На следующий день Кэрол ушла с работы пораньше, и с Тимом поехала в номер, который они снимали вдвоем с Иссой. Последнего там не было, и они смогли, наконец, полностью расслабиться, не боясь быть услышанными и обнаруженными Патриком.
Кэрол позвонила няне, чтобы предупредить, что задерживается на работе, не находя в себе сил покинуть мужские объятия, по которым так истомилась. Она все никак не могла утолить свой голод, к тому же ей нравилось заниматься любовью с Тимом. И сам он ей очень нравился. Впервые она почувствовала превосходство в сексуальном опыте над мужчиной, и ей это нравилось. Он тоже это почувствовал, смутился, растерялся, опять зажался, и в какой-то момент ей показалось, что он снова собрался сделать ноги после этого свидания в его номере. Но она пока выпускать его из своей постели не собиралась. И она очень постаралась, чтобы мысли сбежать от нее ему больше даже в голову не пришло.
И наконец-то, в этом номере, оставшись с ним один на один, она «оторвалась», как хотела, утоляя свой дикий голод. Его удивленные взгляды ее только забавляли. Она ясно дала понять, что сегодня она «правит бал», а он только подчиняется. И этот двухметровый здоровяк подчинился, превратившись в мальчишку в ее руках, с которым она делала, что хотела и как хотела. Он был растерян, явно к такому не привыкший, но он был в восторге, она это видела, был поражен. Да, она могла запросто поразить непривыкшего к настоящей женской ласке и страсти парня. У нее были превосходные учителя, с грустью подумала она, но тут же выкинула их из головы, наслаждаясь удовольствием ошеломленного мальчика, которое она ему щедро дарила, заставляя вновь и вновь испытывать оргазм, собираясь выжать его, как лимон, пока он не потеряет все силы.
Или пока не потеряет их сама.
И, прежде чем силы их покинули, она смогла, наконец, насытиться, даже пресытиться, притупив свой мучительный голод. Потом она еле смогла встать, сходить в душ и одеться. Тим спал, вырубившись, и даже не заметил, как она ушла.
Следующий день был выходным. Кэрол готовила завтрак, когда раздался настойчивый звонок в дверь.
Открыв дверь, она с удивлением уставилась на Тима.
— Привет!
— Привет, — не скрывая своего изумления, ответила она. — Что-то случилось?
— Нет… просто…
— Мам, кто там? — раздался у нее за спиной голос Патрика.
— Это Тим. Проходи, ты как раз к завтраку, — Кэрол отступила, пропуская его в дом.
Он вошел и остановился рядом с ней, заглядывая в лицо.
— Ты вчера ушла… меня даже не разбудила, — тихо прошептал он. — Почему? Что-то… не так?
— Нет, все хорошо. Просто не хотела тебя будить, ты так крепко спал, — она нежно ему улыбнулась.
— Не делай так больше… пожалуйста.
Кэрол кивнула и повела его к столу.
— Тим! Привет! — обрадовался Патрик, вскакивая со стула и протягивая ему руку. — Что так рано-то?
Тим пожал плечами, смущенно улыбнувшись.
— Шел мимо, решил зайти, узнать, как ваши дела.
— А Исса?
— Исса еще дрыхнет, он не любитель рано вставать. К тому же, всю ночь где-то шлялся…
— У шлюх, наверное, как обычно, где еще? — деловито сказал Патрик.
— Рик! — задохнулась Кэрол и, не выдержав, засмеялась, ощущая легкость и что-то, похожее на счастье.
— А ты с ним не ходил? — бесцеремонно поинтересовался мальчик, бросив на Тима внимательный взгляд.
— Нет…
— Почему? Разве тебе не нужны женщины? Тебе же должно хотеться… У тебя же там все нормально? Собака ничего не отгрызла?
— Рик! — снова вскрикнула Кэрол.
— А что? Я просто спросил! Рик да Рик, и рта не дают открыть! — пробурчал мальчик возмущенно и выскочил из-за стола. — Все, я побежал, мне на тренировку! Слушай, бери Иссу и приходите к нам вечером на ужин. Хорошо, мам? Приготовишь?
Кэрол лишь кивнула.
Довольно улыбнувшись, мальчик схватил спортивную сумку и умчался.
Закрыв за ним дверь, Кэрол плотно задернула шторы и вернулась к столу. Тим тут же притянул ее к себе и усадил на колени. Запустив пальцы в волосы, он поцеловал ее долгим жадным поцелуем.
— Тим… ты не должен вот так приходить. Я не хочу, чтобы Рик догадался или начал подозревать.
— Почему? По-моему, я ему нравлюсь.
— Да, нравишься, пока он думает, что ты просто наш друг. Но он… он очень любит своего отца, и он не поймет… не простит мне…
Тим нахмурился.
— Но ведь ты не собираешься возвращаться к мужу. Он что, хочет, чтобы ты всю жизнь была одна?
— Да… пока да. Прошло слишком мало времени, и он еще маленький… Потом, возможно, все изменится.
Тим смотрел на нее потяжелевшим взглядом.
— И что тогда, в таком случае, делать нам? Скрывать от всех наши отношения? Прятаться?
— Тим, он мой сын! Я хочу с тобой встречаться, но он не должен об этом узнать. Ты можешь быть нашим другом, он не против, но ему совсем не обязательно знать, что я с тобой сплю.
— Я нужен тебе только для этого? — едва слышно прошептал он.
— Нет, конечно нет! Зачем ты так говоришь?
Он отвернулся, и Кэрол медленно поднялась с его колен.
— Ты любишь своего мужа? — вдруг спросил он, не глядя на нее.
— Нет, Тимми, не люблю. Я сбежала от него, рискуя своей жизнью.
— А Рэя?
Кэрол вдруг бросило в жар, она почувствовала, как загорелось лицо. Тим повернул голову и впился взглядом в ее лицо.
— Нет. Я и от него сбежала, — спокойно ответила она.
— А как же дети? Он их не навещает?
— Нет. Тим, я же говорила тебе, у меня теперь другая жизнь.
— Но ты с ним общаешься?
— Нет.
Он замолчал, гневно играя желваками. Кэрол неподвижно стояла рядом и смотрела на него погрустневшим взглядом.
— Я ни к чему тебя не принуждаю, — глухо сказала она после продолжительного молчания. — Если тебя это не устраивает… мне жаль.
Она отвернулась и, присев около малышей на стул, взяла ложечку и стала кормить их яблочным пюре.
Она не обернулась, когда Тим встал и ушел. Что ж, она предполагала, что так может быть. Тяжело опустив голову на руку, она горестно вздохнула. Ну что он от нее хочет? Чтобы она привела его в свой дом и официально объявила, что встречается с ним, спит? Зачем ему это? Да многих мужчин бы устроил просто секс.
Она приготовила ужин, не зная, придут ли они с Иссой.
Но они пришли.
Тим вел себя, как ни в чем не бывало, был приветлив с ней. Исса тоже был в хорошем настроении.
После ужина они расположились на ковре у дивана, общаясь с Патриком. Вернее, общался, в основном, Исса, а Тимми, как обычно, больше молчал. Кэрол мыла посуду, чувствуя на себе его взгляд. За ужином они едва парой слов обменялись. Кэрол свое общение ему не навязывала, пытаясь скрыть свою печаль под маской равнодушия.
Исса о чем-то пошептался с Патриком и увел его в детскую, оставив Тима и Кэрол наедине. Тот сразу поднялся и подошел к ней. Развернув ее лицом к себе, он наклонился и с жаром поцеловал ее в губы. Кэрол мягко его отстранила.
— Тим, не надо… не здесь, пожалуйста. Патрик может увидеть.
В глазах его вспыхнула ярость, но он медленно ее отпустил.
— Хорошо, — согласился он, к великому удивлению Кэрол. — Я тебя понимаю. Извини, что я разозлился утром. Я только еще хотел спросить… не обижайся… Патрик, он не знает о Рэе?
— Нет! — голос Кэрол наполнился ужасом. — Конечно, нет!
— Значит, он думает, что близнецы…
— Да, Тим, он так думает.
— Но они очень на него похожи. Когда-нибудь он заметит…
— Тим, пожалуйста, давай не будем об этом! Рэй — моя самая большая ошибка, о которой я всегда жалела. И я не хочу об этом говорить, хорошо? Я сбежала от той жизни, и от своих ошибок в ней, и не хочу вспоминать. Никогда.
— Но тогда зачем ты родила от него детей? — не удержался Тим.
— Мне нельзя делать аборты, — отрезала Кэрол. — По медицинским показаниям. Ясно?
— Да…
— Тим, я забыла о той жизни… пытаюсь забыть, я не хочу о ней говорить. Я понимаю, что у тебя есть вопросы, но все, что было тогда уже не имеет значения. Всего этого больше нет. Из той жизни я забрала только детей. И Касевеса, который помог мне начать новую жизнь. Единственный, кого я еще готова забрать из той жизни в эту… ты.
— Почему?
Кэрол подняла глаза, встретив его взгляд.
— Ты всегда был мне дорог. А теперь… ты мне очень нравишься… как мужчина.
Он вдруг улыбнулся.
— Я вчера… э-э… это понял.
Кэрол рассмеялась и, обняв его, прижалась щекой к крепкой груди.
— Только вчера? Какой же ты недогадливый!
— Мы будем скрывать наши отношения от Патрика, но… я хочу понять. Какие отношения? Это просто секс, или мы… на самом деле вместе? Мы встречаемся, и ты моя женщина… только моя… Я могу так считать?
— Да, Тимми. Мы вместе, и я твоя женщина. Если тебя, конечно, не смущает тот факт, что я все еще замужем… как бы.
— Но ты же теперь не Кэрол Рэндэл, ты Сандра Эванс. Ведь в твоем новом паспорте нет штампа о браке? — он засмеялся, счастливый и довольный.
— Нет, нету! — Кэрол тоже расплылась в широкой улыбке.
— Значит, ты больше не его жена, — он не выдержал и снова ее поцеловал.
— Ты должен знать, он все еще меня ищет. Я прячусь, скрываюсь. Кевин вывел его на меня, я чудом не попалась, когда лежала в больнице с Джимми. Зак, его друг и правая рука, пришел прямо к нам в палату! Хорошо, что я оставила в тот момент вместо себя няню и предупредила ее…
— Так давай я его пристрелю, в чем проблема? И живи себе спокойно, прятаться больше не нужно будет.
— Нет! С ума сошел? Ты же мне обещал! Патрик только немного успокоился. Он узнает, у него дар видеть. Особенно опасность, угрожающую Джеку. Он очень его любит. Пожалуйста, Тим, ради меня, ради Патрика, оставь Джека в покое, забудь о нем. Когда-нибудь он успокоится и перестанет меня искать. А пока я просто буду так же осторожна, вот и все.
— А может, ты просто все еще его любишь?
— Тим, ты начинаешь меня злить. Я уже ответила тебе на этот вопрос. Я не собираюсь тебе ничего доказывать. Только сам подумай, зачем женщине убегать от мужчины, разлучать с ребенком, если она любит?
— Ладно, не сердись. Я верю тебе, — он ласково погладил ее по щеке. — Тебе не нужно больше бояться. Мы с Иссой не дадим тебя в обиду. Если он только сунется…
— Вы тогда поможете мне скрыться, спрятаться. И все! Ты понял меня? Если ты ему навредишь, я тебя не прощу. Никогда.
— Хорошо. Прятаться мы тоже умеем, и тебя научим, — он засмеялся. — Расслабься, не нервничай так. Я же дал слово, что не трону его. Пусть себе живет. Только к нам не лезет. К тебе. И тогда мне будет на него глубоко наплевать. А все же… этот Кевин… у вас что-то было?
— Тим, чего тебя так пробрало? Ты решил меня замучить вопросами? Или хочешь, чтобы я от тебя сбежала?
— Почему сразу — сбежала? Мне просто интересно. Почему я не могу спросить?
— Ты слишком много спрашиваешь.
— Потому что я ничего о тебе не знаю.
— А тебе и не надо. Что тебе это даст?
— Нет, это меня не устраивает. Я что же, теперь ни о чем и спросить не могу? Ведь ты теперь моя женщина. Я имею право знать и спрашивать.
— Да, имеешь, но с того момента, как мы стали встречаться. То есть, начиная с позавчерашнего дня. Все, что было до этого дня — тебя не касается.
Лицо его окаменело, взгляд похолодел.
— Нет, Кэрол… вот так не надо.
В Кэрол начала подниматься тихая ярость.
— Он меня изнасиловал. Потом запугивал, шантажировал, что расскажет обо мне Джеку, если я не уступлю. Еще вопросы?
Он молчал, стиснув челюсти, медленно заливаясь краской гнева.
Оттолкнув его, Кэрол прошла мимо. К ее облегчению, вернулись Исса и Патрик, о чем-то оживленно болтая. Исса метнул пристальный взгляд на застывшего на месте друга.
— Эй, приятель, ты что, кусок дерьма проглотил? Что за выражение лица? Кэрол, что ты с ним сделала?
— Ничего. Просто ответила на его вопрос, — Кэрол пожала плечами.
— Судя по всему, ответ ему не очень понравился, — усмехнулся Исса.
— Не все понимают, что если человек не хочет отвечать на вопрос, значит, на то есть причины, — Кэрол с усмешкой посмотрела на Тима. — Может, есть еще вопросы? Спрашивай, не стесняйся.
— Нет, — сухо ответил он. — Извини.
— А что он спросил? — полюбопытствовал Патрик.
— Эй, ты что, тоже хочешь проглотить какашку, как Тим? — засмеялся Исса. — Лучше нам не знать, что это был за вопрос, а тем более — какой ответ. Это что-то ужасно неприятное. Бе-е!
— Бе-е! — подхватил Патрик, скривившись.
Уже позже, сидя рядом с Кэрол прямо на полу, на ковре, где они всей компанией играли в карты, Тим тихо ей шепнул:
— Жаль, что он уже сдох.
Кэрол покосилась на него, но ничего не ответила.
А Исса был поражен, когда она с Патриком вновь и вновь обыгрывали их с Тимом в карты.
— Не может быть! Да вы самые настоящие жулики! Чтобы меня обыграла какая-то крашеная блондинка с пацаном малолетним — такого оскорбления я еще не получал! Да я вас за это зарежу, чтобы никто не узнал о моем позоре!
Патрик весело засмеялся, не обратив никакого внимания на угрозу.
— Нас Рэй научил! Он тот еще прохвост! Его никто не мог в карты обыграть!
— Как никто? Я его обыгрывала! — возмутилась Кэрол.
— Ну, да… про тебя я как-то забыл. Обыгрывала. И еще вы с ним вечно дрались за выигрыш! Такие смешные, взрослые, а как дети себя вели! — мальчик рассмеялся. — Вот бы его сейчас сюда, к нам. Весело бы было. С ним всегда было весело, — уже грустно добавил он, перестав смеяться. — Жаль, что он не может к нам приехать.
— А он знает о том, что вы живы? — тихо поинтересовался Тим, не поднимая глаз от своих карт.
— Ага, знает.
— И что, ни разу и не приехал за все это время?
— Нет.
— Почему? — продолжал Тим, игнорируя недовольный взгляд Кэрол.
— Потому что нельзя.
— Почему нельзя?
— Папа за ним следит. Если он к нам приедет, папа узнает.
— А ты не хочешь, чтобы папа узнал, что вы живы?
— Нет, не хочу.
— А когда папа перестанет за ним следить, тогда он наверняка захочет приехать?
— Он и сейчас хочет. Только мама ему не разрешила. И никогда не разрешит, даже если папа не будет за ним следить.
— Но ведь ты хочешь, чтобы он приехал.
— Да, хочу. Я его люблю, он хороший и любит нас. Он хочет о нас заботиться, помогать. Он дал нам хренову кучу денег для Дженни. Он хотел к нам приехать, но мама не разрешила. Он обиделся. А мама плакала. Но он уже не сердится. Он не умеет долго сердиться, особенно на маму. Он всегда ей все прощает. Он ее очень любит, она ему как сестра родная.
— Но ведь они на самом деле не родные, — заметил Тим, не обратив внимания на то, как Кэрол пнула его по коленке.
— Ну и что? Он мне сам так сказал, когда я у него спросил, трахает он ее или нет.
— Что?! — Кэрол подскочила, уронив карты, которые рассыпались по ковру.
— Прости, мам… Он тоже очень рассердился тогда. Но я так боялся, что он захочет тебя отбить у папы… мне показалось… папа и дедушка что-то такое говорили, а я подслушал. Но он мне поклялся. И я ему верю. Не сердись, мам. Прости, что я так мог подумать о тебе и Рэе.
Патрик не часто извинялся. Кэрол растерянно застыла на месте.
— Хорошо, Рик… Я… пойду укладывать лисят, пора уже. Продолжайте без меня.
— Мам, уложи и приходи к нам.
— Нет. Я прилягу, устала.
Она подхватила на руки Криса, достав из манежа. Тим поднялся.
— Я помогу, — наклонившись, он осторожно и неуверенно взял большими руками другого крохотного малыша и, подняв, прижал к груди.
— Спасибо, я сама, не отвлекайся, — холодно сказала Кэрол, ловко одной рукой обхватила малыша и, оторвав от Тима, понесла обоих детей в детскую. — Спокойной всем ночи!
— Все-таки обиделась, — заметил Патрик. — Зря я так сказал.
— Определенно, — подал голос Исса, который до того не вмешивался. — Вообще-то, пацан, нужно подбирать выражение, когда о матери говоришь. Тебя этому не учили? У меня мамы никогда не было, но даже я это знаю.
Патрик подавлено промолчал. Исса перевел взгляд на Тима.
— А тебе лучше и дальше следовать своим привычкам и поменьше открывать рот. Я не хочу, чтобы из-за тебя нам дали под зад и перестали подкармливать. Меня, видишь ли, домашней жрачкой никогда не баловали, так что если я ее лишусь по твоей милости, я надену на тебя фартук и поставлю к плите, будешь сам мне готовить, понял?
Тим тоже огорченно опустил взгляд, понимая, что Кэрол на него рассердилась. А Исса, раздав всем по заслугам, собрал карты и принялся ловко тасовать.
— Ну что ж, раз наш главный шулер пошел спать, сейчас я тебе, пацан, задам жару.
Кэрол долго сердилась на Тима, высказав ему свое сомнение по поводу правильности ее решения впустить в свою новую жизнь кого-то из прошлого. Тим, испугавшись, что она передумает и «даст ему под зад», как выразился Исса, больше не задавал никаких вопросов, хоть их и было у него великое множество. Он терпеливо ждал, когда она остынет и перестанет злиться. Они с Иссой чуть ли не каждый день стали наведываться в гости, сам он приходить пока не решался, боясь вызвать неудовольствие Кэрол и подозрения Патрика. Он ломал голову, как встречаться с Кэрол, чтобы об этом не догадался Патрик. Это было затруднительно, она работала, после работы ей нужно было домой к детям. И он все никак не мог найти лазейку, в которую бы мог вклиниться. И поделился своей проблемой с Иссой.
Патрик обрадовался, а Кэрол очень удивилась, когда они объявили, что теперь стали их соседями, сняв домик рядом.
— Мы все равно пока залегли на дно, никуда не собираемся, и подыскивали себе жилье. Вот и подумали, почему бы не поселиться поближе к вам? Кроме вас мы здесь никого не знаем.
— Это же здорово! — радовался Патрик. — И я могу приходить к вам в гости?
— Конечно. И мама твоя может, особенно если ей вдруг захочется помочь одиноким мужчинам по хозяйству. И мы ей будем помогать по хозяйству по мужской части. Например, я бы поменял кран в ванной, он подтекает. И вообще, здесь есть, к чему руку приложить. Что скажешь, ясноглазая?
— Хорошо, я согласна, — рассмеялась Кэрол.
Она тоже осталась довольна тем, что они теперь будут жить рядом.
Что ж, наглости этим двоим было не занимать, потому что вскоре уже стало восприниматься, как должное, что они приходили завтракать и ужинать, а в выходные, когда Кэрол была дома — и обедать. Патрик тоже к этому привык. Он искренне привязался к этим мужчинам, считая их настоящими друзьями. Когда он понял, что Исса не собирается соблазнять мать, Патрик расслабился и полностью принял их в свою жизнь. То, что Тим может заинтересовать ее, как мужчина, мальчику даже в голову не приходило. Они вели себя осторожно, и ребенок ни о чем не догадывался. Кэрол мучило то, что она обманывает его, и удивлялась, как он до сих пор этого не понял, ему не сказал об этом ни его дар, ни Мэтт, с которым он якобы общался и который все знал. Она видела, что Тим очень старается, выстраивая отношения с Патриком, лелея надежду, что завоюет его сердце настолько, что мальчик не будет против того, чтобы мать с ним встречалась. Кэрол не мешала и не вмешивалась, но в душе была почти уверена, что все усилия Тима напрасны. Патрик жалел его и постоянно искал для него невесту. И однажды на воскресный ужин, за которым они все собрались, как делали уже всегда, он пришел с молодой женщиной. Кэрол узнала ее — это работала учительницей в школе Патрика, но не была его учительницей. Тим и Исса на тот момент еще не пришли, и Кэрол растерянно пригласила гостью войти.
— Мам, как ты думаешь, она понравится Тиму? — спросил мальчик у опешившей Кэрол. — Я ей о нем рассказывал, она согласилась с ним познакомиться. Я показал его фотографию, его шрамы ее не напугали, он ей понравился. Она тоже симпатичная. Она должна ему понравиться. Как думаешь?
— Да, наверное… Честно говоря, я не знаю, Рик. Я никогда не спрашивала, какие девушки ему нравятся.
— Какая разница, какие ему нравятся? Он должен выбирать из тех, кому он понравился, и кто согласился встречаться с ним, не смотря на его шрамы.
— Ты не прав, Рик. Тим красивый парень, и шрамы, между прочим, мужчину не портят. И он вполне может выбирать тех девушек, которые ему нравятся. А он всем понравится.
— Но он же так не делает. И не думает так. Поэтому он и один. Ему, наверное, очень плохо без девушки. Мы должны ему помочь. Разве ты не хочешь ему помочь, ведь он твой друг! Настоящий друг! Он из-за тебя таким стал.
— Конечно, я хочу ему помочь.
— Тогда уговори его встречаться с Тори. Она хорошая.
— Э-э, хорошо, я попробую. Но если она ему не понравится, вряд ли мы сможем его заставить. Не надо было вот так поступать, Рик. Приводить ее без его согласия, ему это может не понравиться, он может рассердиться. Ты же знаешь, какой он.
— Он не будет сердиться, когда увидит, какая она красивая и хорошая. А еще и умная!
И Кэрол в полном замешательстве ждала, когда откроется дверь и войдут Тим и Исса, и увидят, какой их сюрприз ожидает. Вернее, Тима. Интересно, как он будет выкручиваться. Что ж, Кэрол всегда знала, что ложь до добра не доводит. Украдкой она разглядывала девушку, и сердце ее неприятно сжалось. Да, чтобы ни говорил, Патрик привел Тиму не абы кого. Девушка действительно была прехорошенькая. Она легко могла понравиться любому парню, а такому, как Тим, не разбалованному женским вниманием — и подавно. И бросит он тогда Кэрол с ее детьми и всеми проблемами. Кэрол стало грустно. Мир вокруг вдруг снова потемнел.
— Мам, ты чего такая печальная? Что-то не так? — заметил Патрик. — Ты думаешь, что если у Тима появится девушка, он перестанет с тобой дружить? Не бойся, я спрашивал у Тори, рассказал, что вы друзья еще с детства, она не будет ему запрещать дружить с тобой.
— Хорошо, — Кэрол выдавила улыбку. — Если у них все получится, будет хорошо. Когда человек один, ему плохо.
Патрик внимательно изучал ее взглядом.
— Поэтому ты все время такая печальная, мам? Тебе плохо? Одиноко? Но ведь у тебя есть мы.
— Да, сынок. Нет, мне не плохо. Все нормально.
На лице мальчика она вдруг увидела жалость. Он погладил ее по руке и убежал к своей гостье. А Кэрол, вздохнув, продолжила накрывать на стол.
Сказать, что Тим растерялся — ничего не сказать. К тому же он пришел один, без Иссы, у которого были какие-то дела. Исса наверняка бы не растерялся и помог ему в этой щекотливой ситуации, в которую его поставил наглый мальчишка. Но он не мог показать, что рассердился, потому что ребенок искренне желал ему помочь, к тому же ссориться с Патриком ему вовсе не хотелось. Он растерянно смотрел на девушку, которую ему представлял мальчик, не зная, что говорить и как себя вести. Кэрол поймала на себе его ошеломленный взгляд, и лишь пожала плечом. Тим девушке понравился, она сразу это поняла. Кэрол заметила, с каким затаенным восторгом она разглядывает его фигуру, а уже за столом — сильные мускулистые руки и мощные плечи. Тори пыталась поймать его взгляд, но он, встречаясь с ней глазами, упрямо их отводил. А сам пытался поймать взгляд Кэрол, надеясь, что она ему поможет и подскажет, как вести себя в этой ситуации, но ни подсказки, ни помощи от Кэрол он так и не дождался. Он пытался не показать, но Кэрол поняла, что он злится, сердится, крайне недовольный выходкой Патрика. Тори тоже это почувствовала и приуныла. Тим был с ней вежлив, приветлив, но от него веяло холодом, который он слишком хорошо умел напускать. Кэрол хорошо было знакомо это явление, она на себе его испытала. Ужин прошел в напряжении. Патрик хмурился, сердито косясь на Тима.
— Ты проводишь Тори домой? Уж темно, — настойчиво спросил он, все еще не теряя надежду.
Тим молча кивнул. Кэрол ни во что не вмешивалась.
Когда Тим и Тори ушли, Патрик взорвался.
— Он охреневший сукин сын! Что ему не так? Она даже мне нравится!
— Я не знаю, Рик. Мне кажется, дело не в ней. Она действительно очень милая девушка. Он рассердился, что ты ему устроил ловушку. Он не был готов, растерялся. Ты же сам видел. А еще он очень замкнутый, не умеет общаться с девушками. А ты его взял и вот так сразу к стенке припер! Вот он и рассердился.
— Но я же хотел, как лучше. Если бы я ему сказал, он ни за что бы не согласился. Сколько раз я ему предлагал, он все время отказывается.
— Все равно ты не должен так поступать, Рик. Он взрослый парень, пусть сам разбирается со своей жизнью, не хорошо вот так бесцеремонно и нагло вмешиваться.
— Ну и ладно! Кому он нужен такой, не парень а бука, самая настоящая! Пусть и дальше ходит один, раз такой, — обиделся Патрик.
Кэрол промолчала, убирая со стола. Патрик задумчиво наблюдал за ней.
— Но ведь он все-таки пошел ее провожать, — в его голосе вдруг опять появилась надежда. — Если он рассердился на меня, она-то ни при чем, ни в чем не виновата. Значит, понравилась, раз не отказался ее проводить. Может, еще все получится, как считаешь, мам?
— Надеюсь, — улыбнулась Кэрол.
Узнав обо всем, Исса только расхохотался. И услужливо предложил другу свою помощь, пообещав вытащить из щекотливой ситуации. Проводив Тори домой, Тим не решился ее отвергнуть, не найдя для того веских причин и понимая, что тем самым поставит Патрика в неудобную ситуацию, посрамив перед учительницей и, возможно, всей школой. И расположение Патрика ему терять не хотелось. Он договорился с учительницей о свидании, но на него пошел Исса под предлогом того, чтобы предупредить, что Тим заболел и не сможет прийти. И пока Тим «болел», Исса благополучно увел у него девушку, приняв на себя весь гнев Патрика. Учительница тоже потеряла его расположение. А Тим вздохнул с облегчением. Патрик просил его не расстраиваться, послать к чертям своего друга-предателя, и пообещал найти ему другую девушку, еще лучше. Тиму пришлось сказать, чтобы мальчик от него отстал, что уже есть девушка, которая ему очень нравится. Тогда мальчишка стал приставать с просьбой привести ее к ним и познакомить. Тим на время отвязался от него, сказав, что он пока еще не предложил ей встречаться, что пока еще приглядывается к ней.
— Вот настырный твой пацан, кого хочешь достанет, — пожаловался он Кэрол.
— Он хочет тебе помочь.
— Его об этом никто не просит.
— Но девушку он хорошую тебе нашел, с этим не поспоришь.
— Да, Исса доволен.
— А разве тебе самому она не понравилась? Почему не захотел? Ты ей понравился.
Он удивленно повернулся к ней.
— Не понял… ты что, хочешь от меня избавиться?
— Нет, но… она свободна, у нее нет детей и кучи всяких проблем… Ты мог бы с ней встречаться, как положено, по нормальному. Не как со мной, украдкой, прячась. Ведь тебе же это не нравится.
— Не нравится. Но мне нравишься ты. Нравишься больше чем все, что мне не нравится. И я терпеть не могу, когда меня пытаются с кем-нибудь свести. Меня это бесит. Даже Исса уже этого не делает, хотя когда-то тоже пытался. Я не маленький, нечего за меня решать.
Кэрол этого не показала, но она была очень рада, что он все-таки предпочел ее. А Тиму даже в голову не пришло, что она могла подумать, что он может ее бросить ради этой девушки. Самой обыкновенной, ничем не примечательной девушки, тогда как Кэрол в его глазах была самой прекрасной и роскошной женщиной в его жизни, его давняя мечта, в осуществление которой он до сих пор боялся поверить. Она приняла его таким, какой он есть, он видел, чувствовал, что действительно нравится ей, по-настоящему, что она находит его привлекательным и не лукавит в этом. Никогда ни с одной девушкой у него не было таких отношений, как с ней. Он ощущал ее искренность. Она была с ним очень нежной, ласковой, внимательной, если, конечно, не сердилась. Хоть она и не впускала его в свою семью в статусе своего мужчины, но все равно, не смотря на это, их отношения были настоящими, каких у него ни с кем еще не было. И в постели тоже. Она дала ему то, что ему не хватало, о чем он мечтал — настоящие чувства, настоящую страсть. Любовь. И он был счастлив, как никогда еще не был. И против воли он ей все-таки раскрылся, даже в постели. Привыкший к холодному равнодушному сексу с проститутками, он пьянел от ощущения того, что женщина охвачена страстью и удовольствием, безумно от этого возбуждаясь, даже не догадываясь раньше, что охваченное наслаждением женское тело может доставлять ему такое удовольствие, такую радость, делать его таким счастливым. Ему это нравилось. Нравилось доставлять женщине удовольствие. Вернее, ей. Потому что раньше в нем таких стремлений не было. Он ненавидел женщин, и его всегда интересовали только собственные ощущения, а на все остальное было глубоко наплевать. И уж тем более, он не собирался заморачиваться тем, чтобы доставлять кому-то удовольствие. Да и не кому было. У него никогда не было девушки. Не проституткам же. Но теперь все было иначе. Теперь у него была женщина. Его женщина, только его. И ему очень хотелось ей нравиться, во всем. И особенно в постели. Он понял, что она намного более искушена в сексе, чем он, сначала его это смутило, испугало, но она никак не давала почувствовать, что чем-то недовольна, что ей что-то не нравится. И постепенно он начал расслабляться, подчинившись и позволив ей себя учить, тем более, делала она это ненавязчиво, мягко, деликатно, ничем не задевая его мужского самолюбия. И Тим хотел стать ей таким любовником, как ей требовалось, чтобы она не сбежала от него к другому. Такому, как Рэй. Почему-то к нему Тим ревновал ее намного больше, чем к мужу. Может, потому что не мог понять, что она испытывает к этому человеку, не знал, что за отношения между ними были и есть сейчас. Она открыто заявляла о своей неприязни к мужу, и в нее легко можно было поверить после всего, что между ними произошло. Но тема о Рэе была почему-то под запретом, она категорично отказывалась об этом говорить. И никакой неприязни к нему Тим в ней не видел. Даже негатива не видел. Она хорошо к нему относилась. Слишком хорошо, Тим это чувствовал. И это ему категорично не нравилось. Как и то, что Рэй знал о том, что она жива, что делал попытки влезть в ее жизнь. Что у них были дети. Что его так любил Патрик. Ох, чувствовал он, что этот плейбой так просто от нее не отвяжется. Но Тим успокаивал себя тем, что если он только сунется, он сразу устранит эту проблему, не позволив ей даже появиться. Это он умел. Так что лучше этому красавчику оставаться там, где он есть сейчас. Тим готов был разорвать любого, кто покусится на его долгожданную любовь, на его женщину. Но все это были всего лишь его страхи, возможно, не обоснованные, он и сам это понимал. Чего бы там не хотел этот Рэй, это не важно, главное, что хотела Кэрол. А если бы она хотела с ним поддерживать любовную связь, она бы ее поддерживала, хотя бы пока по телефону, если они так уж боятся, что их выследит Рэндэл. Но она ясно сказала, что оставила Рэя в той жизни, и в эту его пускать не собиралась. Значит, она не любит его, он ей не нужен, не смотря на общих детей. Успокоившись таким образом, Тим почувствовал себя уверенней и еще более счастливым. Никакой угрозы не было, Кэрол была с ним, потому что сама этого хотела, он ей нравился, и из всех только его одного она впустила в свою новую жизнь. Наверное, это что-то да значит.
Он перестал лезть к ней с расспросами, и они больше не ссорились.
Они жили рядом, виделись каждый день. Они почти жили у нее, она смирилась с этим, готовила теперь всегда и на них, кормила их, как членов своей семьи. Все расходы на продукты они взяли на себя. Каждый день Кэрол оставляла на холодильнике список того, что нужно купить, и один из них ездил и все покупал. Постепенно этим стал заниматься только Тим. И помощь Кэрол по дому тоже постепенно перешла на него. Он незаметно и постепенно все больше вклинивался в их семью. Он пытался во всем помогать не только Кэрол, но и Патрику. Единственное, на что не распространялась его помощь — это малыши. Он боялся их как огня, не умел с ними управляться, да и не проявлял такого желания. Кэрол могла его попросить о чем угодно, кроме того, чтобы присмотреть за близнецами или в чем-то ей с ними помочь. Здесь Тим был совершенно беспомощен. Но Кэрол и не просила его, сразу поняв, что он не может и не хочет. Она не навязывала ему своих малышей, тем более видя, что он к ним так и не потеплел. Ему нравился Патрик, он с удовольствием с ним общался, чему-то учил, но к малышам проявлял неприятную для Кэрол холодность. Она старалась на это не обижаться и не обращать внимания, видя за таким отношением к близнецам самую обыкновенную ревность. Ревность и неприязнь к их отцу. И к тому, что у нее с ним было. Бедные ее лисята. Никто не хочет их любить, потому что они были детьми Рэя. Даже Патрик, наверное, перестал бы их любить, узнай он об этом. Она даст Тиму время. Если он планирует и дальше быть с ней, ему все равно придется поменять свое отношение к мальчикам. Никто не требует, чтобы он их любил, но обижать их своей холодностью и пренебрежением Кэрол ему не позволит.
Втайне от Кэрол Тим начал учить Патрика стрелять. А так же обращаться с холодным оружием. И еще много чему такому, что не понравилось бы Кэрол, но о чем его просил мальчик. Таким образом Тим пытался еще больше завоевать его расположение. Патрик им восхищался, уважал, считал другом, возможно, даже полюбил своим одиноким мальчишеским сердцем. Но готовности и желания принять его в качестве кого-то большего, чем друга, никогда не проявлял. Но Тима больше не угнетало это, как поначалу. Кэрол была рядом, он был принят в ее семью, пусть под видом друга, но на отношения между ними это никак не влияло. Да, они не жили под одной крышей, не спали в одной постели, не просыпались вместе, вели себя по-дружески в присутствии Патрика, но он все равно практически жил с ними, постоянно ошиваясь у них дома, став чуть ли ни членом семьи. Исса тоже не обделял их своим вниманием, чувствуя себя в их доме так же, как и в своем.
Он мог прийти на обед, а потом спокойно развалиться на диване в гостиной и до вечера глазеть в телевизор, будто тут и жил. Кэрол привыкла, и ничего не имела против. С Иссой у нее были хорошие отношения. Она к нему привыкла и уже не находила таким невыносимым и неприятным. С тех пор, как они поселились рядом, и можно даже сказать, не по соседству, а почти в ее доме, она чувствовала себя в безопасности. И они по-своему облегчали ей жизнь, помогали. Возились с Патриком, снабжали продуктами, устраняли всякие неполадки в доме, и хоть ей теперь и проходилось с готовкой напрягаться больше, чем раньше, но они это сторицей окупали. А Исса за ее стряпню на руках готов был ее носить. Кэрол нравилось, что ее старания у плиты так высоко ими ценились, и она готовила для них с удовольствием, любила их побаловать. А они денег на еду не жалели, потому ей ничего не стоило готовить им роскошные ужины и обеды, когда была выходная. К тому же они никогда не отказывались помочь ей на кухне, когда она приходила с работы, чистили, резали, покорно выполняя ее команды, и таким образом ужин готовился намного быстрее. Так же дружно потом убирали и мыли. Видимо понимали, что если взвалят все на нее одну, ее надолго не хватит, любая женщина взвоет, если помимо трех детей ей на шею еще двое взрослых мужиков сядут, которые едят в три раза больше, чем обычные люди. А так как им нравилось, как она их кормила, они вовсе не хотели, чтобы эта лавочка прикрылась, поэтому всячески старались сделать так, чтобы желания их кормить у нее не пропало.
Дженни благополучно набиралась сил в пансионате. Раз в неделю, по субботам, Кэрол и Патрик к ней ездили. С каждым их визитом девушка выглядела все прекраснее и здоровее. Один раз с ними напросился и Тим. Он захотел познакомиться с девочкой, узнав о том, что она теперь член семьи Кэрол. Последняя рассказала ему, не утаивая, кто такая Дженни и почему она взяла над ней опеку. Каждый раз они привозили Дженни подарки, которые вручал Патрик. Мальчик с нетерпением ждал, когда Дженни уже придет жить к ним. Он рассказывал девочке об их доме, и ее комнате, о том, какие вещи они для нее накупили. Кэрол тоже ждала момента, когда Дженни сможет покинуть пансионат и станет жить с ними. Она уже свыклась с этой мыслью и была к этому моменту готова. Разве что волновалась, будет ли счастлива девочка в их семье и сможет ли она, Кэрол, позаботиться о ней должным образов. Ответственность была велика. Слишком велика. Но Кэрол взяла ее на себя и была полна решимости сделать эту милую девочку счастливой. Дженни тоже постепенно свыкалась с тем, что у нее теперь новая семья, которой стали эти совершенно чужие для нее люди. Пребывание в пансионате дало время и ей, и им свыкнуться с этим, принять, подготовиться к тому, чтобы начать вместе жить. Они узнавали друг друга все лучше, привыкали. Дженни все еще побаивалась жить с чужими людьми, в чужой семье, но уже ждала этого, и даже хотела. Ей нравилась Кэрол, Дженни украдкой всегда ее разглядывала, восхищаясь ее красотой и безупречностью, тем, как она выглядела, как одевалась, красилась, укладывала великолепные сияющие темные волосы, роскошными локонами струящиеся до самой талии. Дженни видела и чувствовала, что Кэрол хорошо к ней относится, что искренне хочет о ней позаботиться и помочь. Она подарила ей жизнь. Если бы не эта женщина, взявшаяся неизвестно откуда, ее бы уже наверняка не было на этом свете. Девочку переполняла благодарность. Она знала, что у нее есть еще двое малышей, и ей не терпелось на них посмотреть. Дженни любила детей, особенно совсем маленьких. И ее радовало, что в новой семье есть малыши. Она будет их нянчить, как нянчила своего братика и сестренку в семье своей тети, пока у нее были на это силы.
Друга их семьи, который пришел с ними ее навестить, она восприняла, как парня Кэрол. Сначала ее шокировало то, что он был со шрамами и что такая красавица, как Кэрол, с ним встречалась, но потом, когда первый шок прошел, Дженни нашла его даже красивым. Он тоже ей понравился. Он был не очень общительным, но приветливым. А еще ее удивило, как долго и внимательно он разглядывал фото ее папы, которое стояло у кровати на тумбочке, совершенно не проявив интереса к фотографии ее матери. Взяв рамку в руки, он изучал лицо на снимке, пока остальные, не обращая на него внимания, разговаривали между собой. Но это не ускользнуло от внимания и Дженни, и Кэрол.
— Вы знали моего папу?
Тим оторвал взгляд от фотографии и поднял голову.
— Нет, — он поставил рамку на место и. поймав взгляд Кэрол, пожал плечами. — Лицо показалось знакомым. Вот… пытался вспомнить.
Выкрутившись таким образом, он пытался больше не обращать внимание на фотографию. Он сразу понял, что это Мэтт. Он никогда раньше не видел его фото, у Кэрол дома их не было. По крайней мере, на видном месте. Может, и были, но напоказ она их не выставляла. Вот кого по-настоящему любила Кэрол, единственный мужчина, которого она любила всю жизнь, как говорила ему Даяна, и всегда будет любить. Сестра говорила, что он был красивый, но все равно Тим был неприятно удивлен, увидев его. Как же выглядит он в глазах Кэрол со своим уродством на фоне такого, как Мэтт, или как Рэй? Он никогда не говорил с Кэрол о Мэтте, он особо его не интересовал, потому что был уже покойником, но сейчас он вдруг почувствовал ревность к нему. Он вдруг вспомнил слова Даяны, и они отозвались болью в его ревнивом израненном сердце. Видимо, Даяна все-таки была права, Мэтт действительно очень много значил для Кэрол, раз она спасла его дочь и забрала ее себе, чужую и больную, собираясь о ней заботиться, как о своем ребенке, когда своих было трое. Это как надо любить мужчину, чтобы это сделать ради него.
Дженни ему понравилась. А вот то, что она была дочерью Мэтта — нет. Кэрол окружила себя детьми трех мужчин из своей жизни. Двух мужей и любовника. Пусть Дженни была не ее, но она была дочерью ее первого мужа. Тим не понимал, зачем ей это нужно. Зачем родила от Рэя, зачем заботилась о дочери Мэтта. Но он держал все это при себе, потому что не хотел сердить Кэрол. Ей не нравилось, когда ей задавали вопросы, а еще больше — когда пытались вмешаться в ее жизнь. Тим чувствовал в ней какую-то непреклонную твердость, которая его немного удивляла. «Или так, как нужно мне, или никак» — вот какая у нее теперь была логика. Она жила только по своим каким-то правилам, уже привыкшая сама распоряжаться своей жизнью и принимать решения. Она встречалась с ним, хорошо к нему относилась, но права влиять на ее решения или вообще на что-то в ее жизни он за собой пока не ощущал. Она ему их не давала. Впрочем, они еще слишком мало были вместе, только начали встречаться, поэтому его это не очень пока задевало. Она была осторожна. Она впустила его в свою постель, но было заметно, что в свою жизнь впускать опять мужчину она опасается. Он не давил. Ему некуда было спешить. Она многое пережила. Смерть одного мужа, предательство другого. Про Рэя он ничего не знал, но был уверен, что и эти воспоминания для нее не из приятных. Она просто боится. Боли, разочарования. Боится не меньше него, он это понял. Оба они боялись.
— Ты очень любила Мэтта? — не удержался он после визита к Дженни.
Кэрол устремила на него спокойный взгляд, и он понял, что вопрос о Мэтте ей не неприятен, он не напрягает ее, как вопросы о других мужчинах в ее жизни.
— Да, очень, — кивнула она.
— Поэтому ты заботишься о его дочери?
— Конечно. А еще потому, что я убила ее мать.
Тим не стал больше спрашивать. Он знал о том, что она когда-то убила какую-то женщину, Даяна рассказывала, знал, что это была первая жена Мэтта. О причинах, заставивших Кэрол совершить этот поступок, он не знал, Даяна толком не смогла объяснить, потому что сама не знала. Сказала, что та пришла к Кэрол зачем-то, и они поссорились, в результате чего Кэрол проломила ей голову. Как Тим ни старался, он не мог себе представить, чтобы Кэрол могла это сделать. Она казалась такой нежной, беззащитной женщиной. Он знал, что от тюрьмы ее спас Рэндэл, что она отделалась всего лишь лечением в психиатрическом госпитале. Он надеялся, что со временем получит ответы на все свои вопросы, что Кэрол ему расскажет. Все. Только нельзя на нее давить, он это понял. И он не давил больше. Ничего он так еще не боялся в своей жизни, как сейчас боялся ее потерять. Их отношения, любовь, стали для него самым важным. Потому что они позволяли ему ощущать себя полноценным мужчиной, таким, как все, потому что рядом с ней он забывал о своих шрамах, он их больше не стеснялся. Потому что он был счастлив, как никогда.
Если он и задавал вопросы, то делал это теперь осторожно, ненавязчиво, как бы между прочим. Например, после визита в пансионат, он вдруг задумался, откуда Кэрол берет деньги на оплату пребывания в этом месте Дженни. На новый дом, намного просторней и лучше того, в котором она жила раньше. На новые вещи для Дженни. Неужели она столько зарабатывает? Когда он спросил у нее о зарплате, она не ответила ничего определенного, типа «хватает на жизнь». Тогда он попросил Иссу узнать. И Исса узнал.
— Где ты берешь деньги? — прямо спросил после этого у нее Тим, сердце которого ныло от неприятной догадки.
— У меня доля в компании Куртни. Рэй мне пересылает немного от ее прибыли.
Тим побледнел.
— Ты берешь у него деньги?
— Я беру свои деньги. То, что завещала мне Куртни. У Патрика там тоже доля, но его капитал Рэй копит по моей просьбе. А в чем дело? — Кэрол смерила его ледяным взглядом.
— Это правда? То, что это не его деньги, что они принадлежат тебе, а он их просто тебе отсылает?
— Конечно. Спроси у Патрика, если не веришь, он в курсе.
— Хорошо. Я верю, — Тим кивнул и улыбнулся, видя, что она сердится на его недоверчивость. На его ревность и подозрительность. На этом разговор был окончен.
Как-то вечером, когда они после ужина сидели все в гостиной и смотрели фильм, зазвонил телефон.
Исса с упаковкой пива, которую достал из холодильника, как раз походил мимо телефона. Протянув руку, он на ходу подхватил трубку и поднес к уху.
— Слушаю! — несколько секунд помолчав, он устремил взгляд на Кэрол, которая повернулась к нему. — Ясноглазая, тебя. Мужик какой-то. А ты кто? — бесцеремонно сказал он в трубку, перехватив взгляд Тима.
— Я сама разберусь, Исса, дай трубку, — Кэрол подскочила.
— Уверена? А то я могу послать его…
— Я сама могу, если надо, — Кэрол отобрала у него трубку. — Алло!
— Привет, малыш. Прости, кажется, я не вовремя, — услышала она в трубке, и сердце ее подскочило, тяжело забившись в груди.
— Привет! — отозвалась она охрипшим голосом, невольно улыбнувшись. — Ничего, все в порядке.
— Я просто хотел узнать, как вы. Я с улицы звоню, не бойся, не отследят, если что.
— У нас все хорошо. Как ты?
— Рэй! — догадался Патрик, радостно подскочив, и закричал. — Рэй, привет!
Он подбежал к Кэрол и протянул руки к трубке, которую та ему передала.
— Ты чего так давно нам не звонил? Сердишься? Или из-за того, что мама не разрешает? Так с улицы же можно, папа не просечет. Звони, хотя бы мне! Мне так много надо тебе рассказать! Дженни скоро к нам уже приедет. Представляешь? Мы ей такую комнату забабахали классную! И купили много всяких вещей… Ладно, поговори с мамой, только потом не клади трубку, я с тобой буду разговаривать, — мальчик отдал трубку Кэрол. — Не запрещай ему звонить, мам. С улицы папа не отследит.
Кэрол ничего ему не ответила и пошла с трубкой в соседнюю комнату.
— Только не клади трубку, не забудь! — сказал ей вслед Патрик и вернулся к телевизору. Тим проводил Кэрол тяжелым взглядом.
— Ясноглазая? — ухмыльнулся Рэй в трубку. — Это твой парень? Кто он по национальности? Почему имя такое — Исса?
— Нет, это не мой парень. Это его друг, — ответила Кэрол.
— Почему его друг берет трубку в твоем доме? Что у тебя там происходит? У вас что, любовный треугольник?
— Сам ты треугольник, Рэй! Мы просто все вместе смотрим фильм.
— Он приходит к тебе со своим другом? У него с головой нет проблем? В постель он друга тоже тащит?
— Рэй, прекрати! Я не буду с тобой разговаривать!
— Ладно, уже прекратил.
— Кстати, Рик считает, что он просто наш друг, и Исса — тоже. Так что не проболтайся, пожалуйста.
— Понятно. Не беспокойся. Рассказывай, как ваши дела? Как ты? Как Патрик? Не хулиганит?
— Так… немного, — у Кэрол перед глазами всплыл окровавленный труп в гостиной, но она тут же отогнала страшное видение прочь.
— Неприятности с ним есть? Бьет кого-нибудь?
— Нет, уж не бьет.
«Уже не бьет. Убивает».
— Что-то не нравится мне, как ты это говоришь. Я беспокоюсь о нем. Рассказывай, я хочу все знать. Что он вытворяет?
— Рэй, он ничего такого не вытворяет. Прости, я не могу сейчас долго разговаривать.
— Ладно, в другой раз поговорим. Не можешь со мной говорить, — голос его наполнился горечью. — Из-за какого-то парня… Ладно, чего я обижаюсь, я всегда был для тебя пустым местом. А сейчас — так тем более.
— Рэй… это не так.
— Ладно, малыш. Я все понимаю. Зови Рика, у него всегда для меня минутка найдется. Пока! — он чмокнул губами в трубку, а Кэрол, выйдя из комнаты, позвала Патрика. Тот подскочил и, выхватив у нее трубку, умчался делиться своими секретами со старым другом.
Кэрол растерянно остановилась под прицелом глаз Тима и Иссы.
— Проверю лисят, — сказала она и спряталась от них в детской, чтобы взять себя в руки и не выдать того, как она расстроена. Присев у кроватки, она подавлено опустила голову на руки. Ей не хотелось возвращаться сейчас в гостиную. Хотелось побыть одной. Но она встала и, нацепив маску равнодушия, вышла из комнаты.
— Все в порядке? — первый спросил Исса, пристально ее разглядывая.
— Да, — кивнула Кэрол, и, открыв банку с пивом, отхлебнула.
— Что он хотел? — как мог непринужденно поинтересовался Тим, пытаясь скрыть свою ревность и ярость.
— Просто спросить, как наши дела. Он волнуется.
— А послать на хрен ты его не пробовала? — Исса не отрывал от нее взгляда.
Кэрол перехватила его, лицо ее резко ожесточилось.
— Он этого ничем не заслужил.
— Он твой бывший любовник. Этого не достаточно? — прохрипел Тим.
— Моим любовником он был всего несколько дней. Все остальное время он был моей семьей. Он спас меня от матери. Если бы он меня не забрал, меня бы уже не было. Он дал мне другую жизнь, он заботился обо мне с тех пор, как мне было тринадцать. Мы совершили ошибку. Но эта ошибка не может перечеркнуть все годы, что нас связывали.
— Еще как может, ясноглазая. Не надо перед нами дурочку наивную разыгрывать. Ты с ним спала, у вас дети. Все остальное уже не важно.
— Это не вам решать, что важно, а что нет, — жестко отрезала Кэрол. — И вашего мнения я не спрашивала. Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей жизни. Так что не лезьте. Он звонит очень редко и только затем, чтобы узнать, все ли у нас в порядке. И все. Можете думать, что хотите, но сейчас он только человек, который меня вырастил, которому я благодарна, и который мне дорог только поэтому. И звонит он только как этот человек, а не как бывший любовник. Ясно?
Она перевела угрожающий взгляд на Тима.
— Ясно?
Тот молча кивнул.
— Вот и хорошо. Тогда давайте смотреть кино. Я ценю вас и нашу дружбу, но, пожалуйста, не делайте так, чтобы она начинала меня напрягать, и мне захотелось бы от нее избавиться.
— Да, избавляться от того, что тебя напрягает, ты умеешь, — усмехнулся Исса. — От мужа, от любовника, даже от всей жизни. Нет, ясноглазая, от нас тебе избавляться не придется. Мы будем паиньками, обещаю. Без домашнего питания я уже не проживу.
— Так женись, в чем проблема? И будет тебе домашнее питание, и все остальное, — улыбнулась Кэрол, немного расслабившись.
— Как раз-таки «все остальное» меня и не устраивает. Я свободный парень, а жены любят командовать, загонять в какие-то рамки, что-то постоянно требовать. Нет, я так не хочу. Поэтому я буду холить и лелеять тебя, чтобы ты меня кормила, а мозги выносила моему другу, а не мне.
Кэрол засмеялась. Исса приобнял ее за плечи и вдруг поцеловал в густые волосы.
— Бог с ним, с этим твоим папочкой, лишь бы к тебе не лез. Если он иногда звонит и просто спрашивает, как дела, это еще можно стерпеть. Да, дружище? Да? — он пнул Тима в плечо кулаком.
— Да, — глухо отозвался он.
— Мам, ну что ты решила с Мэттом? Он хочет уйти. Долго ты его еще мучить будешь? Отпусти его.
Кэрол устремила на сына мученический взгляд.
— Я пытаюсь. У меня не получается.
— Потому что ты думаешь о себе и о своих обидах. Подумай о нем. Ведь ты же любишь его. Сделай это ради него. Забудь о своих чувствах, о себе. Думай только о нем, и том, что этим ты делаешь лучше ему. Вы еще будете вместе, в другом мире, а сейчас отпусти его.
Кэрол подавленно промолчала.
Патрик выбежал из комнаты и вернулся с урной в руках. Протянув руки, он вручил ее Кэрол.
— Я присмотрю за лисятами. А ты поезжай. На набережную. И отпусти его.
Кэрол прижала урну к сердцу. Опустив голову, она коснулась щекой холодной поверхности. Она так привыкла, чтобы эта урна всегда была с ней. Словно сам Мэтт. На глаза ее выступили слезы.
— Ты должна это сделать, мам. Для него.
— Хорошо.
Поставив урну, она оделась. Уже у двери она столкнулась с Тимом.
— Ты куда? — поинтересовался он и с изумлением уставился на урну в ее руках. — Что это?
— Это… это Мэтт. Мне нужно уехать. Я скоро вернусь.
— Ты плакала? Что-то случилось? Я с тобой поеду.
— Нет, Тим. Побудь с детьми, раз пришел, я не хочу оставлять их одних. Патрик сам присмотрит за лисятами, просто побудь тут, хорошо? Я скоро вернусь.
— Ну, ладно…
Тим проводил ее недоуменным взглядом, наблюдая, как она села в машину и, осторожно поставив свою странную ношу на сиденье рядом, завела мотор, прогревая. Когда она уехала, он закрыл дверь и, скинув ботинки, прошел в гостиную.
— Куда это она? — спросил он у Патрика.
— На набережную.
— Зачем?
— Отпустить Мэтта, — мальчик отвернулся, но Тим успел заметить слезы в его глазах. Это его поразило. Это был не мальчишка, а настоящий дьяволенок. Что же могло его заставить заплакать?
— А почему вы плачете? Я ничего не понимаю.
— Я так привык к нему, мне будет его не хватать. И маме тоже. Но мы должны его отпустить. Так надо.
— Но это всего лишь пепел. Его давно нет.
— Нет, он здесь. Он с нами был все время. Мама не может его видеть, а я могу. Я с ним общаюсь. И мне его будет не хватать. Он стал моим другом. Он мне всегда подсказывал, предупреждал об опасности, если я сам ее не видел. Без него будет плохо.
Тим не отрывал от него неподвижного взгляда, пытаясь понять, прикалывается над ним этот хулиган или говорит серьезно.
— Он больше не хочет быть с нами. Ему нужно уйти.
— Какой он, этот Мэтт? — осторожно спросил Тим.
— Он хороший. Добрый. В нем нет совсем никакого зла, ничего плохого. После смерти он очистился, от своей болезни, от безумия. От крови. Он больше не сумасшедший.
— Он был сумасшедшим?
— Да. Но его душа чиста. Она такая светлая. Я вижу. Это несправедливо, что он здесь застрял. Не справедливо, что не может попасть на небеса. Он проклят. Проклят людьми, и родственниками убитых девочек. Проклят сам собой. И, ко всему, еще и самоубийца. Те убийства он совершал в безумии, он не виноват, но себя он убил в здравом рассудке. Этот грех ему не простят. Как не может простить моя мама.
— Разве он не погиб в аварии?
— Нет. Он застрелился после того, как напал на маму. Думал, что убил ее. То, что он с ней сделал… было ужасно, конечно. Он любил ее, и не смог себе этого простить. Он обещал ей, что убьет любого, кто причинит ей вред. Вот и сдержал слово. Только мама не сердилась на него, она его простила. А вот того, что он себя убил — не может простить. Она не понимает, что у него все равно не было выбора. Мой папа любил ее, он бы все равно ее отобрал. А его бы отправил в психушку.
— Вот как. Я этого не знал. Даяна мне не рассказывала.
— Потому что она сама ничего не знала. Мама не захотела ей ничего рассказывать, и правильно сделала. Она была плохой подругой. Предательницей, — Патрик зло поджал губы. — Мама ее любила.
— Не надо винить ее одну. Да, она плохо поступила. Я ее не оправдываю. Но твой папа поступил еще хуже. Даяна в него влюбилась. Когда человек сильно кого-то любит, он может терять голову. Я понимаю, это плохое оправдание, но все-таки оно есть, это любовь. Любовь может быть сильнее самого человека. Может заставлять его совершать плохие поступки, которые он бы не хотел совершать. А вот какое оправдание у твоего отца? Он-то Даяну не любил. Она ничего для него не значила. Он любил твою маму, как я понимаю. Каково было твоей маме, когда она узнала, что он изменяет ей с единственной подругой? Он ее предал, сделал очень больно. Просто так, забавы ради.
— Знаю! — резко ответил Патрик, зло поджав губы. — Я… сердит на него за это. Но он мой папа, и я все равно его люблю. И мама его любит. И она простила бы его, мы бы могли жить дальше все вместе.
— Но ведь вы сбежали от него. И не хотите к нему возвращаться.
— Да, но не поэтому! Не из-за тети Даяны, конечно! Мы бы его простили, потому что он нас все равно любит.
— Тогда почему?
— Так надо. Мы не можем жить с ним. Нам нельзя.
— Почему?
— Это наша тайна. Я не могу тебе ее открыть, извини. Хоть ты и наш друг. Я могу тебе рассказать обо всем, что попросишь. Но не об этом. Никогда не спрашивай. Ни у меня, ни у мамы. Да ты и не хочешь об этом знать. Потому что если узнаешь, ты захочешь от нас уйти. Бросишь нас. И мы опять останемся одни.
В голосе мальчика послышалась такая печаль, что Тим расчувствовался.
— Нет, Рик. Я не брошу вас, никогда.
— Тебе придется. Чтобы сохранить свою жизнь.
Тим ничего не понял, в замешательстве смотря на него.
— Мы с мамой всегда будем одни. Мы обречены на это.
— Что за ерунду ты говоришь? Объясни мне. Я ничего не понимаю.
— Я не могу. Я не хочу, чтобы ты ушел. И Исса. Я скажу потом, когда придет время. Когда оно начнет к вам подбираться. А пока еще вы можете быть с нами. Не переживай. Я обязательно скажу, когда придет время. Я не хочу, чтобы вы умерли. Может, к тому времени я разберусь, как вас защитить, как с этим справиться. И вам не придется от нас бежать.
Кэрол стояла у воды и с тоской разглядывала спокойную гладь океана, прижимая урну к груди. Холодный ветер трепал ее волосы, и она дрожала от холода. Сердце ее болело, но она заставила себя открыть урну дрожащими руками и медленно перевернуть ее вверх дном. Ветер мгновенно подхватил легкий пепел, унеся его прочь от берега, куда-то в море.
— Я отпускаю тебя, — прошептала она. — Я прощаю тебя. Иди, Мэтт, мой любимый, ты свободен. Я позабочусь о твоей Дженни.
— Не грусти обо мне, котенок. Мы еще свидимся. И будем вместе. Прости меня. Прости за боль, которую тебе причинил.
Ошеломленная, Кэрол повернула голову. И увидела его. Он стоял рядом, молодой и красивый, такой, каким она увидела его впервые.
— Мэ-этт, — тихо завыла она.
— Не плачь, не надо больше. Отпусти свою боль. Отпусти ее вместе со мной. Позволь мне ее забрать. Помни обо мне, но без слез, без боли. Помни только о том, как мы были счастливы, как любили друг друга. Только о хорошем. Мы не вместе, но это только в этом мире. Когда-нибудь ты придешь ко мне снова. Я буду тебя ждать. Я люблю тебя, мой котеночек. До встречи.
— Я приду. Я обязательно приду. До встречи, любимый. Я тоже тебя люблю. Всегда буду любить.
— Я знаю. Всегда знал.
Он исчез. А Кэрол, опустившись на корточки, уткнулась лицом в урну и безутешно разрыдалась.
— Это в последний раз. Обещаю, последний, — шептала она. — Я больше не буду плакать. Я отпускаю тебя. Отпускаю.
Домой она вернулась опустошенная и обессиленная.
— Мам, получилось? — подскочив к ней, Патик взял ее за руку и заглянул в покрасневшие от слез глаза.
— Да. Я думаю, что да, — присев, она обняла его, прижав к груди. — Я увидела его. Я говорила с ним. Он ушел.
— Это хорошо. Все теперь хорошо, мам. Не грусти. Так надо было. Ему так лучше.
Кэрол кивнула и подняла взгляд на подошедшего Тима.
— Все в порядке? — спросил он, разглядывая ее заплаканное лицо.
— Да. Все хорошо, — она улыбнулась ему. — Пойдемте, я вас покормлю. Вы, наверное, проголодались. А Исса придет на ужин?
— Нет, у него сегодня свидание.
— Тогда пошли, — взяв за руку Патрика, она другой ладонью стиснула кисть Тима и повела их на кухню.
— Я не буду есть, мне на тренировку. Я принесу лисят! — мальчик вырвался и побежал в детскую, где малыши играли в манеже.
— Я могу отвезти его, — предложил Тим. — А потом приду и поужинаем.
— Хорошо, спасибо, — Кэрол нежно ему улыбнулась. — Тогда я пока покормлю лисят.
Тим отвез Патрика на тренировку и вернулся. Малыши сидели в манеже, смотря мультики на экране телевизора, пока Кэрол накрывала на стол. Тим задумчиво наблюдал за ней, расположившись на диване. Близнецы вдруг задрались, не поделив игрушку. Кэрол подбежала к манежу и наклонилась.
— А ну-ка, нельзя драться! Вам что, игрушек мало? Вот, на тебе, эту — тебе. Вот так, играйте.
Она выпрямилась. Тим вдруг схватил ее за талию и притянул к себе, заставляя упасть к нему на колени.
Кэрол, увернувшись от его страстных поцелуев, попыталась встать.
— Тим, ты же знаешь, что дома нельзя… Мы должны быть осторожны.
— Он на тренировке. Я заберу его оттуда только через два часа. Почему нет? — он не выпустил ее, наоборот, опрокинул на спину, уложив на диван. — Нам и так редко удается побыть вместе…
Он распахнул ее блузку и стал целовать грудь. Кэрол закрыла глаза и выгнулась. Задрав юбку, Тим погладил ее бедро. И вдруг комнату пронзил громкий яростный вопль. Дернувшись, Кэрол распахнула глаза и застыла от ужаса, увидев Патрика. Тим, оторвавшись от нее, быстро выпрямился и обернулся. Кэрол, покраснев до корней волос, одной рукой стиснула на груди полочки блузки, прикрыв грудь, другой быстро одернула юбку.
— Шлюха! — завопил мальчик. — А ты… ты предатель! Я считал тебя другом! Пошел вон!
Лицо его, искаженное яростью, было страшным. Кэрол и Тим не пошевелились, растерявшись от неожиданности, не зная, как себя вести.
— Предатели! Я все расскажу папе, он тебя убьет! — Патрик ткнул пальцем в Тима, потом в мать. — И тебя пусть убьет! Я хочу, чтобы ты сдохла!
Прежде чем они успели что-нибудь сказать, он развернулся и выскочил на улицу.
— Рик! — закричала Кэрол, отталкивая Тима и вскакивая на ноги. Выскочив на улицу, она растерянно огляделась. — Рик!!! Вернись!
Но его уже и след простыл.
Вернувшись в дом, она устремила на Тима наполненные ужасом глаза.
— Боже мой… он убежал…
— Он вернется. Не переживай, — Тим поднялся и подошел к ней.
— Ты что, не запер дверь?
— Не помню… Прости, наверное, я забыл.
— Забыл?!
— Он не должен был вернуться. Мы договорились, что я приеду за ним через два часа, — оправдывался Тим.
Кэрол упала на стул и, закрыв лицо ладонями, согнулась пополам. Тим присел рядом и погладил ее по голове.
— Прости меня… я сейчас поеду и найду его. Я все объясню… Я привезу его домой…
— Уходи, — слабым голосом выдавила Кэрол. — Найди его. Верни его. А потом… потом между нами все кончено.
— Но, Кэрол… почему?
— Потому что он теперь знает. А это значит, что я больше не могу с тобой встречаться.
— Мы ему все объясним. Что мы любим друг друга.
— Бесполезно, ничего ты ему не объяснишь. Он признает только одну любовь — любовь к его отцу.
— Его отец тебе изменял! А ты должна теперь всю жизнь быть одна, чтобы хранить ему верность? Этого он от тебя требует?
— Да. Именно этого.
— Но он не имеет право. Даже то, что он твой сын, не дает ему такое право. Он не может решать за тебя, распоряжаться твоей жизнью. Ты взрослый человек, а он всего лишь ребенок. И ты не должна ему позволять.
— Я просила тебя об одном, только об одном — чтобы мой сын об этом не узнал! Просила быть осторожным! Теперь он ненавидит меня. Презирает. Уходи! Я и так опозорилась перед своим сыном, и больше позориться не собираюсь!
— Позор? Вот что для тебя наши отношения — позор?
— Позор — это когда сын застал тебя в объятиях другого мужчины, когда ты клялась ему в любви к его отцу! Позор, когда сын видит, как его матери задирают юбку, а она позволяет! Да, это позор! Для меня! Потому что мне так стыдно… мне никогда не было так стыдно…
Она снова спрятала лицо, уткнувшись в колени.
— Все будет хорошо. Я с ним поговорю. Только не плачь. Пожалуйста. Я не могу видеть твои слезы.
— Так не смотри!
Резко встав, Кэрол подхватила детей и ушла в детскую. Тим проводил ее встревоженным взглядом. Потом накинул куртку, обулся и, подозвав коротким свистом Спайка, побежал по поиски несносного мальчишки.
Но Спайк потерял его след уже через два квартала, у дороги, где мальчишка сел в такси и уехал в неизвестном направлении.
Они искали его два дня, и пока безуспешно. Кэрол порывалась позвонить в полицию, но Исса каждый раз отговаривал ее, обещая, что найдет его.
— Нам не нужна здесь полиция, ясноглазая. Ни нам, ни тебе. Не паникуй. Никуда он не денется. Я найду его, слово даю. Я и не таких из под земли доставал, а он всего лишь мальчишка. Никуда он от меня не денется. Я переверну верх дном весь город, но найду его. Дай мне время.
— А если он поехал к Джеку?
— Он ребенок. Он убежал с одной спортивной сумкой. Он не сможет покинуть город. Ни на самолете, ни на каком другом виде транспорта.
— О, вы его не знаете! Он уже это делал и не раз! Как, думаете, он помешал вам в покушениях на Джека? Он сбегал из дома, оставляя мне записки, чтобы не волновалась, а сам ездил спасать отца. Ему кто-то помогал. Кто — я так и не узнала!
— А я узнаю. Даже не сомневайся. Сиди дома и просто жди. Я все улажу.
— Проверьте Джека. Рик очень разозлился. Он действительно может быть там.
— Я этим займусь. Слетаю и посмотрю, — сказал Тим.
— Хорошо, — Исса кивнул. — Вылетай ближайшим рейсом. Сразу же позвони, как узнаешь. Да осторожнее, не засветись перед Рэндэлом, у этого говнюка глаза на затылке и чутье, как у собаки.
Тим улетел, Исса тоже ушел продолжать поиски, Кэрол осталась одна дома с детьми. Сообщив на работу, что у нее пропал ребенок, она взяла за свой счет отпуск, и, сходя с ума от волнения, ждала новостей от Иссы или Тима. Она не боялась, что с Патриком может случиться беда. Он не пропадет. Она боялась, что они не найдут его, и он не вернется сам. А еще то, что он сделает, как грозился — пойдет к отцу. В своей обиде Патрик был так же беспощаден, как и Джек.
Тим два дня провел в Сан-Франциско, разнюхивая, там ли мальчишка. Но он его не нашел. Ни у Рэндэла, ни у Рэя, ни даже у деда, Джорджа Рэндэла. Все спокойно занимались своими делами. Рэндэл тоже не производил впечатления человека, к которому с того света вдруг вернулся сын.
Позвонив Кэрол, а потом Иссе, Тим полетел обратно.
Первым делом он решил зайти к Кэрол. Он очень переживал из-за того, что она решила порвать их отношения, из-за ее холодности и отстраненности, которая росла с каждым днем вместе с ее отчаянием. Она сердилась на него. Но он совсем не готов был ее потерять, да еще так глупо, из-за какого-то своенравного мальчишки. Он любил ее, любил всем своим израненным сердцем, и признал эту любовь перед самим собой, хоть никогда не говорил о ней Кэрол, не находя пока в себе достаточно мужества, чтобы произнести слова об этой любви вслух. Страх быть отвергнутым никуда не делся, он все еще жил в нем. И теперь он был еще сильнее.
Он подошел к двери ее дома и поднял руку, чтобы постучать, но вдруг расслышал надрывный детский плачь. Оба малыша плакали так, как он никогда еще не слышал, и он сразу понял, что что-то не так. Он рванул дверь и удивился тому, что она не заперта. Кэрол всегда запирала двери. Влетев в дом, он, не разуваясь, бросился вперед, на голоса детей в детской.
— Кэрол!
Забежав в детскую, он увидел рыдающих в своих кроватках малышей. В нос ударил резкий запах мочи и испражнений. Окинув взглядом малышей, он увидел, что они оба мокрые и измазанные собственным говном.
Он отшатнулся. Малыши, узнав его, завопили пуще прежнего и, поднявшись на маленькие ножки, стали тянуть к нему руки.
— Сейчас… подождите… — растерянно пробормотал Тим. — Кэрол!!!
Он выскочил из комнаты и оббежал весь дом, как мог громко звал ее, напрягая свои поврежденные голосовые связки. Напрасно. Кэрол нигде не было. Она пропала.