Денис рассказал деду о вчерашней вылазке на затопленные склады и про стычку с ведьмами. Умолчал, только, о причинах головных болей у местного населения. На всякий случай. Дед кряхтел, переспрашивал и под разговоры, минут за десять опустошил Валерину фляжку.
— А Дарья-падлюка, как-жо? Надо бы ей бы башку за такие дела открутить! — справедливо возмутился Иван Иванович едва только Дени закончил рассказывать.
— Бог ей судья. Не берите греха на душу. На старости, это самое паскудное дело, — посоветовал рассказчик.
— Тьфу! Да чтоб у неё руки отсохли, у свинищи этой!
— Так уже.
— Чего уже? — переспросил дед.
— Уже отсохли.
— Хмм. Ну ладно…А вот мельницу…Слышь? Сжечь бы надо. Давно она всем глазам мозолит, чтобы нечисть там не поднялась, — предложил Иваныч.
— Так уже сожгли. Ещё ночью.
— Ааа… А вот…
— Вторая фляжка в двери под тряпкой спрятана.
— Понял не дурак. Дурак бы не понял.
Иваныч завладел новой фляжкой и наотрез отказался уходить.
— Мне работать надо. Может уже пойдёте? — начал упрашивать Денис.
Иваныч вместо ответа кивнул на монитор на панели приборов.
— А чё у тебя за карта на телевизоре? Это Великуша что-ли?
— Ну, Великуша. Идите уже домой!
— Угу. Кхм. Не проедешь ты по этой дороге…А тебе, значит, вот сюда ехать…Угум…
Дед случайно коснулся рукой экрана и карта сместилась, вызвав у него неподдельный испуг:
— Ух-ты! Она шевелится! Смотри — до чего техника дошла!
— Много вы понимаете, это карта со спутника, — проворчал недовольно Денис возвращая картинку на место.
— Конечно не понимаю. В армии, у нас таких карт, сроду не было.
Дед приложился к фляжке и сделав приличный глоток, добавил:
— Однако, как местный житель, могу с уверенностью сказать — говно твой спутник! Дорога через болота идёт, а по ней КрАЗы лес таскают. Две недели назад: там, один, как раз и застрял, вместе с брёвнами.
Денис нахмурился. Иваныч говорил чистую правду. А тот хитро посмотрел на него и продолжил:
— Баррикада, получилась там, знатная. До сих пор не вытащили.
— Может уже вытащили? — робко предположил он. — Всё-таки, две недели?
— Это на повороте, у Фимкиной вешки…Вот тута, — Иваныч снова ткнул пальцем в экран. Он сделал новый глоток и произнёс:
— А насчёт, вытащить, даже не сомневайся. Обязательно вытащу, в июле, когда запчасти на бульдозер придут. Ну и, дай бог…Дождей не будет…Место-то, куда ты собрался, оно, вроде как островок в камышах. Не подберёшься, но можно близко подъехать. Только, той дороги, на карте не наблюдается.
Денис скрипнул зубами. Дед, явно набивался в помощники. И дорогу-то он знает, только не озвучивает раньше времени. Ждёт.
— Это, может-быть, опасно, — предупредил он.
— Не в моём возрасте бояться смерти, — парировал дед.
— Учтите, это секретное мероприятие! — сопротивлялся Денис.
— Да я разве спорю? Вон — к мосту ехай, а потом до развилки и направо. Прям в лес. Поедем по тропке где мох собирают и я покажу дорогу. Главное, до Двухколокольной просеки доехать, а там свернём и уже близенько будет. Глазом не успеешь моргнуть. Пока Валерыч на больничном, я тебе буду напарником
Денис вздохнул и вынужден был подчинится. Где же этот Валера, когда он так нужен?
————
Ох уж эти люди деревенские. Такую лёгкость и непринужденное отношение в разговорах только на селе и встретишь. Где угодно встреть: на улице ли, на кладбище или даже в лесу — сразу заведут разговор. Это в городе люди живут в тесных многоэтажках и при встрече в лифте даже не здороваются, а на селе без новостей никак нельзя. Кто у кого родился, да кто где умер, да отчего — это обязательно. Ну и про родню всю выспросят — здоровы ли, отчего лечатся и сколько раз? Как дети учатся? Как выросли?!! Как годы летят! А тут всё работа, работа, покос, поросей по осени не надо-ли? Пойдёмте, покажу — тут недалеко.
Тут, недалеко.
Денис десять раз покаялся, за то, что взял Иваныча с собой в качестве навигатора. “Маршрут построен” — превратился в настоящий лесной поход по лесам и болотам. У каждой кочки, каждой ямки, каждой просеки тут было своё название и целая небольшая история. Разгорячённый коньяком, Иваныч не затыкался ни на минуту и всё рассказывал, рассказывал, рассказывал.
— … А вот Беспоповская просека, там тропа была на старый скит…Монашки, вроде как, жили…Точно не помню, ни одной не видел. Во! А вон там — Акулину искали две недели, соседку нашу в 1986 году! Думали медведь задрал, а она волчьих ягод обожралась. Нашли живую. В психушке, потом, лежала пять лет. Щас, ничего. Заикается только. Наверное, врачи в городе напугали. Чё молчишь-то? У вас в Москве врачи хорошо лечат? А то по телевизору говорят, что щас новый закон негласный выпустили: пенсионеров залечивать насмерть. Чтобы пенсионному фонду поменьше пенсий платить. Может сговор? Этот, как его, картельный? А?
— Не знаю, — сквозь зубы цедил Денис. — Долго ещё?
— Да херня! Два поворота! Лучше расскажи: сколько твой драндулет на сотню бензина жрёт?
— Это дизель.
— Да ну? А почему мотора не слыхать? Я, когда трактор завожу, так у нас всё село знает — Иван Иванович пахать собрался, а тут…Ни хрипов, ни тарахтения, даже скучно… У этих японцев, чё? Вообще воображения нету? Включи хоть музыку?
— Ни за что! Она для вас слишком молодёжная.
— Дык, я тоже молодёжью был. Комсомольцем. Таких делов, помню…Вот приезжала к нам делегация из Чехословакии по обмену опытом, а среди них была одна… Злата. Коса у нее с руку толщиной была. Веришь? А грудь! Глаза…Словно вода в колодезном роднике. Тожа поначалу от меня нос воротила, а я вечером в клуб на тракторе прикатил. Сапоги хромовые до блеска. Кепка набекрень. Как танцевал, как отплясывал, потом ей наше поле повёз показывать. Три раза показал, за ночь. На всю жизнь она Благовещенских парней запомнила…Да…Письма мне из заграницы писала. Люблю, говорит, не могу… И сердечки с розочками синими чернилами на каждом листочке. Да поздно написала, я уже свою-то замуж позвал. Клавка моя, как письмо-то одно прочитала так с ухватом за мной бегала по всем улицам. Кричала что я предатель родины…Едва ведь до абсурдного разрыва отношение маленечко не дошло. Хорошо хоть, старый председатель, тестяга мой, ей вразумление сделал: объяснил ей, что я не ударил в грязь лицом раз о нас заграницей такая добрая память. И вообще лучше мы их — чем они нас. И что самое интересное; столько лет прошло, а она меня нет-нет да этой заграницей и попрекает, по старой памяти…А ты говоришь, молодёжь…Как считаешь — жива она ещё? Помнит меня, эта Злата?
Денис в ответ только всхлипнул. Вот зачем ему про такое знать? Зачем? Захотел бы — всё про старую зазнобу Иваныча узнать бы сумел. Да и без тайного знания. У деда на роже всё нарисовано. С кем он, когда и кто ему в 1978 году глазки строил. А Иваныч во хмелю и не думал молчать: всё рассказывал и рассказывал.
— Щас будет самая просека. По левую руку. Двухколокольная. Знашь, почему так прозывается?
— Не знаю и знать не хочу!
— А я тебе всё-таки расскажу.
Пока доехали до просеки и свернули на неё Денис вынужден был выслушать грустную и печальную историю о бедной крестьянской девушке. Девушка была очень красивой и у неё была очень большая грудь. В той стороне где кончалась просека раньше была деревня. Нынче там этой деревни давно уже нет по причине сильнейшего лесного пожара, зато раньше деревня была. И драли там лыко. Оттого и название у неё такое было — Лыково. Как ту девушку звали доподлинно уже давно неизвестно, может быть Татьяна, а может и Капитолина. Однако все в округе доподлинно уверены она была очень красивой. Эта просека тому доказательство. Один из Благовещенских парней влюбился в неё по уши, но Лыковские с Благовещенском всегда на ножах были. Она, на свою беду, в него тоже втюрилась. И вот этот парень, ради своей любви лично в одиночку прорубил целую просеку. Три года топором махал, а прорубил, чтобы к своей любимой втихушку бегать. А для связи он где-то спёр два колокола. Один повесил в начале просеки, а другой в конце. И любовники так оповещали друг друга. Звонили в колокол, каждый на своей стороне. Мол — ждешь или нет? Если колокол откликался — то они бежали друг к другу со всех ног и где-то на середине встречались. Очень красивая и старинная история. Там их и похоронили.
— Не понял, почему похоронили? — переспросил Денис.
— Ааа…Забыл рассказать. Девка-то, была за одного барина сосватана. Он пообещал огромный калым, горы золотые её бедным Лыковским родственникам, а те от жадности клювы-то и пораскрывали. Стерегли девчонку. Барин-то, уехал на заработки, у него, где-то в Сибири, дело своё было. Золото добывал. Короче ждали пока он вернётся, а наш, местный, просеку под шумок и прорубил. Сердцу не прикажешь. Барин приехал и доброхоты ему настучали, о том что невеста ему не верна. Он взбеленился. Рассвирепел. Подкупил целую ватагу мужиков и подстерёг нашего парня прямо на просеке. Выманил его условным звоном. Хотели побить, а в результате убили. Девушка узнала, что барин бить её парня пошёл из-под надзора вырвалась и в вдогонку помчалась да ещё выкрала пистолет. Увидела, что парень мёртвый, а барин с толпой рядом с ним пальнула сначала в нелюбимого жениха, а потом и себя порешила. Ну, народ здраво рассудил, что это знак божий и вообще не по людски: любовников прямо на просеке и похоронили.
— А барин? Его тоже там?
— Неее. Он, сказывают, выжил. В столицу уехал жить. В Петербург. И после того случая стали сельчане эту просеку беречь. Расширили её. Дорогу хотели сделать, но потом советская власть началась и она, щас, вроде как, противопожарная. Ну, ты ж видишь по краям земляные отвалы.
— Вижу, — проворчал Денис выкручивая руль чтобы объехать росшую посреди просеки ёлку.
— Щас направо и выезжаем к поляне откуда уже до твоего островка секретного рукой подать, — через минуту скомандовал дед.
— А с чего вы решили, что он секретный?
— Да карту правильно посмотрел. Там в углу шифр: ЦБ-С7-888-03-ХР. Значит с военного спутника снимок. Мы такие обозначения ещё в 60-х использовали в армии. А ты разве не в курсе?
“Вот блин! Николаич — халтурщик. Столько хвастался о секретных технологиях, о новейших разработках. Какая тут может быть секретность, если любой русский дедушка ваш шифр разгадать может?” — с грустью подумал Денис. Прошло ещё минут двадцать и они выехали на нужную поляну.
Микроавтобус остановился. Дальше дороги не было.
Пьяный навигатор Иван Иванович пожелал лично сопроводить археолога к месту назначения однако тот решительно отказался.
— Хватит с вас и этого. Будете сидеть в машине и не высовывать носа. Понятно? — тоном не терпящим возражений приказал Денис.
— Чё, даже отлить нельзя выйти, что-ли? — обиделся дед.
— Я вас предупреждаю: мы сюда не на прогулку приехали! От машины ни на шаг! Если будете выпендриваться, я включу режим злого Валеры — он бы уже давно вам паралич организовал!
— Тю.
Иваныч хотел было выразить своё возмущение, но вовремя припомнил как его давеча на лестнице скрючило. Он поразмыслил и скрепя сердце пообещал слушаться Дениса как родную маму.
Денис выскочил из машины, огляделся и прежде чем идти к лагерю биологов нацепил перевязь с титановыми штырями. Средство для работы универсальное, да и привыкли они уже к ним. Что против людей, что против всякой нечисти, хотя против людей, они старались оружие не применять, а с огнестрелом на мертвецов ходить слишком шумно. Если надо — под сиденьем водителя был спрятан обрез, но это так, на крайний случай. Для людей — лучше всего дымовухи или гранаты с раздражающим газом. У него как раз было при себе две штуки. Денис предпочитал работать тихо. Он вообще любил тишину и незаметность.
Николай Николаевич дал чёткие инструкции: проверить состояние группы. Если всё в порядке — войти в контакт, сообщить о возможных неприятностях и попросить связаться с отделом аналитики. Николай Николаевич не хотел поднимать шум раньше времени, ведь биологи ему не подчинялись. Это было чем-то вроде профилактической работы на упреждение. Биологи приехали изучать заложных мертвецов (утопленников), а значит была вероятность, что на них могли совершить нападение.
Денис сделал несколько шагов по поляне и вдруг исчез, к полной неожиданности наблюдавшего за ним Иваныча. Тот даже глаза протёр — не показалось ли? Дед обалдело опустил стекло и высунув голову из машины поискал археолога. Нету! Растворился! Только комары с радостным визгом повалили в салон.
— Тьфу ты, срань такая!
Отплёвываясь и махая руками он поспешил закрыть окно. Ну ушел и ушёл, подумаешь. Фляжка-то тута! И пожилой навигатор поспешил наградить себя хорошеньким глотком коньяка.
Денис и не думал прятаться, просто когда он сосредотачивался на работе, люди вокруг переставали его замечать. Валера не раз жалел, о чрезмерной честности своего напарника. Другой бы давно уже сколотил состояние на мелких и крупных кражах, любой бы другой, но только не он. Денис бы скорее предпочёл умереть от голода или взяться за самую низкооплачиваемую работу, но только не воровать. Валере приходилось идти на разные уловки, чтобы в нужный момент воспользоваться талантом своего честного напарника. Обычно он просто вгонял Дениса в долги, указывая ему на упущенную коммерческую выгоду с очередного заказа и обязывал отработать недостачу незаконными методами. Денис признавал, что в их работе и так мало законного, поэтому старался быть честным во всём и со всеми, кроме врагов, конечно. Поэтому два-три долга с каждого дела на нём висело. Валера обязательно припомнит ему его поход на Великушу по просьбе Николаича, но что поделать? Денис просто не смог отказать.
В лесу он чувствовал себя как дома. Ещё бы. Всё детство прожил с дедушкой и бабушкой в глухой деревне посреди леса. Так бы и жил себе, если бы дед не надумал отдать его в школу-интернат, когда внучку исполнилось девять. Захотел, чтобы внук получил какое-никакое среднее образование. Хоть Денис и покинул родные леса, сам дух леса из него никуда не делся. Он шёл легко и быстро. Ни одна ветка не сломалась под его ногой, ни один куст не шевельнулся, когда он перешёл с шага на бег трусцой. Через несколько минут он почувствовал свежий речной запах, Великуша была близко, ещё несколько шагов, ещё чуть-чуть и между деревьями блеснуло. Вот она река — рукой подать.
Денис остановился и начал принюхиваться. Люди всегда пахнут сотнями резких запахов. Великуша — речка болотистая. Она кругом заросла осокой, а биологи спрятались на маленьком островке где-то поблизости. Ветер донёс до него тяжёлый табачный запах, а воображение быстро нарисовало раздавленный сигаретный окурок. Денис усмехнулся и начал пробираться сквозь высокие заросли осоки. Если что, то до островка можно будет добраться и вплавь, но сначала нужно убедится, потому что ни голосов ни различного шума с той стороны не доносилось. Блуждая в зарослях он дошёл до воды, пришлось снять обувь и закатать брюки выше колена. Дальше он шёл босиком. Ноги глубоко утопали в речном иле.
Впереди, в тридцати метрах от него, точно были люди, он уже знал это, только они вели себя очень странно. Просто стояли на месте и не двигались. Четверо. Денис не торопился, он хотел лично посмотреть на них и изучить обстановку прежде чем выходить на прямой контакт. Помимо обычной осторожности, добавлялась другая: Денис искренне считал биологов Восьмого отдела ёбнутыми на всю голову. Особенно после того случая с кладбищем леших, где любопытные исследователи, работая под прикрытием, разворошили древние могилы гибридов вызвав стихийное бедствие сравнимое с проснувшимся от спячки Лихом или Ягой. Тогда, чтобы избавиться от взбесившихся леших Восьмому отделу пришлось в спешном порядке устраивать грандиозных размеров лесной пожар. А тут они чего задумали? Не по их ли вине местные утопленники, вдруг, стали такими умными? Экосистему они изучать приехали…Знаем. После вашего изучения, вся рыба в реке кверху брюхом.
Денис высунул нос из осоки и окинул пытливым взглядом лагерь биологов. Шесть купольных палаток зелёного цвета, две резиновые моторные лодки, над палатками натянута маскировочная сетка. Зачем?
Денис пригляделся и заметил белую спутниковую тарелку: судя по всему так биологи прятали станцию спецсвязи. Опять, наверное, секретное ноу-хау из Сколково. Он крадучись подобрался к ближайшей палатке и заглянул внутрь. Никого. Немного вещей, ноутбук и оранжевый комбинезон рядом с которым валялась на боку открытая банка тушёнки. Денис машинально опустил палец в жирную лужу вытекшую из банки и попробовал на вкус.
“Двадцать минут назад открыли, так-так”, — задумчиво подумал он. После чего сам себе задал вопрос:
“А почему след биологов такой неясный? Они же рядом, а ощущение будто бы я нахожусь в тумане”.
Тут до него дошло.
“Точно! Они снаряжены мимикритами”.
Восьмой отдел выдавал разные амулеты защиты своим полевым агентам. Мимикриты например: защищали от случайного внимания постороннего наблюдателя, а так же от сверхъестественного ясновидения. Если бы не его нюх, то он бы искал этот лагерь до посинения. А так, при помощи нюха было понятно: в лагере четыре человека. Все находятся в одном месте. Стоят рядышком. Все четверо научных специалистов. А палаток шесть…
“Таааак, а где ещё двое?” — снова принюхался Денис. Биологи тут, а охранники отсутствуют. Непорядок.
Он перешагнул через шнур крепления палатки и крадучись перебрался поближе к станции спецсвязи. В центре лагеря он обнаружил опрокинутый складной столик и несколько сухпайков. Хорошие пайки у Восьмого отдела, нигде больше таких не найдёшь. Денис даже замешкался, прикидывая — забрать их себе или нет? Потому как ИРП были целые, в пластиковой упаковке, а Валера требовал тырить их у безопасников при каждом удобном случае.
Ибо, это святой трофей и на природу брать можно. На всякий случай, Денис сложил коробочки рядом, рассчитывая прихватить их на обратном пути и только потом пошёл проверять биологов.
Биологи стояли на берегу и не шевелились. Они все словно уставились в одну точку и не могли оторвать свой взгляд от неё. Денису хватило нескольких секунд чтобы понять причину их странного поведения.
Русалка.
Тут побывала русалка и спела несчастным сладкую чарующую песню. Все четверо были молодыми мужчинами. Вот почему они побросали еду и дружно бросились к речке. Видимо они не понравились русалке в качестве любовников и она оставила их в оцепенении. Если бы это был акустический удар, биологи бы уже лежали мёртвые, а тут просто, временно превратились в овощи. Денис смело покинул своё укрытие и подошёл к бедолагам. На исследователях из Восьмого отдела были оранжевые комбинезоны, двое даже успели немного раздеться.
Денис вздохнул. Оставлять их в таком месте и в таком состоянии было нельзя. Что делать? Он проверил смартфон, связи не было. Посмотрел на станцию — а что толку? Всё равно он не знает ни паролей не шифров. В микроавтобусе была радиостанция, но туда нужно было ещё дойти… Что бы сделал Валера в таком случае? Правильно: Валера транспортировал бы биологов в микроавтобус, а потом бы требовал с Николаича мзду за услуги спасателей. Денис почесал затылок — идея была хорошая.
Он аккуратно уложил беспомощных биологов по очереди на землю и взвалив на плечи первого потащил на другую сторону лагеря где находились резиновые лодки. Ему и лодка была нужна всего на пять минут; пересечь небольшой участок воды, а оттуда уже перетаскивать пострадавших — всё равно больше одного на себе не утащишь. Только неясно, а где ещё двое?
Кроме биологов, в лодку поместилась дюжина сухпайков найденных на скорую руку в лагере. Долго копаться в их барахле он не стал. Завёл мотор и повёл лодку поближе к месту где находился микроавтобус.
Иваныч ошалел, когда Денис приволок на себе первого.
— Это чё с ним? Твоя работа? Он хоть, живой?
— В нирване он. Пострадавший от русалки, — коротко объяснил Денис.
— Пострадавший? Да он очумевший какой-то. Может, первую помощь оказать?
— Не поможет, — утирая со лба пот вздохнул Денис. — Некоторые, в таком состоянии и год проваляться могут. Ты присмотри за ним, ладно?
— А ты? — встревоженно спросил Иваныч.
— А мне ещё три ходки надо сделать.
И Денис испарился.
Иван Иванович суетливо начал возиться с неподвижным телом. Перетащил его поглубже в салон, похлопал по щекам. Биолог не реагировал. Просто тупо смотрел на Иваныча снизу вверх. Иваныч подумал, открутил крышку с фляжки и поводил у лежавшего перед носом. Ничего.
— Да ты русский ли? — сокрушённо пробормотал дед. — Эх, дела. Ещё один мужик, из-за одной гадской бабы, всякий человеческий вид потерял. Жил бы себе, работал, выпивал как все, иногда…А попался под каблук и лежишь подстилкой соломенной…
Он покосился в сторону и заметил безногую ведьминскую куклу Иоанна.
— И этот туда же. Лежит без движения. Ног нет. Хайло, на меня раззявил. Тоже чтоль из-за бабы?
Иоанн не ответил. Он был послушной куклой, а кроме того Денис во время демонтажа повредил ему челюсть.
— Ну, значит, за вас выпью, горемыки! — принял решение Иваныч и торжественно поднял фляжку. — Нас, как раз трое. Самое оно.
— Четверо, — пропыхтел появившийся из леса Денис затаскивая в салон следующего биолога. Иваныч от неожиданности поперхнулся коньяком. Денис оценил это по-своему.
— Что вы всё без закуски-то пьете? На-те вот, — с этими словами он бросил под ноги деду два пластиковых контейнера.
Иваныч был не дурак. Он сразу понял, что там в контейнере. Быстренько перетащил следующего биолога поближе к первому товарищу и занялся изучением сухпайка.
— Ух. Даже жалко такой гастроном есть. Я — б, на праздники оставил лучше, на новый год. Слышь, Дениска?
— Не стесняйтесь. У меня ещё есть, — ответил Денис кряхтя под тяжестью третьего биолога. Следом в салон полетели ещё контейнеры. Денис умудрился связать несколько штук верёвкой и припёр с собой целую гирлянду.
— Да у меня коньяк кончился! — крикнул ему вслед Иваныч.
— Под сиденьем! — откликнулось лесное эхо.
Денис торопился. Лагерь биологов ему очень не понравился. Что-то тут явно было не так. Два человека пропали и никаких следов борьбы, вот что его встревожило. Нужно было поскорее уносить отсюда ноги. Оружия в лагере нет. Биологи живы, но в оцепенении. Значит пропала охрана. Причём вместе с оружием. Ой, не хорошо.
Он почти уже добрался до берега где оставил резиновую лодку когда до него донёсся знакомый рёв мотора. Денис выскочил из леса. Так и есть. Лодка уходила от него на всех всех парах, вместе с последним биологом, а на руле был один из братьев Поликарповых.
— Куда? Стой сука! — не сдержав чувств закричал Денис.
Он нечаянно выдал себя, выскочив на открытое место и за что едва не поплатился своим здоровьем. Уже через секунду по нему открыли огонь из автоматического оружия.