Еще одна блондинка. Незврачная, но Фазе она понравилась, ему по душе «белочки» с большими попками.
На лицо девка кисловатая, и удар гитарой по башке на нее особого впечатления не произвел.
Нужно было обойтись двумя-тремя телками, а то и одной. «Лаймоны» же привезли целый гарем, за что и расплачиваются.
Еще один удар ножом в шею. Трещит хрящ, горловина приоткрылась бутоном. Оттуда — черный поток. Кровь, в которой нет кислорода, темная, брызнула Айзеку в лицо, попала на одежду. Чистый мясник теперь.
Толстушка вцепилась зубами в предплечье. Ткнул ее ногой в живот, полоснул лезвием. Глаз лопнул и потек.
Но вот все бабы раскиданы по углам комнаты. Хана Фазе, хана гитарам. Кто-то мучает звонок, видно соседи. Нужно открыть, потому что тогда они вызовут ментов. А если приедут менты, то несравненная группа «Лаймон» будет давать концерты для зеков, в неполном составе.
И без всяких инструментов.
Нога у Фазы до сих пор конвульсивно подрагивает. Но это так, судорожные сокращения. Мозг живет в течение семи-восьми минут после смерти, и от него еще поступают медленно затухающие сигналы нейромедиаторов.
— Изя, это что такое… Что такое то, Изь? — забормотал толстяк Толик. Айзек не терпел, когда его так называют, даже ближайшие приятели и родственники. Он Айзек и точка! Но сейчас даже внимания не обратил.
— Эти шлюшки спятили. Перебрали с наркотой. Кстати, еще одна валялась в моей комнате, — Айзек обтирал нож подолом футболки. — Надо проверить, что там с ней. А ты пока открой дверь. Извинись, скажи, что мы уже прекращаем шум и выпроваживаем гостей.
Толик колыхнул животом, но Айзек поймал его за майку:
— Нож возьми. На всякий случай.
Одного зайца Айзек убил. Свои «пальчики» стер, и теперь в случае чего, на тесаке будут отпечатки Толика.
Он прикрыл дверь.
Шесть трупов. Точнее, семь. Еще одна девка в его комнате.
Из прихожей доносится грохот и возня.
Айзек кинулся туда, по ходу дела раздумывая, что сказать ментам. А что тут скажешь? Кажется, «лимончики» доигрались. Теперь надо либо валить из города, либо… либо что?
«Но они же набросились сами! Наркота… у них в крови найдут и ширево и спирт».
Но в прихожей по полу катался Толик и соседка. Она рычала и шипела, нож валялся возле порога. Толик молотил ее кулаками, но баба давила на него всей массой. Жирнячка с верхнего этажа. Постоянно приходит поскандалить, ей и самой-то в кайф поорать, выплеснуть дерьмо.
Айзек подхватил тяжелую бронзовую статуэтку. Лев борется со змеем. Черт знает, откуда она взялась, абсолютная безвкусица. Айзек поднял «монумент» и опустил на темя женщине.
Соседка всхлипнула и отключилась.
Сзади шаги. Девка из спальни. Руки по швам, под глазами синяки, спутанные волосы закрывают половину лица — похожа на героиню из «Звонка».
Толик меж тем вскочил и выставил ножик как клинок. И всхлипывал. Из разбитого черепа соседки медленно текла кровь — уже небольшое озерцо. Сейчас лизнет дыру в носке, на пятке Айзека.
— Агрхх-хшх… — девчонка зашипела и подняла руки, но увернуться от статуэтки не успела.
Отлетела к стене и стекла по обоям, закатив глаза. Айзек кивнул:
— Вот так-то лучше будет. Теперь видно, придется поджечь квартиру. Или у тебя есть другой варик?
— С чего это они… с чего? — заикался Толик. Айзек перешагнул через труп соседки и хлопнул дверью. Помучил замок и накинул цепочку.
— Не знаю, — пожал плечами Айзек. — Но, кажется, концерт окончен.
***
Из окна виден «Лендровер», стоит во дворе. Если знать наверняка, то можно. А так… Хотя сомнений почти не осталось.
Происходящее круче, чем приход. Айзек лизал марки и хавал колеса, но не как Фаза. Редко. Но пару раз были такие ощущение… вот как сейчас. Когда знаешь, что на самом деле то, что ты видишь — происходить не может.
Но все-таки происходит.
— Изя, так мы чего… так и будем здесь сидеть?
Толик заводил беседу раза три, за последние пару часов. Сначала он был в коматозе, лишь что-то бормотал, конкретно к Айзеку не обращаясь (тому пришлось затолкать приятеля под холодный душ). И вот он, серый и ноздреватый как сырое тесто, подрагивал:
— М-мы ж долж-жны ч-что-то д-делать… Из-зя, ч-что ДЕЛАТЬ?
— Называй меня Айзеком — сколько раз повторять?
— Извини… — всхлипнул толстяк. Айзек отошел от окна и взял пачку сигарет. Прикурил, и сизые завитки поплыли к потолку.
— Мы не можем сидеть здесь ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ! — взвизгнул Толик. — С ТРУПАМИ!
— Если не прекратишь голосить, я выкину тебя из квартиры.
Толик притих. Он знал: когда Айзек говорит таким спокойным, проникновенным тоном — жди беды.
Они вместе и основали группу «Лаймон», четыре года назад. Начинали с клубов-рыгаловок, наполненных малолетками, и постепенно доросли до «чеса». Постепенно развивались и…
Айзек их всегда заводил. «Нужно работать, работать… репетируем!». Айзек искал студии, залы для репетиций, решал траблы с жильем и людьми, недовольными соседством с панк-рокерами. Он продвигал, тащил группу за уши из дерьма, находил связи, вел переговоры… Он — мозг и одновременно сердце группы.
Толик с Фазой и шагу ступить не могли бы сами, а если и попробовали бы, то сразу поняли: дело зряшное. Айзек всегда выбирал наилучший, кратчайший путь.
Плюс, ему способствовала неимоверная удача. Не затеряться в толпе говнорокеров, не спиться и не слететь с копыт от наркоты, записать неплохой альбом и продать его, что самое главное — может не всякий.
Он писал тексты, простые, но не лишенные смысла. Он отлично пел и виртуозно играл на гитаре, гораздо лучше Толика.
— Теперь всему конец, — озвучил Айзек мысли, мелькавшие в глазах Толика. И улыбнулся так, что Толик на мгновение подумал, что это очередная фишка Айзека, вроде того пиар-хода, в соцсети «разбей свой инструмент». Цепочка получилась вроде той акции, с обливанием ледяной водой. — Я думаю, что мы можем попробовать.
— Попробовать что? — спросил Толик и плюхнулся на диван. Квартиру уже пропитал вязкий, сладковатый дух и от него свербело в носу. Айзек выпустил дым сквозь ноздри.
— Видишь тот джип? Нам нужно попасть туда.
— Изя… Айзек… Как же мы его заведем?