Мы замедлили шаг.
— Опять херня, — простонал я. — Почему у нас на каждом шагу что-то случается?
— Куда они могли деться? — мы подошли ближе. Бензин хлестнул из бензобака через край, сработал «замок». Я машинально кинул взгляд на табло: залили на девятьсот тридцать семь рублей сорок три копейки.
— Понятия не им… — выстрел оборвал фразу. Прогремел еще один, потом крик, и звук бьющегося стекла.
— Думаю, нам лучше сесть в машину, — Оля кинула взгляд мне за спину.
Я обернулся и протолкнул по горлу ком. Оббежал машину, прыгнул за руль. Двигатель Юрец и не заглушил. Оля прыгнула на переднее сидение, я вспомнил уроки в автошколе.
Я выжал сцепление, поддал газу.
— Передачу вруби! — округлила глаза Оля. — Ты что, водить не умеешь?
Как сказать. На экзамене в МРЭО я без проблем прошел «змейку», но завалил «заезд в гараж». Благо, что проплатил своему инструктору заблаговременно, так что заветную карточку получил в тот же день.
«Шанс» прыгнул вперед и заглох, Оля безвольно мотнулась в кресле, как манекен на краш-тесте.
— ГОНИ! — завопила Оля. — Они сзади!
Мы, наконец, стартанули. Сзади что-то загремело, и в зеркале я увидел, как завалилась колонка. Потекли желтые лужи.
— Б…ь, — выплюнула Оля. — Ну ва-аще!
— Девочкам так выражаться нельзя, — нервно хихикнул я, глядя, как безумные твари бегут за нами, спотыкаются, падают, перелезают через решетки вдоль дороги.
— А мальчикам нельзя ТАК водить, — парировала Оля.
— Ла-адно тебе…
Почти под колеса бросился мужчина. Лысоватый, в грязном пиджаке. Брюки мокрые впереди, и я не сразу понял, от чего именно.
— Помогите! — он захлопал по капоту ладонями. — ПОМОГИТЕ МНЕ!
— Прыгай! — я кивнул на заднее сидение.
— СПАСИТЕ, МАМА! МАМОЧКА МОЯ! — лысоватый продолжал орать, безумно вращая глазами. И побежал… навстречу женщинам.
Я хотел поддать газу, но тут что-то врезалось в борт.
Сбоку к нам спешила внушительного вида тетка, в обтягивающих лосинах и просторной майке. В белых кроссовках, сразу в глаза бросилось. Взгляд пустой. Мощная грудь колышется за серой хб-шной тканью, а в руках у тетки обрезиненные «блины» для гантели.
Она размахнулась и швырнула «блин».
«Шанс» рванул вперед, и «блин» прогнул железо, между Олиным стеклом и задним.
Лысоватый бедняга орал где-то внизу улицы. Я видел, как его окружили, и он даже не сопротивлялся, только продолжал кричать
(мам-мам МАМОЧКА мамаааааааа)
а его рвали на части.
Сбоку движение. Еще какие-нибудь психи — мужчины или женщины, не важно. Нужно гнать, а я опять не могу тронуться. А потом щелкнул выстрел — оказывается, Рифат подавал нам знак.
Я круто развернулся на перекрестке, дернув ручник. Рифат и Юрец неслись к «Шансу» с туго набитыми пакетами «Магнита».
Глаза как блюдца, лица потные, красные. Часть баб продолжила нас преследовать, а возле заправки, в двух кварталах от нас, текла нескончаемая волна женщин разного возраста.
Мы с Анькой были на дне города, и тогда еще выступал «Хор Турецкого». На площади, под открытым небом. А еще ходили на бесплатный концерт «Зверей» и там была куча малолеток.
Еще побывали на Театральной площади, на Девятое мая. Помню эти нескончаемые потоки людей, толпу, такую разную везде, но одинаковую, по сути.
Вот такая и текла на нас. Юрец прыгнул в машину, утягивая пакеты. «Спортсменка» спешила к нам, видно еще не всеми блинами поделилась, и не все сожгла калории.
Рифат прицелился. Выстрел, выстрел, еще один.
Улица будто вобрала в себя воздух, а потом шумно выпустила: «БУ-БВХУУУХ-Х», а потом в боковом зеркале возник столб огня. Забегали объятые пламенем твари, завизжали, и упавших толпа впечатывала в асфальт.
Почернела листва на тополях, дым взметнулся до верха девятиэтажки и поплыл выше антенн-тарелок, в беззаботное синее небо.
— ЖМИ! — заорали три голоса, и «Шанс» понес нас по дороге. Я припал к «штурвалу», вдавил педаль.
Сквозь озлобленный рев мотора, я слышал истошный ор горящих в аду грешников. Точнее, грешниц.
В нос ударил запах паленого мяса, пополам с бензином. Приличную скорость мы набрать не могли из-за заторов, а Юрец и Рифат кричали наперебой, куда мне нужно свернуть и так далее.
— ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ!
Они притихли. Перепачканные, как два индейца, из пакетов выпадают бутылочки-коробочки. Так вот значит, куда они отлучились.
— Какого хрена вы свалили? Вы должны были прикрывать нас!
— За жратвой, — ответил после паузы Рифат. Лицо у него вытянулось. — Да мы на два шага отошли. Там на углу «Магнит» же.
— На два шага отошли? — повторил я. — На два шага? Почему не предупредили?!
— Ты не вопи. Следи за дорогой.
Я хотел много еще что сказать, но сдержался. Какой толк сотрясать воздух? Понимаешь это умом, а внутри зарождается точно такой же взрыв, заправочный. Все что мы говорим (и таим в себе) имеет силу — ругань, крики, пустословие. Все это содержит энергию. И куда-то она должна деваться.
Уже доказанный факт, о всемирном информационном поле. Карл Юнг опять-таки, с его архетипами, которые живут в любом человеке с рождения.
Где-то эта гадость копится, из году в год растет «помойка». Куда она девается потом?
Не знаю, почему мне в голову такое полезло.