Только из репортажей, передаваемых по телевидению, Кэрол узнала, что значили слова Джека Рэндэла «пятый раз», и удивилась, как не догадалась сама. Это было пятое покушение на жизнь знаменитого адвоката.
— …Кому на этот раз Джек Рэндэл перебежал дорожку? Компетентные органы отказываются комментировать произошедшее. Но и так ясно, что профессиональные киллеры так не действуют. Марка и номер машины, сбившей знаменитого адвоката, известны, и она уже в розыске. Может, это был кто-то из простых людей, обиженных суровым адвокатом? Не связанно ли это покушение с нашумевшим делом о Дастине Смитте, маньяке, оправданном, благодаря стараниям Джека Рэндэла, который после освобождения совершил новые убийства? Может быть, это была месть Рэндэлу за эти смерти? Или это какой-нибудь народный мститель, решивший избавить мир от чудовища в образе адвоката, дабы помешать ему творить зло и предотвратить новые несчастья, как плоды его работы?..
Покушение на Джека Рэндэла было сенсацией, которую не переставали перемалывать по всем каналам злые языки злорадствующих репортеров, питавших особую нелюбовь к адвокату, выказывающему пренебрежение и даже презрение к прессе. Они удивлялись и, казалось, что даже досадовали на живучесть молодого юриста, высказывая по этому поводу всевозможные предположения, даже бредовые, такие, как то, что он заключил сделку с дьяволом, который сохраняет ему жизнь, чтобы он помогал преступникам избегать наказания и изолирования от общества, и творить зло.
Кэрол с раздражением слушала весь этот бред, начиная постепенно тихо ненавидеть прессу. С того дня, когда Джека сбила машина, прошла неделя. Кэрол ничего не знала о нем, кроме того, что сообщали средства информации. Она звонила его секретарю, но девушка наотрез отказалась давать какую-либо информацию.
— Оставьте свои координаты, и мистер Рэндэл свяжется с вами, как только это станет возможным, — прозвучал в трубке вежливый, но холодный голос.
— Скажите, пожалуйста, хотя бы в какой он больнице…
— Ничем не могу помочь. Перезвоните недели через две. Всего доброго.
Кэрол ужасно расстроилась, услышав короткие гудки в трубке.
Она обзвонила все больницы города, но и там ей отказали в информации. Девушка понимала, что во избежание возможных дальнейших попыток расправиться с адвокатом, его местонахождение скрывают. Даже всезнающая и вездесущая пресса до сих пор не разнюхала, где прячут пострадавшего.
Джордж Рэндэл, отец Джека, отказывался от общения с прессой, как бы настойчивые акулы пера не напирали на него. Никто не знал, жив ли адвокат вообще, но всеобщее мнение склонялось к тому, что все-таки жив, потому что вряд ли бы Джордж Рэндэл стал скрывать кончину сына.
Кэрол места себе не находила. Она не позволяла себе думать о том, что, если Джека не станет, Мэтт никогда не выйдет на свободу. Но ее страх и беспокойство были вызваны не только этим фактом. Она искренне переживала о Джеке, хотела узнать, что с ним, где он, чтобы навестить его и поддержать.
Куртни была в командировке и не могла ей помочь. Рэй, пренебрегающий телевидением и прессой, находился в полном неведении. Но однажды он случайно услышал по радио в машине о том, что произошло с Джеком Рэндэлом, и, приехав домой, с порога набросился на Кэрол, обиженный и возмущенный тем, что она ничего не сказала ему об этом.
Девушка подавленно рассказала ему о том, как все произошло, и призналась, что не может узнать, где Джек и что с ним.
— Ты, что, ненормальная? Прошла целая неделя, а ты не только ни разу не навестила своего парня, но даже не знаешь, жив ли он! Если после этого он тебя не бросит, значит, он круглый дурак!
Кэрол, естественно, не собиралась признаваться в том, что Джек вовсе не ее «парень», и что его, Рэя, они просто за нос водят, дабы скрыть правду. Поэтому она только пожала плечами и грустно вздохнула.
Рэй осуждающе покачал головой, смотря на нее.
— Я надеюсь, еще не поздно исправить такую чудовищную ошибку с твоей стороны. Я помогу тебе узнать, где он. На каком этаже его офис?
— На десятом. А как ты собираешься узнать?
— Очень просто — спросить у его секретарши.
— Она ничего тебе не скажет, — Кэрол безнадежно махнула рукой и разочаровано поникла.
— Думаешь? — лицо его осветилось озорной и самоуверенной улыбкой. — Одевайся, мы выезжаем через десять минут. Я только переоденусь.
Кэрол послушно побрела в свою комнату и поспешно сменила домашнюю одежду на узкие черные бриджи из бархата и синюю водолазку. Набросив на шею шарфик, она натянула изящные сапоги на высокой шпильке и, захватив короткий легкий плащ и сумочку, спустилась вниз.
Усевшись на диван, она закинула ногу на ногу и стала терпеливо ждать Рэя. Он появился минут через десять. Кэрол поднялась ему на встречу, невольно им залюбовавшись. На нем был дорогой темный костюм, превосходно сидевший на стройной крепкой фигуре. Пиджак и верхние пуговицы рубашки были щегольски расстегнуты. На ногах поблескивали кожаные туфли.
— Ну, что скажешь? Солидно ли я выгляжу? — поинтересовался он.
— Солидно — это не твое слово. Шикарно и превосходно — это подходит тебе больше, — улыбнулась Кэрол. — А денди и ловелас в тебе чувствуется за версту. Так что даже если ты застегнешь пиджак и рубашку, затянешь на шее галстук, примешь самое серьезное выражение лица и начнешь толкать заумные речи — все равно даже последний дурак… или дура на это не поведется.
— А я и не собираюсь изображать скучную и заумную офисную крысу, — огрызнулся он. — Просто я знаю, что пиджаки мне очень идут.
Кэрол не могла с этим поспорить. Ему так же шел темный цвет, подчеркивающий легкий ровный загар, который он поддерживал даже в холодное время года, а также на фоне темной одежды сильнее выделялись яркие синие глаза, золотистый блеск густых волос и белоснежная улыбка. Он умел выглядеть так, что дух захватывало, знал все свои недостатки и достоинства, знал, как скрыть первые и подчеркнуть последние.
Знал, что нужно сказать, как посмотреть, как улыбнуться, чтобы растопить самое твердое сердце.
— Ну, что смотришь? — усмехнулся он. — Скажи уже, что я чертовски хорош, не жмись!
Девушка закатила глаза и обескуражено покачала головой.
— Ты чертовски самовлюблен!
Скривившись, он показал ей язык и направился к входной двери.
— Боже, и ведешь себя как мальчишка! — проворчала девушка, выходя за ним во двор.
— Тебе-то откуда знать, как ведут себя мальчишки? Да ты в глаза их никогда не видела! — засмеялся он, подначивая девушку, намекая на то, что она всегда избегала общения с противоположным полом.
— Я тебя вижу каждый день. Это одно и то же, — парировала Кэрол.
Продолжая перепалку, они сели в машину и покатили по городу.
— Ну что, ты уже переспала с этим адвокатишкой?
— Не твое дело!
— Хоть понравилось или так себе?
— Не спала я с ним, отстань! — не выдержала Кэрол, краснея.
— Почему? Не хочется? — искренне удивился Рэй. — На вид он вроде ничего. Не тяни, терпеть этого не могу в женщинах! Роман без секса, это все равно, что теннис без ракетки! Такого, как я все равно не найдешь. А адвокат твой сбежит к другой, более сговорчивой — это я тебе как мужик говорю.
— А с чего ты взял, что я ищу такого, как ты? — поразилась Кэрол.
Он лукаво улыбнулся.
— С того, как ты смотришь на меня. Не была б моей дочерью, подумал бы, что хочешь меня.
Челюсти девушки отвисли от таких слов, а глаза шокировано раскрылись. Рэй бросил на нее смеющийся взгляд.
— Хочешь, да?
— Ты что, больной? — пришла в себя она и ударила его по плечу.
— Я не больной. Просто я не ощущаю никакого родства. И ты тоже, я знаю. Мы совсем разные, ничем не похожи. Я все время таскался по приемным семьям, а Элен всегда была горячей штучкой. Может, пока меня не было, она еще с кем-нибудь зажигала? С чего она взяла, что твой отец именно я? На тебе это не написано.
Кэрол отвернулась к окну, глотая подступивший к горлу горький ком.
Не выдержал, все-таки сказал.
— Я знаю еще меньше, чем ты, — холодно сказала она, не поворачиваясь. — В тебя ткнули пальцем и сказали мне, что ты мой отец. А я подумала, что это шутка, потому что мой собственный папочка пытался подснять меня полчаса назад!
— Не сочиняй! Темнело, вот я и решил тебя подбросить.
— Да, конечно! — огрызнулась Кэрол. — Видел бы ты свое лицо, когда узнал, что я твоя дочь.
Он промолчал, раздраженно тарабаня длинными пальцами по рулю.
— И что теперь? — тихо спросила девушка. — Мне следует собрать вещи и уехать обратно в Фарго?
— Зачем? — встрепенулся он.
— Ну, если ты не считаешь меня своей дочерью, значит, мне нечего делать в вашей семье. Думаю, нужно рассказать Куртни о том, что в ее дом прокрался ублюдок, не имеющий к тебе никакого отношения.
— Закрой рот, дура! Даже если ты не моя дочь, ты уже давно стала членом нашей семьи, мы твои официальные опекуны, и никуда ты не уйдешь! И я, и Куртни… мы любим тебя. И то, моя ли ты дочь или не моя, теперь уже не имеет значения. Может, оно и к лучшему, если ты не моя, все равно отец из меня никудышный.
Повинуясь внезапному порыву, Кэрол обняла его, крепко и нежно.
— Я тоже вас люблю. И тебя, и Куртни. Она мне не мать, и твоей дочерью я себя никогда не ощущала, но вы все равно моя семья.
Рэй зарделся и небрежно обнял ее за плечи одной рукой.
— Рад это слышать, малышка, — он поцеловал ее в висок, и снова устремил взгляд на дорогу. — Знаешь, мы можем провести маленький и несложный опыт, чтобы узнать родные мы или нет.
— Правда? — обрадовалась Кэрол. — Давай! А как?
— Если мы поцелуемся, мы должны это почувствовать. Если я твой отец, а ты моя дочь, природа оттолкнет нас друг от друга.
Отстранившись от него, девушка опять пораженно уставилась ему в лицо.
— Ты серьезно?
— Вполне.
— Нет, не надо таких опытов. Ерунда это все, ничего мы не почувствуем. И вообще, как тебе только в голову это пришло!
— Я в кино видел. Там двое пытались таким образом выяснить, правда ли они были братом и сестрой.
— И что, выяснили?
— Да, они были братом и сестрой, и поцелуй у них не склеился. В конце фильма все подтвердилось.
— Бред какой-то!
— Давай попробуем, чего боишься? Подумаешь, всего один безобидный поцелуйчик!
— Спятил, что ли? Перестань сейчас же, иначе я расскажу Куртни об этих опытах!
Насупившись, Рэй замолчал.
В полном молчании они подъехали к зданию, в котором находился офис Джека Рэндэла. Рэй вышел из машины и, хлопнув дверцей, с недовольным видом скрылся за прозрачными дверями роскошного небоскреба.
Кэрол ждала его в машине, сильно сомневаясь, что у него получится чего-нибудь добиться от непреклонной секретарши Джека. Глаза ее невольно устремлялись на то место, где был сбит Джек, и страшная картина возникала перед ее мысленным взором, как бы она не гнала ее от себя прочь.
Кровь на асфальте, тяжелое дыхание и смертельно бледное лицо адвоката преследовали ее днем и ночью. Как уязвима и хрупка человеческая жизнь, и не имеет значения, сильный ты или слабый мира сего — удар бампера, и Джек превращен в слабое беспомощное существо, которому только и остается, что цепляться за жизнь. Успешная карьера, прославленное имя, все цели и достижения — все это в один миг может обратиться в прах под безжалостной рукой смерти. На него покушались пять раз. Вполне достаточно и одного, чтобы задуматься. Иной бы все бросил и занялся каким-нибудь другим делом, менее опасным, или хотя бы изменил что-то в своей жизни и работе, чтобы не провоцировать чье-либо недовольство до такой степени, что хотят его смерти. Почему же Джек игнорирует эти покушения? Упрямство, безрассудство?
Ведь не может быть, чтобы ему не было страшно или все равно. Его ненавидят до такой степени, что пытаются убить, а он продолжает «шагать по головам и плевать всем в морды», не понимая или не обращая внимания, что уже пять раз наступил на голову самой смерти и плюет в лицо ей. Если он выживет и на этот раз, неужели он опять оставит все по-прежнему в своей жизни? Да, пока ему везло, но ведь когда-нибудь удача может отвернуться, и кому-нибудь из его врагов все-таки удастся его убить.
То, что он до сих пор жив — это просто небывалое везение.
А чем может обернуться его намерение выпустить на свободу Мэтта?
Весь город ополчится против него, борцы за справедливость захотят ему помешать. Джек был прав, когда говорил, что из-за его репутации в невиновность Мэтта не поверят, посчитают, что он освобождает очередного маньяка. Он собирался позаботиться о безопасности Мэтта, а о своей он задумывался? Кэрол почувствовала себя виноватой. А вдруг этот наезд на адвоката уже был попыткой помешать дать свободу убийце детей, вдруг об их намерении уже стало известно? Вдруг Джек Рэндэл одумается, наконец-то, после того, как его пятый раз чуть не отправили на тот свет, и откажется помочь Мэтту? И разве можно его за это судить? Любой здравомыслящий человек бы поступил именно так. Что, если ее доброе побуждение помочь невиновному человеку обернется тем, что Джек погибнет, а Мэтт так и останется в тюрьме?
Ее невеселые мысли были прерваны появлением Рэя. С грациозностью юноши он подошел к машине и опустился в кресло. На губах его играла самодовольная улыбка, отчего сердце Кэрол забилось сильнее от радости.
— Не может быть! Она тебе сказала?
— Конечно, — хмыкнул он.
— Как ты это сделал?
— Я просто знаю подход к женщинам.
— Да уж, это точно! — усмехнулась Кэрол. Кому, как ни ей и Куртни это знать!
— Ну, и что ты узнал?
— Узнал, где его прячет отец.
— А еще?
— Тебе этого мало?
— Значит, он жив?
— Выходит, что жив. Был бы он мертв, его не прятали бы в больнице. Ну, что едем?
— Прямо сейчас?
— А чего тянуть? Ты и так уже целую неделю прошляпила!
— Ну, хорошо, поехали. Рэй, ты просто волшебник! Спасибо! — девушка обняла его и горячо поцеловала в щеку.
Рэй остался равнодушен к ее благодарности и восторгу, угрюмо смотря на дорогу. Кэрол в замешательстве заглянула ему в лицо.
— А почему мы стоим?
— А мы никуда не поедем, пока ты мне кое-что не пообещаешь.
— Что?
— Что мы проведем опыт, о котором я говорил. И Куртни ничего об этом не узнает.
— Нет… Ты что, Рэй, действительно серьезно?
Он промолчал, упрямо поджав губы.
— Я не хочу! — растерянно и жалобно протянула Кэрол.
— Как хочешь. Только тогда я не скажу тебе, где твой ненаглядный адвокат.
— Рэй, ну, пожалуйста, не издевайся! Это совсем не смешно.
Он включил зажигание и резко тронулся с места, взвизгнув колесами.
— Дело твое.
— Куда мы едем?
— Домой.
— Нет! — девушка в отчаянии закусила губу. — Вези меня к Джеку.
Понурив голову, она тихо продолжила:
— Я согласна.
Рэй молча развернул машину.
Но не все было так просто. Кэрол не пустили дальше приемного покоя, сказав, что никакого Джека Рэндэла у них нет. Расстроенная, девушка вернулась в машину и поведала о неудачи Рэю.
— Они врут. Секретарша не могла меня обмануть.
— Почему ты так уверен?
— Знаю, и все! Так, слушай, что мы сделаем. Я беру на себя дежурную, а ты незаметно проскальзываешь, поднимаешься на восьмой этаж, в 110 палату, ясно? Да будь осторожна.
— А вдруг не получится?
— Не получится, значит не получится. Попробуем завтра, только придумаем какой-нибудь план похитрее. И не будь трусихой! Подвиги ради любви должны совершать не только мужчины! Нужен он тебе — вперед, а нет — другой разговор.
— Нужен, — сказала Кэрол, но имела в виду совсем не Джека Рэндэла.
Ей нужен был Мэтт, и ради него она готова на все.
Рэй шел впереди, она спряталась за углом. Девушка наблюдала, как он подошел к дежурной и о чем-то заговорил. Глаза его заблестели, на губах заиграла обаятельная, немного игривая улыбка. Дежурная, женщина уже не молодая, смущенно заулыбалась в ответ, что-то приветливо отвечая ему. Рэй сказал что-то такое, отчего женщина залилась румянцем, засмеялась, застенчиво отмахиваясь от него ладошкой. Наверняка, кинул какой-нибудь хитрый беспроигрышный комплимент. Видимо, он о чем-то попросил ее, потому что дежурная вышла из-за стойки и куда-то его повела. Обернувшись, Рэй подал знак Кэрол, и та немедленно пробежала мимо поста к лифту, поднявшись на носочки, чтобы не стучать каблуками.
Она быстро отыскала нужную палату, но дорогу ей внезапно преградила девушка в белом халате, очевидно, медсестра.
— Вы почему без халата? Разве вы не знаете, что посетителям нужно его надевать?
— О, простите, я в первый раз… — пролепетала Кэрол извиняющимся голосом.
— Пойдемте, я дам вам халат. И не нарушайте больше правил.
Кэрол согласно кивнула, и послушно последовала за медсестрой.
Через пару минут она снова подошла к нужной палате, уже одетая в белоснежный чистый халат. Открыв дверь, она быстро скользнула в палату никем не замеченная.
На высокой больничной койке кто-то неподвижно лежал, укрытый белой простыней. На лице была кислородная маска, поэтому Кэрол не смогла сразу разглядеть, тот ли это, кого она искала.
Осторожно, словно боясь потревожить больного, она подошла к нему.
Еще до того, как она смогла увидеть его лицо, Кэрол узнала его. По рукам. Хорошо сложенная кисть с длинными стройными пальцами, безжизненно лежащая на белой простыне, могла принадлежать только Джеку Рэндэлу. Она хорошо помнила эти руки, потому что они всегда привлекали к себе ее внимание. Холеные, не знающие тяжелой и грязной работы, возможно слишком нежные и красивые для мужчины, но, тем не менее, они вызывали желание прикоснуться к ним. Прикосновение таких рук не может быть неприятным, особенно для женщины.
Подойдя вплотную к кровати, Кэрол посмотрела ему в лицо и с трудом узнала. Бледное, неподвижное, прикрытое прозрачной кислородной маской. Глаза его были закрыты, дыхание ровное, спокойное. Спит или без сознания?
Голова его была перетянута бинтами. Как узнать, что с ним, какие травмы получил, в каком состоянии?\
Если попытаться узнать что-либо у доктора, ей не только не ответят на ее вопросы, но и вышвырнут из больницы.
Кэрол не знала, что делать дальше. Вот, она пришла, увидела его, и что теперь? Уйти, так ничего и не узнав? Она в замешательстве стояла и изучала взглядом его лицо. Она же хотела внимательно рассмотреть его так, чтобы он этого не заметил, вот и исполнилось ее желание. Смотри — не хочу.
«Будь осторожен в своих желаниях, а то они могут сбыться» — вспомнила она слова какого-то мудрого человека.
И внезапно слезы выступили у нее на глазах, и она осторожно взяла в свои руки его кисть. Как тяжело и непривычно было видеть этого сильного, уверенного в себе человека в таком состоянии. Это словно был не он. Кэрол все еще не могла поверить в то, что этот бледный и недвижимый незнакомец — Джек Рэндэл.
И вдруг веки его задрожали и медленно приоткрылись. Серые проницательные глаза сосредоточились на ее лице, и, узнав ее, он чуть заметно улыбнулся уголком рта. Кэрол наклонилась к нему.
— Привет, Джек!
Он слегка кивнул в ответ, отвечая на приветствие.
— Как ты? — участливо спросила она.
Он скривился под маской, выражая досаду и недовольство своим состоянием.
— Тебе… очень больно?
Джек отрицательно качнул головой.
— Врешь, — не поверила девушка, ласково улыбнувшись.
Вынув руку из ее ладоней, он с усилием потянулся к ее лицу и большим пальцем вытер слезу, застывшую на ее щеке. Внимательно посмотрев на свой мокрый палец, словно на нем было нечто очень интересное, он поднял на девушку глаза и неодобрительно покачал головой.
— Извини, — Кэрол поспешно вытерла щеки и, ощущая неловкость, опустила взгляд. — Жалко тебя, сил нет. Ты такой хороший, добрый. За что они тебя так?
Брови его изумленно поползли вверх, а глаза неожиданно засмеялись, заблестев, наконец-то, своим обычным энергичным, полным жизни огнем.
И вдруг резко распахнулась дверь, впуская высокого крепкого мужчину с кобурой под мышкой. Увидев девушку, он растерянно застыл на месте.
— Вы кто? Как вы… — он запнулся и, решив не тратиться на пустые слова, гаркнул со злостью. — Сюда нельзя! Немедленно выйдите!
Подняв руку, Джек привлек к себе его внимание и жестом велел убраться за дверь.
— Все в порядке? Вы уверены? — решил все же проявить осторожность охранник.
Джек нетерпеливым и очень непристойным жестом послал его куда подальше. Учтиво кивнув, громила скрылся за дверью. Кэрол улыбнулась.
Ну, вот, теперь она ни чуточку не сомневалась в том, что перед ней действительно Джек Рэндэл, а не чья-то безжизненная мумия.
— Я не могла узнать, где ты, иначе пришла бы раньше. Я бы хотела навещать тебя иногда. Ты не против?
Он улыбнулся.
— А мне позволят?
Он уверено кивнул. Девушка достала из сумочки ключи и положила на столик.
— Твои ключи от квартиры. Ты их обронил… А машину забрал кто-то из твоих сотрудников.
Он снова кивнул, показывая, что знает об этом.
— Помнишь, ты должен мне одно желание? — улыбнулась Кэрол. — Так вот, пришло время его выполнить. Я хочу, чтобы ты поскорее поправился.
Он пожал плечами.
— Ничего не хочу знать! Проиграл спор — плати! Иначе я всем расскажу, что Джек Рэндэл не держит слово, — она коснулась его руки. — Пожалуйста, Джек, выздоравливай. Ты же такой сильный, тебе все по плечу.
Он с неожиданной нежностью сжал пальцами ее кисть. Кэрол поняла это, как выражение признательности за ее беспокойство, но почему-то это пожатие очень смутило ее. Было в нем что-то еще, что-то, заставившее ее сердце биться сильнее.
— Я пойду. Меня Рэй ждет. Кстати, это именно он помог мне попасть сюда, без него у меня ничего бы не получилось. Он передавал тебе привет и просил напомнить, что все еще ждет, когда ты проявишь желание сыграть с ним в теннис. До встречи! Поправляйся.
Рэй ждал в машине, слушая радио.
— Ну, как он?
— Не знаю. Выглядит плохо, но живой, улыбается, даже матерится, правда жестами. Ему не понравилось, что его телохранитель попытался меня выпроводить. В кислородной маске. Голова перевязана.
— Жить будет, — поставил собственный диагноз Рэй, выруливая на шоссе. Кэрол неуверенно пожала плечами и подавлено опустила голову. Он бросил на нее быстрый взгляд.
— Да не страдай ты, глупая! Выкарабкается! Этого сучонка ничего не берет, — утешил он.
Когда они подъехали к дому, заехав в высокие ворота, Рэй заглушил мотор. Салон погрузился во тьму.
— Ну, что, ты помнишь о нашем уговоре?
Глаза Кэрол постепенно привыкли к темноте, и в свете луны она ясно видела его. Его глаза блестели в темноте, как у кошки. Она сжалась, почувствовав, как в сердце заползает неприятный страх.
— Ты, что боишься меня? — поразился он. — Дурочка! Я действительно хочу просто проверить свои чувства. Неужели тебе не интересно узнать, кто мы друг другу на самом деле?
— Интересно, но не таким образом, — прошептала она, не смотря на него.
— Послушай, если мы родные, у нас ничего не получится. А если нет, то ничего страшного в одном поцелуе нет. Мы просто забудем об этом и все.
Он подался к ней и повернул к себе ее лицо.
— Посмотри мне в глаза. Неужели ты думаешь, что я могу сделать тебе что-то плохое? Неужели ты боишься меня?
Кэрол внимательно смотрела в его глаза, и страх оставил ее. Нет, она не боялась его. Она знала его, как облупленного, и, как ни странно, он занимал в ее сердце свой уголок. Ни как отец, ни как друг, ни как брат. Просто она привязалась к нему, как к человеку, по-своему полюбила. Его нельзя было не любить, даже зная обо всех его недостатках. Он не был злым или коварным, не был из той категории людей, которых следует опасаться, если не брать во внимание опасность быть соблазненной и брошенной. Да, он был хитрым, изворотливым, бессовестным, лжецом и сладострастцем, обожающим мелкие любовные интрижки, как разнообразие и приключения.
Но вместе с тем, у него было открытое и отзывчивое сердце, он никогда не мог отказать, если его с умом о чем-то попросить. Беспутный избалованный мальчишка в теле взрослого мужчины, способный лишь на мелкие проделки, такие, как измены жене и кутеж в ее отсутствие. На большее зло он был попросту не способен. И Кэрол верила в то, что он не может ее обидеть, потому что знала, что он тоже по-своему ее любит, также успел привязаться к ней, как она — к нему и к Куртни.
— Нет, Рэй, я не боюсь тебя, — улыбнулась она ему.
Он тоже улыбнулся и обнял ее за плечи, наклоняясь все ближе.
— Тогда попробуем, а?
— Ну, ладно…
— Готова? — спросил он шепотом, медленно приближаясь к ее губам.
Кэрол зажмурилась, чувствуя, как взволнованно забилось сердце. Он осторожно прикоснулся к ее губам, слегка, словно пробуя на вкус.
— Ну, что? — спросила девушка, приоткрывая глаза. Его лицо было так близко, как никогда, почти касаясь ее кожи. Веки были опущены, он смотрел на ее губы.
— Не знаю… не разобрался, — ответил он, вдруг сжал объятия и впился в ее рот в глубоком поцелуе.
Настоящем первом поцелуе в ее жизни.
Любопытство взяло над ней верх, и Кэрол не стала вырываться, позволив ему себя целовать. Она даже попыталась ответить на его поцелуй, чтобы научится это делать, и поняла, что ей очень нравится, прежде чем опомнилась. Она оттолкнула его, чувствуя, как пылает лицо.
— Тс-с-с, спокойнее! Все нормально, не паникуй! — поспешил успокоить ее Рэй. — Ну, теперь расскажи, что ты чувствовала?
— Я не знаю… А ты?
— Одно из двух, — вздохнул он, опуская красноречивый взгляд себе ниже пояса. — Либо ты не моя дочь, либо я извращенец.
Кэрол вылетела из машины, как из пушки, и бросилась в дом.
О том, что произошло в машине, Кэрол старалась не вспоминать, потому что этот поцелуй вызывал в ней еще больший стыд и отвращение, чем воспоминание о первом сексуальном опыте в мотеле. Она ужасно злилась и обижалась на Рэя, но на себя — еще больше. Как она могла пойти у него на поводу и согласится на такое? О чем думал он, зачем ему это надо? Ему-то, конечно, все равно, но как она посмотрит в глаза Куртни, когда та вернется?
Кэрол стала его избегать, опасаясь его очередных выходок. Но он, казалось, совершенно забыл о постыдном поцелуе, и вел себя, как обычно, словно ничего и не было. Это немного успокоило девушку, и она позволила себе наивно надеяться, что все пойдет по-прежнему. Только вопрос оставался открытым — отец он или нет? Если все-таки да, то от мысли о том, что она целовалось с собственным отцом, ей становилось дурно. А если не отец, тоже было не легче — тогда она целовалась с мужем Куртни, женщины, которая дала ей другую жизнь, легкую и беспечную, вытащила из грязи, спасла ее от участи грязной шлюхи или гибели от руки собственной матери; женщины, подарившей ей семью, любовь, заботу и поддержку. Только благодаря ей, Кэрол почувствовала себя человеком.
Никогда в жизни Кэрол не простит себе этот поцелуй, ощущая себя неблагодарной и подлой дрянью. А еще — глупой дурочкой, позволившей Рэю запудрить себе мозги.
Кэрол навещала Джека Рэндэла через каждые три дня, чтобы не показаться навязчивой, но и не желая выглядеть равнодушной. Ей казалось, что она выбрала «золотую середину», не надоедая, но и проявляя участие, показывая, что ее волнует его здоровье.
С каждым ее посещением Джек выглядел все лучше. Он уже не только дышал самостоятельно, но и вовсю дымил сигаретами прямо в палате, не обращая внимания на недовольство медперсонала.
Он упрямо отмалчивался, когда Кэрол расспрашивала о полученных травмах. Девушке оставалось делать выводы только из своих собственных наблюдений. Она поняла, что у него сломано ребро, и, скорее всего, не одно. Гипс был на правой руке и бедре. Судя по повязке, досталось и голове. А еще она мельком услышала из беседы врачей под дверью его палаты о каких-то внутренних разрывах и кровоизлиянии. Оказалось, что его оперировали. Это было все, что ей удалось узнать. Но и этого было достаточно, чтобы сердце ее обливалось кровью. Досталось же ему, и хорошо досталось.
Он почти не изменился, только стал более раздражительным и злым, но менять что-то в своей жизни так и не собирался. Его угнетало пребывание в больнице, а также свое неподвижное времяпрепровождение в постели. Бесила собственная беспомощность, скованность движений, тяжелый гипс.
Но более всего он страдал от скуки и безделья, привыкший к активному образу жизни. От телевизора ему уже тошнило, да и смотреть его долго он не мог из-за травмы головы. По той же самой причине он не мог пока читать.
Каждый день к нему приходила секретарь. Джек отдавал распоряжения, решал вопросы, даже на больничной койке не забывая о работе.
Приходили и его адвокаты. В этом Джек шел наперекор отцу, который пытался полностью отгородить его от посетителей, опасаясь за его безопасность. Не потому, что его коллеги могли причинить ему вред, а из-за возможности слежки, которая может привести сюда врагов или прессу.
Но Джек всегда был своенравным и непослушным сыном, всегда поступая по-своему, чем очень раздражал отца. Джордж Рэндэл сокрушался безрассудности и упрямству сына, но очень любил его и гордился своим отпрыском, хотя и был весьма скуп на проявление чувств. Он сам воспитал сына, и был доволен результатом. Он уважал его стойкость и мужество, гордился тем, что ничто и никто не может сломать его сына, заставить струсить и отступить, но отеческое сердце болело. Джордж Рэндэл не хотел потерять его.
И если этот упрямый мальчишка не боялся за свою жизнь, то о Рэндэле — старшем этого сказать нельзя, и он прилагал все усилия, чтобы защитить своего сына. А того это только раздражало. Они постоянно спорили и ссорились, не желая уступать друг другу, и признавая каждый только свою правоту. Они никогда не проявляли любовь, презирая сентиментальность и «телячьи нежности», как выражались оба, никогда не признаваясь один другому в том, как на самом деле дороги друг другу. С тех пор, как их бросила мать Джека, их сплотила сама жизнь. Они остались вдвоем в целом мире, так было и по сей день. Из-за матери Джек недолюбливал женщин и не доверял им, Джордж Рэндэл так больше и не женился. Никто из них не хотел впускать в свою жизнь женщин, оба глубоко раненные всего лишь одной, которая была самой любимой и дорогой. Но Джордж Рэндэл не поддерживал нежелание сына завязывать серьезных отношений. Он считал, что теперь, когда карьера сделана, есть успех, собственная организация, признание и деньги, можно подумать и о женитьбе. Но Джек даже слышать об этом не хотел. Его жизнь — это сплошной холодный расчет, где женитьбе отводилось самое последнее место. Сейчас это ему не было нужно. А может, ему просто еще не встретилась женщина, которая перевернула бы все его планы и расчеты и побудила завести семью. И Джордж Рэндэл с нетерпением ждал, когда, наконец, его непутевый сын влюбится так, что в их семье появится женщина и ребятишки.
Он мечтал о внуках, уже заранее обожая их всем сердцем.
Поэтому, когда увидел, как в палату к сыну пришла девушка, принял ее с распростертыми объятиями, озадачив своей радостью и излишней приветливостью.
Кэрол же, наткнувшись на отца Джека, слегка растерялась.
— О, очаровательная барышня, проходите, прошу вас, не обращайте на меня внимания. Я уже удаляюсь. Только сперва позвольте представиться. Джордж Рэндэл. А как зовут вас?
— Кэрол Мэтчисон, — ответила девушка, улыбнувшись.
— Мэтчисон? Уж не родственница ли вы Куртни Мэтчисон?
— Родственница, — ответил за нее Джек. — Не приставай к девушке. Она моя клиентка. И все!
Рэндэл — старший горестно вздохнул, бросив на сына угрюмый взгляд.
— Вы замужем? — поинтересовался он у Кэрол.
— Нет.
— Прекрасно. У меня к вам деловое предложение. Даже просьба.
— Какая?
— Выходите замуж за моего сына.
Кэрол чуть не выронила сумочку, недоуменно уставившись на странного мужчину.
— Хоть вы сжальтесь надо мной, милая девушка! Посмотрите на меня. Я старый больной человек. Моего сына все время пытаются отправить на тот свет, и я боюсь, что так и останусь без внуков, без сына, совсем один. Взгляните, он довольно симпатичный, к тому же обеспеченный. По-моему, очень даже достойный кандидат в мужья. Правда, характер — не подарок, но, думаю, вам с ним недолго мучится. Боюсь, быстро овдовеете. Только успейте мне родить хоть одного внука или внучку, прежде чем этого непутевого придурка прибьют. Вам достанется неплохое состояние, к тому же я буду заботиться о вас, будете жить, как в сказке. Ну, что, согласны?
Кэрол молчала, пытаясь понять, шутка это или что?..
— Он шутит, Кэрол. Не обращай внимания, — ухмыльнулся Джек. — Отец, тебе не стыдно? Взгляни, как перепугал девушку!
— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не шучу, — огрызнулся Рэндэл — старший. — Плюешь на себя, позаботься хотя бы о своем старике. Хочешь умереть — твое дело, только меня не обрекай на одинокую старость! Оставь мне внуков!
— Не хорони меня раньше времени, я не собираюсь умирать!
— Насколько мне известно, никто перед тем, как попытаться отправить тебя на тот свет, не спросил, собираешься ли ты туда или нет! И, поверь мне, не спросят! И отправят, если не одумаешься! Девушка, — мужчина повернулся к Кэрол, — хоть вы скажите ему, чтобы прислушался к отцу, хоть раз в жизни!
— Ладно, отец, хватит! Кончай этот цирк! — разозлился Джек. — Без тебя разберусь, не маленький. У тебя своих дел хватает — вот и займись ими.
— Боже, как ты меня бесишь, отморозок! И откуда ты свалился на мою голову? И почему мамаша не забрала тебя с собой? Награждал бы ее седыми волосами и расшатанными нервами, а не меня!
— Иди на хрен, старый зануда!
— Сам иди на хрен, идиот!
Кэрол открыла рот, шокированная этой перепалкой.
— Сам найму толкового киллера, чтобы, наконец-то, прикончили тебя. Достал уже нервы трепать! — проворчал Рэндэл — старший, прикурил сигарету и невозмутимо протянул сыну. Тот спокойно взял и затянулся.
— Нет такого киллера, чтобы меня одолел, — усмехнулся Джек. — Только деньги на ветер выкинешь!
— И в кого ты уродился таким чудовищем?
— Ясно, в кого!
Лицо Джорджа Рэндэла расплылось в улыбке, и он дружелюбно хлопнул сына по плечу.
— Эй, осторожней, больно же! Забыл, что я весь переломанный?
— Ладно, не ной, «переломанный»! Найдем этого ублюдка и переедем пару раз, размазывая его кишки по асфальту, — утешил отец. — Что б другим неповадно было! А то распоясались, имеют моего сыночка, как хотят, да еще и калечат.
— Слушай, ты, кажется, собирался уходить. Иди уже, надоел.
— Ладно, пойду. Постарайся продержаться до завтра и не попасть опять под колеса или пулю, — съязвил Джордж Рэндэл и учтиво поклонился девушке. — Леди, приятно было познакомиться. Обязательно обдумайте мое предложение, оно стоящее, даю слово.
Кэрол снова улыбнулась ему.
— До свидания.
Джордж Рэндэл удалился, оставив ей незабываемое впечатление.
Джек, спокойно докуривая сигарету, улыбнулся девушке.
— Не обращай на него внимания. Мой папаша любит совать нос в мои дела и личную жизнь, как и твой — в твою.
— Вы похожи, — только и смогла сказать Кэрол.
— Даже слишком, — хмыкнул он. — Будь добра, подай пепельницу.
Потушив сигарету, он оперся о здоровую руку и приподнялся. Губы его слегка скривились от боли.
— Помоги мне. Я хочу встать.
— Зачем? Тебе же, наверное, нельзя!
— Можно, — упрямо возразил он, откидывая одеяло и спуская здоровую ногу на пол. Со второй, скованной тяжелым гипсом, он не мог справиться, и, наклонившись, Кэрол помогла ему.
— Пожалуйста, подай-ка мне эту штуку, — он указал на стоявшие в углу костыли. — Один.
Девушка, сильно сомневаясь в том, что он поступает благоразумно, все же выполнила его просьбу. Держась за костыль здоровой рукой, он сделал усилие, пытаясь оторваться от постели, но только застонал от боли и с яростью отшвырнул ненавистный костыль.
— Не злись, за меня держись, — ласково сказала Кэрол и, присев, подставила плечо ему под мышку. Обняв его за талию, она не без усилия подняла его на ноги. Джек пошатнулся и зажмурился.
— Что?
— Голова кружится.
— Я же говорила, не надо. Давай, осторожно садись…
— Нет! Дай мне этот чертов костыль!
— А ты не упадешь?
— Нет.
Отпустив его, Кэрол быстро наклонилась, подобрала костыль и подставила ему под мышку. Стоя на одной ноге, опираясь здоровой рукой на костыль, Джек горестно вздохнул. О том, чтобы попробовать сделать хотя бы шаг, и речи быть не могло.
— Ну, и как я смотрюсь? — невесело хмыкнул он.
— Молодец, уже стоишь. Если бы не поломанная рука, мог бы и походить.
— На костылях? Не хочу!
Лицо его перекосилось от досады и злобы, и он снова отбросил костыль. Потеряв от резкого движения равновесие, он начал падать.
Кэрол успела его подхватить, но удержать не хватило сил, лишь смягчила и задержала его падение. Упав поперек кровати на спину, он скривился от боли.
— Ой, Джек, прости!
А он вдруг тихо засмеялся.
— Боже, как больно… мои помятые ребра, — простонал он, пытаясь подавить смех, который отзывался в поломанных костях острой болью. Не выдержав, Кэрол тоже засмеялась, помогая ему разместиться в кровати.
— Ничего, Джек, потерпи, скоро все заживет.
— Скорей бы! Будь проклят этот негодяй… Подтяни, пожалуйста, повыше подушку.
Наклонившись над ним, девушка поправила подушку.
— Удобно?
— Да вроде как… Спасибо.
Он бросил на нее благодарный взгляд.
— Не привык я к женской заботе… не по себе как-то.
— Почему?
— Боюсь, понравится, привыкну.
— И что в этом плохого?
Он не ответил, задумчиво смотря в окно. Кэрол тоже молчала, присев на стул рядом.
— Мне, конечно, очень приятно, что ты навещаешь меня, проявляешь участие, — проговорил он. — Понимаю, почему ты это делаешь. Только хочу сказать, что я не отказался бы от дела Мэттью Ланджа, даже если бы ты всего этого не делала.
— Ты думаешь, что меня волнует только благополучие Мэтта?
— Конечно, что еще? Можешь расслабиться и не напрягаться так. Я не отказываюсь от своих обещаний, поэтому тебе вовсе не обязательно заискивать передо мной. Кстати, детективы уже взялись за расследование. Есть и вторая приятная новость — получено разрешение на свидания.
Девушка благодарно кивнула, опустив голову и ковыряя длинным ногтем застежку сумочки. Джек удивился, не увидев радости.
— Разве ты не рада?
— Рада… очень. Спасибо.
Она встала и поставила стул, на котором сидела, к стенке.
— Уже уходишь?
Кэрол показалось, что услышала в его голосе расстроенные нотки. Вот именно, что показалось.
— Да, мне пора. Поправляйся, — она вскользь ему улыбнулась и, так и не подняв к нему глаз, отвернулась и направилась к двери. Подобрав с пола костыль, она поставила его рядом со вторым, и вышла из палаты.
Проводив ее взглядом, Джек снова отвернулся к окну. Он понял, что она больше не придет. И, как всегда, он оказался прав. Но ошибся в другом, приняв искреннее беспокойство за корысть, и обидев эту бесхитростную добрую девочку. Это он тоже понял.