Дата: 02 ноября 2020 года.
Статус: турнир активен.
Количество участников: 14.
Фирма выражает озабоченность беспрецедентным сокращением числа участников текущего Турнира еще до открытия Врат.
Призываем участников проявлять осторожность и напоминаем, что уничтожение претендентов никогда не декларировалось тирнами в качестве обязательного или желательного элемента Турнира!
Сквозь узкое, похожее на бойницу окошко моей комнаты пробивается розоватый свет утренней зари. Скорее всего, на самом деле это иллюзия одна из многих, созданных Аней. В действительности, за окном здесь, должно быть, вечная ночь, так же, как и в большинстве схронов.
В Камелоте я живу уже неделю и, конечно, успел уже познакомиться со всеми его обитателями, включая тех, кого в момент моего первого визита здесь не было. Парень и девушка, чем-то неуловимо похожие друг на друга — оба светловолосые и стройные — оказались вовсе не родственниками. Они встречаются уже давно, и Аня, конечно же, прозвала их Тристаном и Изольдой. Тристан — обладатель мощных доспехов, и потому считается серьезным бойцом наряду с Борсом и Гаретом. А Изольда получила в подарок от отца-полуковки какой-то редкий белый кристалл, обладающий лечебными свойствами. И кажется еще диагностическими, которые она использует при помощи особого приложения в негаторе. В общем, она местный доктор Айболит. Если что, пришьет даже новые ножки. По крайней мере, в это хочется верить.
Еще одного местного обитателя Аня окрестила Мерлином, хотя на седовласого мудреца он совершенно непохож. Худощавый, с длинными черными волосами, а также усами и бородкой он больше усего похож на богемного художника, но в действительности — местный мозговой центр. Особенно много он знает о свойствах осколков. Борс говорит, что Мерлин даже бывал в Тир-На-Ног — единственный из местных обитателей. Вот только расспрашивать его об этом бесполезно — никогда ничего не рассказывает.
Сегодня с утра мне предстоит очередное занятие с Борсом, который будет учить меня обращаться с осколками. Казалось бы, чему тут учиться? Осколок все делает за тебя. Но все совсем не так просто. Во-первых, нужно постоянно поддерживать приток энергии к осколку, иначе его боевые качества снижаются. А это требует немалой концентрации. Кроме того, оказывается, что энергия эта далеко не бесконечна. В первый день занятий Борс рассказал мне самое главное — осколки используют мою же жизненную энергию. На простое поддержание боевой формы ее расходуется совсем немного, потому в доспехах можно ходить целый день, и не слишком устать. А вот в бою — другое дело. Увлекшись, можно быстро израсходовать все силы и упасть в обморок или даже впасть в кому — к радости противника.
Когда я вхожу в тренировочный зал, Борс церемонно кланяется мне. В обычной жизни он занимался какими-то восточными единоборствами, да и теперь иногда тренируется, когда время есть. Так что церемониал заимствовал оттуда.
— Включай доспехи и начнем, — говорит он, и тут же окутывается зеленоватой стеклянной броней. Броня у Борса отличная, только шлем, как он признает, барахлит немного. Я же пользуюсь старой броней Джинджер, которая, может быть, и была в свое время хороша, но после того, как я расколошматил ее своим клинком, оставляет желать много лучшего. Отчасти положение спасает мой клинок. Он сам анализирует позицию и выдает мне рекомендации, какую стойку занять и куда бить.
Борс без замаха наносит мне удар тычком, и моя рука, не дожидаясь команды сама парирует его. Движение его я предугадал — за мгновение до выпада кончик его клинка словно налился на моих глазах красным — так работает прогностическая система моих осколков. Мой ответный удар Борс отбивает без труда — у его осколков с прогнозированием тоже все хорошо.
Несколько минут мы кружимся по залу, стараясь подловить друг друга. В какой-то момент серия моих атак буквально загоняет Борса на стену, но тот, оттолкнувшись от нее ногами, делает фантастический пирует и едва не сбивает меня с ног подсечкой. Теперь мне приходится уходить в глухую оборону.
Минут через двадцать этой возни Борс, все-таки, находит брешь в моей защите и чисто символически тыкает меня в грудь стремительным выпадом. Клинок едва не застревает в полузатянувшейся трещине, которую я когда-то оставил своим мечом.
— Все еще много энергии отдаешь, — говорит он мне, когда я весь красный и тяжело дышащий снимаю золоченые доспехи после нескольких таких схваток. — Учись ее контролировать, не давай кристаллам тянуть ее из тебя. А то в бою может плохо кончиться.
Я киваю. Видимо, не мешало бы еще поупражняться в одиночку.
После занятий я иду в библиотеку помочь Марте разбирать книги. Занятие это довольно странное: время от времени то одна, то другая из стоящих на полках книг вдруг наполняется текстом. Когда здесь только обосновалась Аня, все они или почти все были абсолютно пусты. Когда она узнала это, то долгое время не обращала на библиотеку никакого внимания.
Но когда в замке поселился Артур, он решил как-то раз от нечего делать просмотреть книги: искал, нет ли в них каких-нибудь тайников с осколками или еще с чем-то полезным. И внезапно обнаружил десяток книг с вполне внятным текстом, причем на русском языке. И книги оказались очень любопытными некоторые рассказывали об истории тирнов, другие учили обращаться с осколками. Откуда это все бралось никто не знал, в том числе, и Аня. Все просто приняли, как должное: время от времени в библиотеке возникают новые книги.
Вот только чтобы их найти, нужно было регулярно просматривать весь огромный массив на множестве шкафов, но Артуру этим заниматься было слишком скучно, а у Мерлина была своя подборка книг по магии, доставшаяся от отца. Так библиотека и стояла почти не исследованной до тех пор, пока в Камелоте не появилась Марта.
Для нее, с ее неуемной энергией и педантичностью, это занятие было в самый раз. Вот только прочие рыцари ее не очень-то в этом поддерживали, считая немножко тронутой. Мне же было жалко смотреть на то, как она целыми днями торчит в библиотеке одна, занимаясь, между прочим, делом, полезным для всех. Уже на второй день я напросился к ней в помощники. Само по себе занятие это было действительно скучнее не придумаешь: залез на лестницу, пересмотрел все книги на одной полке, спустился чуть ниже, пересмотрел книги на другой, опять ничего не нашел, спустился еще ниже, и так, пока не проглядишь весь шкаф. Причем часто на целый шкаф не оказывается даже одной книги с хотя бы страничкой текста.
Уже после часа такого времяпрепровождения на меня обычно нападает зевота и резь в глазах. Спасает только то, что мы постоянно переговариваемся с Мартой, работая обычно с разных сторон одного и того же шкафа. Благодаря ей я узнал немало интересного как об истории нездешних и свойствах осколков, так и о местных обитателях. Между делом узнал, что по паспорту ее зовут Марфой, но имя свое она не любит и переделала вот так. Сегодня же вот речь зашла о хозяйке Камелота.
— А что такое с Гвиневрой? — спрашиваю я. — Она шутит по поводу того, что не может отсюда выйти?
— Да нет, какие шутки, — вздыхает Марта, шелестя страницами очередной книги. — Она правда не может. И не сможет никогда.
— Как-так?
— Видишь ли, — Марте явно приходится осторожно подбирать слова, — она не совсем жива. Точнее, не до конца. Не знаю, как объяснить.
Видимо, мое молчание достаточно красноречиво, чтобы Марта, все же, попробовала объяснить сказанное.
— Я тоже не все знаю, — говорит она, вернув книгу на полку. — Может, это и неправда. Но мне так рассказывали. В общем, она покончила с собой. Прямо здесь, на станции «Кунцево». Бросилась под поезд. Вот только почему-то не умерла. Точнее, умерла, но не совсем. Ее спасло то, что на станции был вход в схрон. Поэтому ее душу затянуло сюда и связало с осколком в наковальне. Вот только не спрашивай меня, как это работает я понятия не имею. Это какая-то высшая магия. Только тирны, наверное, знают ее, а может, и они не знают.
— То есть, она… что-то вроде призрака? — спрашиваю я.
— Не совсем, — отвечает Марта. — Она ведь не бесплотна, как видишь. В замке у нее есть тело, ее можно потрогать, она теплая. Но выйти за пределы схрона она не может. И если достать осколок с пьедестала… никто не знает, что с ней будет. Скорее всего, она погибнет.
Несколько секунд мы молчим. Что тут еще скажешь?
— А что будет, если Артур выиграет турнир? — говорю я. Мне не видно лица Марты, и оттого кажется, что вопрос я задаю прямо безразличному стеллажу. Марта молчит, и оттого вопрос кажется еще более глупым.
— В смысле, он же тогда будет жить где-то в Тир-на-Ног, или где там, — поясняю я. — А как же тогда Аня?
— Не знаю, — вздыхает Марта. — Я тоже думала об этом. Возможно, они о чем-то договорились на этот случай. Даже наверняка. Но ведь не спросишь же их. О таком ведь не спрашивают.
Через некоторое время в библиотеку является Мерлин.
— Мар, тебя Его Величество просил зайти, — бросает он, усаживаясь за массивный стол и раскрывая на первом попавшемся месте найденную Мартой книгу: единственный наш улов за сегодня.
— Какая-то хроника, — разочарованно произносит он, кладя книгу обратно на стол, пока Марта еще даже не успела спуститься с лестницы. — Этот пошел туда, тот сюда. Даже не поймешь, в какие времена это происходило. И насколько это время соотносится с нашим.
— Скажи, а тебе не обидно? — спрашиваю я, спустившись вниз и устроившись в кресле рядом с Мерлином.
— В смысле? — он поднимает бровь, вопросительно взглянув на меня.
— Ну, вот, что Артур отправится в Тир-На-Ног, станет некой почти божественной сущностью, а ты останешься здесь, хотя ты, в общем-то, ничем не хуже.
В присутсивии Мерлина меня всегда тянет обсуждать философские вопросы. Наверное, есть что-то такое в самой его фигуре и манере держаться — располагающее к беседам об отвлеченном.
— Ну, во-первых, еще неизвестно, кому будет проще: Артуру или мне, — пожимает плечами мой собеседник, машинально пощипывая пальцами короткую бородку. — Мы же не знаем, через что ему там придется пройти. Может быть, победа в этом турнире и не победа вовсе. Может быть, победители и рады бы вернуться назад, да уже не могут. А нам об этом не говорят, потому что иначе мы бороться перестанем.
— Интересная версия.
— Есть те, кто думают так вполне всерьез. Если хочешь, скину тебе почитать одну статью в сети. Беда в том, что нас никто не спрашивает, если объявлен турнир: тут уж, как говорится, танцуй или сдохни. Но главное не в этом. Просто есть люди, которым нравится командовать, а есть те, кому комфортнее подчиняться. Они не хуже и не лучше друг друга, просто разные — вот и все. И тирны здорово придумали, что предусмотрели в своей иерархии место как для одних, так и для других. Если бы победителю нужно было избавиться от всех прочих претендентов, то главный приз получали бы только психопаты, вроде нашей общей знакомой. Полагаю, тирнам самим такие не нужны — ну, или нужны в ограниченном количестве.
— А зачем вообще все это? Зачем такой экзамен?
— Почем я знаю? — пожимает плечами Мерлин. — Встретишь как-нибудь тирна — спроси. Наиболее популярная версия — это у них так эволюция работает. Ну, ты знаешь — выживает сильнейший. Естественный отбор, вот это все.
— А может быть, они просто заинтересованы в том, чтобы амбициозных нездешних на Земле было поменьше?
Мерлин щелкает пальцами.
— Да, некоторые думают и так, — отвечает он с какой-то странной трудноуловимой улыбкой. — Хотя тогда, наверное, стоило бы не разрешать сдаваться. Просто, чтобы все поубивали друг друга, и остался только один. Вот Сирене такое, наверное, понравилось бы.
— Кто она вообще такая, эта Сирена? — спрашиваю я. Мерлин передергивает плечами и машинально оглядывается по сторонам.
— Таинственная особа, — произносит он. — Мы с Артуром много всего прошерстили прежде, чем что-то узнали о ней. Поговаривали, что ее отец — какая-то важная шишка: не то депутат Думы, не то какой-то генерал. На самом деле, это не так. Но персонаж он странный: работает в каком-то Институте стратегического анализа экспертом по планированию. Вроде бы, нелепая должность, но есть куча отрывочных сведений о его встречах с весьма влиятельными людьми. В общем, с ним советуются. Не знаю, почему. Возможно, он оказывает какие-то магические услуги. Хотя это вряд ли: он же просто здешний. Но в каком-то анонимном канале его даже называли серым кардиналом.
— А мать? — спрашиваю я.
— А мать ее — тирнская ведьма не из последних. И говоря, в отличие от большинства тирнов, она принимала в жизни дочки большое участие. Поэтому у Сирены с самого детства была возможность упражняться в магии. Еще говорят, что ей устроили поездку в Тир-На-Ног и там усилили ее естественную способность манипулировать мужчинами. Специально, чтобы она была готова к турниру. С первого дня, как только турнир был объявлен и появился список претендентов, она начала методически уничтожать их, благо это были по большей части парни.
— А откуда она узнавала адреса и прочее? Неужто это все тоже публикуют?
— Я же говорю, отец у нее непростой. Наверняка подключил свои связи среди здешних. Да и сама она не промах. При помощи ее гипноза, да и другой магии можно много чего добиться. Серьезно, это машина убийств. Я не представляю, как ты от нее спасся.
— Меня спасла вот она, — говорю я, показывая на ладони слезу.
— Да я слышал, — кивает Мерлин. — Мощная штука. Говорят, когда-то их было очень много. У каждого уважающего себя тирна было по одной. Но потом становилось все меньше и меньше.
— Почему?
— Есть у них слабость, иногда сильно привязываются к хозяину. И могут пойти на необдуманные поступки ради него.
— В смысле? Какие у камня могут быть поступки?
Мерлин пожимает плечами.
— Так говорят, — произносит он.
— Я одного не могу понять, — говорю я. — Зачем нас убивать? Почему тирнам это нужно, раз они так организовали турнир?
— Может быть, это нужно не тирнам? — пожимает плечами Мерлин.
— В смысле?
— А ты думаешь, все это просто так? — спрашивает Мерлин, развалившись в кресле и закинув свои длинные ноги в забрызганных грязью джинсах на библиотечный стол.
— Что именно?
— Ну, вот почему мы все чувствуем себя чужими в этом мире, — поясняет он. — Я же помню, ты мне рассказывал у тебя было то же самое. А Аня, думаешь, отчего под поезд прыгнула… а, извини, ты, наверное, еще не в курсе…
— Да в курсе уже, — вздыхаю я. — И почему же?
— Элементарно, — оживляется Мерлин. — Нас мир тоже отторгает. Точно так же, как он отторгает осколки. Только вокруг нас он почему-то не может создать кокон из иного пространства. Поэтому он создает вокруг нас кокон из людской холодности и отчуждения. Это миру мы не нужны, и мир хочет нас убить или выдавить отсюда в Тир-На-Ног. А тирны ему просто помогают.
— Сам придумал? — интересуюсь я.
— В общем, да. Считай это заявкой на Нобелевскую премию. Жаль, там нет номинации «Безысходность».
Я киваю и смотрю на часы в телефоне.
— Слушай, я пофилософствовал бы еще с тобой, но мне бежать пора, — говорю я, поднимаясь с кресла. Мерлин только поводит в воздухе рукой, давая понять, что ему и одному здесь найдется чем заняться.
У меня же сегодня есть еще одно важное дело, при одной мысли котором немного холодеет в груди