Но только он хотел вновь произнести это трудное слово, как в калитку сада стукнули:
- Можно?
Косматый африканский лев стоял перед мальчиком.
- Здравствуйте, - смущаясь, сказал он. - Я слышал, вы вырастили баобаб. Баобаб - дерево моей родины. Мне очень приятно посидеть под ним и вспомнить родственников. Разрешите?
- Разрешите?
- Разрешите?
- Разрешите?
В тот день весь цирк, весь зоопарк побывал у мальчика. И каждый зверь сидел под деревом и вспоминал своих родственников...
И, конечно, на другой день мальчик уже выступал в цирке. А вскоре он прославился и стал одним из самых знаменитых цирковых артистов. Да, да.
А от прежнего осталось лишь одно: его по-старому и люди и звери продолжали звать очень грустным дрессировщиком. И всё потому, что если кто-то его в цирке не слушался, он никогда не ругался, а лишь грустно говорил:
- Ну, что ж, я не покажу тебе сегодня твой баобаб.
И тут все звери плакали и просили у него прощения. А ведь это и правда очень грустно - не видеть свой баобаб. Бао-бао-бао-баб.
* * *
Хорошо или плохо, если король обжора? Ты скажешь: "Конечно, плохо".
Вообще и я тоже так думаю, но иногда...
В одном старинном городе, где королём был обжора, существовала какая-то страшная вещь - дуэль.
Дуэль - это значит, люди колют друг друга шпагами.
- Нельзя! - закричишь ты. - Человек не жареная утка!
Правильно. И этот король тоже кричал: "Нельзя, нельзя, нельзя!"
Но это мало помогало. И тогда он просто раскрыл рот.
И просто проглотил все шпаги.
Как ты понял, в этом случае помог не королевский ум - королевское обжорство. Но вот что удивительно.
После этого обжорства дуэли стали прекрасны.
Лишённые шпаг дуэлянты стали просто дуть друг на друга. И дули до тех пор, пока один не улетал куда-то.
Ну, а это, я думаю, самый лучший способ путешествия.
Итак, да здравствует королевское обжорство!
В некоторых случаях это помогает. А именно тогда, когда хочется не драться, конечно, а путешествовать.
* * *
Испокон века живут на земле сапожники. В моём старинном городе тоже был один, только не простой, а потомственный. Это значит, что и дед, и прадед, и прапрадед его - все они шили башмаки и туфли.
Туфли... Целый ряд их, старинных, с бантами и вензелями, стоял у того сапожника за стеклом. Любопытные зеваки нередко заходили сюда, чтобы взглянуть и... ахнуть:
- Ах, какие туфельки, ах, какие...
Но мастер только ворчал:
- Неужели вам и сказать больше нечего?
- Нечего, - смущались люди. - Мы всё давно забыли.
И тогда мой лукавый сапожник брал туфельки и ласково говорил:
- Бальные туфельки - они подобны раковинам. Всегда поют. Вот туфелька из Варшавы. Вы слышите? Старая музыка. Это мазурка. Ну, а эта туфелька - она из Вены. Вы слышите? Менуэт.
Мазурка, менуэт, вальс - каждая старинная туфелька пела, и у каждой был свой голос.
И лишь одна молчала. Без вензелей и бантов, молча пряталась она в углу.
- Наверное, - говорили не раз посетители, - то туфелька самой бедной женщины.
Но мастер только ласково ворчал:
- Неужели вам и сказать больше нечего?
- Нечего, - вновь смущались люди.
А сапожник вновь ласково говорил:
- В старинное время жила в нашем городе одна старинная принцесса. Языкам, реверансам учили её и... конечно, танцам. Лучшие учителя занимались этим, но, увы, принцесса не понимала музыки.
И тогда по всему королевству расклеили строгий указ:
"ДАРУЕМ ТОМУ, КТО НАУЧИТ НАШУ ПРИНЦЕССУ ТАНЦЕВАТЬ ЛЕГКО И ВОЗДУШНО, ДАРУЕМ ТОМУ ЕЁ РУКУ И СЕРДЦЕ".
Получить руку принцессы - это значит самому стать принцем.
Блестящие графы, чопорные князья, солидные бароны - кто только не пробовал обучить королевскую дочь танцам! И однако все придворные дамы превосходили её в этом великом искусстве.
Совсем отчаялась принцесса.