Бабы, женщины, тетки…
Вон девчонка лет пятнадцати. В этом же подъезде и живет. Она как-то раз приходила послушать, просила билеты в клуб, щебетала там что-то. Такая, готовенькая. Видно, что уже активно порхает по «впискам». Сейчас лицо вытянуто и сосредоточено, а губы вымазаны чем-то вишневым, но точно не помадой.
Они только что разорвали Толика. Айзек представил, как в него впиваются зубы, ногти и аккуратно прикрыл дверь. Хлопнула слишком громко. Может, они все-таки его не замечают?
Где-то должна быть кнопка блокировки… Панель, так, бортовоый компьютер… климат-контроль, подогрев сидений.
На лобовуху что-то брызнуло. Айзек сглотнул ком. Дворники со скрипом заелозили по стеклу. Не то, не то!
Уже шарят по капоту, ковыляют вокруг тачки. Кнопка!
Есть. Щелчок и Айзек заперт. Джип разве что не бронированный. Бедняга хозяин, такой танк имел, а умер одним из первых…
Айзек откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Ему снова нужно подумать, что делать теперь. Твари на вид безумные, но они его не видят, и благослови Господь того, кто изобрел тонировочную пленку.
Картина: хозяин джипа (который сейчас валяется под колесами) садится, хочет завести двигатель… от подъезда к «лендроверу» спешит жена. Мужчина удивленно поднимает брови: «Забыл что-то? Может, документ какой…Или с дочкой что случилось…».
Он выходит из джипа, и жена рассказывает, ЧТО случилось. Точнее, показывает.
Они скребутся в стекла.
Сколько пройдет времени, прежде чем кто-то из тварей додумается поднять камень и разбить стекло?
Айзек открыл глаза. Шелест в салоне. Перевел взгляд на бутылку «кока-колы» возле коробки передач. Газировки чуть на дне. Она сто процентов, уже выдохлась, и похожа на холодный растворимый кофе.
Шевеление сверху, сзади.
Рука пробралась в люк. Видно, был закрыт не до конца, и теперь в щель пролезла кисть и тянется, шарит. Айзек извернулся так, чтоб оказаться вне досягаемости наманикюренных пальчиков и потыкал в кнопки.
Люк прижал предплечье, и кисть забилась-задергалась, как придавленный паук. Айзек нажал еще раз — рука исчезла в щели.
Теперь можно задраить люк. Перегнулся через сидение, заглянул назад. Барсетка!
Поворошил. Куча всякой дряни, но… ключей нет.
В боевике герой сорвал бы под рулевой колонкой крышку, соединил пару проводков и двигатель бы заурчал.
Но это в фильме.
Айзек отшвырнул барсетку и вновь стал обыскивать салон, ощупывать, хлопать. В это время примерно тем же самым занимались твари, но снаружи. Айзек уже не обращал внимания на стуки и топот (эти драные суки залезли на крышу), ни на удары ладоней по стеклу. Хорошо, что трубу захватил с собой.
Закрыл глаза. Он должен сосредоточиться на ключах. Куда они могли завалиться? Куда?
Айзек вспомнил первый концерт. Толпа, ревущая толпа. Им понравилось. От них шла энергия, и распаляла Айзека, а он в ответ заражал людей своими мыслями, самим собой — всем своим существом растворялся в каждой клеточке, хотел перекроить все живое, что в них есть на собственный лад.
И люди подчинялись. Они этого хотели, хотели получить от Айзека порцию здоровой «радиации».
Айзек потянулся к бардачку. Там он не проверял, но конечно, там их тоже не оказалось, какие-то бумажки… Договор, допсоглашение с печатями, счет… Бумажки, не имеющие теперь смысла.
На крыше бухнули особо сильно. Пляски устроили, твари.
Нужно завести чертов двигатель. А вдруг это можно сделать при помощи бортового компьютера?
Айзек стал шарить по меню, отбросил бутылку с недопитой «колой». Смешно: бизнесмен, богач, а пьет эту отраву, которая даже мясо растворяет, как кислота. Лучше уж водку глушить.
Заднее стекло взорвалось дождем осколков, и острые кусочки попали за Айзеку за шиворот.
«Теперь крышка», — вспыхнула мысль.
Разбили заднее стекло, и четвертинка кирпича лежит на заднем сидении. Айзек хотел уже прыгнуть назад, и тут взгляд наткнулся на…
Брелок.
Под бутылкой лежал, возле ручника. Азйек был уверен, что уже смотрел там. И бутылку эту чертову поднимал несколько раз.
Быстро!
Двигатель сыто заурчал, и Айзек кинул взгляд в зеркало. Лицо немного чужое, вытянутое.
В зеркале заднего вида, в пробоине стекла — оскаленная рожа. Вот пальцы, пальцы, колупают стекло и пленку.
Сейчас Айзек готов был поверить, что проделки с ключом — дело рук невидимого Хоттабыча. Ну а если поразмыслить, то он мог не заметить. Нервы.
Блондинка карабкается на капот. Айзек ухмыльнулся и пришпорил педаль газа. Резко утопил тормоз, и блондинка скрылась под бампером. Хорошо, что здесь никакого тебе сцепления. Даже ребенок сможет управлять.
Тварь сзади охнула и сорвалась, Айзек успел заметить, осколки, глубоко вошедшие в ладони, до мяса.
Айзек поддал газу и переехал блондинку.
Развернулся и выехал со двора. Твари цеплялись, скребли по борту внедорожника. Теперь и вопли слышны, из-за дыры в заднем стекле. Нужно будет ее чем-нибудь закрыть, но это потом, потом.
Взвизгнули тормоза. Молоденькая девка кубарем прокатилась по лобовому стеклу, прогромыхала по капоту.
Айзек поддал газу. Джип подпрыгнул, как будто переезжая «лежачего полицейского».
Куда теперь? Вперед.
— Думаю, они уйдут. Не могут же они вечно там бродить, — прошептал я.
— Тише… — отозвалась Оля.
Я пошевелился, хрустнула веточка. Порыжевшие по краям листья, орехи в зеленой оболочке — еще сыроватые, но если подсушить, как следует в золе костра, то можно есть.
Рифат и Юрец. Что с ними сейчас? Они наверно, уже ждут нас на месте, а мы не можем прийти.
Роща наполнена шорохами. Птицы чиркают, ветер шевелит верхушки деревьев.