Владимир Хромов не всегда был монстром.
Он родился с пучком тонких черных волос на макушке, шокировав акушерку двумя крохотными зубками на нижней челюсти.
— Тридцать лет работаю, никогда такого не видела! — удивлялась акушерка, передавая кричащего младенца в руки матери. — Хищник, какой-то!
Владимир рос болезным ребенком. Первые три года жизни, они, с матерью, провели в больницах. Он страдал от аллергии и астмы, постоянно температурил. Когда мальчику исполнилось четыре года, отец Владимира, Глеб, решил, что хватит таскаться с ним. Ему надоело, большую часть времени быть одному, при живой жене. «Если надо, поправится без врачей» — сказал он. Ксения, мать мальчика, пыталась сопротивляться воле мужа, но, под давлением свекрови, быстро сдалась. Она убедила себя, что и сама сможет позаботиться о ребенке, не хуже докторов. Через год у них с Глебом родилась дочь, которую они назвали Светланой. Ксения больше не могла уделять все свое время сыну. Он стал много бродить один по округе, и, может, от свежего воздуха, а, может, само собой, астма отступила, и сыпь сошла с его кожи, выступая только ранней весной, на пару недель.
В одну из таких прогулок, Владимир встретил Вику. Девочка, его ровесница, жила на другой стороне деревни. Заметив незнакомого мальчика, Вика бесстрашно побежала к нему навстречу. Большой желтый бант на ее короткой косичке бил ее по лицу во время бега, отчего девочка громко смеялась.
— Ты чей? — спросила Вика.
— Хломов, я. — Владимиру тогда еще не давалась буква «р».
— А как зовут?
— Вова.
— Будешь моим другом, Вова? — Вика улыбнулась и протянула ему свою маленькую ладошку.
Владимир долго смотрел на ее руку. У него раньше не было друзей, ему нужно было время, чтобы решить, подходит ли это веселая девочка на роль его первого друга. Вика, показалась Владимиру, слишком шумной, но упустить такой шанс, он все же не решился и крепко сжал ее влажную ладонь.
— Буду!
— Ура! — прокричала девочка. — Смотри, чего покажу!
Вика, присев прямо на дорогу, спустила серый носок и показала новому другу, засохший на щиколотке, струп.
— Это я на свинье пыталась прокатиться. — гордо сказала Вика. — Хочешь сковырнуть?
— А можно? — спросил Владимир. — Тебе не будет больно?
— Потерплю! Давай!
Владимир подцепил струп ногтем и сорвал его с щиколотки, обнажив круглую красную ранку. Дети, увлеченно, смотрели, как в ранке собралась капелька крови и покатилась вниз к носку. Вика стерла ее пальцем, и сунула его под нос Владимиру.
— Боишься крови? — спросила она, своим специальным, низким, хрипящим голосом, который считала страшным.
Владимир замотал головой.
— Молодец! Пошли, покажу тебе свинью, которая меня сбросила. Подержишь ее, пока я забираться на нее буду.
С того момента, Владимир, все свободное время проводил с Викой. Она познакомила его с другими детьми, которые плохо приняли мальчика. Они смеялись над его неуклюжестью, неумением произносить букву «р», над его робким характером. Семен, самый крупный мальчик в их компании, больше всех досаждал Владимиру. Он отвешивал ему подзатыльник, каждый раз, когда тот оказывался на расстоянии вытянутой руки. Дразнил его, запирал в деревянном уличном туалете, в самые жаркие летние дни, когда в нем, и с открытой дверью, дышать было тяжело. Часто валил Владимир на землю, выкручивал руки и садился сверху.
— Вырывайся! — приказывал он, и громко смеялся, когда Владимир начинал дергаться под ним.
— Дай ему в нос. — советовал Владимиру отец. — Покажи, что не будешь этого терпеть, и он отстанет.
Но маленькому, не успевшему окрепнуть после детских болячек, Владимиру, было слишком страшно лезть в драку с таким здоровым мальчишкой.
— Не водись с ним. — советовала ему мать. — Если он тебя задирает, просто перестань с ним играть.
Но Семен был лидером в их маленькой шайке. Прекратить общение с ним, означало перестать дружить со всеми, включая Вику. Владимир не мог представить для себя ничего страшнее этого.
Он продолжал терпеть издевательства Семена несколько лет, пока однажды, отец Вики не смастерил для нее воздушного змея. Склеенный из тонких деревянных прутиков и газеты, с длинным красивым хвостом из синей атласной ленты, змей притягивал взгляды всей местной детворы, когда Вика шла по улице, торжественно неся его в руках, прямо перед собой. Дети собрались вокруг девочки, были даже ребята постарше, которые в другие дни, пренебрегали общением с малышней. Среди этой толпы были и Владимир с Семеном.
— Красивый! — сказал Владимир, широко распахнутыми глазами глядя на змея. — Запустим?
— Не, ветра нет. — грустно вздохнула Вика.
— Пошлите на холм, там всегда ветер есть! — предложил кто-то из детей.
Все зашумели, уговаривая Вику пойти на холм. Девочка согласилась, и ребятня, с Семеном во главе процессии, двинулась в сторону холма по недавно построенной дамбе.
— Скоро здесь озеро будет. — сказал Семен, глядя на глубокий овраг, слева от дамбы.
— Мама сказала, что это будет пруд, а не озеро. — нерешительно возразил Владимир.
— А мне папка сказал, что озеро! — настаивал Семен. — Он зам председателя колхоза, а мамка твоя — дура безработная!
Владимир заскрипел зубами. Он хотел стукнуть Семена, за то, что тот обозвал его мать, но не решился.
Детвора, поднявшись на холм, проходила мимо двухэтажного деревянного дома. Все притихли. Дети знали, что бабка, живущая в этом доме, была ведьмой. Родители часто пугали своих детей тем, что отведут их к ней, если они будут плохо себя вести и та превратит их в лягушек. Даже ребята постарше, которые никогда бы не признались, что верят в это, прекратили свои разговоры и, опасливо поглядывали в сторону страшного дома.
За ведьминым домом начиналось широкое поле, заросшее луговой травой. Ветер, внезапными порывами, проносился над ним, сгибая послушные стебли, расходился волнами и стихал, чтобы через мгновенье, вновь, появиться и затухнуть. Дети прошли в поле, на почтительное расстояния от страшного дома, и его страшной хозяйки. Вика, протянула змея Владимиру и сказала:
— Отходи, пока веревка не натянется. — она показала катушку с намотанной на нее тонкой капроновой ниткой.
Владимир был польщен, что она выбрала его для такого ответственного задания. Он побежал со змеем в руках, и, уже через пару шагов, споткнулся о кочку. Владимир повалился на землю, успев в последний момент развернуться и упасть на спину, чтобы не сломать воздушного змея подруги.
— Вот, растяпа! — закричали дети.
— Дай сюда! — сказал Семен, вырвав змея из рук Владимира. — Ничего тебе доверить нельзя!
Семен, без происшествий, отнес змея на достаточное расстояние и поднял над головой. Дождавшись, когда очередной порыв ветра врезался в пожелтевшую газету, что служила парусом змею, Вика приказала Семену разжать пальцы. Змей резко взвил в небо, сдерживаемый натянутой нитью. Яркое летнее солнце, заставило газету светиться мягким теплым цветом, атласные ленты красиво развевались на ветру. Дети, восторженно закричали и попадали на землю, чтобы было удобнее смотреть на первый полет их новой, любимой игрушки. Вика водила катушкой из стороны в сторону, змей повторял ее движения в воздухе. Девочка была бы абсолютно счастлива, если бы не печальный вид Владимира, который отвернувшись ото всех сидел на земле, обняв свои острые коленки.
— Вова, — ласкова сказала Вика, подойдя к другу. — Хочешь поуправлять?
Мальчик посмотрел на нее с глазами полными недоверия и благодарности.
— Правда? — сказал он, поднявшись. — Можно?
— Конечно! — Вика протянула ему катушку.
— Нет! Он упустит! — закричал Семен и побежал к ним.
Ровно в тот момент, когда Владимир уже сжимал пальцы на переданной ему катушке, Семен ударил его по руке и змей, опьяненный внезапно обретенной свободой, взмыл высоко в небо. Катушка покатилась по земле, разматывая, остававшуюся на ней капроновую нить. Семен бежал за ней, пытаясь схватить, но нить закончилась, и катушка взлетела в воздух вслед за змеем.
— Я же говорил! — раздосадовано сказал Семен. — Нашла кому доверить…
— Что ты говорил?! — взвизгнул Владимир. — Ты же сам у меня из рук ее выбил?!
Семен подошел к мальчику в упор и стукнул его головой в нос.
— Повтори, что сказал?! — грозно сказал он.
Из носа Владимира, на его, дрожащую от страха, верхнюю губу, начала стекать тонкая струйка крови. Ребенок, скованный ужасом, смотрел на стоящего перед ним задиру, в бессильной ярости сжимая крошечные кулаки.
— Смотри, сейчас кинется! — сказал кто-то из ребят постарше.
Дети обступили мальчишек, в предвкушении драки.
— Не… струсит. — услышал Владимир чей-то голос.
— Да ну, неужели стерпит?
— Вовка, давай! Втащи ему! — крикнул кто-то. Владимир, решил было, что это попытка поддержать его, но быстро понял, что его подначивали, в надежде посмотреть на драку. Он хотел убежать, но не мог сделать это на глазах у всей деревенской детворы. «Может, он не будет меня сильно бить?» — подумал Владимир. — «Стукнет разок, и все. Зато трусом считать не будут». Он сделал шаг в перед, показывая, что готов к драке, но Вика встала между ним и Семеном.
— Отстань от него, Семен! — крикнула она. — Это я змея упустила. Никто из вас не виноват. Пошли Вова!
Она взяла друга за руку и вывела из круга разочарованных детей.
— Почему ты все время с ним ссоришься?! — заговорила Вика, когда они отошли достаточно далеко, чтобы их никто не услышал. — Я не смогу заступаться за тебя каждый раз. Когда-нибудь он поколотит тебя.
— А никто не просил тебя заступаться! — грубо ответил Владимир. — Сам бы справился.
Он вырвал свою руку из ее ладони и, надувшись, пошел в нескольких метрах от нее. Обиженные друг на друга, они, не сговариваясь, отправились в сторону, в которую улетел воздушный змей, надеясь найти его целым. Дойдя до дома старухи-ведьмы, Вика подошла к мальчику и дернула его за рукав футболки.
— Смотри! — указала она в сторону дома.
На втором этаже, зацепившись за край крыши своим атласным хвостом, висел воздушный змей, болтаясь перед балконным окном.
— Все, нету у меня больше змея! — обреченно сказала Вика. — Папа ругаться будет. Он так долго его делал. Говорил мне, чтобы я без него не запускала. А я не утерпела.
Толпа ребятишек, во главе с Семеном, нагнала Владимира с Викой.
— Чего стоите? — спросил Семен. Он проследил за взглядом Владимира. — Понятно. Все, нету больше змея!
— Нет! — сказал Владимир. — Я его заберу!
— Ага, и как же? Будешь бабку Софью просить? Кишка тонка! — поддел его Семен.
— Ничего не тонка! — сжал кулаки Владимир.
— Вова, не ходи, она тебя заколдует! — испуганно прошептала Вика.
— Враки все это! Она — обычная старуха! — прокричал Владимир и пошел в сторону дома.
Подойдя к распахнутой калитке, мальчик замер, пристально вглядываясь, в деревянную дверь дома.
«Струсит, никуда он не пойдет!» — шептались дети у него за спиной.
Владимир стоял, крепко стиснув зубы, не решаясь войти во двор страшного дома. Время, казалось, остановилось. Шепоты за его спиной заглушил нарастающий гул крови в ушах. Владимир глубоко дышал, собираясь с духом, не отводя взгляда от двери.
— Пошли домой, — робко сказала Вика, взяв его за руку.
— Нет, я сейчас… — начал было Владимир, обернувшись. Он увидел, что они с Викой остались одни, ребята давно ушли по своим делам, устав ждать, когда он решиться сделать хотя бы шаг.
— Пошли. Ты уже час стоишь, таращишься. Но это ничего, мне тоже, страшно туда идти. — опустив глаза сказала Вика.
— Ты тоже думаешь, что я испугался?! — с обидой в голосе сказал мальчик.
— Пошли домой. — повторила Вика.
Владимир замотал головой.
— Как знаешь. — девочка, не оборачиваясь, медленно пошла в сторону дома, оставив Владимира одного.
Обиженный уходом подруги, который он счел предательством, Владимир, заходил кругами у калитки страшного дома.
— Думает я струсил! А сама то?! Сама то! Шмелей боится и кузнечиков, а меня трусом считает! — бубнил он себе под нос. — А я сделаю! Заберу у ведьмы змея и суну ей под нос! «Смотри!» скажу ей, «Кто теперь трус?!»
Раззадорившись, Владимир, сам не заметил, как уже стучал в дверь страшного ведьминного дома. Опомнившись, он вжал голову в плечи и собрался бежать, но дверь со скрипом отворилась. На крыльцо вышла высокая сухая старуха в вязанном жилете и смерила мальчика презрительным взглядом.
— Долго же ты собирался духом, чтобы постучать в мою дверь, дитя. — сказала она низким, глубоким голосом, с еле уловимой насмешкой. — Я наблюдала за тобой.
— Наблюдали? — тонким, дрожащим голоском спросил Владимир.
— У меня не так много развлечений, дитя. Ты заинтересовал меня, — протянула старуха. — Кто, тот толстый мальчик, что досаждал тебе? Как его зовут?
— Вы про Семена? Он же не толстый. — удивился Владимир.
— Толстый! — настаивала ведьма, — Просто еще не знает об этом. А как зовут ту красивую девочку, что отговаривала тебя идти ко мне?
— А зачем вам? — осторожно спросил мальчик. Он не хотел называть старухе имя подруги, потому что боялся, что тогда она сможет навести на нее порчу.
— Она тебя погубит, дитя. Приведет тебя, в такие места, где тебе ни за что не хотелось бы оказаться.
— Враки! Она хорошая! Она мой друг! — разозлился Владимир.
Старуха, сощурившись, внимательно посмотрела в покрасневшее от злости лицо мальчика.
— Что тебе нужно, дитя? — спросила она холодно.
— Викин воздушный змей зацепился за ваш дом. — сказал Владимир, и тут же сморщился. «Балда! Теперь она знает Викино имя, и сможет заколдовать ее!» — Можно его забрать?
Старуха наклонилась, так что ее лицо оказалось напротив лица Владимира, и, глядя ему прямо в глаза сказала:
— Воздушный змей, это ведь не то, что тебе по-настоящему нужно, дитя. И это, самое меньшее, что ты можешь от меня получить. По твоим глазам, я вижу, что ты пришел ко мне за уважением, за силой, которая не позволит никому, обращаться с тобой так, как тот толстый, вредный мальчишка. И я дам тебе это, если ты будешь достаточно смелым, чтобы принять мой дар. Идем, дитя.
Старуха взяла опешившего Владимира за плечи и повела на задний двор. Там, среди зарослей крапивы паслась мелкая белая курица, клевавшая попадавшихся ей на глаза муравьев. Рядом стояла березовая чурка, с воткнутым в нее топориком. Чурка и топор были покрыты высохшей кровью.
— Ты, когда-нибудь, рубил головы курам? — спросила мальчика ведьма.
Владимир отрицательно покачал головой.
— Но ты видел, как это делается?
— Один раз. Мама попросила отца зарубить курицу к ужину. И я подглядывал.
— Тебе было интересно?
Мальчик кивнул.
— Что ты тогда почувствовал?
— Я испугался.
— Если хочешь, чтобы тебя боялись, также, как ты тогда боялся, отруби голову этой курице. — зловеще прошептала старуха ему на ухо. — Иди сюда! — строго сказала она, глядя на курицу. Та замерла, подняв голову, и с испуганным видом пошла в их сторону, будто бы против своей воли.
Старуха взяла курицу в руки и положила ее голову на чурку.
— Смелее, дитя. Один храбрый поступок, сегодня и всю твою жизнь, все дети будут бояться тебя. — успокаивающим тоном сказала она Владимиру.
— Но зачем убивать ее? — жалобно спросил он ведьму.
— За свой страх, ты платишь своей гордостью, — сказала старуха. — За чужой, нужно платить кровью.
Владимир внимательно посмотрел ведьме в глаза. Что-то внутри него щелкнуло в тот момент. Ему было жаль курицу, он не хотел причинять ей зла, но мысль о том, что это избавит его от издевательств Семена, не отпускала мальчика. Как тогда, когда он сам не заметил, как постучал в дверь страшного дома старухи, так и сейчас, он не понял как топор оказался в его руке. Мгновение, и обезглавленная курица уже бежала через двор, разбрызгивая густую темно красную кровь во все стороны. Это зрелище привело Владимира в ужас, он отбросил топор и закрыл лицо руками.
— Молодец, дитя. — услышал он голос старухи. — Запомни этот страх. Запомни это чувство. Теперь, одно твое желание, и твои маленькие враги будут чувствовать такой же ужас.
Учеба в средней школе тяжело давалась Владимиру. Он еще раз посмотрел на свои записи, с тоской вспоминая, как в начальных классах их учили счету на маленьких пластиковых палочках. Тогда казалось, что все обучение в школе пройдет без особых хлопот. Если бы не помощь Вики, он бы уже остался на второй год. В последние несколько месяцев он часто приходил к ней после школы, чтобы позаниматься. В этот вечер, он вновь был у нее.
— Ребята, может вам чай заварить? — спросила Полина Николаевна, заглянув в комнату дочери.
— Нет, спасибо. — ответил Владимир, оторвавшись от своих тетрадей, в беспорядке разбросанных на столе.
— Не нужно. — поддержала его Вика.
Девушка лежала на спине, закинув ноги на стальную трубу в подножье кровати. Когда Полина Николаевна вернулась на кухню, Вика встала, чтобы прикрыть за ней дверь.
— Ну что там у тебя? Сошелся ответ? — спросила она Владимира, встав у него за спиной.
— Вообще нет.
Вика бросила взгляд на его записи и ткнув в них пальцем, сказала:
— Тут знак должен поменяться, при переносе. Мы же на прошлой неделе, это уже проходили!
— Да ладно, ты, не сердись. — примирительным тоном сказал Владимир. — Сейчас переделаю.
Он зачеркнул неверное решение и принялся записывать пример заново.
За окном мела метель. Снег, вперемешку со льдом, стучал об оконное стекло. Короткий зимний день уже закончился и на деревню опустились сумерки. С утра, по радио, обещали морозы, Полина Николаевна сильно натопила печь, но прогноз не оправдался, и в комнате было душно.
— Я упарилась! — вздохнула Вика, она оттянула воротник футболки и подула себе на грудь. — Вся мокрая. Отвернись, я сменю футболку.
Владимир послушно отвернулся. На столе стояло маленькое, круглое зеркальце, и он видел, в его отражении, как Вика встала перед открытым шкафом и, взявшись пальцами за край футболки быстрым движением стянула ее через голову. Владимир смотрел на ее тощую, бледную спину, с родинками на лопатках. Он почувствовал, как сердце его забилось чаще, дыхание стало тяжелым и шумным. Он никогда не думал о Вике, как о девушке, до этого момента, ему стало стыдно от своих мыслей. Владимир заставил себя отвести глаза от зеркала.
— Ну что? Получилось? — спросила Вика снова подойдя к нему. — Ты опять знак не поменял! — с нескрываемым раздражением в голосе сказал она. — Ты меня совсем не слушаешь что ли?
В ту ночь Владимир долго не мог заснуть, представляя подругу, с голым торсом, стоящую к нему спиной. Он без конца думал о том, чтобы он увидел, повернись она тогда к нему.
Неделю спустя, в доме культуры проводили вечер танцев, приуроченный к приближающемуся новому году. Всех учащихся старших классов обязали присутствовать, потому что перед началом вечера должен был выступить председатель колхоза с посланием для молодежи. Актовый зал дома культуры украсили бумажными гирляндами, которые третьеклашки вырезали на уроках труда из цветного картона. В центре зала установили высокую елку, усыпанную самодельными снежинками и стеклянными шарами.
Владимир любил бывать на подобных мероприятиях. После истории с воздушным змеем и курицей, дети стали бояться его, как и обещала старуха. Поначалу это смущало мальчика, он переживал, что любое его резкое движение или неосторожный взгляд, заставляло вздрагивать ребят с которыми он хотел подружиться. Но довольно быстро он научился получать от этого удовольствие. Стал увереннее и нахальнее. Позволял себе говорить и делать то, на что раньше никогда бы не решился. Дети начали ровняться на него. Они объясняли себе случившиеся с ним перемены тем, что разглядели в нем внутреннюю силу, о которой не догадывались прежде. Воспользовавшись своим влиянием, Владимир превратил Семена в изгоя, с которым никто не хотел дружить, и даже сидеть за одной партой. Некогда популярный парень, сын высокопоставленного отца, стал затюканным зажатым ребенком, который все время сидел дома и редко выходил на улицу.
Магия старухи не распространилась на Вику. Она не изменила своего отношения к Владимиру, и осталась единственным человеком в его окружении, который мог открыто не соглашаться с ним. Единственным человеком, чье мнение имело для него значение. Их дружба сильно мешала девушке. Она вошла в тот возраст, когда ей хотелось внимания от мальчиков, принимать их ухаживания, выслушивать признания в любви и симпатии. Но страх перед Владимиром, ее самым близким другом, отбивал охоту у всех потенциальных ухажеров. А их было не мало. В свои пятнадцать лет Вика превратилась в красивую, улыбчивую девушку, о которой мечтали все деревенские мальчишки.
Отслушав со скучающим видом обязательную программу, помимо председателя выступил хор, исполнивший пару новогодних песен и один гимн, посвященный неизбежной победе коммунизма, ребята расселись на скамейках, расставленных вдоль стен. Все ждали, когда приглушат свет и включат музыку.
Всю неделю Владимир думал о том, как пригласит Вику на танец. Девушка стояла с подружками у стены напротив него, в модном, черном платье-свитере с большим розовым цветком на груди и широким поясом из кожзаменителя, подчеркивающим тонкую талию. Вокруг Владимира собрались его подпевалы, пытаясь привлечь его внимание веселыми историями и остротами. За их спинами, с испуганным видом, стояла девочка, учащаяся на год младше. В скромном ситцевом платье в горошек, с большими пластиковыми кольцами сережек в ушах, она выглядела немного нелепо. Протиснувшись сквозь парней, она обратилась к Владимиру:
— Привет, Вова. Хочешь, потанцевать? — неуверенно спросила она, нервно перебирая в руках поясок платья.
— Привет, Марин. Спасибо, но я не танцую. — ответил Владимир.
Расстроенная девушка быстро пошла через зал, под крики и смех окружавших Владимира парней.
Вика, заметив это, с недовольным видом подошла к ним.
— Это, что такое было? — строго спросила она твердым взглядом смотря Владимиру прямо в глаза. — Зачем издеваетесь над Маринкой?
— Мы не издеваемся! — возразил Владимир. — Она позвала меня на танец, я отказал. И все.
— Мог бы и потанцевать! — рассердилась Вика. — Не видел, что ли, как ей страшно тебя приглашать!
— Не мог! Почему я должен танцевать с той, с кем не хочу?
— Сложно что ли?
— Сложно! — выкрикнул Владимир, и смущенно добавил: — Может, я тебя хотел пригласить. Уже собирался подойти.
— А с чего ты решил, что я соглашусь?! — вызывающе спросила Вика.
Подпевалы Владимира в ужасе замерли. Подверженные магии старухи, они не могли представить, как кто-то может отказать их лидеру.
— Не согласишься? — спросил Владимир.
— Нет!
Парни громко зашептались между собой. Владимир сморщился, и взяв Вику под руку отвел ее в сторону.
— Ну зачем ты, у всех на глазах? — примиряюще начал он.
— А мне какое дело, где тебе отказывать?
— Вика, я думал мы друзья?
— Друзья. Но не больше. — отрезала Вика. Девушка развернулась и пошла назад к подругам.
— Бабы! — сказал кто-то из парней, когда Владимир вернулся к ним.
— А если, она с тобой танцевать не будет, можно мне ее позвать? — спросил Санек, высокий симпатичный парень, который давно заглядывался на Вику.
Владимир посмотрел на него из-под своих густых бровей. Он ожидал, что одного этого взгляда будет достаточно, чтобы Санек, понял, какую глупость спросил. Но тот выдержал его взгляд, и повторил вопрос.
— Нет, нельзя! — громко сказал ему Владимир.
— А почему? Мы же все видели, что она тебя отшила, дай другим счастье попытать.
Владимир опешил. Он отвык, от того, что кто-то спорит с ним. Кто-то кроме Вики.
— Я сказал, нельзя!
— Да и ладно! Мне твое разрешение не нужно!
Санек направился в сторону девчонок. Владимир вместе с остальными парнями смотрел, как Санек подошел к Вике и протянул ей руку. Когда девушка, бросив взгляд в их сторону, вложила свою ладонь в руку Саньку, Владимир почувствовал, как гнев закипает глубоко у него в груди. Он стоял, прожигая взглядом танцующих подростков, думая, что ему с этим делать. Песня закончилась, Санек обменялся с Викой парой фраз и, с грустным видом вернулся к парням.
— Сказала, что ей другой нравится. — пробубнил он.
— А кто, не сказала? — насели на него парни.
— Я тогда, следующий попробую! — кричал один.
— Нет, я первый сказал! — спорил другой.
— Вы что, охренели все?! — взревел Владимир, — Я же сказал, не лезть к ней! Она моя!
— Ну да, ну да. — отмахнулись от него ребята.
«Они больше не боятся меня?» — подумал Владимир в растерянности. Он выбежал на улицу, схватив по пути свое пальто, висящее на вешалке у выхода.
К дому старухи вела узкая, кривая тропа, вытоптанная среди сугробов. Владимир так торопился, что пару раз оступался, по колено проваливаясь в рыхлый снег. Попавший в ботинки снег таял, носки промокли, ноги начинали мерзнуть.
Громко, постучав в дверь, Владимир сделал шаг назад, ожидая, когда старуха откроет ему. Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель высунулась морщинистая голова старухи.
— Давно не виделись, юноша. — сказала ведьма. — Какими судьбами?
— Ты обещала, что меня всегда будут бояться! — прокричал ей Владимир.
— Входи. — старуха ушла в глубь дома, оставив дверь открытой.
Владимир вошел внутрь, в темном коридоре он увидел закрытую деревянную дверь, без ручки, напротив, через пустой проем, было видно старуху, садящуюся за столом на кухне.
— Проходи. — сказала она, указав на пустой стул.
— Ты обещала, что меня всегда будут бояться! — повторил Владимир, садясь напротив ведьмы.
— Дети. Всегда будут бояться дети. Но твои друзья, уже не дети. Их страх не купишь, одной тощей курицей. — ухмыляясь говорила старуха. — Страх взрослого человека стоит намного дороже, чем ты можешь заплатить. Пока что.
— Что нужно сделать? — настойчиво спросил Владимир.
— Оставь. Тебе это не нужно. Ты пришел ко мне, не потому что вчерашние мальчишки перестали дрожать при виде тебя. Говори, что тебя привело ко мне на самом деле?
Владимир надолго замолчал, пытаясь разобраться в своих чувствах. Старуха была права. Утерянная власть над сверстниками не то, что волновало его сейчас. Страх, что Вика выберет кого-то другого, вот что заставило Владимира вновь прийти в страшный дом.
— Понятно. Любовь, значит. — протянула ведьма, когда Владимир поделился с ней своими мыслями.
— Что мне сделать, чтобы Вика была со мной? — спросил Владимир.
— Убить. — коротко ответила старуха.
— Кого? Еще одну курицу? — с надеждой в голосе спросил подросток.
Старуха рассмеялась.
— Нет, юноша. Если хочешь любви, придется убить того, кто тебя любит. Есть кто на примете? — ведьма, криво улыбаясь, игриво подмигнула ему.
«Того, кто меня любит?» — повторил про себя Владимир. Перебрав в мыслях, всех кого он знал, Владимир понял, что не может с уверенностью ответить, есть ли в этом мире хоть кто-то, кто любил бы его по-настоящему. Разве что…
— Мама. Мама меня любит. — сказал он, глядя в стену кухни.
— Отлично. Готов пожертвовать ей, ради любви своей подружки, юноша? — спросила старуха.
— Да пошла ты! Сумасшедшая бабка! Никогда! — прокричал Владимир.
— Тогда не трать мое время. — спокойна сказала ведьма, вставая из-за стола. — Приходи, когда будешь готов заплатить за то, чего желаешь.
Владимир возвращался домой с горестными мыслями на душе. Искра, которая вспыхнула неделю назад, когда он увидел Вику в отражении ее зеркальца, разгорелась ярким пламенем в его груди и причиняла ему адскую боль.
На крыльце дома, Владимира встретил отец, вышедший покурить перед сном.
— Чего тухлый такой? — лениво спросил он.
— Ничего. — пробубнил Владимир. Он всегда чувствовал, что неинтересен отцу. Глеб Хромов любил свою работу, ходить в баню, дочь и жену, именно в таком порядке. К сыну он всегда относился с пренебрежением.
— Говори. — потребовал отец.
— Девушка отказалась танцевать со мной. — нехотя ответил Владимир.
— Вика, что ли? Она забегала, искала тебя.
— Правда? Что говорила?
— Говорила, что ты ушел, не попрощался с ней. Влюбилась, девка. — вздохнул отец.
— Пап, что мне сделать, чтобы она была со мной? — робко спросил Владимир.
— Козлом не будь. — бросив дымящийся бычок в сторону, сказал Глеб Хромов. — В дом пошли. Холодно.
Через год, мать Владимира ушла от отца и уехала жить в город, забрав с собой дочь. Она предлагала сыну поехать с ними, но Владимира бросало в дрожь от мысли, что он больше не увидит Вику, поэтому он остался жить с отцом. Они продолжали дружить и виделись каждый день. Владимир чувствовал, что симпатичен девушке, видел это в ее взгляде. Но каждый раз, когда он пытался за ней ухаживать она отвергала его. Так и не найдя ключа к сердцу подруги, Владимир отпраздновал свое восемнадцатилетие и ждал осеннего призыва, чтобы уйти в армию.
Наступил сентябрь.
Из городских училищ прислали студентов, помогать с уборкой картофеля. Вся деревня уже несколько дней проводила в полях, копаясь в холодной сырой земле.
После случая на вечере танцев, Владимир вновь стал изгоем среди местной молодежи. Зато, набравший вес, за время пока безвылазно сидел дома, Семен, понемногу возвращал утраченную популярность. Его отец стал председателем и, повсюду, таскал за собой сына, в надежде, что когда-нибудь тот займет его место. Семен даже попытал счастье с Викой, но она отвергла его ухаживания, как поступала всегда и со всеми.
Среди студентов, приехавших в деревню на уборку урожая, выделялся Валерий Котов, которого Владимир называл про себя губошлепом, из-за слегка оттопыренной нижней губы. Он был веселым и общительным парнем, душой компании. Владимир видел, как Котов посматривал на Вику, и страшно злился из-за этого.
— Он забавный. — защищала его Вика, каждый раз, как Владимир высказывал очередной нелицеприятный комментарий на его счет.
— Баклан. — бубнил Владимир.
Заметив, однажды, в Викином взгляде, обращенном на Валерия, те же нотки, что появлялись, когда она смотрела на него, Владимир решил, что от соперника нужно избавиться. «Я способен на это?» — спросил он тогда у себя. Покопавшись в себе, Владимир понял, что сможет осуществить задуманное. Он начал планировать, как именно расправиться с неприятелем, наблюдать за ним, выжидая подходящий момент.
По вечерам, молодежь, закончив работу, собиралась у костра. Пели песни под гитару, пекли картошку на углях, и травили бесконечные байки. Глядя, как ловко Валерий перебирает пальцами струны гитары, как поет свои романтические баллады, с таким видом, чтобы Вика точно понимала, что он поет для нее, Владимир укрепился в намерении расправиться с ним.
Возможность предоставилась уже на следующий день. Ничего не подозревающий Валерий, остановился возле грузовика, груженного свежевскопанным картофелем, чтобы вытряхнуть камешек, попавший ему в сапог.
Владимир подошел к грузовику и, быстрым движением сильных рук, выдернул задвижку, удерживающую борт кузова. Борт, с грохотом, стукнулся о колеса грузовика. Тонны, облепленного влажной землей картофеля, посыпались из машины, прямо на Валерия. Тот даже вскрикнуть не успел, как оказался на земле, с головой погребенный под горой картошки.
Люди, работающие рядом, обернулись на шум, и побежали к грузовику. Среди них была Вика, она первой оказалась у кучи корнеплодов, придавивших Котова, и бросилась откапывать его.
Владимир, стоял в стороне и смотрел, как Валерия поднимают на руки и относят куда-то в сторону.
— Живой! — разнеслись крики облегчения над полем.
Вика встретилась взглядом с другом и подойдя к нему, тихо сказала:
— Я все видела! Зачем? Скажи мне, зачем?
Владимир, не нашел что ей ответить. Позднее оказалось, что Валерий отделался ушибами и сотрясением мозга. Фельдшер, дежуривший на полях в тот день, прописал ему постельный режим. Вика предложила, отвезти его к ним домой, она пообещала ухаживать за пострадавшим. Рассказывать о роли Владимира в происшествии она не стала.
Ему так и не удалось поговорить с ней до отъезда в армию.