимально допустимая скорость. Возможно, все не так уж и плохо.
— Мы едем на восток, — сказала Герти в трубку. — Только что проехал Двенадцатую улицу.
Машина остановилась на красный свет. Шарлин остановилась прямо за ней.
Подозревает ли парень, что за ним следят? Что он сделает, если поймет об этом?
— Мы прямо за ним, — сказала Герти.
Шарлин вытерла пот со лба. Ее подмышки были мокрыми. Может быть, Герти следовало прострелить шины у его машины сейчас. Пока они стоят.
Нет, нет, нет, нет, нет. Парень может прийти за ними. Или навредить ребенку. Это была поразительно плохая идея, и Шарлин была рада, что не предложила ее. Герти не потянулась за пистолетом, так что эта поразительно плохая идея, вероятно, не пришла ей в голову.
Загорелся зеленый свет, и машина проехала перекресток. Шарлин последовала за ней.
— Пусть он немного проедет вперед, — сказала Герти. — Не надо, чтобы он знал, что мы едем за ним.
— Полиция уже близко?
Герти задавала этот же вопрос любому, с кем разговаривала по телефону. После короткой паузы, она посмотрела на Шарлин.
— Они уже в пути. Сказали, что скоро будут.
Вдалеке зазвучала сирена.
Герти улыбнулась.
— Они уже совсем близко.
Серебристая машина набрала скорость, рванула вперед и проехала на желтый свет.
— Черт! — сказала Шарлин.
— Он ускоряется!
— Я вижу!
— Езжай за ним!
Шарлин вдавила педаль газа в пол. Теперь светофор был красным, и она съежилась, когда проехала перекресток, ожидая, что в нее врежется другая машина. К счастью, большой грузовик, который мог бы их эффектно снести, находился в полу квартале отсюда.
— Не упусти его, — сказала Герти.
— Я не буду таранить его.
— Я не прошу тебя таранить его. Я прошу тебя не потерять его.
— Сука.
Вой сирен становился все ближе. В любой момент обученные, профессиональные люди могли взять ситуацию под свой контроль, и Шарлин могла бы отойти куда-нибудь, чтобы ее наконец вырвало от стресса.
Серебристая машина проехала еще на один красный свет. Шарлин последовала за ней.
Затем машина съехала на обочину и ударила по тормозам, шины завизжали, и в воздух поднялся дым от жженой резины. Мужчина выскочил из машины и побежал к пассажирскому сиденью.
— Помедленнее, помедленнее! — сказала Герти. — Скорее всего, он убегает от копов, а не от нас. Мы просто обычная машина.
Шарлин нажала на тормоз, но недостаточно быстро, чтобы они завизжали. Ее руки так сильно вспотели, что руль чуть не выскользнул из них.
Мужчина открыл пассажирскую дверь. Он сунул руки внутрь, подхватил маленького мальчика и побежал, оставив обе двери открытыми. Не оглянулся на машину Шарлин. Когда она остановилась позади его брошенной машины, он побежал в переулок.
Сирены были совсем близко. Копы наверняка поймают этого парня.
Не обсуждая этого, Шарлин и Герти открыли свои двери, вышли из машины и погнались за ним.
Мужчина споткнулся и упал. Маленький мальчик вскрикнул, когда его отец приземлился на него сверху. Мужчина отчаянно вскочил, схватил сына за руку и поднял его на ноги. Он обернулся и увидел Шарлин и Герти, стоящих у входа в переулок.
— Он мой сын! — завопил на них мужчина.
Шарлин сделала шаг вперед.
— Я знаю, что ты любишь его. Просто отпусти его, хорошо? Копы уже почти здесь. Все кончено.
Мужчина сунул руку за спину.
«Это будет пистолет, это будет пистолет, это точно будет еб*нный пистолет», -подумала Шарлин.
И да он действительно вытащил пистолет. Мужчина притянул сына к себе и приставил оружие к его голове.
Шарлин подавила крик.
— Я сделаю это! — предупредил мужчина. — Я убью нас обоих, Я НИКОМУ НЕ позволю забрать его снова!
Шарлин совершенно не представляла, что делать. Она не была опытным переговорщиком. Могла бы все испортить, если бы сказала что-то не то. Ей хотелось верить, что этот человек блефует, что он никогда бы не подумал об убийстве собственного ребенка, а затем о самоубийстве, и что, если они с Герти просто будут стоять там, полицейские быстро возьмут ситуацию под свой контроль. Но этот чел выглядит п*здец каким уверенным — он не блефовал. Мужчина выглядел вполне настроенным нажать на спусковой крючок.
Мальчик плакал.
— Ты его пугаешь, — сказала Шарлин.
Было ли это глупо говорить? Она не была уверена.
Она взглянула на Герти, отчаянно надеясь, что та не полезет за пистолетом. Герти стояла неподвижно, с ужасом наблюдая за мужчиной. Если она собиралась застрелить его, то проделала удивительную работу, не выдав своего намерения.
— Это п*здец, — сказала Шарлин мужчине. — Неважно, насколько плохи дела в твоей жизни, и я могу с уверенностью сказать, что они действительно плохи, но это не тот способ, чтобы справиться с ними. Ты же понимаешь это, верно?
Была ли она снисходительна? Она не хотела, чтобы мужчина чувствовал, что она разговаривает с ним высокомерно. Если он вышибет мозги своему сыну, будет ли это на ее совести? Что, черт возьми, она должна ему говорить?
— Он не вернется к ней, — сказал мужчина. По его лицу потекли слезы.
Он все еще говорил. Это было хорошо. Ей просто нужно было заставить его говорить дальше, пока копы не найдут снайпера или как там они решают такие проблемы.
— Я не собираюсь притворяться, что имею право голоса в этой ситуации, — сказала ему Шарлин.
Что за глупость она сейчас сморозила. Конечно, у нее не было права голоса в этой ситуации. С чего бы ему ей верить?
— Мы случайно тут оказались. Мы даже не хотели сначала вмешиваться. Но я могу сказать тебе, наблюдая со стороны, что это полный п*здец. Давай. Опусти пистолет. Не выбрасывай его, а просто опусти его.
— У меня нет другого выхода, — сказал мужчина. — Скоро появятся копы, они заберут моего сына, а я отправлюсь в тюрьму. Думаю, тебе не нужно объяснять, что это дерьмовый сценарий!
Должна ли Шарлин спрашивать, как его зовут? Разве не так поступил бы профессиональный переговорщик? Нужно ли ей пытаться установить личную связь с ним?
Герти почесывала руку. Может быть, у нее чесалась рука, а может быть, она собиралась схватиться за пистолет. Шарлин наклонила голову в сторону Герти и попыталась покачать ею, ровно настолько, чтобы послать почти незаметное сообщение о том, что ей не следует хвататься за пистолет.
Герти опустила руку. Либо зуд прошел, либо до нее дошло сообщение.
Шарлин полностью переключила свое внимание на мужчину. Он был абсолютно прав в том, что тюрьма была его лучшим выходом из ситуации. Пытаться убедить его в обратном было бы откровенной ложью. Если не...
— Отпусти мальчика и беги, — сказала Шарлин. — Ты еще можешь уйти, если он не будет тебя тормозить.
Мужчина недоверчиво рассмеялся.
— Я не могу вот так просто взять и убежать от копов! Они отправят вертушки на мои поиски! Моей единственной надеждой было свалить из города до того, как они установят контрольно-пропускные пункты, и этот план превратился в полное дерьмо!
— Ладно, я поняла. Ну, отправишься ты в тюрьму и что? Это все равно лучший выход, чем убить своего сына и покончить с собой.
— Лучшей для кого?
— Для тебя и твоего сына! Господи Иисусе, как ты можешь этого не видеть?
Она надеялась, что ее тон не выведет его из себя.
Мужчина что-то сказал, но сказал очень тихо, и Шарлин не расслышала его из-за сирен и рыданий его сына. Внезапно сирены выключились, и она увидела, как синие и красные мигающие огни отражаются от кирпичных стен переулка.
— Скажи им, чтобы держались подальше! — крикнул мужчина. — Я пристрелю его! Если я увижу хоть тень легавого, я нажму на курок!
Герти повернулась и замахала руками.
— Не подходите! — крикнула она. — Пожалуйста, не подходите!
— Я серьезно! Не думай, что я этого не сделаю!
Изо рта мужчины вылетела слюна, и он так сильно прижимал пистолет к голове сына, что казалось, будто он может случайно сломать мальчику шею.
— Он настроен серьезно! — крикнула Герти полицейским.
— Никто из вас не должен пострадать, — сказала Шарлин. — Отпусти его. Сдавайся копам. Не доводи это до плохого конца.
Он еще не застрелил мальчика. Это означало, что он не хотел убивать его. Но если копы не прислушаются к предупреждению Герти, он вполне может это сделать.
— Она не получит его, — сказал мужчина.
Шарлин слышала шум за пределами переулка. Она не знала, какую обычно процедуру использует полиция в подобных ситуациях, но она верила этому человеку, когда он сказал, что нажмет на курок, если увидит хотя бы тень полицейского. Понимали ли это копы? Суматоха, возникшая вне поля ее зрения, заставляла ее сильно нервничать.
— Можно моей подруге поговорить с ними? — спросила Шарлин у мужчины. — Пускай она скажет им, что ты настроен решительно.
Мужчина кивнул.
— Она не заложница.
Шарлин повернулась к Герти.
— Делай, что хочешь, но не позволяй им входить сюда.
Герти побежала из переулка.
— Они не будут пытаться застать тебя врасплох, — пообещала Шарлин. — Теперь, пожалуйста, отпусти мальчика.
— Нет.
— Как его зовут?
— Тебя еб*т как его зовут?
Из носа текли сопли, но у него не было свободной руки, чтобы вытереть их.
Может быть, пришло время солгать.
— Мой отец адвокат, — сказала Шарлин. — Очень хороший. Если ты отпустишь его и мирно сдашься полиции, я обещаю, что он поможет тебе, абсолютно бесплатно. Он хорош. Не избавит тебя от этой проблемы, но сделает ее на много лучше.
— Да?
— Да.
На одно очень короткое мгновение Шарлин показалось, что она действительно отговорила этого человека от его убийства/самоубийства. Но потом он покачал головой.
— Я уже проходил через суды. Они забрали его у меня. Мне все равно, даже если твой отец Аттикус Финч. Он не исправит этого.
Аттикус Финч проиграл дело, из-за которого он был знаменит, но сейчас было не время указывать на недостаток эрудированности этого человека.
Шарлин стало интересно, чем сейчас занята полиция. Занял ли снайпер свою позицию? Нетерпеливо ожидая, когда Шарлин отговорит мужчину не нажимать на курок? Как, черт возьми, она вляпалась в это? Она же простая официантка в ресторане!
Девушка понятия не имела, какую тактику использовать дальше. Обратная психология? Предложить ему сексуальную услугу? Просто уйти и позволить людям, которые знали, что делать, разрешить ситуацию? Попытаться обезоружить его самой?
Может быть, последняя идея была не так уж плоха. Конечно, не в стиле «броситься на него и повалить на землю», но если она будет двигаться медленно и осторожно...
— Можно мне подойти? — спросила она.
— Зачем?
— Потому что я хочу смотреть тебе в глаза, когда мы разговариваем, да и копы с меньшей вероятностью попытаются застрелить тебя, если я буду стоять перед тобой.
— Да, давай подходи, — сказал он. — Но остановишься, когда я скажу тебе.
Шарлин подошла к нему, протянув руки, чтобы показать, что они пусты и что она не хотела причинить ему вреда. У нее не было абсолютно никакого намерения делать какие-либо резкие движения, так что теоретически наихудшим возможным исходом для нее было лично увидеть ребенка, получившего пулю в голову. Это был чертовски плохой исход, но если она подойдет ближе, возможно, ей удастся убедить его отдать ей пистолет.
— Все стой, — сказал он, когда она была в нескольких футах от него.
Она остановилась.
— Могу я сделать самонадеянное заявление? — спросила она.
— Валяй.
— Тот факт, что ты позволил мне подойти так близко, означает, что ты хочешь мирного решения этой проблемы. Зачем тебе беспокоиться о том, чтобы удовлетворить мою просьбу, если ты не думаешь, что есть другой выход? И теперь, когда мы установили, что ты не хочешь никого убивать, включая себя, почему бы тебе не опустить пистолет?
— Я больше никогда его не увижу.
— Хорошо давай притворимся, что это правда, хотя я и не верю, что это так. Это причина, чтобы убивать его? Ты же все равно проиграешь.
— Да, но тогда и его мамаша тоже проиграет. Я не позволю ей думать, что она победила. Я не позволю ей смеяться надо мной.
— Какие бы проблемы у тебя ни были с его матерью, это не вина малыша. Ради бога, он же твой сын! Я могу сказать, просто взглянув на него, что он умный ребенок. Зачем отнимать у него жизнь? Кто знает, кем он может стать? Кто знает, что он может сделать, что может принести в мир? Ты не просто украдешь у него жизнь, ты украдешь ее и у меня.
Не становится ли это слишком банальным? Она чувствовала, что, возможно, была опасно близка к тому, чтобы быть сволочью, если она уже не пересекла эту черту. Она не хотела, чтобы мужчина сказал «О, да заеб*ла!» и начал стрелять.
— Я не хочу его убивать, — сказал мужчина совершенно разбитым голосом.
Она не смогла бы услышать его, если бы не подошла ближе.
— Хорошо! Тогда, черт возьми, не делай этого!
Его рука немного дрожала. Это могло означать, что он подумывал, чтобы опустить пистолет. Это также могло означать, что он готовился нажать на спусковой крючок.
— Как тебя зовут? — спросила Шарлин.
— Ли.
— Привет, Ли. Как насчет того, чтобы ты отдал мне пистолет? Это сделало бы мой вечер намного лучше. Мы уже установили, что ты не хочешь этого делать, так зачем затягивать? С каждой секундой ситуация только усложняется.
— Если я отпущу его, ты поменяешься с ним местами?
— Прошу прощения?
— Я отпущу его, если ты будешь моей заложницей, чтобы я мог выбраться отсюда.
«Черт возьми, нет, — подумала Шарлин. — Ни за что. Ни единого шанса. Я, конечно, хочу, чтобы мальчик выжил, но я не собираюсь жертвовать собой ради него. Это чистое безумие».
— Я не могу этого сделать, — сказала Шарлин, чувствуя себя эгоистичным трусливым монстром.
— Я не причиню тебе вреда. Пусть копы думают, что я могу пристрелить тебя. Я отпущу тебя сразу после того, как мы уберемся отсюда.
— Это... это плохая идея.
Маленький мальчик посмотрел на нее, и хотя Шарлин, честно говоря, не очень любила детей, выражение его лица было душераздирающим. Сколько психологов потребуется, чтобы исправить психику этого ребенка после того, как все закончится? Обществу еще повезет, если он не начнет похищать женщин на улицах, как тот другой шизик.
— Хорошо, — сказал Ли.
Шарлин не знала наверняка, что он имело в виду.
— Ладно, тогда, мне, наверное, придется убить его.
Шарлин вдруг решила, что не может так рисковать.
— Ладно, хорошо — сказала она. — Я сделаю это. Я поменяюсь с ним местами. Дерьмо.
— Подойди ближе.
Мгновение Шарлин не могла заставить свои ноги слушаться. Ее ноги были явно умнее ее самой. Но затем она заставила себя подойти к Ли и мальчику. Она проклинала свою глупость за то, что вляпалась в эту историю. И, да, она проклинала эту суку Герти за то, что та втянула ее в это. Боже, это же все закончиться ужасно, не так ли?
Ли посмотрел мимо нее.
— Эй! — крикнул он. — Эй! Один из вас, копов! Иди сюда!
— Отпусти мальчика, — сказал кто-то в мегафон. — Никто не должен пострадать.
— Ты слышишь меня?
— Четко и внимательно.
— Тогда этого достаточно! Я просто хочу, чтобы вам было известно, что эта девушка предложила поменяться местами с моим сыном! Это довольно самоотверженное дерьмо, и я хочу, чтобы она получила за это по заслугам!
— Ясно.
Ли опустил пистолет. Он опустился на колени и поцеловал сына в щеку.
— Беги, — сказал он, легонько подтолкнув его. — Беги, сынок. Иди и найди маму.
Мальчик пробежал мимо Шарлин.
— Идея с заложником звучала неплохо, но я не думаю, что мне это сойдет с рук. Я не хочу жить в бегах или чтобы тебя случайно застрелил тупой полицейский.
— Я ценю это.
Теперь, когда у него была свободная рука, Ли вытер лицо.
— Тебе лучше отойти, — сказал он.
— Зачем?
— Я серьезно. Лучше отойди.
Он снова поднял пистолет.
— Нет, пожалуйста, не надо.
Он улыбнулся.
— По крайней мере, убедись, что у тебя закрыт рот.
Из громкоговорителя прозвучал голос.
— Не делай этого!
Ли развернул ствол, направив его себе в лицо, и нажал на спусковой крючок.
Имея пару лишних секунд на подготовку, он мог бы засунуть дуло пистолета себе в рот, прежде чем нажать на спусковой крючок или приставить его к виску. Но, очевидно, он хотел сделать это сам, прежде чем полиция успеет застрелить его, потому что он выстрелил в себя с расстояния в несколько дюймов. Пуля попала прямо ему под глаз, выйдя из затылка в брызгах красного тумана.
Когда кровь заструилась по лицу Ли, Шарлин осталась стоять, парализованная ужасом.
Пистолет выпал из руки мужчины. Он ударился о тротуар, но Шарлин не услышала стук из-за звона в ушах.
Ли упал на колени, затем его тело наклонилось вперед.
Шарлин смутно ощущала какое-то неистовое движение позади себя, но не могла отвести взгляда от тонких красных ручейков, вытекавших из его головы.
Кто-то обнял ее за плечи, она закричала и стряхнула руки обнявшего, хоть и знала, что никто не пытался ее похитить. Она подумала, что это могла быть Герти, но нет, это была женщина-полицейский. Когда все больше людей бросились вперед, Шарлин согнулась пополам, хрипя, но на самом деле ее не рвало, и она яростно замахала руками, чтобы никто не прикасался к ней.