Потом послышался тычок. У меня по спине побежали мурашки, а лопату я уже стискивал так крепко, будто от силы сжатия зависила моя жизнь.
СЛЕДЫ.
Дождь, а подо мной и сейчас лужа, и я наследил, а они заметили!
Сколько угодно можно себя успокаивать, но теперь я точно попал. Возникла гнетущая тишина, и с каждой секундой все яснее вырисовывалась перспектива, что меня застигнут врасплох остальные.
Впрочем, если у этой парочки есть ружья, то мне уже крышка.
Сейчас я и впрямь уверовал, что в погребе сидит Оля. Ведь не просто так я вернулся, в самом деле.
Я шевельнул ногой и почувстсовал, что носок ботинка наткнулся на ту самую миску. Тишина сгустилась еще сильней, снова раздался гром. Сверкнула молния, высветив щель погреба. Показалось, что оттуда взирает целый сонм лиц, бледных, исхудавших, похожих на оживших мертвецов.
В затихающих перекатах, я быстро присел и поднял миску, а затем швырнул ее в коридор, с таким расчетом, чтоб она отскочила от стены.
Миска тренькнулаи зазвенела, и совсем близко от меня, буквально за тоненькой стенкой, возникло движение.
И мне тут же отчаянно захотелось в туалет, но я лишь покрепче сжал черенок.
Послышались осторожные шаги. Потом что-то громыхнуло сбоку, чавкнуло, и следом раздался приглушенный мат.
Потом в проеме показалось бледное лицо. Я старался не дышать, но все равно, он просто не мог меня не слышать. Видно, спасло лишь то, что он и сам здорово сопел.
— Я тебя вижу, — неожиданно сказал он, и по телу пробежала холодная волна, обдала с ног до головы. А следом появилось спокойствие. Сердце размеренно стучало в груди, по вискам стекали капли пота. — Стой на месте, или прям сейчас тебе мозги вышибу.
Тот самый голос, без акцента.
Собственно, лопату я сжал еще крепче, а потом еще раз раздался оглушительный треск, и показалось, что по крыше зашелестели осколки. Впрочем, стучали «осколки» и в щели заколоченных окон: пошел град.
— Арсен, он здесь! Это черт здесь! Стоять, я тебе говорю! Шевельнешься — отстрелю ногу, понял? Чего молчишь, образина?
Я только сейчас вспомнил, что у меня лицо сплошь вымазано грязью.
Потом раздался очередной треск грома, и стены раздрожали, как будто бы обваливаясь, и загудела крыша.
— Арсен! Еще один будет, хе-хе! Смотри, не рыпайся. Не хочу прикончить тебя раньше времени. Мясо быстро стухнет, его сразу надо разделывать. А нам тухлятинка ни к чему… Выйди на свет! Я должен тебя видеть…
Пришлось сделать шаг из тени, но полностью выйти на свет я все равно не мог, кроме того, встал напротив окна и заслонил те крохи, которые отускло освещали пол и стены. В комнату заглянул второй тип, видимо Арсен. Встал в дверях, и не видно
— ХА! — воскликнул первый. — У меня дрын в руках, придурок! Арсен, надо его вязать, да разделывать, ко…
Он вдруг всхлипнул и кулем повалился на пол.
Арсен шагнул чуть ближе, из тени и сказал:
— Тебя раньше разделают, говноед. Ну, чего ты там, герой? Прижух?
— Рифат? — выдавил я. — Т-ты… ты-то как здесь?
— Быстрее, если не хочешь навсегда остаться в этом гадюшнике.
— А где… где второй? — пока я стучал зубами, и приходил в ебя. Рифат присел и обшарил карманы мертвеца.
— Тоже на обед отправил. К ангелам. Слышь, у них двустволка эта, и патронов нету больше что ли? — он сплюнул в сердцах. — Ни у той крысы, ни у этого говнюка. Ладно, что там с погребом?
— Ты вырубил их обоих, Рифат! — воскликнул я. — Вот это мощь!
— Ром, давай побыстрее. Что там с узниками подземелья? И что у тебя с рожей?
— А, это… маскировка. Там замок, на погребе!
— Нахрена я сюда сунулся?! — воскликнул Рифат. — Черт, вот зачем? Сейчас бы шел себе спокойненько, так нет же…
Он протопал из комнаты прочь, я за ним. Только сейчас понял, что когда громыхнул гром, это на самом деле Рифат выстрелил в того самого Арсена.
Считай, что всю работу за меня сделал.
Вот и сейчас, уже колдует над замком, рубит по нему прикладом. Я оттолкнул его, и попробовал сунуть лезвие лопаты в щель. Протолкнул, сделал подобие рычага — и крак!
Черенок обломился.
— Вот байда, — выругался Рифат. — Нужно еще один патрон…
— А ты ключи смотрел у этих?
— Не нашел. Да кто этим придуркам ключи оставит!
— Помогите, — прошептал голос, и в щели зашевелилилсь тени. — Помогите!
В щель вылезли пальцы, и я вдруг вспомнил о червях, которые иной раз вылезали после дождя. Идешь утром, на учебу, и везде эти червяки, кольчатые, толстые, прямо под ногами валяются, и люди шагают прямо по ним. Вроде бы черви инстинктивно вылезают на поверхность, спасаясь от мнимого крота. Падают тяжелые капли в сухую землю, и червякам кажется, что их преследует крот.
— Помогите, помогите! — зашептали голоса наперебой.
— Найди еще хоть что-то! — прошипел Рифат, размахивая прикладом. — Топор найди!
А с улицы донеслись вопли. Я сразу подумал, что, быть может, в деревню пожаловали женщины — уж не знаю, стало ли нам от этого легче.
Потом вопли перекрыл гул, а Рифат все бил и бил по заму прикладом, наотмашь, и кряхтел, сопел.
Я вылетел в коридор и натолкнулся на кого-то, упал, наткнулся ладонью на что-то липкое, вроде джема.
— Иди сюда, поближе, — пробормотала Мариам, где-то сбоку.
Я меж тем вскочил и выглянул в щель приоткрытой двери.
Сразу увидел их. И старых добрых друзей-каннибалов, и людей в защитной форме, и один был… похож на какую-то тварь, на мутанта, с огромными лупоглазми глазами и хоботом вместо носа.