Но однажды Демина оттуда выставили. Демин уже лежал раздетый - то ли готовился спать то ли готовился еще помечтать на сон грядущий. И тут над трубой возникла рыжая курчавая башка:
- Давай вали отсюда! - и потом было прибавлено еще несколько слов.
Почему то Демин сразу понял, что место это, бесплатно занимаемое им, теперь тоже продано дядей Андрюхой. За спиной у «башки» виднелась еще одна - женская. Вторая башка была выпивши улыбалась и ждала нисколько не сомневаясь чем кончится дело.
Демин ушел и собственно больше туда не возвращался. Только зашел однажды ботинки свои взять. Его никто и не заметил! И это было ему даже не то, чтобы обидно, а больше как-то странно.
Дуракам счастье он думал, дуракам счастье - ну пусть так. А почему же за это интересным и умным несчастье? Почему интересные и умные так часто мучают других приносят горе? Это он так думал про свою мать и про себя. И ни до чего додуматься не мог.
Месяц или два он скитался где попало, а потом вернулся домой. Пришел днем - ни матери, ни Роберта не было. В дверь был врезан новый замок. Демин плюнул на этот замок. Но постоял секунду вытер слюни. Солнышко светило в ноздреватый снежный пирог под окнами стучала капель.
Замочек врезали? Да и шут бы с вами Тепло! Он открыл сарайку стал вываливать оттуда дрова. На пыльных полках под потолком нашел две керосинки, еще бабкиных.
Демин посидел над керосинками некоторое время в раздумье пока не установил принцип действия. Сходил в лавку за керосином. Ведь продавали же его зачем-то. Стало быть кто-то пользовался и этими штуками.
Сарайка был в сущности неплохой. Даже теплый. При деде покойном здесь вроде бы держали кроликов. А потом завалили хламьем…
В тот день ему повезло: мать пришла рано, а Роберт поздно. Демин уже успел поставить к себе в сарай раскладушку, более или менее заткнул щели зажег керосинки Мать ничего не говорила кроме одного:
- Не стыдно! Постыдился бы! Не стыдно? Перед людьми-то не совестно!
Но Демин думал, что матери самой наверное стыдно. Обида жгла и хотелось длить ее на глазах у матери.
Чтобы мать сказала ему, что-нибудь, он взял купленный еще бабкой транзистор, унес к себе в сарай. Нарочно попробовал играет или нет. Мать только покачала головой и заплакала.
В душе у Демина копошилась смутная тревога, что может быть он в чем-то тоже виноват и мать плачет не от стыда, а просто от горя и оттого, что не в силах справиться с выросшим Деминым.
Он припер дверь лопатой, включил транзистор стал ловить музыку. Под одеялом - правда во всей одежде - ему было не холодно.
Тут дверь толкнули, потом еще раз - сильнее. И Роберт сказал:
- А ну открывай! - Лопата оказалась не таким уж надежным запором.
- Войдешь - поленом шарахну! - И Демин заметил, что действительно выбирает полено удобное для ближнего боя.
- Сгоришь там! - И Роберт снова сильно толкнул дверь.
- Сгорю - вам же с матерью лучше!
Он не хотел этого делать - не хотел из них слезу выжимать. А сам выжимал! Но Роберт лишь, что-то буркнул - наверное, на армянском языке и ушел. А Демин остался.
Он и отсюда приспособился ходить в ПТУ. А стирать он уж давно приспособился - в бане. Да ко всему можно приспособиться. Только надо понять, что ты сам отвечаешь за себя. Понимаете? Не мама, не дядя, а ты сам за себя. И на бокс стал ходить. А, что ж ему теперь спортом не заниматься! Иной раз у ребят в общаге ночевал. Да ему бы и самому обшагу дали - просить неохота. Как начнешь объяснять…
В ПТУ, если честно не очень спрашивают по математике там по физике. А уж по литературе по биологии - тем более. И многие этим пользуются. Ну и Демин, конечно, тоже. Но однажды он прочитал кажется в «Комсомольской правде» (домой идти не хотелось он торчал на станции) прочитал, что в мире не учится сто сорок миллионов детей. Вдруг подумал и я один из них!
И стал учиться.
Ему конечно, повезло, что год получился теплый. Март - почти как апрель. А в самом апреле уже комары пошли. А там и на практику рванули. Потом приходит прораб.
- Ребята кто хочет остаться еще поработать? Но уже за полную сумму!
Демин сначала дернулся останусь. А куда спешить то! И деньги нужны, он решил снимать комнату или хотя бы койку. Но потом увидел остаются одни детдомовские! И сразу понял ни за, что не останусь! Сказал прорабу спокойным голосом «Не спасибо. Я домой»
А в Скалбе все равно конечно пришлось подрабатывать. Только платили хуже. Потому, что кто он без специальности-то! Пешка разнорабочий, простой подросток!
После он приходил к себе в сараюху усталый как собака» прятал деньги за дрова (с ним расплачивались каждый день, потому, что это была калымная работа) падал на скрипучую раскладушку и его начинала одолевать злость все-таки виноват кто-то! Или вообще никто! И все, что по телевизору говорят
- это все врут! И жизнь насквозь такая!
Но Демин не хотел этого думать. Есть виноватые! Причем он Роберта, как раз, за главного врага не держал, ну Роберт не Роберт, другой бы какой-нибудь появился.
И вдруг Алена! Как луна среди ночи! Во-первых, красивая. Во-вторых, современная злая такая резкая! Она была не Демин. Она своих врагов всех наизусть знала.
И Демин стал думать, стал понимать, что это и его враги., что все из-за таких! А ненависти-то не растраченной навалом!
И он готов был на любое воровство собаки на любую драку. При Алене он вообще был готов на все!
Но и он «знал край». Жизнь его научила опасаться слишком вольных поступков. И он понимал чем грозит пистоль. Хотя почти сам и затеял эту проверку, чтобы Славку взять на «слабо», чтоб Алена все увидела.
И сидя у себя в сарае он понимал еще одно. Если бы их как говорится «замели» для Алены со Славкой это были бы просто неприятности, хотя может и крупные, но все же лишь неприятности. Потому, что родители то се… В общем, отобьются.
Так и они думали в принципе-то. Хотя вроде бы ни на кого не надеялись и все было честно. Но в глубине, в самой этой в «печенке» знали тыл есть.
Поэтому Алена со Славкой даже и не представляли даже и не интересовались ни грамма «правовой стороной вопроса» то есть, по-русски говоря, что за это будет!
А Демин - нет! Он как мотоциклист если попал в аварию то не «жигулевским» железным боком будешь ударяться, а собственной мордой!
И теперь, когда за ними началась слежка он не знал, как ему поступить.
Но стыдно было их бросать когда так завязаны, а может завязли! И с Аленой не то, что не потанцуешь, не глянешь.
Была и еще одна причина - совсем уж, наверно странная! Которую он сам от себя держал под замком. Демин страшился потерять их уважение и снова стать человеком второго сорта парнем «из плохой семьи».
Отчетливо виделось ему как Алена презрительно прищурится: «Ну я же тебе сразу говорила. Когда культуры нет…»
Утром на четвертый день расследования к Любе в кабинет зашел Сережа Камушкин. Взял стул сел напротив прищурился улыбнулся.
У Сережи лицо было бледноватое такое, а глаза серо-синие тоже бледноватые, а рост выражаясь термином Николая Егоровича «приземистый». В общем почти квадратный такой человечек.
Но это был квадрат огромной силы и ловкости. И стрелял он очень достойно и быстро. И «блатную музыку» знал - не для красоты как некоторые, а для дела.
Как-то Николай Егорович сказал Любе:
- Кстати могу посватать.
- Была такая договоренность! - излишне спокойно осведомилась Люба.