Глава 6
Шериф и младший помощник стояли на невысоком пологом холме и смотрели вниз, на простиравшуюся перед их глазами уютную, заросшую пожухлой жёлто-зелёной травой долину. Они казались чужеродными в этом месте. Солнце вовсю светило им в спины, припекая стриженые затылки. Две затянутые в синюю униформу фигуры, опоясанные ремнями с табельными револьверами, в начищенных ботинках, кожаных куртках и широкополых шляпах, украшенных значками полицейского госдепартамента.
— Мы как бельмо на глазу, — заложив большие пальцы за портупею, сказал Кларк. — А, шеф?
— Кларк, вырвись хоть на минутку из мира компьютерных игр и взгляни в лицо реальной действительности, — попросил Энди. — Ты что, вообразил нас мишенями в тире?
— По-моему, это у тебя возникли какие-то сомнения по поводу этих циркачей, — парировал Кларк. — Так кто из нас двоих параноик?
— Ладно, пойдём вниз, познакомимся с этими…клоунами. И бога ради, Кларк, говорить буду я один. Не раскрывай рта, пока я тебя не попрошу об этом в письменной форме!
— Так точно, сэр.
— Вот и чудненько.
Они начали спускаться с холма, две чужеродные фигуры на фоне бледно-зеленой травы и царящего вокруг возбуждённой деловой суеты.
Эту симпатичную, цветущую летом всеми цветами загородную долину, расположенную в удобном для подъезда месте, оккупировала многочисленная цирковая братия. Повсюду сновали сосредоточенные и галдящие люди, раздавались командные крики и отборные ругательства. Человеческие голоса переплетались с ржанием лошадей и рычанием невидимых хищников в причудливую гротескную какофонию всеобщего, поглотившего всю округу безумия. В воздухе витали запахи зверья, мускуса, выхлопных газов и дешёвой парфюмерии. У Энди разбегались глаза. Он и представить себе не мог, что странствующий цирк-шапито окажется настолько огромным и многочисленным. Он насчитал не менее десятка различных машин, три трейлера и вдобавок автобус с затемнёнными окнами. Сколько же сотрудников насчитывает ВЕСЬ этот цирк?
— О, кажись, у них и зверушки имеются! — встрепенулся Кларк, прислушиваясь к утробному рыку, доносящемуся из накрытых чёрными пологами огромных, составленных на землю клеток.
— Невозможное — возможно, — хмыкнул Тёрнер, внимательно посматривая по сторонам. Проливший накануне дождь нисколько не замедлял кипящую вокруг деятельность. Они подошли к самому эпицентру бурлящего голосами и суетливыми движениями водовороту событий. На двух полицейских ни обращали ровным счётом никакого внимания, словно кропотливо занятый своим делом цирковой люд давно привык к подобному вниманию власть предержащих. — А они, надо отдать им должное, даром время не теряли.
— Ага… Как муравьи, мать их за ногу.
В центре долины на несколько метров возвышался гигантский полосатый шатёр, раскрашенный в кричаще — весёлые жёлтые, красные и голубые тона. Прохладный осенний ветерок заставлял трепетать сотни развешанных по всему периметру шатра разноцветных флажков. Десятки тросовых растяжек надёжно пристёгивали всю впечатляющую конструкцию к земле. Энди задрал голову, придерживая шляпу. Размеры шатра просто поражали. Рядом хваткие рабочие возводили ещё один, но гораздо более скромных размеров. Забивали колышки, натягивали канаты, возводили из жёстких рёбер каркас будущего шатра. И вновь Тёрнера поразила слаженность и видимое чувство локтя в их работе. Каждый знал, что ему надо делать. Тот, кому следовало держать гвоздик, не хватался за молоток.
— Всё это, конечно, весьма и весьма занимательно, но нам бы надо поймать кого-нибудь, чтобы отвёл нас к самому главному, — напомнил разинувшему рот помощнику о цели их визита Энди. — Так, так, а ну-ка, лови этого чудика…
Кларк, спохватившись, цапнул за рукав пробегающего мимо средних лет детину в брезентовой спецовке, тащившего на плече бухту смотанного кабеля.
— Эй, мистер, мы не отнимем у вас много времени!
— Мне надо работать, — сказал остановленный — мужик с густыми пшеничными усами, недовольно глядя на полицейских. — На завтра назначено первое представление, а у нас ещё электричество не отлажено!
— Простите, сэр, — козырнул Энди и продемонстрировал значок. — Я шериф Хеллвила Тёрнер, а это мой помощник Дуглас. Нам бы хотелось поговорить с кем-нибудь из руководящего состава. Вы не поможете нам?
— Так это вам к директору надо, к мистеру Старжински, — усатый поправил сползающий с плеча кабель. — Но он, наверно, ещё не вернулся из города… Да, точно, я не вижу его машины!
Энди покосился на Кларка, в сердцах сплюнувшего на истоптанную десятками ног сырую землю, и поинтересовался:
— А кто в отсутствии мистера Старжински подменяет его?
— А вы зайдите в главный шатёр, — работяга хитро подмигнул Тёрнеру. — Уверен, что там найдётся, кому ответить на все тревожащие вас вопросы. Удачи, офицеры.
Кларк проводил заспешившего по неотложным делам сотрудника цирка недобрым взглядом.
— Не очень-то был любезен этот малый.
— У нас своя работа, у него своя, — покачал головой шериф. — По крайней мере, он дал хоть какую-то наводку. Пошли, а там, глядишь, и директор этого расчудесного балагана появится!
Они обогнули группу циркачей, с натужным кряхтением толкающих некую диковинную двухосную повозку с высокими бортами, накрытую ярко-оранжевым тентом, скрывающим содержимое колымаги, и вплотную приблизились к громадному, возносящемуся в чистое, исполненное первозданной лазури небо, шатру. Украшавшие юрту-переросток флажки хлопали, гирлянды — трепетали. Шатёр был опутан сотнями метров проводов и разноцветных лампочек, сейчас не светившихся. Должно быть, если включить все лампочки ночью, выйдет знатная иллюминация, прикинул Энди. Странно, откуда они запитаются, чтобы обеспечить всю технику необходимым количеством энергии?
Перед входом в шатёр расположилась небольшая, выкрашенная в синий цвет будка, с одиноким окошком и закрытой дверью. Касса, догадался Энди, мимоходом заглядывая в окошко. Как он и ожидал, в будке никого не было. Но стоило им переступить порог шатра, как сзади раздался грозный скрипучий голос:
— Эй, парни! Вход только по билетам! Или вы решили, что если надели такие красивые костюмчики, то можете участвовать в нашем шоу забесплатно?!
Энди крутанулся, как ужаленный, с трудом удержавшись, чтобы не схватиться за револьвер. Кларк выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы, заложил пальцы за ремень и медленно сосчитал до трёх. Они вернулись назад к кассе.
Из окошка будки, весело скалясь, выглядывал клоун. Обычный клоун. Красный нос, широченная нарисованная улыбка, грим, копна соломенных волос, дурацкий колпак — всё как положено любому уважающему себя клоуну. Вот только (Энди мог под присягой подтвердить) пять секунд назад в этой чёртовой будке никого не было! Клоун хлопнул облачёнными в белые перчатки ладошками и скрылся в недрах кассы, чтобы спустя мгновение торжественно выскочить через дверь на улицу и, сделав несколько танцевальных па, раскланяться перед вконец опешившими полицейскими. Сорвав с головы колпак, клоун метким броском зашвырнул его в окошко кассы и хорошо поставленным сценическим голосом заявил:
— Уважаемые сэры, Весёлый клоун Бинго приносит вам нижайшие извинения! Вижу, что несколько напугал вас. Уверяю, что мои действия не несли провокационного характера, я просто отрабатывал свой хлеб. Я же клоун! А у мистера Старжински не забалуешь, вот и приходиться постоянно тренироваться…
Тёрнер наступил на ногу раскрывшему было рот Кларку, налившемуся кровью, как спелый помидор соком, и схватил клоуна за огромный бант, повязанный на шее поверх разноцветного трико. Подтянув моментально прекратившего улыбаться циркача к себе, шериф холодно заглянул в невинные карие глаза сжавшегося в предчувствии скорой расправы Весёлого клоуна. Вид у него стал совсем не весёлый, довольно констатировал Энди, негромко, но внятно сказав:
— Слышь ты, КЛОУН, мы в Хеллвиле все люди простые, но хорошую шутку ценим. И шутить умеем. Как тебе такая забава: я достаю из кобуры табельный «смит-вессон» тридцать восьмого калибра, вставляю дуло тебе в задницу и взвожу курок. Вот только я забыл, заряжен он или нет! Ты когда-нибудь играл в русскую рулетку?
— Мне зачитать ему его права? — Кларк мстительно заулыбался.
— Не нужно, — Энди отпустил клоуна и бережно разгладил помятый бант. — Я думаю, мистер Бинго всё осознал и искренне раска…. Ох ты, чёрт!
Освободившись от стальных пальцев шерифа, клоун незамедлительно отколол следующий номер. А именно самым банальным образом хлопнулся в обморок! Не успели они и глазом моргнуть, а Бинго как подкошенный рухнул на землю, взмахнув в воздухе здоровенными штиблетами размера эдак пятидесятого. Бум! Энди выругался, он чувствовал себя самым распоследним кретином. На них уже начали оглядываться, как бы ни позвонили в полицию… А мы тогда кто, сурово одёрнул себя шериф. Энди понимал, как всё это выглядело со стороны. И он дурак, нашёл с кем связаться — с дураком! М-да…
— Ни хрена себе! — Кларк осторожно ткнул выпавшего в осадок клоуна мыском ботинка. — Шеф, чего это с ним? Уж не хапнул ли нашего весельчака инсульт?
— Не дождётесь, — лежащий на грязной земле застывшим распятием Бинго открыл сначала один глаз, потом другой и резко согнулся в пояснице, загундосив плаксивым противным голоском маленькой капризной девочки: — А-а-а, большой дядька напугал мен-я-я… Ты плохой! Ты злой! И… И я всё расскажу маме! Хнык… Хнык… Я говорю — ХНЫК!
— Да мы уже давно поняли, — скрипнув зубами, Энди помог клоуну подняться. — Хорош ломать комедию, приятель, или я обеспечу тебе двое суток в кутузке за неуважение к властям. Будешь развлекать Кейт.
— Вы посмеете арестовать меня за то, что я добросовестно отношусь к своим непосредственным обязанностям? — возмутился клоун, сверкая зелёными озорными глазами. — Это произвол! Я буду жаловаться в окружной суд…
— Да хоть в Гаагский. Пошутили, и хватит, — Тёрнер положил руку на плечо свирепеющего на глазах Кларка. — Думаю, мы нашли с кем скоротать время…
— Да! Так точно, господин шериф! Я знаю уйму анекдотов и весёленьких историй…
— …до прибытия мистера Старжински, — закончил фразу Энди, не обращая на ухмыляющегося Бинго ни малейшего внимания. — Веди нас, приятель, под сень этого благословенного купола! Поведай тайны негаданные и покажи чудеса невиданные….
— А ордер у вас есть? — посмурневший Весёлый клоун враз оборвал полившуюся из шерифа пафосную патетику.
Энди поперхнулся и тяжело вздохнул.
— Друг мой, помимо русской рулетки, я знаю и другие игры.
— Я не играю в доктора с незнакомыми взрослыми дядьками, — надулся клоун.
Кларк не выдержал и захохотал, огрев Бинго по спине тяжёлой ручищей.
— Шеф, а у этого субчика есть чувство юмора, да?
Бравый шериф города Хеллвил недвусмысленно положил руку на пояс рядом с кобурой. Бинго округлил один глаз, прищурив другой, и широко заулыбался, словно наконец-то уловил всю соль. Он широким жестом указал на вход в шатёр:
— Вы меня уболтали, господин капитан! Прошу! Только, чур, никому не рассказывать о том, что вы увидите. А то ещё сорвёте нам всё представление… А мистер Старжински с меня семь шкур спустит. Он у нас такой, шутить не любит! Ну нет у человека чувства юмора, ну что тут поделаешь!..
Едва сдержавшись, чтобы не отвесить поскакавшему впереди них клоуну увесистого пинка под зад, Энди посмотрел на Кларка и приложил палец к глазу. Дуглас молча кивнул. Жест был более чем прозаичен — смотри в оба и не зевай.
_______________________________________________________________
Мишель Гриффит недоумённо смотрела на отца, силясь понять, шутит ли он или говорит на полном серьёзе. Нет, навряд ли, сказала сама себе девушка, у её отца всё предельно просто, ясно и прямолинейно. А это значит, что ей придётся-таки сходить в этот несчастный бродячий цирк, ставя крест на собственных планах. Тем более что билеты у них уже есть. И что немаловажно для её отца — бесплатные. Она мысленно вздохнула и решила попытать счастья в последний раз.
— Пап, ты уверен, что это необходимо?
— Абсолютно, Мишель.
— И даже для меня?
— В наипервейшую очередь для тебя, — промокнул лоб носовым платочком мэр. Он тоже устал. — Я надеюсь, ты понимаешь, что наш город представляет из себя тесную сплочённую общину? Коллектив близких и дружных людей, где каждый человек на виду и любой поступок становиться непременно известным всей округе?..
Девушка закатила под лоб глаза. Ну всё… Папочка ударился в заумности и прожженные морали, готовый раздавать ЦУ на право и налево. Класс!
— … и слово «семья» занимает далеко не последнее место в списке наиважнейших приоритетов для жителей нашего города. И кто, как не законно избранный мэр должен демонстрировать родственные крепкие сплочённые узы на примере собственных семьи и детей?
Так, так, подобрались к самому главному и решающему всё моменту, догадалась Мишель.
— Поэтому мы все вместе: я, мама, Мэрион и, конечно же, ты, идём завтра на представление. Идём и точка. Мишель, пойми, зачастую не мы подчиняем власть, а она подчиняет нас. И налагает определённые обязательства, которые мы не вправе не выполнять! В конце концов, чем ты таким особенным отличаешься от родной сестры? Она, наоборот, с радостью поддержала моё предложение…
— Но Мэрион всего десять лет, — обиженно сказала Мишель, поёрзав в кресле. С каждой минутой ей становилось всё теснее и неуютнее в отцовском кабинете. Вольготно заседающий за письменным столом Сэмюель Гриффит, видимо, подобного дискомфорта и близко не испытывал.
— Да, всего десять лет, — основательно и важно повторил за дочерью мэр. — А это значит, что ей незнакомы такие бытующие и широко распространённые среди современной подрастающей молодёжи вещи, как сигареты, алкоголь, секс и элементарное неуважение к старшим.
— Пока незнакомы, — Мишель демонстративно разглядывала французский маникюр на длинных отполированных ногтях. Внешне спокойная и невозмутимая, внутри девушка дрожала, как заячий хвостик! Сэмюель мог быть ОЧЕНЬ строгим отцом, и лишний раз его раздраконивать не следовало. Но порой Мишель не могла остановиться и её начинало «нести».
Гриффит нахмурился, густые брови с треском сшиблись на переносице. Он постарался успокоиться и взять себя в руки. Представь, что перед тобой электорат, расположения которого ты просто обязан добиться. Не надо нервничать и цепляться к неосторожно оброненным в пылу страсти словам. Обычно такое самовнушение срабатывало.
— Ты можешь, если хочешь, позвать с собой кого-нибудь, — миролюбиво предложил отец. — Этот парнишка, с которым ты встречаешься… Как бишь его зовут? Стивен, кажется?
— Ну и что? — Мишель густо покраснела.
— Ты могла бы пригласить его. Я не возражаю, думаю, и мама будет не против, если вы пойдёте вместе.
— Мы… Мы несколько дней не разговаривали. И не созванивались.
— Кризис в отношениях, — понимающе кивнул мэр, катая меж пальцев «паркеровскую» ручку.
— Ага, типа того.
— Вы спите вместе? — взгляд пронизывающих серых глаз Гриффита буквально пригвоздил девушку к месту.
— Какое это имеет значение, папа?! — так и вспыхнула она. — Мне уже восемнадцать лет и…
— И ты всё ещё несовершеннолетняя, — лаконично закончил мэр и аккуратно вставил ручку в серебряную подставку. — И покуда тебе не исполнится двадцать один год, Я отвечаю за тебя и твои действия. Ты понимаешь, что если ты забеременеешь, то перспектива учёбы в хорошем колледже окажется под большущим знаком вопроса, дочь?
— Мы предохраняемся, — снисходительно пояснила Мишель. — И, в конце концов, всегда можно сделать аборт, ПАПА.
Сэмюель очень внимательно посмотрел в голубые раздосадованные глаза сидевшей напротив него молоденькой девушки и сказал:
— Нет, Мишель. Не всегда. Если ты забеременеешь, я не позволю тебе сделать аборт.
— Что-о-о?! — она вся подобралась в кресле.
— Ты родишь ребёнка и само собой выйдешь замуж за этого парня.
— Папа, да как ты можешь говорить ТАКОЕ? — У Мишель задрожала пухлая нижняя губка, на покрасневших глазах выступили обиженные слёзы. — Какое ещё замужество? Не хочу я замуж! Тем более за этого несносного неотесанного идиота…
— Ну вы же почему-то спите вместе, — голос отца прозвучал глухо и обвиняюще. Мишель очень не понравился тон этого голоса. Очень. — Власть накладывает определённые ограничения на наши жизни. Помнишь? Я мэр, а ты — моя дочь. Это правило распространяется и на тебя тоже.
Мишель задыхалась от душивших её слёз.
— Да кому сейчас нужны эти твои устаревшие и пропахшие нафталином правила и принципы?! Кому?! Да плевать все на них хотели! Один ты живёшь вчерашним днём, отец!
— Зато так честно, — мэр смотрел мимо дочери, стараясь не замечать её глубоко несчастного лица. Ничего, побесится и успокоится. Такая встряска пойдёт только на пользу. Может, хоть немножко задумается о том, что не солнце вращается вокруг земли.
— Папа, ты просто ужасен! — по щекам Мишель вместе со слезами потекла тушь. Она резко вскочила, едва не опрокинув тяжёлое кресло, и бросилась к двери.
Проводив скрывшуюся в коридоре дочь горьким понимающим взглядом, Сэмюель крикнул вдогонку:
— Не забудь — завтра всей семьёй идём в цирк! Дурёха…
_________________________________________________________
— А — 9.
— Мимо! Ха-ха, мистер капитан Крюк, моя очередь!
— Я весь в предвкушении, маленькая юнга…
— Е — 6!
— А вот и промазали, мисс Кейт. Смею отметить, что у вас неплохая тактика, но, пожалуй, серьёзного опыта ведения боевых действий всё же недостаёт. А — 8!
— Вынуждена вас разочаровать, адмирал! Вы промахнулись, как старый одноглазый пират. F — 3!
— Хм. М-м… Подбили, мисс Кейт. В самое яблочко, но не до конца. Продолжайте.
— Ура! Победа будет за мной! F — 4?
— Опять в точку… Продолжайте.
— Ой, даже и не знаю, куда ударить теперь! Ой, ну это же суровая мужская игра не для наивных женских мозгов… Ну я не знаю… F — 5!
— Мой крейсер торпедирован и затоплен. Поздравляю с победой, капитан! — Уолтер Харрис отложил в сторону расчерченный под поле для морского боя листочек и правой рукой отдал молоденькой стенографистке честь.
— Да! Да! Я опять выиграла! — Кейт, светясь от восторга, по-детски захлопала в ладоши. — Я способная ученица, правда, доктор Харрис?
— Лучшая из всех возможных, — улыбаясь, сказал Уолтер. Он проиграл четыре раза подряд. Но поддался он лишь единожды — в самой первой партии. Остальные три боя Кейт выиграла абсолютно честно.
Всё началось с того, что упившись кофе до критической отметки, заходить за которую Уолтер, как доктор, не мог себе порекомендовать, он предложил Кейт сыграть партию в морской бой. К тому времени стенографистка окончательно пришла в себя и перестала перепуганным зайчиком коситься на Харриса из-за компьютера. Идею гостя скоротать время в ожидании шерифа за хитрой тактической игрой она восприняла с неожиданным энтузиазмом. Вырвав из тетрадки несколько листов, и, вооружившись шариковыми ручками, они заняли стратегически важные точки, поделив приёмную полицейского департамента на обособленные военные зоны. Кейт окопалась за своим рабочим столом, возведя вокруг себя баррикаду из подручных канцелярских средств, а Уолтер засел на кушетке, подложив под спину маленькую подушечку, а под листочки — жёсткий негнущийся планшет.
И совсем скоро мисс Симмонс стала показывать очень высокий класс, немало удивив и даже ошарашив доктора, рассчитывающего на лёгкую победу. Сдав первую партию, он взялся за ум во второй, продул, решил, что ей просто повезло, усилил нажим в третьей, пролетел снова и… Четвёртый бой Уолтер проиграл со спокойной душой, поскольку понял, что в схватке с Кейт у него нет ни единого шанса. Это был просто Ушаков в юбке!
Протяжно скрипнула двойная входная дверь и в приёмную зашли столь долгожданные шериф с первым помощником. Доктор поднялся и поприветствовал мужчин. Кейт поспешно сделала вид, что очень сильно занята наведением порядка на столе.
— Надеюсь, Кейт, ты не давала нашему гостю скучать? — Энди снял куртку и шляпу. Кларк, не теряя время, сграбастал коробку с пончиками и с видимым наслаждением уселся за компьютер.
— Ничуть, шериф. К тому же док знает столько полезных и развивающих интеллект игр, что скучать нам не пришлось точно!
— У тебя чудесные сотрудники, дружище, — потупился Уолтер.
— Ладно, Уолт, пройдём в мой кабинет…
Едва за шерифом и доктором захлопнулась дверь, как девушка вскочила со своего места и подбежала к загружающему игру Дугласу.
— Ну рассказывай, Кларк! Как всё прошло, что вы выяснили?
Кларк подавился куском пончика и закашлялся. Кашлял он долго и надрывно, пока Кейт несколько раз не огрела его по широкой массивной спине телефонным справочником. Отплевавшись, помощник шерифа одарил стенографистку взглядом, красноречивым как ствол противотанкового орудия.
— Господи Иисусе, Кейт, ты меня когда-нибудь в гроб вгонишь!
— Да ладно тебе прибедняться. Лучше рассказывай, что вы видели в этом цирке?
— Дался вам всем этот цирк, — буркнул Кларк, нажав на клавиатуре клавишу «ввод».
— Значит, я не одна такая любопытная! — как клещ ухватилась за неосторожные слова Дугласа девушка.
— Между прочим, любопытному на днях прищемили нос в дверях, — ухмыляясь, сказал Кларк и щёлкнул её по носику. Отмахнувшись от могучей ручищи, Кейт приобняла здоровяка за толстую шею и приторно-сладко прошептала на ухо:
— Милый мой, дорогой мой младший помощник шерифа Дуглас… Если вы не расскажите мне, чем закончилась ваша встреча с руководством цирка, я расскажу мистеру Тёрнеру, что помимо онлайн игр, вы скачиваете из сети так же и порнофильмы… Да.
— Ну и что, ну и что? — запыхтел Кларк. Ухо его заалело, как солнце в ветреный день.
— С ПЛАТНЫХ серверов, — сделала губки бантиком Кейт. — Шериф давно задаётся вопросом, почему у нас такие большие счета за оплату услуг интернета? Смекаешь?
— Теперь понял, — Кларк с отвращением посмотрел на миловидную девушку. — Кейт, а ты, оказывается, умеешь больно защемлять яйца!
— У меня куча скрытых талантов. Ну рассказывай!
— Да что там рассказывать, — вздохнул Кларк, поглядывая одним глазом в монитор. — На обратном пути, не успели мы даже отъехать, как позвонил мэр Гриффит и попросил проверить этот цирк на предмет наличия всяких незаконных элементов. Ха, поздно спохватился! Мы к тому времени уже всё досконально осмотрели и перепроверили. Цирк как цирк, чудной, конечно, но разве цирк может быть нормальным? И, да, там у них есть животные, которые будут участвовать в представлении! Зебры там всякие, лошади, обезьяны, собаки, тигры… Будет здорово, я думаю, посмотреть на всё это.
— С каких пор ты стал поклонником цирка? — прищурилась Кейт, не сводя с Кларка подозрительных глаз.
— Мне животные всегда нравились, — пожал плечами младший помощник. — В общем, ничего противозаконного мы не обнаружили. Пока мы осматривали закулисные лабиринты, прибыл директор цирка — мистер Старжински. Эксцентричный человек, доложу я тебе. Не простой, ох, не простой… Он привёз заверенные лично мэром документы, лицензию, рекомендации и прочую бумажную шелуху, в которой я, извини, не силён.
Кейт огорчённо вскинула тонкие, выщипанные брови.
— И это всё? Обычный странствующий цирк — шапито? Никаких скелетов в шкафах?
— Слушай, я вконец перестал тебя понимать, — начал сердиться Кларк, поворачиваясь к компьютеру. — Я выложил тебе всё, как было, ничего не утаивая! А что ты хотела услышать, а?
— Мне тут доктор Харрис рассказал занимательную историю, — заговорщицким шёпотом поделилась девушка. — Про дьявольский цирк, написал Рей Бредбери… Эй, ты чего смеёшься?!
Кларк хрюкнул от смеха, утробно высморкался в платок и покачал головой.
— Кейт, я офигеваю от тебя! А док? Ну даёт! Повторяю ещё раз — с цирком «Невозможное-возможно» полный порядок. Сотрудники, конечно, те ещё ухари, особенно клоун, ну а что ещё ожидать от бродячих циркачей?
— Клоун?
— Ага. Я вспомнил, это он наклеивал нам афишу. Наглый сукин сын, нарывался на неприятности, но всё обошлось, — Кларк прокрутил колёсико мышки. — Извини, Кейт, но у меня игра. Необходимо до вечера пройти новый уровень.
Вернувшись на своё рабочее место, Кейт переложила на край стола брошенную второпях шерифом шляпу и заискивающе спросила:
— А кроме этого клоуна там есть на кого посмотреть?
— О, разумеется! — и со спины было видно, что Дуглас улыбается. — Я же говорил, что чудиков в этом цирке хватает! Как тебе такие «ники»: Каучуковый Джек, Эльвира леди-нож, Богарт мистер Невозможное? Каково, а?
— А почему у этих людей такие имена? — недоумённо наморщила лоб Кейт.
— Потому что имена отражают их суть и образ жизни, — глубокомысленно изрёк Кларк. — Впрочем, ты сама вскоре сможешь в этом убедиться. Директор Старжински выдал на наш участок бесплатные билеты на все представления.
___________________________________________________________________
— Я, пожалуй, постою, — Уолтер подошёл к окну и, раздвинув жалюзи, посмотрел на улицу. — Пока ждал тебя, насиделся на день вперёд!
— Да будь как дома, — Энди удобно устроился в кресле и с удовольствием вытянул под столом ноги. — Я сегодня пользуюсь особой популярностью. Всем нужен и всеми любим. Даже мэр изволил почтить своим вниманием, представляешь?
Харрис отвернулся от окна и опёрся бедром о выступающий подоконник. Рыжие волосы доктора казались взбудораженным непослушным сгустком пламени.
— Выборы, вроде, были совсем недавно. Что он от тебя хотел?
— Да звонил напомнить мне о моих обязанностях, — усмехнулся Тёрнер. — Ну да это всё издержки профессии. Тебя-то что привело ко мне? Не подумай, что я не рад тебя видеть или мне жалко кофе, но обычно к шерифу захаживают не от хорошей жизни!
— Так же, как и к врачу, — согласно кивнул Уолтер и сложил свои красивые руки на груди. — Ты угадал, дружище, я по делу. По очень щекотливому и деликатному.
— У тебя проблемы, Уолт? — Тёрнер весь подался вперёд, сосредоточив на докторе внимательные глаза. — Что-то случилось?
— Да, Энди, проблемы, — медленно кивнул Харрис. — Но не столько у меня, сколько у тебя. Так…. Чёрт, я, конечно, немного неправильно выразился! Я сильно утрирую и заранее предвосхищаю события, которые могут вовсе не состояться. Не напрягайся, Энди, а то у тебя подскочит давление и…
Шериф пригладил торчавшие на затылке вихры тёмно-русых волос и буднично сказал:
— Уолт, я само воплощение спокойствия, поверь мне. И я понимаю, что ты основываешься лишь на предположениях, не имеющих под собой весомой основы. Только поконкретней, пожалуйста.
— Вижу, что ты насторожился, как охотничий пёс, почуявший след хорошей добычи, — заметил Харрис, не спеша раскрывать все карты.
Энди смущённо покраснел. Он понимал, что в отдельные моменты, как вот сейчас, например, выглядит мальчишка — мальчишкой, из кожи вон лезущим, чтобы доказать свою состоятельность. Коломбо хренов…
— Да есть маленько, — не стал крутить хвостом Тёрнер. — Понимаешь, док, в последнее время на меня накатывает… М-м… Ну не знаю, какое-то чувство опасности что ли. Предчувствия у меня нехорошие! Что-то должно произойти в нашем городке. Что-то странное, непонятное и… плохое. Всё, теперь можешь смеяться.
Но Харрис вовсе не собирался поднимать на смех молодого шерифа. Главврач поликлиники Хеллвила посмурнел ещё больше, что совсем не понравилось Энди…
— И давно у тебя это… чувство?
Передёрнув широкими плечами, Тёрнер окончательно смутился.
— Да кто его знает… Наверно, надо было меньше смотреть Твин Пикс! А тут ещё этот цирк нагрянул. Не по нутру мне всё это, Уолт.
— Сериал Дэвида Линча здесь совершенно ни при чём, — доктор отклеился от подоконника, подошёл к столу шерифа и сел напротив него. — А чем тебе не понравился цирк?
— Слишком у них всё правильно, чистенько и по-цирковому выглядит, — не задумываясь, выдал Энди. — Слишком правильно. Так не бывает. У меня возникло ощущение, что всё, что я видел — ненастоящее. Словно за городом расположились не живой табор с людьми, а искусная декорация с двигающимися манекенами. Марионетками, которых ловко дёргает за ниточки хитрый кукловод. И мне совсем не понравился директор цирка. Рудольф Старжински. Очень скользкий тип.
— Наведи справки.
— Обязательно наведу, но, боюсь, что во всех источниках информации эта развесёлая компания будет проходить как богонравный фонд сестёр милосердия.
— Значит нужно обзавестись альтернативными источниками, — зелёные глаза Харриса не улыбались. — Приятель, у нас, как видишь, схожие предчувствия. Значит, стоит быть настороже. Хочешь, я тебе скажу, когда у тебя, да и у меня началась вся эта несуразная антинаучная провидческая хрень?
— Скажи.
— В тот день, когда умерла Урсула де Фес.
Шерифу показалось, что по его спине резво пронеся целый выводок мурашек, противных, холодных, размером с грецкий орех каждая. Он уставился на Харриса, не произнося ни слова в ожидании дальнейших откровений.
— Поэтому я и нахожусь сейчас в твоём кабинете, Энди, вместо того, чтобы устраивать в больнице разнос неуклюжим неумехам. Я считаю, что Урсула умерла не вполне естественной смертью.
— Ты заявляешь это как врач? — Тёрнер закусил изнутри щёку.
— Да, Энди, как врач, — Харрис положил руки на стол, глядя на Тёрнера в упор. — Я лично проводил вскрытие. Я был её лечащим врачом. И я готов поклясться на библии, что эта женщина, за исключением симптомов кариеса двух задних клыков, была абсолютно здорова! Сердечный приступ? Увольте, ничем похожим она и близко не страдала. Урсула спокойно прожила бы ещё столько же лет…
— Но она умерла от сердечного приступа, — с нажимом сказал шериф. — Ты сам это подтвердил.
— И это далеко не самое странное в смерти миссис де Фес. Я и не отказываюсь от своих слов, иначе грош мне цена, как врачу. Но я установил следствие, Энди. Что было причиной приступа, я не знаю. Я не знаю, ЧТО так испугало несчастную женщину, что она умерла!
Тёрнер вскочил с кресла и перегнулся через стол, крепко сжав доктора за плечи. Глаза шерифа заблестели азартным предвкушением.
— Вот оно, Уолт!
— Ты о чём? — Харрис спокойно смотрел на Тёрнера, не шевелясь и не делая попыток освободиться.
— Урсулу убили, — Энди схлынул с лица и рухнул обратно в кресло. — Вот что не давало мне покоя.
— Не спеши утраивать охоту на ведьм, — предостерёг Харрис. — То, что я сказал, не должно выйти за пределы этого кабинета. Вполне возможно, что я ошибаюсь. В медицинской практике насчитывается немало курьёзных и невероятных случаев. Пойми это.
Шериф замахал на него руками.
— Хорошо, Уолт, хорошо, давай отбросим в сторону все эти исторические прецеденты! Я спрашиваю тебя как друга, как человека, которому доверяю — твоё ЛИЧНОЕ мнение по поводу смерти Урсулы?
— Что-то здесь нечисто, — сказал Харрис. — Помнишь, я говорил, что сам факт сердечного приступа не самое странное из того, что мы имеем?
— Помню. О чём это ты?
— О том, что кроме меня не заметил, по ходу дела, никто. У покойной были шикарные рыжие волосы, без малейших признаков седины. Так вот, непосредственно перед смертью она сильно поседела. Я видел Урсулу накануне в больнице и не заметил ничего подобного. Но производя вскрытие, её седина сразу бросилась мне в глаза. Она чего-то испугалась, Энди. Её кто-то очень сильно напугал. И её сердце не выдержало.
— Оч-чень интересно, — Тёрнер заворожено ловил каждое сказанное доктором слово. — Я думаю, мне стоит поговорить с Фредом.
— Я слышал, к нему приехали в гости племянники. Алан и Шейла, так ведь? А она подросла, эта девочка. Дети сейчас вообще быстро растут, не находишь?
— Да, — Энди проигнорировал полный неприкрытого любопытства взгляд Харриса, сурово двигая желваками. — А ты откуда знаешь, что они приехали?
— Земля слухами полнится, — скрыл улыбку Уолтер.
_________________________________________________________________
— Шелли, ну пойми, час уже поздний, идти придётся долго, на улице опять похолодало и… И вообще подобные заведения не для молоденьких ранимых девушек!
— Это всё беспонтовые отмазки, милый мой братишка, — Шейла загородила дверной проём, не давая Алану выйти из комнаты. — И кто это у нас ранимый — Я?! Алан, ты хочешь, чтобы я умерла со смеху и уж точно не цеплялась к тебе?
— Шелли, а ты подумала о дяде Фреде? — осенило юношу. — Как, по-твоему, будет выглядеть, если ты смоешься вместе со мной, а он останется совсем один в этом огромном доме, зная, что его неблагодарные племянники ушли развлекаться?
— Алан, ты цепляешься за воздух. Я уже поговорила с дядей, заварила ему полный чайник, испекла сахарных коржиков, как он любит, и усадила в гостиной перед телевизором. И помимо всего, он дал мне денег на карманные расходы! Что, съел?
Молодой человек обречённо смерил сестру убитым взглядом:
— Ты маленькая подлиза и подхалимка. Мне вот дядя никаких денег и не предлагал.
— Это потому, что ты не умеешь целоваться так, как я, — Шелли сложила тонкие губки бантиком и показала Алану язык.
Рука Алана метнулась вперёд и, как обычно, запоздало. Язычок исчез за розовыми губами так же быстро, как и появился.
— Ладно, идём вместе…. Куда же тебя денешь! Но оденешься попроще, не вызывающе, и минимум косметики, учти.
— Мы что, идём в церковь? — надулась девушка. — И не говори, что здесь так не принято — а то я не знаю! Алан, я давно не маленькая девочка, не заметил? И в Хеллвиле не может быть опасней, чем в Детройте. А этот местный бар, куда мы собрались, по сравнению со школой, где я учусь, выглядит детским садиком для самых маленьких.
— Много ты знаешь!
— Да уж не меньше тебя, поверь, — Шелли сложила руки на груди и подозрительно посмотрела на застывшего возмущённым столбом посреди комнаты Алана. — И знаешь что? Сдаётся мне, что причина твоего нежелания брать меня с собой кроется совсем в другом. Ты просто не хочешь, чтобы я видела, чем ты будешь ТАМ заниматься? У тебя назначена встреча?
Алан беспомощно закатил скрытые падающими на нос волосами глаза.
— Да какая встреча, Шелли? Да, не скрою, у меня есть пара знакомых, которых я буду рад увидеть, но ни о какой приватной встрече и речи не идёт!
— Хорошо, хорошо, чего ты весь ощетинился? — девочка подошла к нему и ласково провела рукой по груди. — Братишка, чего ты боишься? Мы же ничего не скрываем друг от друга (я, по крайней мере, вскользь подумала она). Если у тебя в Хеллвиле есть девушка, ну, или та, которая тебе нравится, и ты хочешь, чтобы она БЫЛА твоей девушкой, то в чём дело? Считай, что я тебя благословляю от всей души! Я же люблю тебя и ничуть не против твоих отношений с тем, кто тебе симпатичен. Ты же не будешь опекать меня вечно!
Шейла ласково чмокнула его в гладко выбритую бледную щёку и бережно обняла.
— Я люблю тебя, братишка.
— Я люблю тебя, Шелли…
Хвала всем святым, что она не видит моих глаз, подумал Алан, закусив губу.
Алан посмотрел на наручные часы — стрелки показывали шесть вечера. За окнами стемнело. Сумерки вкрадчиво опустились на землю, чтобы через какое-то время передать эстафету чернильной мгле ночи. К вечеру заметно похолодало, но, по крайней мере, небе было чистое, без туч, и дождь не намечался. Затея наведаться в знаменитый бар Грэма Лоулесса «Внутрь на ногах — обратно на руках» возникла у Алана не спонтанно. Он был не прочь пропустить кружку другую пива и поболтать со старым ирландцем «за жисть», да и извиниться перед Дейзи не помешало бы. В прошлый раз они расстались при очень хреновых обстоятельствах. Он здорово обидел её. Ну и что, что он не стал врать, а сказал лишь правду? Это ничего не меняет, для Дейзи мир рухнул. Он прочёл это в её заполненных безудержными слезами глазах. С тех пор Алану было особенно мутно на сердце. Не мог он спокойно спать, зная, что причинил кому-то боль и на него затаили обиду. В какой-то степени он страдал не меньше Дейзи. Но он-то привычный, а она? Она тоже, мрачно напомнил сам себе Алан. Нет, надо поговорить с ней, обязательно. Она очень хорошая девушка и не должна из-за него страдать.
Могут, конечно, возникнуть проблемы. В баре к Дейзи многие относились по-отечески и, если он нарисуется собственной персоной под носом у завсегдатаев, то… Старый Грэм мужик понимающий, чего Алан не мог сказать об остальных. Особенно об одном. Большой Том наверняка жаждет реванша. Ну что ж, Алан нисколько не боялся его. Он не боялся никого из людей. Юноша боялся только одного…
Так, так, у Шелли ещё две минуты из выделенного ей лимита, и если она опоздает…. Алан надеялся, что она опоздает.
— Алан, я готова! — донёсся приближающийся звонкий голосок Шелли и, спустя несколько секунд, довольная собой девочка влетела в комнату Алана. При полном параде, мимоходом отметил Алан. — Я собралась. Не ожидал от меня такой прыти, признайся?
— Ты чертовски пунктуальна.
— Могу, когда захочу, — лучезарно улыбнулась Шелли.
Глава 7
Грэм Лоулес удовлетворённо подумал, что этот пятничный вечер определённо будет урожайным. Прибыльным. Народу в бар набилось под завязку. Стулья и столы трещали под тяжестью закусок и посетителей. Официантки сбивались с ног, едва успевая разносить гроздья налитых «с шапкой» граненых кружек с пивом. Музыкальный автомат проигрывал расслабляющие популярные мелодии, приглушенный свет люстр не резал глаз, гул множества возбужденных голосов возносился вместе со струйками табачного дыма к дубовым стропилам высокого потолка.
Оно и понятно — конец рабочей недели, людям необходимо расслабиться и в тесной компании обсудить самые свежие сплетни и слухи. А поскольку конкурирующей альтернативы бару старого Грэма в Хеллвиле попросту не существовало, то и стекался народ в это по-своему уютное одноэтажное строение с замшелыми каменными стенами, старинным внутренним интерьером и прикрученной над входными дверями потрескавшейся от времени деревянной табличкой с надписью «Вперёд на ногах — обратно на руках».
Контингент бара был самый разнообразный, исключая разве что школьников. Правда, старшеклассники уже считали себя завсегдатаями и приветствовали Лоулеса как старого знакомого. Тот не возражал. Лишь бы исправно платили по счетам и не буянили. На этот случай имелось решение любых спорных вопросов в необъятном лице Большого Тома. Здоровенный, за метр девяносто пять ростом и массой под сто пятьдесят кило, бугай ни с кем не церемонился, но отличался обострённым чувством справедливости. И за одно это Грэм прощал вышибале и завышенную самооценку, и наглую привычку накачиваться дармовым пивом в течение дня. Большой Том не врал, когда говорил, что вечером он не пьёт, но ДО вечера заправлялся основательно.
Дела Грэма Лоулеса процветали и самыми большими его неприятностями были разбитые тарелки и редкие драки между подвыпившими клиентами. По крайней мере, так было, пока в бар не начал захаживать Алан Блейз. Против самого юноши Грэм не имел ровно никаких претензий. Дядя Алана Фред частенько заседал за одним из двух десятков столов, азартно перекидываясь в картишки с многочисленными друзьями. Де Феса знали и уважали практически все. И к молодому племяннику никто не цеплялся. Да и даже по поверхностным впечатлениям этот Блейз оставлял исключительно положительное мнение.
Курьёз заключался в другом. Грэм прожил непростую и долгую жизнь, повидал всякого и всяких. И он нутром чуял, что с пацаном что-то не ладно. Странный он был. Бесспорно, хороший и славный парень, но странный, и, как оказалось в дальнейшем, проблемный. Эта несчастная дурочка — Дейзи — умудрилась влюбиться в заезжего юнца из большого города! И невыносимо страдала от своих односторонних, не разделённых амурных чувств. Она не знала о железном правиле Грэма Лоулеса. Один раз ей крупно повезло. С Шоном. Но судьба обожает смеяться над влюблёнными. Гнусно так смеяться, нехорошо. И редко даёт второй шанс, предпочитая бесстрастно и надменно наблюдать свысока за человеческими терзаниями и болью.
Глупышка этого не понимала. Точнее, не хотела понимать, добровольно закрывая глаза на мерзкую правду жизни. Грэму было искренне жаль её. Но он не хотел вмешиваться. У него было ещё одно железное правило — не лезь в чужие (особенно семейные и любовные!) дрязги. Ни в коем случае. И не поможешь толком, и друзей потеряешь.
А ещё старый Грэм знал одну пословицу — лёгок на помине. И эта избитая прописная истина подтвердилась в очередной раз буквально на его глазах. Он не уловил момента, когда именно они вошли в бар. Странная, выделяющаяся на фоне местных обывателей, парочка попалась в поле его зрения уже на подходе к отполированной сотнями локтей барной стойке. Юноша и совсем молоденькая девушка.
Юноша был высоким, худым и прямым как жердь, с длинными, падающими на плечи и закрывающими глаза чёрными волосами. Одетый просто и без изысков. Кожаная «косуха» поверх чёрной, обтягивающей торс водолазки, заправленной в синие джинсы, и остроносые ботинки на высоком каблуке. Очевидно, что долговязый, субтильный с виду парень хотел казаться ещё выше.
Его спутница была гораздо ниже и ярче. Пухленькая симпатичная девочка лет шестнадцати-семнадцати чем-то неуловимо смахивала на высокого юношу. Она скинула с головы капюшон короткой синей курточки, демонстрируя иссиня-чёрные волосы, собранные в два длинных скреплённых заколками хвоста. На ней были кеды, облегающие стройные ноги узкие джинсы, такая же, как у молодого человека чёрная водолазка поверх крутых бёдер и обмотанный вокруг шеи длинный шарф. Девушка неосознанным жестом перебросила через плечи хвостики волос и вопросительно зыркнула на долговязого спутника большими синими глазищами. Юноша в ответ кисло улыбнулся и указал рукой на пару свободных табуретов возле барной стойки.
Грэм усмехнулся. Так, так, начинается самое интересное. К нему в бар нежданно-негаданно пожаловал давешний Алан Блейз. Да не один, а с заметно подросшей родной сестрой.
— Привет, Грэм, — учтиво поздоровался Алан, взгромоздясь на высокий круглый табурет. — Вижу, от наплыва клиентов нет никакого отбоя?
— Стараемся держать марку, — дружелюбно ухмыльнулся Грэм, крепко пожимая Алану руку. Учтиво кивнул обрамлённой венчиком седых волос лысиной Шейле. — Добро пожаловать, маленькая мисс Блейз. Располагайтесь поудобней. Не стесняйтесь.
— Стеснение и я — две абсолютных противоположности, — хвастливо заявила девушка. — А у вас кроме пива что-нибудь подают? Не люблю я его, не нравиться даже само название. П-и-в-о. Фу!
— Может слабоалкогольный коктейль со льдом? — неуверенно предложил хозяин бара.
— Можно, — милостиво разрешила Шейла, нарочито не замечая недовольно поджатых губ брата. Его тёмных глаз видно не было, но наверняка, они засверкали крупицами льда. Алан не переносил, когда она прикладывалась к спиртным напиткам. Даже если процент алкоголя в них был мизерным. Да ну его! Ей уже давно не нужна нянька.
Грэм поставил перед Шейлой высокий, наполненный до краёв стакан, с торчащей соломинкой. Девушка благодарно улыбнулась и незамедлительно взяла соломинку в рот, демонстративно потянув напиток под неодобрительным взглядом Алана.
— Ты бы не торопился с этим, Грэм, — сказал Алан, указывая пальцем на стакан в руках сестрёнки. — Ей бы лучше молока начислить…
Шейла закатила глаза и жалобно захлопала ресницами.
— Нет, ну вы видите, как он меня опекает? Просто житья никакого не даёт!
Грэм вытер руки о неизменное переброшенное через плечо полотенце и расправил фартук на внушительном пузе. Он повернулся к бочке с пивом и подставил кружку под краник.
— У тебя замечательный, заботливый и любящий брат…
— Чересчур заботливый, — буркнула под нос, но так, чтоб слышали все, девочка.
— Но он, конечно, зря переживает, — закончил тираду Лоулес и сказал, глядя на неё, но уже обращаясь непосредственно к Алану. — В моём заведении тебе ничего не грозит, Шейла. Тебя никто не обидит.
Алан сграбастал наполненную кружку, сдул пену и тихо сказал:
— Всё верно, рядом со мной ей НИЧЕГО не грозит.
Лоулес покосился на тонкие точеные пальцы юноши, обхватившие ручку кружки, и непроизвольно поёжился. Он хорошо знал, что в этих пальцах, более подходящих художнику или гитаристу, сосредоточена немалая, чудовищная сила. И это тоже было странным.
— Интересный у тебя шарф, малявка, — Грэм подмигнул девушке.
— Это мне подарил Алан, — ничуть не обиделась на «малявку» Шелли, прикоснувшись к бахроме на концах чёрного шарфа. — А ему привёз из армии его друг Дэнни. Он служил на противолодочном корабле. А мне идёт, правда?
— Да, разумеется. Хоть сейчас в морскую пехоту.
Шейла сморщила носик, не выпуская пластиковую трубочку из губ. Вполне освоившись, девочка принялась вертеть головой по сторонам, стараясь не упустить из виду ничего потенциально интересного. Однако интересное началось гораздо раньше и ближе, чем она могла ожидать.
К барной стойке подошла симпатичная официантка в униформе и, протиснувшись меж Шейлой и сидевшим слева от неё каким-то дующим пиво пожилым мужиком, лязгнула пустым подносом о дубовую поверхность стойки. Грэм вопросительно вскинул седые брови.
— Уф, сегодня прямо завал, — отдуваясь, сказала официантка, помассировав запястья тонких изящных кистей. — Рук уже не чувствую! Представляешь?
— Вечер в самом разгаре, — Лоулес передал поднос куда-то за спину, где его привычно подхватили. — Если устала, Дейзи, посиди, передохни пять минут…
От Шелли не ускользнуло, что, уже заканчивая пропитанную заботой фразу, толстяк запнулся и резко сник, словно до него только сейчас дошло, что он сболтнул что-то лишнее. Лишнее? Но что? И Алан, сутулившийся справа от неё, при звуках голоса этой официантки заметно напрягся, подобравшись, как тигр перед прыжком. Да что же такое происходит? Шелли отставила пустой стакан и повнимательней присмотрелась к облокотившейся о стойку девушке.
Высокая, стройная, с короткими, до плеч, густыми русыми волосами, взбитыми в пышную причёску. Выразительные усталые зелёные глаза, полные губы, минимум косметики. На вид лет двадцать пять, ну, двадцать шесть. Почему-то Шелли показалась, что эта красивая эффектная девушка глубоко несчастна. Шейле стало очень жаль её. Откуда в ней зародилось это чувство, она сама не могла понять. Но эта незнакомка явно была несчастна. Как будто над зеленоглазой официанткой невидимым саваном довлел гнетущий груз копившихся долгие годы обид, переживаний и неутихающей боли. И ЭТИМ она кого-то смутно напоминала. Кого-то, хорошо знакомого Шейле. Алана, молнией пронзила девочку догадка. Тогда получается, что… Алан глубоко несчастен?!
— Дейзи? — Алан слез с табурета и подошёл к девушке. Шейла чуть не хлопнула себя по лбу. Вот оно что! Теперь становиться понятно, что именно потянуло её брата в этот бар. И почему он так не хотел брать её с собой. Всё из-за этой высокой несчастной молодой женщины.
— Привет, Дейзи, — Алан выглядел донельзя смущённым, низко опустив голову. Его лица невозможно было разглядеть. — Надеюсь, ты не слишком сердишься на меня… И не пошлёшь меня сразу и надолго. Нам необходимо серьёзно поговорить.
Шелли, раскрыв от изумления рот, не верила своим ушам. ЧТО он несёт?! Если Алан так всегда общается с девушками, глубоко несчастными, судя по всему, по его вине, то становится понятным, почему у него до сих пор никого нет! Ей захотелось незамедлительно пнуть его под зад. С девушками так нельзя!
Дейзи Хилл молча смотрела на Алана, нервно покусывая губы. Было видно, что встреча с юношей явилась для неё полнейшей неожиданностью. Приятной или нет, ещё тот вопрос. Грэм Лоулес напрасно изображал из себя ветряную мельницу, стараясь привлечь внимание к своей колоритной особе. Дейзи и Алан смотрели друг на друга, никого вокруг не замечая. В зелёных глазах Дейзи неуверенно загорались огоньки радости и надежды. Алан откинул с лица волосы, сверкнув агатами глаз. В тёмных провалах плескалась раскаяние и вина. Дейзи внимательно, сжав кулачки, вглядывалась в его глаза. Шелли поняла, что именно она пытается в них разглядеть. И так же поняла, что надежды Дейзи были пусты и напрасны. В глазах её старшего брата не было и проблеска ответного чувства. Неужели он и впрямь не способен любить? Шейле стало тоскливо и тошно. И невероятно стыдно за Алана…
— Здравствуй, Алан. Я рада тебя видеть, правда, — Дейзи теребила подол передника. — В прошлый раз я наговорила тебе кучу всяких гадостей…. Знай, что на самом деле я так не думаю. И не думала никогда! Прости.
Шелли повернулась в их сторону и ядовито произнесла:
— А Я думаю, подруга, что ты была права на сто процентов! Тебе так не кажется, БРАТИШКА?
Дейзи пристально посмотрела на неё и попыталась неуверенно улыбнуться.
— Ты, наверно, его сестра? Вы похожи.
— Да вот уж и нет! — раздосадовано фыркнула Шейла. — Нисколечко мы не похожи с этим тощим долговязым трусливым мерзавцем!
— Шелли, ну-ка выпей вот этого, — предусмотрительный Грэм поставил перед закипающей девочкой новый стакан. На этот раз содержимое было другого цвета и без соломинки.
— Грэм, прекрати наливать ей! — палец Алана твёрдо указывал на бармена.
— За кого ты меня держишь? — возмутился Лоулес. — Это молочный коктейль! А ты, Дейзи, по-моему, уже достаточно передохнула. Успеете ещё наговориться, нечего тут устраивать митинг!
Дейзи понурила голову и взялась за уставленный доверху наполненными кружками поднос. Алан с заметным облегчением вернулся на свое место и показал Шейле кулак. Девочка, не глядя на брата, осушила пол стакана и, нахохлившись, принялась водить наманекюренным пальцем по стойке, что-то беззвучно бормоча под нос. Грэму показалось, что ситуация разрешилась вполне полюбовно и можно вздохнуть с облегчением. Но не тут-то было! Есть в жизни такая курьёзная штука, как форс-мажор.
Видимо, привлечённый непонятной шумихой, сутолокой, и повышенными тонами возбуждённых голосов, перекрывающих льющихся из автомата «Блонди», покинув глубины задымлённого зала, к барной стойке протиснулся Большой Том. Здоровяку потребовались считанные секунды, чтобы разобраться «кто есть кто», а уж когда он разобрался и увидел Алана…
— Ты?! — неверяще ахнул верзила, уронив челюсть на грудь.
— Я, — согласился Алан, легко спрыгивая с табурета.
— Том, захлопни пасть и немедленно вернись к исполнению своих непосредственных обязанностей, — рявкнул Грэм, ещё надеясь не допустить погрома. — Кому говорю!
Но Большой Том, с налившимися от ярости кровью выпученными глазами, не слышал хозяина. Издав душераздирающий рёв, перекрывший и музыку, и бубнящий гомон десятков голосов, вышибала с неожиданным для его туши проворством прыгнул на Алана.
Карты упали на пол, кружки стукнулись о столы, разговоры сами собой затихли. Практически все повернули головы на шум начинающейся драки. От барной стойки, опрокидывая табуреты и толкаясь, врассыпную бросились все, кто не захотел попасть под горячую руку. Грэм, беспомощно размахивая полотенцем, изрыгал проклятия. Дейзи, надсаживаясь, вопила, пытаясь докричаться до затуманенного гневом сознания Большого Тома. Шелли испуганно прижалась спиной к барной стойке, в каком-то непонятном ступоре наблюдая за происходящей перед её расширившимися от ужаса зрачками пантомимой. Сердце девочки с бешеной частотой билось о грудную клетку, воздух с трудом проникал в лёгкие через перехваченное невидимой ледяной рукой горло. Время вокруг неё словно сгустилось, замедлив движения людей и окутав неживое убранство зала пологом мертвенной тишины.
Кулак Большого Тома, такой же БОЛЬШОЙ и тяжёлый, врезался в челюсть Алана. Голова юноши дёрнулась, как у тряпичной куклы, и его отбросило назад. Несколько капель яркой рубиновой крови из разбитой губы попали на Шейлу, забрызгав лицо. Девушка машинально облизнулась, почувствовав на языке солоноватую терпкость… Так она узнала, какова на вкус кровь брата.
Не останавливая движения, вошедший в кураж верзила добавил пошатнувшемуся Алану ногой в живот. Юноша согнулся, сделал несколько неверных шагов назад, наткнулся на стол, и упал на колени. Длинные волосы повисли безжизненными прядями, закрывая ему лицо. Дейзи уже ревела во весь голос, прижимая ладошки ко рту. Матерясь как сапожник, Грэм выскочил из-за стойки, грозясь выгнать Большого Тома к чёртовой матери, если он сию же минуту не прекратит избиение. Люди образовали вокруг дерущихся круг, громко подначивая и скандируя имя зачинщика. Всё-таки вышибала был местным, и с ним ссориться не хотелось никому. А приезжие… Приезжие всегда первыми нарываются на хорошие тумаки.
— Ну что, засранец, довольно с тебя? — глумливо усмехаясь, торжествовал здоровяк, неспеша приближаясь к поверженному противнику. — Нет, вы только посмотрите на этого молокососа! Куда же делась твоя отчаянная храбрость, сынок? Это тебе не беззащитных девушек обижать, да!
— Том, прекрати, перестань! Ну, пожалуйста! — слёзы градом бежали по щекам Дейзи. — Ну умоляю тебя… Том!!!
Грэм Лоулес бесстрашно встал против громадного как скала верзилы и ткнул пальцем в тяжело вздымающуюся от распирающего триумфа грудь здоровяка.
— Достаточно, Том, не вздумай больше и попытаться тронуть его! Это Я тебе говорю. Понимаешь меня?
Том негодующе заворчал. Однако безумная пелена постепенно сползала с его глаз, а кулаки сами собой разжимались. Но виноватым вышибала не выглядел. Он беспечно пожал широченными плечами и сказал:
— А что? Я то что? Зато теперь будет знать, как положено себя вести с порядочными девушками.
— Ты ИДИОТ! — Дейзи схватила со стойки полотенце и кинулась к так и не поднявшемуся с колен Алану.
— Всё, прошу всех вернуться к своим столам! — призвал к общему порядку и благоразумию Грэм. — Представление окончено!
Несколько разочаровано похмыкав, зеваки стали расходиться, занимая привычные места, поднимая кружки с пивом и обсуждая подробности схватки. Но они явно торопились с выводами, потому что драка не закончилась.
С Шейлы словно слетели оковы недвижимости, время вернулось к нормальному бегу. Всхлипнув, и закусив губу, чтобы не разрыдаться, девочка со всех ног бросилась к брату, опередив сердобольную официантку. Но к Алану, помимо двух девушек, спешил и Стивен Диксон, сжимая в кулаке пустую стеклянную бутылку из-под пива.
Диксон уже битых два часа в гордом одиночестве и приступе мрачной хандры накачивался пивом и вызывающе зыркал на всех без исключения, в надежде нарваться на чей-то ответный взгляд. Настроение у молодого человека было хуже некуда. Хотелось напиться до полусмерти. Или набить кому-нибудь наглую нахальную морду. Возможно, подвыпивший юноша ещё раньше нашёл бы себе жертву по вкусу, но внушительная фигура Большого Тома была весомым сдерживающим фактором. Стивен побаивался здоровяка, чего уж тут скрывать. Но когда Большой Том САМ затеял потасовку!.. Тут уж сам бог велел подсобить. А сообразив, с кем началась драка, Стивен решил, что упускать такой случай сквитаться будет непростительной глупостью. Подобные шансы нечасто выпадают. Это же просто нежданный праздник какой-то!
Расталкивая встречных и обходя столы, нетвёрдой, но быстрой походкой Диксон шёл к своей цели. Алкоголь здорово дурманил мозги, разжигая в сознании огонь ненависти и злобы. Пройдя последние шаги, оттолкнув замешкавшуюся Дейзи, Стивен, не издав ни звука, молча подскочил к Алану и замахнулся бутылкой. Поддёрнутые спиртными парами глаза молодого человека не видели никого, кроме беззащитного Алана. Одновременно с Диксоном к Алану подоспела и Шейла. Наверно, она единственная поняла, что задумал этот взъерошенный пошатывающийся парень с полыхающими от ненависти пьяными, потерявшими всякую осмысленность глазами. Девочка видела, ЧТО он сжимал в кулаке. И когда Диксон со всего маху опустил импровизированное оружие на голову Алана, Шелли с криком закрыла брата собой, подставляясь под удар. Время опять потекло, размазываясь на границе притупившегося восприятия…
Запрокинув лицо, обнимая Алана за плечи, Шелли отчётливо видела, как, сверкая в свете горевших люстр, на неё опускается тяжёлая бутылка из толстого тёмного стекла. Наверняка, способная играючи размозжить ей череп. Пожалуй, она, находясь в своём нынешнем состоянии, могла бы и отдёрнуть голову, уйдя от удара. Тем самым подставив вместо себя брата. Но она не сдвинулась с места, продолжая наблюдать мокрыми от выступивших слёз глазами за падающей бутылкой.
Внезапно рядом с её лицом что-то пронеслось. Это был крепко сжатый до побеления костяшек кулак Алана Блейза. Промелькнув рассеянным метеором, кулак встретился с бутылкой, вдребезги разнеся её. Громкий звон лопнувшего стекала и десятки разлетевшихся осколков. В последний момент Алан гибкой кошкой извернулся, закрывая собой Шейлу от стеклянного дождя. В уши девочки ворвались голоса и шум. Время вновь ускорилось.
Крики, изумленные возгласы, ругань, чей-то плачь… Стивен Диксон, недоверчиво вылупился на оставшееся в руке горлышко разбитой бутылки и трезвел буквально на глазах! Алан мягким, грациозно хищным движением поднялся на ноги и неуловимо для глаз одновременно двумя руками ударил Диксона. Мало кто вообще понял, что произошло. Но Стивена оторвало от пола и унесло на три метра прочь. Обмякшее тело потерявшего сознание молодого человека тяжело рухнуло на стол, расколов его в щепы. На Диксона водопадом полилось пиво, и посыпалась нехитрая закуска. Компания собутыльников с отборными матюгами, как ошпаренные вскочили на ноги, опрокидывая стулья, когда стол перед их носом внезапно превратился в растопку для печи.
Алан, не обращая внимания на воцарившееся вокруг самое что ни на есть гробовое молчание, помог сестре подняться с пола и нежно прижал всхлипывающую девочку к себе.
— Пошли отсюда, пожалуйста, — сквозь слёзы попросила Шейла. — Я так испугалась за тебя… И… Прости меня.
Откинув с глаз волосы, юноша поцеловал её в макушку и прошептал:
— Это ты прости меня.
— За что?
— Я не хотел тебя пугать…
К Алану подошёл Грэм и виновато похлопал Алана по плечу. Глаза хозяина бара выражали предельное сожаление и раскаяние.
— Ребята, простите, бога ради… Алан, клянусь, не думал я, что у этого придурка хватит ума накинуться на тебя!
— Всё нормально, Грэм, — Алан примиряюще улыбнулся краешком разбитой губы с запёкшейся в уголке кровью. Странно, подумал Лоулес, для человека, схлопотавшего ТАКОЙ удар, парень выглядит просто на ура. — Большой Том сначала делает, потом задумывается о последствиях. А за Стивена ты вообще не отвечаешь. Он получил то, что заслуживал. И можешь ему передать, как очнётся, что ему крупно повезло, что он всё-таки не задел Шелли. Я лично против него ничего не имею, но боль, причиненную моей сестре, не прощу никому.
— Понятно… Слушай, — Грэм замялся. — Я бы не хотел неприятных разбирательств с шерифом… Том, конечно, идиот, но он… Ну ты сам понимаешь.
Алан, скривившись, допил свою кружку с пивом и сказал:
— Грэм, всё в порядке. Я не обижаюсь. И не собираюсь звонить в полицию или жаловаться дяде. Всё, забыли. Инцидент исчерпан.
Стянув с плеча толстяка полотенце, юноша заботливо вытер мокрое от слёз, забрызганное кровью лицо Шелли и вернул испачканное полотенце хозяину.
— Спасибо, — двусмысленно поблагодарил Лоулес, возвращаясь за стойку. Пара официанток сноровисто прибирала устроенный Диксоном бардак, и приводила самого виновника торжества в чувство. Подозрительно притихший Большой Том, искоса поглядывающий на Алана округлившимися глазами, по мере сил и возможностей, помогал им. — Но, может, я могу что-нибудь для вас сделать…
Алан застегнул молнию на куртке и незамедлительно ответил:
— С тебя бесплатные напитки в течение всего времени, что мы пробудем у вас.
— Идёт! — облегчённо выдохнул Грэм. — Чёрт, а куда убежала эта несносная Дейзи? Работы-то сколько…
Только сейчас Шейла заметила, что зеленоглазая девушка действительно как-то незаметно исчезла. Шейла накинула на голову капюшон и завязала шарф на узел. А жаль, подумалось ей. Она была бы не прочь поговорить с этой Дейзи. Об Алане.
— Грэм, пожалуйста, оставь Дейзи на сегодняшний вечер в покое, — попросил юноша, исподлобья смерив толстяка весьма убедительным взглядом.
Когда они покидали стены гостеприимного бара, едва не оправдавшего и для них своё название, Шелли не удержалась и взяла Алана за руку. Помявшись, она всё же спросила:
— Признайся честно, ты просто подставился под удар, да? Ты мог уложить этого амбала так же просто, как и того пьяного недоумка?
— Мог бы, — тихо сказал Алан, прикоснувшись к саднящей губе. Никто не заметил, как он в последний момент чуть повернул голову, и кулак Тома задел его по касательной, самую малость скользнув по скуле. А превратившиеся в камень мышцы живота легко выдержали удар ногой. — Мог. Но не стал.
— Почему? — Они вышли за дверь, очутившись в объятиях прохладной тёмной ночи.
— Я не захотел пугать окружающих.
Шейла крепче сжала твёрдую руку Алана. Так она и думала. Но правильнее было бы сказать, что в первую очередь Алан не хотел пугать её. Они отошли от бара на несколько шагов, когда их сзади негромко окликнул мелодичный женский голос. Брат с сестрой обернулись. К ним, кутаясь, в короткое тонкое пальто, спешила Дейзи Хилл.
_____________________________________________________________
— Да, да, дядя, мы чуть задержимся. Нет, не беспокойся, ничего не произошло… Ну дядя Фред, не будь как Алан! Да, мы зашли к Дейзи. Именно к той самой! Ну всё, пока, целуем! Долго не задержимся, обещаю. Ага…
Шелли убрала мобильный телефон в карман куртки и, улыбаясь, уставилась на Алана.
— Знаешь, он, наверно, всё-таки нам родственник. Мистер де Фес, часом, не брат нашей мамы?
— Определённо, — уклончиво ответил Алан. Шелли видела, что её шутки не достигают цели. Блейз-младший сидел, как кол проглотивши, был сосредоточен и хмур. Девочка даже догадывалась почему. С одной стороны, он хотел поговорить с Дейзи, но с другой присутствие сестры ну никак не вписывалось в его планы.
Дейзи, догнав не успевших скрыться Блейзов, вторя Грэму, долго и настойчиво просила прощения за произошедшей казус. Во всём случившемся она винила непосредственно себя. Глаза девушки от слёз покраснели, как у рака, нижняя губка прерывисто дрожала, а голос то и дело срывался. Шейла мудро молчала в сторонке, дожидаясь от Алана решительных действий по прекращению самобичевания вконец расстроившейся девушки. Алан не заставил себя долго ждать. Он провёл по лицу Дейзи раскрытой пятернёй и заверил, что она совершенно ни в чём не виновата, и просить прощение должен он. И не только за сегодняшний вечер, но и вообще. Что значит это «вообще» снедаемой любопытством Шелли оставалось только догадываться.
Поскольку час был не такой уж и поздний, Дейзи набралась смелости и пригласила их к себе домой на ужин. Она уверяла, что они ничуть не стеснят её с сыном, а ей будет очень приятно пообщаться с ними. В последние годы гости в её доме были редким событием.
Алан был порядком удивлён этим приглашением и даже не знал, как отреагировать. Шейла знала наверняка. Девочка схватила брата за руку, словно опасаясь, как бы он не убежал, и сказала, что они оба с превеликим удовольствием согласны. Дейзи, вытирая платочком со щёк последние слёзы, просияла…
Она жила неподалёку от бара и идти им пришлось недолго. Никто не успел даже замёрзнуть. Высыпавшие на чёрном небе звёзды и серебристый серп неполной луны провожали их равнодушными надменными взглядами, взирая свысока на три далёкие маленькие человеческие фигурки. Казалось, что они так же одиноки и на всё белом свете, как и звёзды…
И вот теперь они сидели на мягком диванчике в по-домашнему уютной гостиной небольшого, но такого тёплого и радушного домика Дейзи. Сама хозяйка, наскоро переодевшись, хлопотала на кухне. Алан уже пару раз бывал здесь, но по понятным причинам не спешил афишировать это. Он надулся как сыч, и не обращал ни на что внимания. Шейла с любопытством смотрела по сторонам — она получила решительный от ворот поворот, когда сунулась на кухню помочь Дейзи, и теперь компенсировала незанятое время кропотливым изучением владений миссис Хилл. Сразу бросалось в глаза, что, несмотря на достаточно скромное убранство, в доме царят порядок и чистота. Что люди, живущие здесь, любят свой дом и заботятся о нём, аккуратно и бережно относясь к каждой, на первый взгляд, самой незначительной детали интерьера. Шелли дом сразу понравился. Он показался девочке наполненным добротой и любовью. И Дейзи ей так же очень понравилась. Дом и его хозяйка были в чём-то схожи между собой.
— Мамочка, ты уже дома! Но почему так рано… Ой. — В гостиную маленьким заводным вихрем влетел симпатичный мальчик лет семи и как вкопанный замер посреди комнаты, поражённо уставившись на совершенно неожиданных гостей. — Мама, а ты в курсе, что у нас в комнате какие-то незнакомые люди?
— Это мои хорошие друзья, Тони, — Улыбающаяся Дейзи появилась на пороге кухни, с нежностью глядя на мальчика. Лицо ребятёнка озарилось ответной улыбкой, и Шелли поняла, что мать с сыном очень сильно любят друг друга. Это было потрясающе. — Гости остаются на тебе, Тони. И не вздумай смыться в свою комнату. Скоро будем ужинать.
Шейла приветливо улыбнулась. Мальчонка казался таким хорошеньким и забавным. У него были правильные черты лица, очаровательные веснушки, густые непослушные светлые волосы и большие карие глаза. Особенно Шелли привлекли глаза мальчика. Мягкие и спокойные, они лучились внутренним теплом и живым подвижным умом. Сообразительный, должно быть, паренёк, подумала Шелли.
— Добрый вечер, меня зовут Тони. А вас? — Мальчик приблизился к ним вплотную и с плохо скрываемым любопытством изучал странную, рассевшуюся на их с мамой диване парочку.
— Я — Алан, — Юноша протянул мальчику руку. Тони важно, по-мужски пожал её. Алан болезненно поморщился и восхищённо заявил. — Ух ты! Ну ты даёшь, парень. У тебя не хватка, а тиски!
— Мой папа был очень сильным, — Тони покраснел, но выглядел явно польщённым. Шелли стало приятно, что Алан так сделал. Она была готова расцеловать его. Почему-то она всегда радовалась, когда её брат проявлял на людях обычные человеческие чувства. — А мы с тобой нигде раньше не виделись, Алан?
— Да навряд ли, — Алан откинул со лба волосы, блеснув тёмными глазами. — Мы даже не местные. Иногда приезжаем в ваш город в гости к родственникам.
— Но вы знаете мою маму!
— Мы много кого знаем, малыш.
— А тебя как зовут? — Тони обратился к Шейле, несколько смущённо отводя взор. — Ты девушка Алана?
— Кто? Я? Да нет, Тони, я его родная сестра, — Шейла ласково потрепала мальчика по голове. — Меня зовут Шелли.
Тони набрался храбрости и, отчаянно краснея, выпалил, как ему показалось, весьма своевременный комплимент:
— А ты очень красивая! Даже красивей, чем Эрика…
Алан приглушенно захмыкал в кулак, давя рвущийся наружу смех. Шелли широко заулыбалась. На её правой щеке образовалась ямочка, от которой Тони не смог отвести поражённого взгляда. Из кухни донёсся голос Дейзи:
— Я всё слышу, маленький Казанова! Опять клеишься к девочкам?
— Мама!!! — возмущённо пискнул Тони. — Не прикалывайся! Ни к кому я не клеюсь…
— Эрика — это девочка из его класса, — пояснила вошедшая в гостиную Дейзи. — Он в неё тайно влюблён, этот оленёнок! Не успел пойти в школу, а уже…
— Мама!.. — негодованию Тони не было предела. Он засопел рассерженным ёжиком и бухнулся на диван. Уши его заалели ярким багрянцем.
— Почему оленёнок? — засмеялась Шейла.
— А ты присмотрись повнимательней к его глазам. Ну разве не вылитый Бэмби?
— А ведь и вправду, — согласилась девочка, окончательно повергнув Тони в шок. — Такие красивые глазёнки!
— У него глаза отца, — с нескрываемой гордостью сообщила Дейзи.
— А что случилось? Где отец Тони?
Алан самую малость не успел ткнуть сестру локтем в бок, как Шейла сама поняла, что сморозила глупость и досадливо прикусила язык. Дейзи скорбно вздохнула и сказала, нежно глядя на сына.
— Шон умер несколько лет назад.
— Простите меня, — виновато прошептала Шейла сдавленным голосом. — У меня часто слова обгоняют мысли…
— Тебе не за что извиняться, милая, — просто сказала Дейзи. И Шелли поняла, почему несчастная девушка ТАК смотрела на мальчика. В сыне она видела умершего мужа. — Ладно… Не будем о грустном. Прошу всех к столу. Ужин готов!
__________________________________________________________________
— А это моя комната, — сказал Тони, по-джентельменски пропуская вперёд себя Шейлу. — У меня много игрушек. Не так много, как хотелось бы, но… Нам с Грегом хватает!
— Грег, это твой друг? — спросила Шелли, пристально осматривая комнату мальчика.
— Да! Мой лучший друг. Мы часто ходим в гости друг к дружке. Мы, бывает, ссоримся, но потом всегда миримся. Это же нормально, да?
— Это естественно! — Шелли осторожно присела на аккуратно заправленную кровать Тони. — В жизни часто возникают ссоры и разногласия. Главное — вовремя их устранять и никогда не затягивать с примирением.
— А у тебя много друзей? — Тони присел рядом с девочкой.
— Ох, даже и не сосчитать! — покачала головой Шейла. — Но я давно поняла, что НАСТОЯЩИХ друзей, самых близких, которые за тебя готовы отдать жизнь, не так уж и много. Но именно они и есть самые надёжные и лучшие!
Мальчик на некоторое время задумался, изучая задёрнутое тюлем окно.
— Кажется, я понял тебя… А можно у тебя спросить кое о чём?
Шейла на секунду приобняла мальчугана за худенькие плечи и сказала:
— Конечно, спрашивай! Только не о размере моей груди!
— Ты это о чём? — Тони недоумённо наморщил лоб. Кто их поймёт, этих девчонок?
— Да так, — тепло улыбнулась Шейла. Она заметила, что когда улыбается, Тони, как приклеенный, не в силах оторвать от неё своих карих глазёнок. — Считай, что я неудачно пошутила.
— Можно, и я буду твоим другом? — голос Тони прозвучал с неприкрытой робкой надеждой. — Я бы очень хотел этого…. Если ты не против.
Шелли неотрывно смотрела на маленького мальчика. Почему-то сердце девочки кольнула игла заточенной печалью боли. На краткий миг она ощутила, что у них с маленьким Тони много общего. Гораздо больше, чем это может показаться. И это было странным и непонятным. Ну что у них может быть общего? Девочка ласково провела ладошкой по щеке Тони.
— Ну, конечно, я не против, глупый ты оленёнок! Я буду гордиться тем, что у меня есть такой друг, как ты. В своём роде единственный и неповторимый.
— Спасибо! Я очень рад, честно-пречестно, — Тони внезапно замялся. — А… А можно, я поцелую тебя?
— Ну конечно можно! Только не взасос!
Тони с выпрыгивающим из груди сердечком подался вперёд и неловко чмокнул девушку в щёку. Он поразился, какая у неё нежная кожа и насколько хорошо и приятно она пахнет. Правда, Тони совершенно не понял, при чём здесь насосы…
— Я ещё ни разу не целовался с девочками, — смущённо признался он. — А ты?
— Я тоже! — сделав огромные глаза, захохотала Шелли и, раскинув руки, упала на спину. Смех безудержно рвался из неё. И это было так приятно! Свободный чистый смех безжалостно вытравливал гнетущие воспоминания последних часов.
— Эй, я, кажется, немножко не так выражился… Тьфу, выразился! — Тони, вторя Шейле, заливисто рассмеялся. — А сколько тебе лет?
Шейла, отдышавшись, приподнялась на локте и, улыбаясь, сказала:
— Семнадцать, молодой человек. А вам сколько?
Тони погрузился в глубокие расчёты, сосредоточено сморщив нос. Девушка догадалась, что он высчитывает разницу в возрасте. Определённо, шустрый мальчик.
— А мне всего семь, — сконфужено пробормотал Тони. — Ты старше меня на десять лет. А у тебя есть парень?
Поражённая частотой смены темы разговора, вызванной детской непосредственностью мальчика, Шейла заулыбалась. Тони невольно залюбовался ею.
— Нет. Сейчас нет. И я не знаю, появится ли вообще в обозримом будущем.
— Ясненько, — Тони заметно повеселел. Но тут же на его светлое личико набежала тень. — Ты знаешь, мама часто плачет по ночам…
Шейла вся обратилась в слух, подсев поближе к маленькому собеседнику и взяв его ладошки в свои.
— Да? А ты не знаешь, почему?
— Я думаю, что это от того, что у неё нет друга, — широко распахнув глаза, прошептал Тони. — А друзья всем нужны. Даже мамам. Я прав?
— Больше, чем ты думаешь. Особенно мамам. И особенно одиноким.
Шейла подумала, что интуиция её не подвела, когда она после завершения ужина предложила Тони показать ей свою комнату. Дейзи полчаса бросала на Алана весьма многозначительные взгляды и девочка решила, что им с братом определённо есть о ЧЁМ поговорить. И, кажется, она поняла, почему мама Тони часто плачет по ночам…
— А у тебя есть дома своя комната?
— Есть, — Шелли игриво ухватила мальчугана за нос. Тони протестующе хрюкнул.
— А какая она, расскажи, — заинтересовался Тони. — Она похожа на мою?
— Ну как тебе сказать… — Шейла вздохнула. Пожалуй, первые в жизни ей стало стыдно, что её семья никогда не нуждалась в деньгах. Ну не скажет же она Тони, что её комната стоит в денежном эквиваленте больше, чем весь скромный домик Дейзи Хилл целиком вместе взятый!
— Знаешь, у меня тоже много игрушек… Только не солдатиков с машинками, конечно!
Глава 8
Домой они вернулись немногим за двенадцать часов ночи. Дядя Фред так и уснул перед работающим телевизором, накрывшись принесённым заботливой Шейлой пледом. Наполовину опустошённый чайник из китайского фарфора давно остыл. Племянники де Феса открыли и заперли входные двери своими ключами и, поднявшись на второй этаж, разбрелись по комнатам. Они устали и хотели спать. Полученных за один вечер впечатлений хватило с головой. По крайней мере, Шейле уж точно. Как подозревала девочка, с Алана всё было, как с гуся вода. Её брат был непробиваемым монолитом спокойствия и невозмутимости.
Алан наскоро ополоснулся под напором горячей воды и, задёрнув шторы, забрался в тёплую постель. Натянув до подбородка одеяло, юноша провёл языком по разбитому уголку рта и недовольно поморщился. Этот верзила оказался неожиданно быстрым. Промедли Алан ещё на десятую долю секунды и последствия удара пудового кулака оказались бы гораздо плачевней. Хотя всё же так далеко заходить не стоило. Не стоило слёз Шелли…
Долгожданный разговор с Дейзи «по душам» так или иначе, но состоялся. Шейла смекнула, что к чему и увела Тони, оставив их одних. Они сидели за накрытым клетчатой скатертью столом в маленькой уютной кухне, пили из больших глиняных кружек горячий вкусный чай и говорили. Просто говорили. Обо всём и не о чём. Но долго продолжаться пустым и бессмысленным разговор один на один не мог по определению. Когда чай был допит, а грязная посуда перемыта, Дейзи достала из стенного шкафчика аптечку и обработала ранку Алана, не обращая внимания на его отмашки и утверждения, что «жалкая царапина» даже не болит.
Но девушка была непреклонна, и Алан понял, что ей просто НЕОБХОДИМО сделать хоть что-то, чтобы занять себя. Что-то, чтобы получить возможность лишний раз прикоснуться к нему. Он не решился воспрепятствовать ей.
После, отложив в сторону аптечку, Дейзи мягко, ласково провела рукой по голове Алана, убирая с лица длинные чёрные волосы. Их глаза — чёрные и зелёные — впервые за долгое время встретились, надолго задержались в одном положении, и ни один из них не отвёл взгляда. Дейзи долго, пытливо всматривалась в эти грустные, иронично-печальные тёмные глаза. Девушка жаждала увидеть, что за прошедшее с момента их расставания время в этих глазах изменится хоть что-то, но… Тщетно. Он не любит меня, с обострившейся в сердце болью, поняла Дейзи. Всё равно не любит. Как было, так и осталось. Ничего не изменилось. НИ-ЧЕ-ГО.
Алан, застыв безмолвным столбом, чуть склонив голову, изучал зелёные глаза Дейзи. Он видел… Он видел боль и тоску, негаснущую надежду и неприкрытую любовь. И то, что он видел, причиняло ему боль. Бог свидетель, как же ему не хотелось обижать её! Дейзи явно не заслуживала такого. Но он не мог солгать ей. Да и не получилось бы при всём желании. Дейзи вмиг раскусила бы его. И легче не стало бы никому из них.
Она задала ему всего один вопрос. Вопрос, который вобрал в себя всю гамму терзающих её чувств и эмоций, все слёзы бессонных ночей, все не желающие умирать мечты. Все сладкие грёзы. Всю жизнь. И на простой вопрос «почему?» Алан не смог сразу дать вразумительного ответа. Поему ты не любишь меня, спросила Дейзи, обняв за шею и заглядывая в глаза. И Алан был вынужден сказать правду. Сказать этой глубоко несчастной в своей односторонней неразделённой любви девушке то, что никогда никому не говорил. Признаться ей кое в чём. Нет, он не раскрыл ВСЕ карты, потому что это была не только его тайна, и он дал слово. Но часть правды он всё-таки сказал.
Дейзи уронила голову ему на грудь и заплакала. Тихо и без истерик. Алан нежно обнял содрогающуюся от плача девушку и прижал к себе. Он надеялся, что она поймёт его, и не будет держать зла. Он бы понял.
___________________________________________________________
Утром следующего дня добрая половина населения Хеллвила, не занятая неотложными делами, стянулась за город. Пологая долина, в центре которой возвышался огромный пёстрый шатёр, гудела от сотен возбуждённых голосов. В прохладном свежем воздухе разносились ароматы карамели, жженого сахара и жареных сосисок, перекрывая собой остальные запахи. Радостные детские крики и смех, степенный говор нарочито серьёзных взрослых, плохо скрывающих неподдельное любопытство. Заводные речёвки сотрудников цирка и громкая бодрящая музыка. Все звуки смешивались в причудливый бурлящий коктейль. На безоблачном небе приветливо улыбалось солнце, словно внося свою лепту в царящее на земле под его тёплыми лучами веселье.
К обещанному в афишах дню и часу цирк-шапито «Невозможное-возможно» оказался готов во всеоружии. Помимо главного шатра, на поляне возвышался ещё один — поменьше. Как сообщала табличка на входе, в маленьком шатре разместилась кунсткамера и вход был лишь для самых отчаянных и бесстрашных. Детям и слабонервным вход в камеру не рекомендовался. Тут же, рядом с шатрами, как грибы после дождя повырастали передвижные жаровни с горячими сосисками, и тележки, торгующие сахарной ватой и прочими сластями. Везде были развешены разноцветные флажки и гирлянды. Внушительный автопарк цирковой техники вытянулся в ровную шеренгу вдали, на самой окраине поляны, как можно дальше от центра главных цирковых аттракционов.
В кассу выстроилась длинная очередь за билетами. Десятки зевак бесцельно слонялись вокруг, разинув рты и делясь впечатлениями. Неугомонные детишки жевали конфеты, сосиски и стайками возбуждённых взъерошенных воробьёв носились меж шатрами и взрослыми. Долина превратилась в кипящий человеческими эмоциями и страстями очаг. Подобного переполоха в Хеллвиле давненько не было.
Люди стекались компаниями и поодиночке, кто пешком, кто на машинах. Равнодушных к представлению было мало. В числе прочих желающих окультуриться присутствовал и мэр Сэмюель Гриффит, со своей второй половиной, младшей дочерью Мэрион, старшенькой Мишель и… периодически хватающимся за рёбра Стивеном Диксоном. У Диксона были совершенно дикие глаза и изумлённое выражение не болезненно сморщенной физиономии. У Мишель, державшей его под ручку, кстати, тоже. Девушка опасливо посматривала в сторону невозмутимо здоровающегося с горожанами отца и старательно игнорировала вопросы Стива, задаваемые возбуждённым шёпотом. Мишель раздражённо одёргивала молодого человека, обещая потом ВСЁ прояснить. А нынче не хрен её доставать, и так настроение хуже некуда… Стивен покорно опустил голову, соглашаясь с дочерью мэра. Его настроение отвечало на те же симптомы. Однако, как не мог не отметить юноша, определённо намечаются сдвиги к лучшему.
Дейзи Хилл в простеньком, но элегантном пальто и чёрных солнцезащитных очках терпеливо стояла в медленно продвигающейся очереди. Лёгкий ветерок играл в её коротких русых волосах и теребил концы обмотанного вокруг шеи длинного шёлкового шарфа. Тони на пару с Грегом двумя неугомонными позитивно заряженными болидами рассекали в толпе радостно галдящей детворы. Наблюдая за резвящимися детьми, Дейзи то и дело улыбалась. Видеть, что её сын счастлив, было для неё наивысшим наслаждением. Это было целью и смыслом жизни девушки. Если бы только всех желаемых целей в жизни можно было добиться. Она опять проплакала весь остаток прошедшей ночи и, чтобы не смущать окружающих красными воспалёнными глазами, нацепила на распухший нос очки. Чтобы там Алан не думал, она не затаила на него зла и обиды. Его объяснение подействовало на неё отрезвляюще, заставив под новым углом взглянуть на происходящее. Она и впрямь не имела права требовать от него больше, насильно мил не будешь. Вот только особо легче от этого понимания не становилось. Любовь то к нему никуда не исчезла и в одночасье не испарилась!..
Девушка сунула замёрзшие руки в карманы пальто и поджала губки. Странная штука наша жизнь, подумала она. И Алан далеко не самый странный чудак на свете. Дейзи даже не подозревала, насколько близко она подошла к истине. В мире хватало вещей куда как более невероятных и… СТРАННЫХ.
Так же посмотреть на представление приехал и шериф Энди Тёрнер. Он здраво рассудил, что уж кто-кто, а он должен всенепременно присутствовать здесь. Разумеется, как представитель закона, а не праздный зевака. Оставив в участке за главного ничуть не возражающего против таких распределений обязанностей Кларка, Энди прикатил в долину одним из первых. Едва не устроившей форменную истерику Кейт он пообещал, что непременно отпустит её в цирк на следующий день, пока сам лично не убедится, что тут всё в норме. Кейт не на шутку надулась и обозвала шефа параноиком. Ишь ты, параноик, подивился Энди. Не иначе, как у дока Харриса нахваталась таких слов. Но это всё были мелочи жизни. Кроме того, шериф надеялся увидеть Фредерика де Феса и перекинуться со стариком парой слов. Ну и, тут Энди не хотел признаваться даже самому себе, он так же хотел бы поболтать с его племянниками. Более с Шейлой, нежели с Аланом. Чертыхнувшись, Энди мысленно одёрнул себя. Он не позволял себе даже думать о таком! Хотя глупые мысли сами лезли, и он ничего не мог с этим поделать.
Приложив два пальца к шляпе, здороваясь с женой управляющего лесопилки миссис Боуман, шериф протиснулся поближе к главному шатру. Билет на представление был у него в кармане со вчерашнего дня и охвативший окружающих возбуждённый азарт Энди не разделял. К тому же он примерно знал, что именно покажут циркачи неискушённому местному люду. Главное, чтобы этот несносный сукин сын Бинго не переборщил со своими дебильными шуточками. А то ведь народ у них простой и заглядывать в рот заезжего паяца, извергающего всяческий замешанный на чернющем юморе бред, никто не станет. Сразу закатают в лоб. А это уже будет нарушение закона и порядка. И вот именно, чтобы пресечь подобное, и необходимо его присутствие. А вовсе не потому, что ему остро восхотелось кое-кого увидеть!
Уолтера он так и не заметил, что не являлось само по себе чем-то из ряда вон выходящим. Рассудительный и насквозь образованный доктор Харрис не сильно жаловал подобные мероприятия. Да и забот у главного врача хеллвилской поликлиники наверняка имелось невпроворот, и тратить свое поделённое на подпункты драгоценное время на пустые развлечения Уолтер никогда не станет. Энди слишком хорошо знал его, чтобы с полной уверенностью так утверждать.
Ага, а вон и Фредерик замаячил на горизонте. Импозантный, видный, облачённый в длинный чёрный плащ, тщательно выбритый и причесанный, Фред что-то втолковывал обступившей его компании пожилых джентльменов. Фред в своём репертуаре, не удержался от улыбки шериф. Он помахал рукой, привлекая к себе внимание. Фредерик отличался острым зрением и, заметив, Тёрнера, вскинул в ответном приветствии руку с зажатыми в пальцах замшевыми перчатками. Тёрнер двинулся было навстречу де Фесу, но в тот же миг боковым зрением заметил приближающихся к нему племянников Фреда — юных Блейзов. Не успев сделать и шага, Энди замер на месте.
— Добрый день, — шериф приподнял шляпу, здороваясь с поравнявшимися с ним молодыми людьми. — Решили не отставать и принять самое непосредственное участие в культурно-массовом мероприятии?
— День добрый, — поприветствовал Алан, с самым непосредственным видом оглядываясь по сторонам. Говорить приходилось на повышенных тонах, чтобы слова не затерялись в пучине пляшущей над долиной музыки и гуле сотен взбудораженных голосов. — Ну, понимаешь, поскольку нам заняться особо и нечем, то и цирковое представление сойдёт в качестве развлечения. Да и дядя Фред проявил завидный интерес, как ты можешь сам в этом убедиться.
— Да, я только что заметил его. Хотел подойти, поговорить кое о чём, но ваше появление спутало мои карты.
— Если не секрет, то о чём ты хотел поговорить с дядей? — полюбопытствовал Алан. — Сугубо личные служебные дела или?..
— А что у тебя за ранка в уголке рта? — прищурился Тёрнер.
— Следствие неудачного бритья. Порезался.
— Аккуратней надо быть, — посочувствовал шериф. — И более осторожным при выборе бритвенных станков. А то сейчас часто попадаются настолько тупые…
— Ты даже не представляешь, насколько!
Энди с понимающей хитринкой улыбнулся. По непроницаемому лицо Блейза невозможно было понять ровным счётом ничего.
— Эй, дорогие представители заносчивого высокомерного мужского пола! — не утерпев, влезла в разговор Шелли. — Перестаньте делать вид, что меня рядом нет. Вы можете с успехом не замечать всю эту толпу вокруг, но меня игнорировать не имеете никакого права!
Шериф сконфуженно поджал губы и набрался смелости посмотреть девушке в глаза. В такие огромные, чарующие, пронзительно синие глаза. Наливающиеся сейчас угрожающим грозовым пурпуром. Алан позволил себе широченную ухмылку на бледном лице, как всегда наполовину скрытом падающими вихрами.
— Прекрасно выглядишь, Шейла, — внезапно охрипшим голосом просипел Тёрнер.
— Хм, вы что, надеетесь столь примитивным комплиментом напроситься на ответный?
Шелли сложила руки на груди, обжигая бедного Энди беспощадным взглядом. Она действительно хорошо выглядела и знала это. И если её брат, не изменяя себе, оделся хоть и стильно, но вполне обычно и затрапезно, то в наряде Шейлы не было и тени заурядности. Высокие чёрные сапоги на каблуке, плотно облегающие стройные ноги, чёрные кожаные штаны, белый свитер, достигающий распахнутыми полами коленок синий плащ и свободно свисающий с шеи длинный серый шарф. Густые волосы Шейла собрала в хвост и скрепила заколкой, в уши вдела серьги. На ногтях свежий красный лак, глаза подведены, на пушистых ресницах тушь, превращающая и без того большие глаза в огромные, на пол лица, омуты. Девочка выглядела на годик другой старше своего возраста, казалась более зрелой и искушённой девушкой. Она знала это и знала, что таким образом привлекает к себе многочисленное внимание окружающей мужской аудитории. И ей нравилось это.
— Вовсе нет, — собравшись, с достоинством ответил шериф. — Чтобы говорить тебе комплименты, совсем не нужно преследовать скрытые корыстные цели. Достаточно просто пошире распахнуть глаза. Но долго смотреть возбраняется — можно ослепнуть.
— Вау, мистер Тёрнер, да вы поэт! — в напускном восторге пропищала Шейла. — Вы, наверно, по ночам и стихи пишите? Между составлением рапортов и планировки графика работ на будущую неделю!
Энди несколько суетливо поправил портупею на поясе и сердито отвернулся в сторону. Алан больше не улыбался, а с немым укором смотрел на дражащую сестрёнку. Энди прикоснулся к полям шляпы.
— Желаю приятно провести время. Всего хорошего. Алан…
Кивнув юноше и стоически игнорируя ехидно посмеивающуюся девушку, шериф, высоко вскинув голову, неспешно удалился. Шейла провожала сощуренными глазами его широкую спину, пока Тёрнер не скрылся в толпе. Её тонкие подвижные губы перестали кривиться в саркастической усмешке, и девушка сказала:
— Кажется, я была грубовата, ты так не думаешь?
— Ты ЧАСТО бываешь такой, — подтвердил, не споря, Алан.
— А Энди очень мило краснеет, ты не находишь? — Шелли незнамо чему тепло улыбнулась.
Алан, помрачнев, пристально посмотрел на Шейлу. Что это с ней? Намечается внеочередной приступ любовного обострения? Нет уж, увольте.
— Ладно, я пойду за билетами, — хмуро сказал он. — А ты постарайся не потеряться.
— Не будь занудой, братик! Мы пришли развлекаться и веселиться. Так что перестань корчить из себя графа Дракулу и расслабься.
Ласково проведя по щеке Алана пальчиками, Шелли высунула кончик языка. Алан даже не стал дёргаться. Вздохнув, он двинул в конец неуклонно сокращающейся очереди в кассу.
Оставшись в относительном одиночестве, не считая окружающего водоворота толпящихся людей и сбивающих с ног неугомонных ребятишек, девочка облегчённо выдохнула. Ей не хотелось обижать Алана (а она наверняка знала, что он бы обиделся), но его постоянная опека и присмотр зачастую выводили её из себя и здорово доставали. Она была раскованной самостоятельной девочкой. Большой девочкой. И смелой. И уже давно не нуждалась в надсмотрщике. Даже таком заботливом и предупредительном, как её брат. С каждым днём и месяцем она всё взрослее и старше. И дело не во внешности, а в её внутреннем мироощущении. Восприятии окружающих и самой себя. Развивающемся самосознании и повышенном обострённом внимании к деталям и насущным проблемам. Она превращалась в женщину. Во взрослого человека. Вот только проклятые сиськи упорно не желали прибавлять в объёме…
Ну не может же Алан постоянно, на протяжении всех оставшихся лет опекать её! А когда она выйдет замуж, тогда что? Будет дежурить возле их с мужем постели? Так, на всякий случай… Мало ли что! Шелли облизнула пересохшие губы. Иногда её пугало будущее, его неопределённость. И Алан. Алан тоже иногда её пугал. Но ещё больше она боялась за него. Ведь он такой ранимый, сентиментальный, чувственный… И одинокий.
Шейла настолько погрузилась в отнюдь невесёлые мысли, что пропустила тот момент, когда в неё на полном ходу чуть не врезались два раскрасневшихся на свежем воздухе, счастливых от ощущения грядущего праздника, маленьких мальчика. Однако Шейлу было невозможно надолго выбить из колеи. Она среагировала быстро, цепко схватив малолетних сорванцов за воротники.
— Так, так, негодяи… — хищной кошкой промурлыкала девочка, рассматривая добычу. — И кто это попался в мои коготки? Тони?! Вот уж никак не ожидала, что именно ты почти собьёшь меня с ног!
Пальцы Шейлы разжались сами собой. Тони сдвинул на макушку вязаную шапочку и радостно завопил:
— Привет, Шелли! Я тоже дьявольски… Ой, надеюсь, ты не скажешь маме, что я ТАК сказал? Она не любит, когда ругаются, между прочим… В общем, я очень рад тебя видеть!
— Я тоже рада, — не стала лукавить улыбающаяся девочка. — Я даже рада, что это именно вы взяли меня на абордаж, Тони. А это твой друг? Грег, кажется?
— Он самый! Грег, познакомься, это и есть Шелли. Я тебе о НЕЙ рассказывал! — в голосе Тони сквозила плохо скрываемая гордость.
Второй мальчик, веснушчатый и белобрысый, с длинным любознательным носом, таращился на неё во все глаза. На его физиономии было написано такое недоверчивое удивление, что Шейла не выдержала и сказала:
— Потрясён моей красотой? Или тем, что у твоего приятеля появилась такая отпадная подружка, как я?
Грег ошарашено кивнул. Именно это он и хотел сказать! Значит, Тони не врал, когда говорил, что познакомился со ВЗРОСЛОЙ, КРАСИВОЙ, ПРИЕЗЖЕЙ девчонкой. Вот это номер… Статус Тони поднялся в глазах Грега до неописуемых высот.
— А он рассказывал вам… тебе о мировом заговоре взрослых? — набрался духу спросить Грег.
— Мировом заговоре взрослых? — Шелли изумлённо вскинула бровь. — Наверно, мы просто не добрались до этой темы. Но мне интересно будет послушать, правда. Чисто из побудительных соображений. Как вы заметили, я пока не достигла черты, за которой начинается взрослая жизнь. Так что можете мне доверять!
— А ты ходишь в школу? — продолжал пытать её Грег.
— Хожу. В одиннадцатый класс.
— А это правда, что вы целовались с Тони в его комнате? — с детской непосредственностью спросил Грег.
Тони покраснел, как помидор, опуская голову долу и бормоча под нос угрозы в адрес друга. На это раз Шелли вскинула обе брови. Они просто двумя чайками взлетели на её лоб. Тони, почуяв, что запахло жаренным, проворно спрятался за спину Грега.
— М-да, интересные подробности о своей личной жизни я узнаю, мальчики. Пожалуй, я займусь вашим воспитанием…
— Ну как тут у тебя дела? — к ним подошёл Алан. Его держала под руку Дейзи. — Смотри, кого я встретил!
— Привет, Шелли! — Дейзи улыбнулась девочке. — Надеюсь, ты успешно отбиваешься от этих неугомонных монстриков? Когда они вдвоём, то только держись!
— Мама!..
— Здравствуйте, миссис Хилл, — расшаркался Грег. Тони настолько умоляюще смотрел на Шейлу, что она, не выдержав, прыснула в кулак.
— Да, в общем-то, пока держусь! В вашем городе на редкость замечательные дети.
— Они такие, пока не проголодаются! — Дейзи строго посмотрела на враз поникшего Грега. — Ты что, один, Грег? А где твои родители?
— На работе, миссис Хилл, — промямлил мальчик. — Меня подвёз сосед, мистер Джекоби… Но вы не подумайте, мама мне разрешила!
— Всё ясно, — Дейзи склонила голову на плечо. — От нас ни на шаг, понятно, молодой человек?
Мальчики радостно переглянулись. Тони, поняв, что опасность миновала, заметно повеселел и благодарно подмигнул Шейле выразительным карим глазом. Девочка забавно сморщила носик, вызвав у детей приступ бурного смеха, и беспомощно махнула рукой.
— Ну, до начала представления ещё минут сорок, — посмотрел на наручные часы Алан. — И у нас есть время, чтобы проглотить по паре сосисок. Я угощаю. Как вам моё предложение?
Предложение Алана одобрили все без исключения. Шейла с проснувшейся нежностью поглядела на брата. Как же она любила его ТАКИМ. И как дорожила минутами, когда он ТАКОЙ. К сожалению, минуты эти всё никак не хотели превращаться в часы.
Людей, жаждущих невероятных зрелищ и чудес циркового искусства, набилось в главный шатёр под завязку. На выстроенных вокруг круглой арены уходящих под самые своды шатра трибунах места хватило всем. Зрительские ряды были ожидаемо затемнены, весь яркий свет мощных прожекторов концентрировался на усеянном мельчайшим песком манеже. За ареной, разделяя шатер на две неравные части, смыкались сочного красного цвета кулисы. Что скрывалось за кулисами оставалось тайной за семью печатями. Впрочем, внимание нетерпеливо ёрзающих на жёстких скамьях зрителей было приковано к залитой светом арене. Никого не интересовало, что может таиться за цирковыми кулисами. На то он и цирк, чтобы хранить собственные секреты от посторонних любопытных носов.
Публика, затаив дыхание, ждала. Негромкая, бессмысленно незатейливая мелодия не прекращала звучать, уносясь исчезающими обрывками под купол шатра. Внезапно, обрывая музыку, загремели фанфары, лучи прожекторов, окрашиваясь во все цвета радуги, сумасшедше заметались по сцене, сливаясь в один гигантский столп света, замерший в центре манежа. Публика изумлённо выдохнула. Отвлечённые дикой пляской лучей прожектора, никто не заметил, как на арене появился с микрофоном в руке выряженный во фрак и шляпу-цилиндр одинокий человек, словно вынырнувший из неоткуда. Только что арена была пуста и р-раз… Антрепренёр собственной персоной!
Раздались первые, пока ещё скованные аплодисменты. Человек с микрофоном благодарно раскланялся и заговорил. Усиленный динамиками, звучный, хорошо поставленный голос разносился по всему шатру.
— Дамы и Господа! Леди и Джентльмены! Маэстро Старжински и цирк «Невозможное-возможно» безмерно рады приветствовать вас под нашим гостеприимным куполом! Спасибо, огромное спасибо, что пришли. Уверяю вас, что увиденное не разочарует вас и никого не оставит равнодушным! Вы увидите волшебство и магию, невероятные трюки и феноменальную подготовку! Номера, которые срывали овации на лучших концертных площадках Нового и Старого света, сегодня здесь! С вами!! Прямо сейчас!!!
Повторные аплодисменты были куда как громче и продолжительней. Старжински несколькими отработанными за долгие годы фразами за минуту добился желаемого результата. Публика была подогрета, заведена и томилась в ожидании.
И надо отдать должное обещаниям директора цирка, томилась не зря. Представление, которое выдали циркачи, смотрелось на одном дыхании и бесспорно впечатляло, практически беспрерывно вызывая шквал аплодисментов и восторженных криков.
В арсенале труппы было всё, чем славен цирк, как таковой. За что его любят и обожают миллионы зрителей по всему миру от мала до велика. Акробаты и канатоходцы, дрессированные животные и бесстрашные укротители, жонглёры и силачи… Всё старое доброе испытанное, только возведённое в абсолют, до предела человеческих возможностей. Шатёр гудел в едином порыве, вопли восторга сменялись испуганными оханьями и аханьями, когда циркачи выдавали особенный класс. Время неслось вскачь, как поджарые красавцы-жеребцы по арене. Феерическое действо не провисало ни на минуту. Чёткость и слаженность циркачей просто поражали воображение. У многих замирали сердца, и замедлялось дыхание. Воистину, подобного Хеллвил ещё не видывал!
Даже изначально скептически настроенный Алан был вынужден признать, что ему всё нравится. Они с Шейлой, Дейзи и детворой разместились в первых рядах, прямо перед ареной, отгороженной от зрительских мест тонкой, полупрозрачной сеткой и получали максимум удовольствия от увиденного. Дядя Фред затерялся где-то на верхних трибунах, не стесняя молодёжь обществом «старого хрыча».
Особенно Алана впечатлило выступление в антракте. То, что предложили на суд публики объявленные маэстро Старжински Эльвира Леди-Нож, Богарт Мистер Невозможное и Каучуковый Джек, не поддавалось описанию. Это надо было видеть! Это были настоящие гвозди программы. Самые ударные и запоминающиеся на взгляд Алана номера. Да и разнузданно-придурковатый Весёлый клоун Бинго неплохо «зажигал»! Совсем неплохо.
Эльвира была хорошо сложенной, что выгодно подчёркивал облегающий чёрный кожаный костюм, молодой женщиной с густыми чёрными волосами, заплетёнными в длинную, достигающую округлых ягодиц, косу. Торс и пояс циркачки перетягивали хитроумные портупеи, отягощённые десятками разнокалиберных ножей. С грацией тигрицы, стелящимся шагом ступая по арене, Эльвира демонстрировала замершей в предвкушённом молчаливом ожидании публике свою точеную фигурку, от которой положительно невозможно было отвести взгляд. Сапоги на высоком каблуке-шпильке оставляли на песке арены маленькие отпечатки, тёмные пронзительные глаза Эльвиры, казалось, гипнотизировали многочисленных зрителей. Тишина твердела, словно скрепленная строительным раствором стена.
Доведя публику до точки кипения, Леди-нож попросила выйти на манеж двух добровольцев. Тем временем три дюжих сотрудника цирка установили на арене большой, в рост человека, деревянный стенд. Алан со своего места видел, что поверхность стенда буквально вся истыкана ножевыми отметинами. Смертельный номер, усмехнулся юноша, с нетерпением ожидая продолжения. Ему всегда нравились люди, которые «на ты» с любым видом холодного оружия. Посмотрим, чем сможет удивить их эта Эльвира… В армии он знал пару ребят, творящих с ножами настоящие чудеса.
На манеж вышли слегка заробевшие добровольцы. Мужчина лет сорока в лёгкой куртке и джинсах был Алану незнаком. А вот второго он знал достаточно хорошо. Вторым добровольцем вызвался приснопамятный Стивен Диксон. Алан понимающе улыбнулся, он видел, в какой компании прибыл на представление Диксон. Наверняка хочет произвести впечатление на мэра.
— О, а это не тот отморозок, которому ты вчера нахлобучил? — потянула брата за рукав Шейла. Алан кивнул, приложив указательный палец к губам. Мол, помолчи, сейчас начнётся самое интересное. И оно началось.
Эльвира подвела незнакомого Алану мужика к стенду и пристегнула его специальными ремнями на манер морской звезды, разведя в стороны руки и ноги. Доброволец заметно побледнел, но не дёргался. Эльвира обворожительно улыбнулась и провела облачённой в кожаную перчатку тыльной стороной ладони по щеке намеченной жертвы. Отойдя на противоположный край арены, Леди-нож попросила Диксона проверить заранее заготовленный мешок — нет ли где скрытых дырочек — и надеть ей на голову. Что довольно ухмыляющийся Стивен и проделал, стараясь не совершать резких движений. Рёбра у него болели здорово.
Эльвира затянула на шее ремешок, стягивая горловину мешка, и приглушенным голосом велела Стивену стать посередине между пристёгнутым к стенду мужчиной и ней самой. Как раз на пути траектории полёта ножей. Когда до Стивена дошёл весь смысл сказанных циркачкой слов, он очень сильно пожалел, что его чёрт дёрнул вызывающе поднять руку. Однако деваться было некуда! Ну не пасовать же под умилительно-восторженным и спокойно-оценивающим взглядами Мишель и её папочки. Молодой человек на неверных ногах отмерил примерно половину пути и встал, как вкопанный, лицом к взявшейся за ножи Эльвире.
Публика потрясённо молчала, боясь лишний раз выдохнуть, чтобы не дай бог, не нарушить концентрацию казалось задумавшейся Леди-нож. Алан внимательно следил за Эльвирой, выжидая тот момент, когда она начнёт ДЕЙСТВОВАТЬ. Он не хотел пропускать самое начало.
Вероятно, кроме Алана никто и не заметил, когда Эльвира выхватила обеими руками первые два ножа и, не колеблясь, метнула их. Движения женщины были настолько быстрыми, чёткими и отлаженными, что уследить за ними было практически невозможно. Толпа не успела в едином порыве выдохнуть, как ножи, не задев вытаращившегося Диксона, вонзились в стенд по обе стороны от головы привязанного добровольца. Дальше публика только и делала, что натужно сглатывала, затаивала перехваченное дыхание и облегчённо выдыхала обратно! Под конец устроенного Эльвирой шоу своды шатра сотрясались от бурных рукоплесканий и восторженного рёва толпы.
За неполную минуту Эльвира с закрытым лицом, рискуя попасть в зажмурившегося от страха Стивена, швырнула двадцать три ножа. Алан единственный, кто успел сосчитать количество впившихся в стенд клинков. Ножи нервно дрожали, вибрируя от ударной силы, вогнавшей их в дерево на добрых пару сантиметров. Привязанный, насквозь пропотевший доброволец не успел и глазом моргнуть, как вокруг его фигуры нарисовался повторный силуэт, отражающий свет прожекторов холодной закалённой сталью.
Алан стоя, аплодировал вместе со всеми. Шейла с горящими от восхищения глазами, посылала на сцену воздушные поцелуи, Дейзи недоверчиво качала головой, хлопая в ладоши, Тони и Грег вообще обалдели и пищали в неуёмном восторге. Алан сел на скамью и потёр по привычке подбородок. Показанный Эльвирой высший пилотаж сильно впечатлил его. То, что проделала обворожительная циркачка, было сродни настоящему волшебству. Координация движений, уверенность, чутьё, скорость и быстрота реакции Эльвиры просто поражали. Пожалуй, вынужден был признать юноша, эта Леди-нож была даже быстрее, чем он. А Блейз ещё не встречал за свою пусть и недолгую жизнь людей быстрее себя.
Эльвиру провожали неутихающим шквалом оваций, а потрясённые не меньше публики добровольцы вернулись со сцены настоящими героями.
Следующим выступал Каучуковый Джек. И если доведенная до экстаза публика думала, что уже ничему не сможет удивиться, то вскоре поняла, что горько заблуждалась. Лысый, с блестящей, как отполированный бильярдный шар головой, тощий и вытянутый почти на два метра Каучуковый Джек был бос и одет в однотонное синее трико. Он казался нескладным и неуклюжим, но стоило ему демонстративно свернуться в морской узел, как все вопросы отпали сами собой. Гибкости и эластичности Джека мог позавидовать любой обожравшийся мухоморов индийский йог. Циркач в совершенстве владел своим телом, видимо не знающим о большинстве распространенных физических законов. Каучуковый Джек без видимых усилий выкидывал такие фортеля, что сделали бы честь и питону, находящемуся в самом расцвете сил.
Джек играючи завязывал руки и ноги узлами, живыми змеями изгибал пальцы рук и ног под невероятными углами, сгибал локтевые и коленные суставы в противоположные стороны, складывался пополам, откидываясь назад в движении, способном, казалось бы, сломать поясницу… Возникало ощущение, что в потрясающе гибком теле этого человека нет ни одной кости. Или что все они резиновые. Каучуковые. Стоит ли говорить, что и Джек сорвал свою порцию затяжных как осенний дождь аплодисментов?
А окончательно всех добил цирковой фокусник. Богарт Мистер Невозможное с подавляющим преимуществом выигрывал у всех прочих балаганных фокусников. Высокий, сосредоточенный, с леденящим взглядом стальных глаз и зачесанными назад жидкими русыми волосами кудесник одним своим появление на сцене заставил утихнуть разбушевавшуюся публику. Фокусник был одет в заурядный чёрный костюм с бабочкой, с плеч свисала колышущаяся под несуществующим ветром мантия, в руках он небрежно держал непременную для циркового фокусника шляпу. Ассистировали маэстро магии не полуголые девицы, а бодрым козликом прыгающий Весёлый клоун Бинго. Интересный тандем, запоминающийся, улыбнулся Алан. Ну, ну… Посмотрим. Что нам покажет этот соратник Дэвида Копперфилда.
И надо сказать, что Богарт нисколько не затерялся на фоне своего именитого коллеги. Вполне возможно, что как раз Копперфилду не помешало бы взять урок-другой у безвестного циркового артиста…
Фокусник в плане разминки запустил под купол цирка парочку взъерошенных, выпорхнувших из рукавов, голубей. Дождался редких, неуверенных хлопков и волны разочарованного шёпота, прокатившегося по зрительским местам. Неторопливо поклонился на три стороны. Судя по каменной, непроницаемой физиономии Богарта, всё шло согласно заранее составленному графику. Весёлый клоун, неотрывной тенью следовавший за фокусником, копировал его движения один в один. На дурашливом, разукрашенном лице Бинго застыло выражение безмерного обожания, граничащего с идиотским раболепием. Всем своим видом клоун показывал публике, что ничуть не сомневается в возможностях маэстро магии и необычайных искусств. Дескать, погодите, то ли ещё будет!
Немеркнущие лучи прожекторов продолжали освещать круглую арену, бравурная музыка сменилась на завораживающую, таинственную мелодию… Стальные глаза Мистера Невозможное излучали уверенность и превосходство. Встав в центре арены, фокусник словно вспомнил, что держит в руках цилиндр. Недоумённо нахмурив выразительно вздёрнутые брови, фокусник сунул в шляпу правую ладонь. Сначала в недрах шляпы скрылись пальцы, затем рука ушла вглубь по локоть, потом по плечо…. Алан порядком офигел от увиденного. Он недоверчиво протёр глаза, а фокусник уже вовсю шарил в шляпе, едва не утыкаясь в поля цилиндра длинным острым носом! Это было невероятно. Алан отчётливо видел, что никакого подвоха и близко нет. Одно из двух — или у Богарта кости гибче, чем у Каучукового Джека, или он и впрямь волшебник!
Публика пришибленно затихла, привстав со своих мест. Каждый стремился получше разглядеть, как Богарт умудряется вытворять подобное. Бинго с видом римского триумфатора корчил довольные рожи и выделывал забавные коленца вокруг занятого кропотливым исследованием своей бездонной шляпы Мистера невозможное.
— Ага! — обрадовался фокусник, впервые открыв плотно сжатый рот и резким рывком, как бы подсекая, потянул руку из шляпы.
Зрители все как один попадали и бешено захлопали в ладоши. У Алана отвисла нижняя челюсть. Лязгнув зубами, юноша понадеялся, что не один он настолько глупо выглядел. Сотворённый Богартом фокус должен был поголовно вбить в ступор всех! И было от чего. Неизвестно как, но Богарт выудил из шляпы орущую благим матом, отчаянно отбивающуюся всеми четырьмя копытами, чёрную здоровенную козу, с весело делинькающим колокольчиком на ошейнике. Коза была настоящая и весила на первый взгляд килограмм сорок.
Не растерявшийся фокусник играючи бросил блеющую животину на руки Бинго. Клоун поймать то козу поймал, но удержать не сумел и под взрывной хохот аплодирующих людей брякнулся на манеж. Несчастная коза взвыла настолько дурным голосом, что у Алана зубы заломило, вырвалась из рук клоуна и, вытаращив круглые глазищи, стремглав рванула за кулисы. Бинго едва не зарыдал от бессилия и погрозил скрывшейся за кулисами козе кулаком. Публика рыдала от хохота…
Шейла захлёбывалась от смеха, не успевая утирать бегущие по щекам слёзы. Все вокруг веселились и получали колоссальное удовольствие от происходящего. Алан с перерастающим в нешуточную тревогу удивлением понял, что не смеётся он один. Юноша поскрёб подбородок, самым пристальным образом рассматривая благодарно размахивающего воистину волшебной шляпой фокусника. Больше обращая внимания, скорее, на саму шляпу, нежели на её хозяина. Да, спору нет, фокус был невероятным, классным, просто убойным. Но… Алан положительно не мог понять, как Богарт всё это сделал.
Голуби из рукавов, кролики из шляп, птицы из схлопывающихся клеток, исчезновение человека в ящике с двойным дном… Всё это по-прежнему вызывает интерес и восторг публики. Ловкость рук, чёткая слаженная работа целой бригады профессионалов, помноженная на долголетнюю практику, дают в итоге поразительные результаты. Многие фокусы выглядят, как самое настоящее волшебство, как старая добрая магия. А люди ещё вдобавок хотят быть обманутыми, чтобы хоть на некоторое время, но погрузиться в забытый мир далёкого детства, где любые чудеса казались возможными. И именно поэтому практически все сильные фокусы проходят на ура. Они похожи на волшебство.
Но, здраво рассуждая, каждый, даже самый наивный и доверчивый зритель понимает, что это всего лишь фокус. Обман зрения. Иллюзия. Что львиная доля успеха любого фокуса зиждется на самовнушении, отточености действий помощников фокусника, мудреных механизмов и хитрых декораций, призванных превратить фокус в нечто большее. В магию.
И Алан, не будучи полным болваном, всё это понимал. Он не мог понять одного. Как, чёрт его дери, Богарт провернул фокус с бездонной, как чёрная дыра шляпой и козой? Юноша подумал, что ему стала ясна и роль Весёлого клоуна во всём этом действе. Косящий под записного дурачка Бинго одним своим присутствием вызывал радостные ухмылки и сглаживал весьма впечатляющий эффект от увиденного зрелища. Клоун быстро и ловко перевёл драматизм момента на рельсы отвязного юмора. Не успели потрясённые зрители почесать в затылках, как уже вовсю хохотали над напускной неуклюжестью незадачливого клоуна, не совладавшего с возмущённой подобным обращением козой. Отвлечение внимания, смещение акцентов с того, что действительно важно, что имеет значение… А может, именно в этом и заключается вся соль фокуса? Алан крепко призадумался.
Тем временем Богарт несколькими пасами ввёл Бинго в транс, заставил походить по арене верх ногами, опираясь на указательные пальцы рук, потом загнал шумно сопящего в магическом сне клоуна на трапеции, где не просыпающийся Бинго исполнил парочку зубодробительных кульбитов. Поклонившись ревущей экзальтированной публике, фокусник направленными действиями рук опустил многострадального ассистента по воздуху на песок арены и в завершение преподнёс очнувшемуся Весёлому клоуну гигантскую охапку алых, как кровь, роз, выудив букетище из цветных дутых панталон Бинго.
Загремели фанфары и розы, вырвавшись из рук протестующе запищавшего клоуна, взмыли ввысь, разлетась на сотни и тысячи алых лепестков, под воздействием невидимой силы кружащихся в воздухе. Зрители благоговейно затихли, когда на них посыпался дождь из роз… Мистер невозможное с непроницаемой миной на отрешённом лице стоял на сцене, совершая круговое вращательное движение указательным пальцем правой руки. Бинго, как ошпаренный кипятком индеец, прыгал по манежу, ловя падающие вниз лепестки роз. Это была настоящая фантасмагория.
Покинувшую сцену под сотрясающие своды шатра овации парочку сменил директор Старжински. Антрепренёр сердечно поблагодарил «самую лучшую из всех возможных», «самую замечательную» хеллвилскую публику и выразил надежду, что они обязательно встретятся завтра на второй день представлений. Старжински божился и клятвенно обещал, что они постараются не разочаровать «дорогих гостей» и показать ещё более невиданные номера, потому что в их цирке всё невозможное — возможно…
__________________________________________________________________
Уолтер Харрис возвращался домой. Доктор отвлечённо вёл машину. Мысли его витали где-то далеко, намного дальше, чем эта узкая улочка, редкие, высаженные по обочинам деревца и остающиеся за окнами машины добротные дома сознательных и законопослушных жителей их милого городка. Уолтер припомнил слова своего друга Энди Тёрнера. «Сознательные и законопослушные граждане». Иногда Харриса раздражала юношеская наивность шерифа, иногда он завидовал ей.
Подёрнутые вечерним сумраком улицы были пусты, как во время комендантского запрета, вызванного военным положением. И виновником исчезновения людей выступала не грозящая вечеру ночь, а заезжий цирк-шапито «Невозможное-возможно». Разошедшиеся циркачи уже третий день давали по два представления кряду. Народ валил толпами. Кто по первому разу, наслышавшись восторженных отзывов, кто по второму, а то и по третьему! Загородная долина превратилась в Мекку развлечений, в которую теперь каждыми днями стекались страждущие веселья и чудес люди. Детишки насильно тащили за руки взрослых, взрослые не особенно и отнекивались.
Сам Уолтер так и не удосужился побывать на представлении нашумевшего цирка, и не видел ни одного номера. Хотя, видит бог, ему уже все уши прожужжали. Каждый, не жалея лестных эпитетов, нахваливал мистера Старжински сотоварищи. Все, начиная с медсестёр в поликлинике и заканчивая соседями Уолтера. Да что там медсёстры, когда даже младший помощник шерифа Кларк Дуглас забросил свои бесконечные компьютерные игры и всё свободное время околачивался возле цирка! Поделившийся этой сногсшибательной новостью, Энди отмечал, что он предпочёл бы, чтобы Кларк по-прежнему резался в «Герои меча и магии». Ан нет, ему теперь, видишь ли, подавай настоящую магию!
Город постепенно захватывала с профессиональной точки зрения Уолтера массовая истерия на почве подспудного маниакального желания раз за разом смотреть выдаваемые циркачами представления. Доктор понимал, что не стоит напрасно ломать голову, размышляя на тему этого феномена. Необходимо самому сходить и всё увидеть своими глазами.
Уолтер остановился напротив приземистого большого строения, раскинувшегося на углу пересечения двух улиц, и вышел на улицу. Вот он и дома. Уолтер распахнул ворота гаража и загнал внутрь машину. Войдя в прихожую, Уолтер зажёг свет, разулся, повесил пальто на вешалку и, пройдя в комнату, включил автоответчик. Пока синтезированный голос комментировал записанное на плёнку, Уолтер сунул ноги в тапочки, развязал галстук и, не переодеваясь, поплёлся на кухню. Открыв дверь холодильника, и вполуха прислушиваясь к бубнящему автоответчику, неожиданно спросил у себя — а не жениться ли ему грешным делом?
Вернувший в гостиную с откупоренным пакетом апельсинового сока, Харрис бухнулся на диван и блаженно вытянул натруженные ноги. Нет, а если кроме шуток? Вот взять и жениться! А что, мужчина он из себя вполне ничего (разве только что рыжий!), умный, с образованием, работа опять-таки престижная… Отхлёбывая вкусный, пощипывающий морозной свежестью язык, сок, Уолтер критически взвешивал все за и против. Конечно, в семейной жизни были и свои минусы, и не стоит даже отрицать очевидное. Женившись, ты уже живёшь не только ради себя, и будь добр думать не только о себе любимом. Да и с относительной свободой вольной жизни можно распрощаться. Что естественно далеко не всегда всех устраивает. Но если ты джентльмен, то просто обязан примериться с этими мелкими неудобствами, в залог общего семейного счастья, принеся эгоцентризм в жертву крепким доверительным отношениям.
Да, поговаривают, что есть ещё такая штука, как любовь, которая является ОЧЕНЬ коварной тварью, подкрадывающейся к тебе сзади и со всего маху бьющей дубиной по голове. Наповал! Бац — и ты контужен на всю оставшуюся жизнь. Наверно, брехня, подумал Уолтер. Людям свойственно преувеличивать и сочинять прелестные в своей сказочной вере в чудеса небылицы. На его сугубо прагматичный взгляд, в тридцать пять лет просто глупо мечтать о чём-то подобном.
А тебе уже тридцать пять, помрачнев, словно только сейчас вспомнил, Харрис. И это был едва ли не главный, основной аргумент в пользу того, что жениться всё-таки надо, не затягивая слишком долго с этим делом. Да и детей своих желательно успеть поднять на ноги, пока тебя самого собственные ноги ещё носят. Что, заметьте, тоже немаловажно… Правда, детей ещё надо суметь родить. Ну да за этим не заржавеет!
С головой погрузившись в размышления о смысле бытия и незаметно опустошив литровый пакет с соком, Уолтер чуть было не пропустил в потоке заурядной рутины действительно стоящее и важное сообщение. Пропущенный звонок был недавним, по времени выходило, что звонили, когда он отъезжал от больницы домой. Звонил Энди Тёрнер из полицейского участка. Уолтер поднялся с дивана, поставил аппарат на паузу, зашёл на кухню, метким броском Майкла Джордана отправил пустой пакет в мусорное ведро и только после этого повторно прокрутил запись. Попутно удивляясь, почему Энди не звякнул на сотовый. Он проверял, пропущенных вызовов не было.
С первых слов Энди пояснил, что у него накрылся мобильный телефон, а звонить со стационарного на сотовый он не позволял никому, даже себе. Уолтер не сдержал улыбки, у его друга был известный пунктик по этому поводу. Далее Энди сказал, что прекрасно помнит о разговоре, состоявшемся в его кабине три дня назад. При этом шериф конкретных деталей не называл, из чего тяжело вздохнувший Уолтер заключил, что Тёрнер начал игру в шпионов, и сказал, что поговорить с Фредом за прошедшие дни так и не получилось. Однако он созвонился с де Фесом и набился завтра на званый ужин в узкой компании друзей. Уолтер нахмурился. Он представить себе не мог Энди, набивающегося в гости, скрывая истинную цель визита. И Энди настаивал, чтобы главврач съездил к старику Фреду вместе с ним. Шериф не сомневался, что друг его поддержит и не откажет протянуть руку помощи. Напоследок Энди посоветовал не побрезговать и, не откладывая в долгий ящик, посетить цирк «Невозможное-возможно» (неужели и Энди подхватил эту повальную болячку, забеспокоился Харрис), и желательно осмотреть цирковую кунсткамеру.
Несколько секунд Уолтер переваривал услышанное, запустив красивые подвижные пальцы в рыжеволосую шевелюру. Вроде особо и не настаивая, но меж тем Энди выделил пред ним две задачи. Первая — навестить Фреда, против чего Харрис как раз вовсе и не возражал, и задача номер два — прогуляться в цирк и «желательно» полюбоваться кунсткамерой. Хм, знает он это «желательно» … В устах шерифа это означало — строго обязательно. А ключевое слово здесь — «осмотреть». Неужели Энди что-то пронюхал об этом цирке? И не всё, что он узнал, соответствует преподносимой ему лично и всему народу в частности действительности?
Как бы там ни было, спешно бежать, сломя голову, Уолтер тоже не собирался. Он протянул руку к телефону и почти набрал номер участка, когда подумал, что, вероятно, Энди уже смылся домой. Однако попытка не пытка. Кто там сегодня дежурит?
— Алло, департамент полицейского управления города Хеллвил. Слушаю вас.
Приятный, мелодичный голос. Кейт. Уолтер откашлялся.
— Добрый вечер, мисс Симмонс. Это доктор Харрис. Я могу поговорить с шерифом Тёрнером?
— О, добрый вечер, доктор, — явно обрадовавшись, прощебетала девушка. — Поздновато вы что-то…
— Да вот весь в делах и заботах, — невпопад ответил Харрис, расплываясь в невольной улыбке.
— Да я уж понимаю! А шерифа, между прочим, полчаса как нет. Вы сильно расстроены?
Уолтер прочистил горло. Терпение, терпение…
— Он не на патрулирование отправился, не скажете?
— Нет, доктор. Шериф сказал, что едет домой. Да, у него сломался сотовый телефон, и он просил, чтобы все звонили ему на домашний. Я думаю, что к вам это тоже относится…
— Спасибо, Кейт, вы мне очень сильно помогли.
— Пожалуйста, доктор Харрис. Ой, а вы ещё не были на цирковом представлении?
— Да как-то не пришлось пока… — замялся Харрис.
— Вы многое потеряли, док, — голос молоденькой стенографистки буквально обжигал Уолтеру ухо. — Обязательно сходите — там столько всего интересно и необычного! Не пожалеете. Правда, мне…
— Что — «вам»?
— Мне больше понравилось играть с вами в морской бой… Ой, простите, доктор! Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — запоздало отозвался Уолтер в заполнившуюся пустыми гудками трубку. Уши его загорелись всеми оттенками красного под стать волосам.
Глава 9
Находящиеся на вершине блаженства, прямо-таки излучающие неприкрытую эйфорию благодарные зрители, под завязку набитые впечатлениями, покидали долину. Пресытившись великолепным зрелищем, люди разъезжались по домам. Цирковая труппа без видимых напрягов вкалывала в две смены, что никак не отражалось на качестве и классе их работы. Так вот, пока все прощались с цирком, торопясь поспеть домой к позднему ужину, Уолтер Харрис мог смело сказать — добрый вечер, ребята, не ждали?
Оставив машину за холмами, доктор спустился вниз к переливающимся разноцветной иллюминацией шатрам. В предночной мгле всё это выглядело ярко, здорово и красиво. Но Уолтеру было не до местных красот. Он, таки созвонившись с Энди, прояснил некие вызывающие у него недоумение нюансы, подкорректировал на пару с деятельным шерифом дальнейшие действия, и, не в силах от охватившего всё естество непонятного возбуждения, откладывать решения поставленных задач в долгий ящик, наскоро перекусив, помчался за город. В цирк.
Пробираясь сквозь словоохотливую толпу, плывущую в обратном ему направлении, доктор периодически пожимал протянутые руки, отвечал на приветствия и кивал тем, кто был в недосягаемости. Уже завтра половина Хеллвила будет в самым животрепещущих подробностях обсуждать моё незвано-нежданное появление в закрывающемся цирке, кисло подумал Уолтер. Наверняка решат, что кому-то из персонала труппы стало плохо. И так вон некоторые подозрительно оборачиваются… Неужели до них не доходит, что я могу ну… Ну просто ЗАХОТЕТЬ приехать сюда, чтобы поглазеть по сторонам? И что моё появление никак не связано с профессиональной деятельностью! Чем я отличаюсь от остальных зевак? Тем, что все преотлично знают, ЧТО я за фрукт, тут же уныло ответил сам себе Харрис. Сменить, что ли, имидж?..
Уолтер остановился возле лотка с пирожками, увешанного как рождественская ёлка мигающими цветными лампочками, и невозмутимо осмотрелся. Музыка давно стихла, загорались все имеющиеся на территории раскинувшегося цирка гирлянды и фонари, заливая долину причудливо переливающимся светом. Позёвывающие сотрудники цирка разбредались по своим, не терпящим отлагательства делам. Кто направлялся к огороженным клеткам с животными, толкая перед собой тачки с водой и кормом, кто со швабрами и мётлами двинулся к главному шатру, кто подбирал в изобилии усеивающий истоптанную сотнями ног землю мусор. Скучать, в общем, не приходилось никому.
Харрис задрал голову к теряющемуся в чернильной высоте небу. Ни мерцающих звезд, ни налитого свинцом полумесяца он не увидел. Сказывался эффект поглотившего поляну света фонарей. Лёгкий ветерок холодил лицо, принося с собою мускусные запахи животных и печеных сластей. Уолтер поднял воротник пальто — уши у него всегда мёрзли, во все времена….
Так, так, так, доктор воровато заозирался, чувствуя себя, по меньшей мере, глупо. Охватившее его бурное кипучее возбуждение, понукающее к незамедлительным действиям, куда-то схлынуло, бесследно испарившись. Харрис успел сильно пожалеть, что, как полный кретин, поведясь на детские игры Энди, припёрся сюда на ночь глядя. И это он, серьёзный тридцатипятилетний мужчина собрался жениться? Да не смешите.
— Вы что-то потеряли, сэр?
Тихий вкрадчивый голос, раздавшийся у него под боком, заставил Уолтера непроизвольно вздрогнуть. Сохраняя остатки достоинства, он повернулся к незаметно подкравшемуся незнакомцу.
— Бинго! — весело заорал САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ, КАНОНИЧЕСКИЙ клоун, вручая обалдевшему доктору охапку пахнущих пыльным летом ромашек, собранную в перевязанный ленточкой букет. — Добрый вечер, док! Я уже несколько дней как жду вас, проклиная горькую судьбинушку, наградившую меня сквернейшим неизлечимым недугом, будь он трижды неладен!
— Э-э-э… Кх-м… Спасибо, конечно, — Уолтер тщательно подбирал слова, не зная, куда деть этот дурацкий букетик (кстати, ромашки осенью?!). — Что вас беспокоит, мистер…?
— Бинго. — Услужливо подсказал, раздувшись от важности клоун. — Единственный и неповторимый.
— Бинго? А… А я, было, подумал, что это…
— Не парьтесь, док, не вы первый, не вы последний!
И клоун хитренько так подмигнул Уолтеру сразу обоими глазами. Наблюдательный врач отметил, что у его вероятного пациента разный цвет глаз. Один синий, другой — карий. Что это? Контактные линзы, разновидность гетерохромии или?.. Другие варианты Харрис как-то не принимал в расчёт.
— Так чем вы там приболели? — спрятав ромашки за спину и незаметно разжимая пальцы, деловито повторил Уолтер.
— Воспалением.
— О. Это серьёзный случай, мистер Бинго.
— Не может быть, док! — и под толстым слоем грима было видно, что клоун побледнел. Круглый нос паяца сменил цвет с красного на розовый, а соломенные волосы встали дыбом. И как ему это удаётся, подивился Харрис? — Это смертельно? Меня уверяли, что дело не стоит выеденного яйца!
— Ну, вскрытие покажет… Тьфу ты Господи, я хотел сказать — обследование!
— Бл…, - Бинго закатил свои чудные глаза и брякнулся на землю в самом банальном обмороке.
— Бл…, - ошарашено сказал Уолтер, неверяще глядя на сомлевшего у его ног клоуна. А ведь ему говорили, что чувство юмора у него весьма специфическое. Куда уж более, если вон даже цирковые клоуны сознание теряют! Да кто ж знал, что у этого арлекина нервы совсем не к чёрту?
Уолтер опустился на колени и, похлопав Бинго по щекам, оттянул тому веко. Глаз клоуна закатился в неизвестном направлении, являя вместо себя сплошной белок. Уолтер оттянул другое веко — на него уставился полный праведного негодования зелёный глаз. Харрис невольно отдёрнул руки и попятился назад.
— У вас глупые шутки, док, — попрекнул Харриса клоун, поднимаясь с земли и отряхивая панталоны. — А я думал, что это я дурак!
— Знаете, по-моему, я установил точный диагноз вашей болезни, — поджал губы Харрис, сунув руки в карманы.
— Док, я знал, что на вас можно положиться!!!
— У вас воспаление хитрости, сопряжённое с гипертрофированным ущербным чувством юмора.
— Ради одних этих слов стоило заканчивать Гарвард, — благоговейно прошептал Бинго, с обожанием глядя на доктора. — Сэр, вы единственный, кто открыл мне правду на странные, творящиеся в последнее время со мной вещи. Я просто обязан отблагодарить вас! Бесплатный билетик? Контрамарочку не изволите?
Уолтер с сомнением повертел в пальцах тиснённый золотом кусочек картона. В голову закралась одна мыслишка… Панибратски приобняв опешившего клоуна за плечи, Харрис сказал:
— Любезнейший, а как на счёт небольшой познавательной экскурсии? Меня, как практикующего врача, весьма интересуют всяческие физические отклонения и малоизвестные науке факты изменения человеческой природы…
— Док, вас интересует наша кунсткамера, — догадливо захихикал Бинго. — Не корчите из себя невинную девочку! Я же угадал?
Харрис заговорщицки подмигнул этому балаганному шуту.
— Ваш диагноз регрессирует на глазах. Знаете, признаюсь вам, как на духу, ваша кунсткамера — единственное, что может меня заинтересовать. Я даже в годы обучения в колледже писал диссертацию на эту тему. Хотелось бы взглянуть хоть одним глазком… Вот только билет мне уже никто не продаст, как я посмотрю, касса закрылась…
— А завтра вы чертовски заняты на работе и опять поспеете к нам лишь поздно вечером! — понимающе подхватил Бинго. — Вам повезло, док, что вы встретили именно меня! Гадом буду!
— Вы мне поможете? — Уолтер изобразил самый честный взгляд из всех возможных.
— Вы спасли мне жизнь, — осклабился Бинго, демонстрируя крупные лошадиные зубы. — Сочту за честь быть вашим сопровождающим. Вот увидите, кунсткамеры, подобной нашей, не существует нигде в мире. Вы не будете разочарованы.
Клоуна распирало от важности. Бинго схватил Уолтера за руку и едва ли не насильно поволок к одиноко стоящему в стороне меньшему шатру. Уолтер едва успевал переставлять ноги. Прыткий Бинго радостно дудел под нос, изображая паровоз, и, кривляясь, суровым голосом отдавал команды первому помощнику и кочегару, типа «поддать жару, дармоеды!». Получалось у него довольно забавно, признал Уолтер.
Они остановились перед самым входом, задёрнутым куском чёрной парусины. Весёлый клоун «чучухнул» в последний раз и затормозил.
— Можно, я выпущу пар? — умоляюще пропищал Бинго, косясь на спутника синим глазом.
— Пожалуй, не стоит, — не стал затягивать с ответом Уолтер, догадываясь, о ЧЁМ его просит великовозрастный раздолбай. Он уже порядком устал считать, сколько раз глаза клоуна меняли цвет. — Не забывайте, что подобное поведение не пристало джентльмену.
У Бинго был такой видок, словно его огрели здоровенным дрыном. Наверно, его никто и никогда не называл джентльменом, подумал Харрис.
— Вот мы и пришли, док. Прошу!
— Мне кажется, что этот аттракцион не пользуется большой популярностью у зрителей…
— Да, — клоун смахнул выкатившуюся из левого глаза слезу размером с горошину. — Почему-то ваших земляков пугает то, что они видят внутри. Понятно, что они не привыкли к подобным зрелищам и повторно в нашу кунсткамеру не заходят… Но вы то не из пугливых, а, док?
— Нет.
— Вот и чудненько! Я в вас не сомневался! Ну, идёмте же!..
___________________________________________________________
Дом де Фесов готовился к приёму гостей. Намеченный на пятницу званый ужин должен был состояться, не смотря ни на какие обстоятельства. По крайней мере, в подобной ультимативной форме заявила мужчинам Шейла. Алан, не изменяя себе, безразлично пожал плечами — типа, а я то что? С меня взятки гладки, я в ваши дела не вмешиваюсь. А вот дядя, к вязчей радости девушки, не замедлил поддержать и одобрить расторопную племянницу.
Необходимо немножко развеяться, отвлечься от повседневности, настаивала Шелли. Работа работой, но и отдыхать тоже иногда не помешает. Особенно в тесной тёплой компании близких друзей. Алан подозрительно поглядывал в сторону неугомонной, не на шутку взявшейся за организацию ужина сестрёнки, но помалкивал. Дядя Фред, поразмыслив на досуге, пришёл к тому же выводу. Да, выездные прогулки, потрясающие цирковые представления, мелкие хлопоты по хозяйству здорово помогают в борьбе с депрессией, но и простое человеческое общение с приятными людьми за чашкой вечернего чая было бы совсем не лишним.
Алан уже терялся в догадках, кому из них двоих первому стукнула в голову эта идея — Шейле или Фреду? Как бы там ни было, инициатора уже было невозможно найти. Оставалось смириться и посильно помогать, чтобы не выглядеть мрачным надутым индюком, игнорирующим общее веселье. Вот только терзали его какие-то настойчиво грызущие душу сомнения…
Если Шейлу и терзали какие-то сомнения, то она успешно скрывала это. Справедливости ради стоит сказать, что девочка переживала лишь относительно одного обстоятельства — справятся ли они своими силами? Дома, в подобных ситуациях всегда первую скрипку играла мама. Луиза слыла изрядной стряпухой. У дяди Фреда подобные проблемы всегда с лёгкостью решала покойная тётя Урсула. Старик успокоил племянницу, что их совместных знаний в кулинарном искусстве будет вполне достаточно, чтобы удовлетворить самые предвзятые вкусы. Да и приглашённые гости — люди сугубо простые и неприхотливые. Так что прочь сомнения и выше голову!
Чувствуя, что несколько отстаёт от неумолимо грядущих событий, Алан как бы невзначай уточнил список дорогих гостей. И немало подивился. Он-то ожидал кого-то под стать почтенному возрасту дяди. Фред беззаботно отмахнулся, заявив, что он способен найти общий язык с любым человеком, неважно, сколько ему будет лет. А вот его юным племянником будет совсем невмоготу, если к ним в дом завалится толпа старых пердунов из коллег дяди по королевскому покеру! И к тому же те, кто придёт, для него ничуть не менее близки, чем друзья-ровесники. Алану крыть было нечем.
Итак, в списке гостей значились шериф Энди Тёрнер, доктор Уолтер Харрис и… Тут Алан едва не заскрежетал зубами, сразу уловив, откуда ветер дует! И Дейзи Хилл. Не больше и не меньше. Молодой человек посмотрел на невинно хлопающую ресницами Шелли как голодный серый волк на очаровательного беззащитного ягнёночка. И по чересчур непредвзято-недоумевающему виду сестрёнки окончательно утвердился во мнении, что это её работа. От и до. Ох, и засранка малолетняя, язви её в печень, чуть не взвыл Алан! И тут же поспешно прикусил язык. Нет, ну что он так… Нельзя в подобном ключе даже мысленно высказываться о тех, кого мы любим.
Алан с натугой выпустил сквозь плотно сжатые зубы воздух, и почесал занесённой, было, рукой в затылке. Шейла, словно пятой точкой почуяв неладное, с очаровательной, обозначившей милую ямочку улыбкой на сияющей мордашке обернулась к брату. Алан щёлкнул её в нос и, буркнув нечто неразборчивое, отправился в подвал за картошкой. Шелли, не в силах сдержать расплывающиеся в улыбке губы, вернулась к нарезке морковки. Далеко неглупая девушка поняла, что чуть было не схватила знатного леща. И отнюдь не под пиво.
Дядя Фред, полностью положившись на любимых племянников, в домашнем халате и тапочках прохлаждался за огромным кухонным столом, балуя себя чаем с крекерами и утреней газетой. Сухие губы старика посетила мимолетная улыбка. Пронзительные серые глаза оторвались от газетных страниц и сфокусировались на Шейле. Одетая в обтягивающие чёрные легинсы и короткую, красную маечку без рукавов, девочка повязала на бёдрах накрахмаленный белый передник и сосредоточенно крошила острым ножом овощи.
— Алан так неоднозначно реагирует на… — Пространно начав, Фред замялся, подбирая нужные слова. — Он не слишком жалует подобные мероприятия, верно?
— Не слишком? Да он их не переваривает, бирюк несчастный! — лезвие ножа особенно громко стукнуло по разделочной доске. — Ну вот хоть ты, дядя, скажи ему! Наверно, ты единственный, к кому Алан способен прислушаться.
— Ты сгущаешь краски, милое дитя, — Фред вкусно захрустел крекером. — Алан — суровый парень, но отнюдь не толстокожий. У него оче-ень ранимая натура и чувственная душа. Он настоящий добряк, этот твой брат! Хотя и всячески пытается скрывать сей факт, паршивец этакий…
Девушка разобралась с морковкой и ополоснула нож под струёй горячей воды. На секунду её синие глаза подернулись ледяной изморозью.
— Дядя, вот только не надо рядить МЕНЯ в глухие доспехи вышеупомянутой тобой толстокожести! Или ты думаешь, что это я непробиваемая? Да я всё понимаю, как ясный день.
Нож яростно накинулся на ни в чём не повинный репчатый лук. Шелли сморщила нос и тыльной стороной ладони мазнула по заслезившимся глазам. Фред горестно вздохнул и помешал серебряной ложечкой остывающий чай.
— Надо было сначала вымочить лук в воде, — старик постарался, чтобы в его голосе не присутствовали назидательные интонации. — А то разревёшься сейчас и не докажешь потом, что во всём виноваты овощи!
Шейла трубно высморкалась в выуженный из кармана передника платочек и прогундосила:
— Спасибо за забоду, дядюшка…
— Я знаю, что ты не толстокожая, девочка… И так же я знаю, что твоей вины в… м-м… своеобразном характере Алана и близко нет! Иногда этот глубоко симпатичный мне юноша слишком уж сильно выпячивает напоказ своё эго. Мол, посмотрите, какой я бедный и несчастный, никем не понятый. А страдаешь в первую очередь ты, Шелли. Но с другой стороны очевидные положительные качества Алана без труда искупают его недостатки. За это-то мы его и любим, да?
— Ага, — Шелли кое-как совладала со слезами. — Он замечательный брат и хороший друг! Пожалуй, Алан даже СЛИШКОМ хорош. В какой-то степени он идеален, дядя. И зачастую на фоне моего правильного братца я чувствую себя полной никчёмной дурой!
Де Фес вопросительно заломил бровь.
— Идеален? Таких людей не существует в природе, дорогая. И я более чем уверен, что послушай вашего отца, и мы получим совершенно противоположное твоему мнение об Алане!
— Ой, дядя, Алан с папой сорятся всю сознательную жизнь! Это у них стало непременным атрибутом, хобби. И далеко не всегда в наших семейных разборках прав отец. Далеко не всегда. Я говорю о том, что находится вот здесь…
Шелли приложила свободную руку к груди на уровне сердца.
— Кажется, я тебя понял, — смежил веки Фред. — Понял…
— Вот и я о том же, — девушка одним глазом глянула себе за пазуху. — Я люблю его, но порой… Боюсь.
Ложечка звонко цокнула о тонкую фарфоровую стенку чашки. Фред отложил газету и закинул ногу на ногу. Глаза старика внимательно сощурились.
— Ты это о ЧЁМ?
— Прости, дядя, я, пожалуй, не совсем правильно выразилась, — Шелли откинула со лба (сегодня с утра Шейла обнаружила на нём четыре! новых прыщика, что привело её в неописуемый ужас) ниспадающую прядку чёрных волос. — Мне кажется, что Алан скрывает от меня нечто очень важное… И я боюсь этого. Той тайны, что он хранит.
Фред надолго замолчал, не сводя с шинкующей овощи племянницы изучающего взгляда. Тишину кухни нарушали только клацающий звук ножа да бульканье парующих на огне кастрюль.
— Извини, Шелли, но тут врядли я чем смогу тебе помочь, — прервав затянувшееся молчание, сказал де Фес. — Я… Я просто не знаю, что тебе ответить! Я не буду ставить под сомнение твои слова, но и воздержусь от скоропалительных комментариев.
— Да всё в порядке, дядя, не парься ты так, — Шелли ободряюще улыбнулась ему. — Только, пожалуйста, не говори Алану о нашей с тобой беседе. Хорошо?
— Ты могла даже не просить об этом, — серьёзно кивнул старик. — Твой пожилой дядька ещё не совсем выжил из ума.
В комнату, обрывая приватный разговор, вошёл Алан, без видимых усилий притащивший на плече внушительную сетку с крупной розовой картошкой. Разгрузившись у холодильника, юноша обвёл многозначительно замолчавших родственничков подозрительным взглядом, но ничего не сказал.
— Ты решил пощадить мою дряхлую спину и приволок картошки в запас? — усмехнулся дядя Фред.
— У тебя всегда была мания принижать собственные возможности, — Алан уселся за стол и притянул к себе чайник. — Кстати, дядя, я заметил, что ты уже очень давно не заходил в свою мастерскую. Да и в подвале на двери лаборатории пауки свили целую рыболовецкую сеть! А ведь раньше ты, бывало, целыми днями пропадал за какой-нибудь поделкой…
— И верно! — подхватила Шелли. — Дядя, неужели ты забросил своё любимое занятие? Ведь у тебя же золотые руки и всё, за что ты не брался, определённо стоило внимания!
Фред несколько смущённо потупился. На выбритых до синевы щеках старика проступил едва заметный довольный румянец. Как любой творческий человек, Фред периодически нуждался в словах восхищения и одобрения своим занятиям.
— Спасибо, спасибо, маленькие подлизы. Да, в последнее время я как-то позабросил все дела. Сам не пойму… Ведь кое-что так и осталось не доведённым до ума! А вы же знаете, как я не люблю незаконченность. Но… Не знаю, после смерти Урсулы я охладел к своим изобретениям. Я не могу больше ими заниматься.
На одном духу выпалив ошеломившее раскрывших рты племянников признание, Фред окончательно сник. Старик демонстративно уставился в пустую чашку, словно уйдя глубоко внутрь себя. Алан и Шейла, недоумевая, переглянулись. Чтобы Фредерик де Фес во всеуслышание заявил ТАКОЕ? Ещё недавно казалось, что скорее солнце с луной поменяются местами, чем Фред добровольно откажется от своего любимого хобби! Но нет в мире ничего невозможного.
— Дядя, а сколько лет вашему шерифу? — в скором темпе меняя тему, поинтересовалась Шейла.
— Что?.. Ах, сколько лет этому мальчишке Тёрнеру? — усмехнулся Фред, мигом раскусив нехитрую, но до того приятную, уловку девушки. — По-моему, двадцать восемь… Я точно не уверен, милая. Вот завтра сама и спросишь у него!
— Вот ещё чего! — негодующе фыркнула Шелли, споласкивая в раковине руки. — Слишком много чести для этого надутого фараона.
Фред, хмыкнув, не удержался и громко рассмеялся. Шейла безуспешно делала вид, что решительно не понимает, в чём, собственно дело. Мол, смех без причины — признак дурачины. Алан просыпал сахар на застланный нарядной скатертью стол и тихо выругался сквозь зубы.
_______________________________________________________________________
Тони Хилл и его лучший друг Грег Вудворт в обстановке строжайшей секретности и принятых мер повышенной безопасности разрабатывали план крайне дерзкой и беспрецедентной операции под кодовым названием «Рейнджеры в тылу врага». О том, кто претендовал на громкий титул «рейнджер» можно было даже и не спрашивать. Вражеским тылом был условно обозначен цирк-шапито «Невозможное-возможно». Последние детали предстоящей операции шлифовались и доводились до ума в штаб-квартире бравых диверсантов — дома у Тони, в его комнате, на кровати последнего.
На кону стояли честь мундира и праздное ребяческое любопытство. Несколько дней назад было выдвинуто и одобрено решение несанкционированно проникнуть на территорию цирка для более кропотливого исследования скрываемых от посторонних глаз тайн заезжих циркачей. Это была одна из причин. Вторая называлась — скука. Третья была вызвана снедающим обоих мальчишек неугасимым желанием посетить цирковую кунсткамеру. Родители маленьких проныр строго настрого запретили закадычным дружкам совать нос в эту страшную, внушающую своим содержимым брезгливое отвращение палатку. Хм, глупые взрослые, да? Они разве не знают, что запретный плод сладок вдвойне?!
Разумеется, мальчики в полной мере осознавали всю степень опасности, грозящей им на территории сопредельного государства Тьмы (недавний Властелин Колец буквально взорвал детские умы), но от того перспектива провернуть всё это дельце и уйти незамеченными представлялась ещё более манящей и захватывающей. На крайний случай, как успокоил товарища Тони, у них есть подаренный Весёлым клоуном билетик, открывающий беспроблемный вход на любое из представлений. Да и на заступничество Бинго, назвавшегося другом Тони, юные коммандос рассчитывали более чем.
О том, что, возможно, цирк на деле является закамуфлированным цыганским табором, битком набитым зловредными шаманами и любителями маленьких детей, Грег предпочитал больше не заикаться. Не зачем накалять и без того напряжённую обстановку, мудро, не по годам, подумалось мальчику. Шутки шутками, а как говаривал его дедушка, не буди лихо, пока тихо. Грег в полной мере до конца не сознавал, что конкретно означает эта присказка, но дедушке доверял безоговорочно. Дед был большим знатоком всяких пословиц-поговорок и любил по поводу и без ввернуть ту или иную умность в разговор.
Час Х был назначен на завтрашний вечер. Сорванцы всё тщательно продумали и спланировали. Так Грег отпрашивался у родителей переночевать у Тони. Что не вызывало никаких осложнений, поскольку подобное происходило с завидным постоянством. Мама Тони по трижды проверенной информации брала отгул на работе и отправлялась на званый ужин к гостеприимному мистеру де Фесу. Вот тут то и возникла небольшая заминка. Тони, узнав, что маму пригласили в гости к дяде его новой подружки Шейлы, едва не сорвал всю операцию! Уж больно мальчик хотел повидать эту ОФИГЕННО ЗАШИБЕННУЮ девчонку. Грег еле успел вразумить друга, напомнив о гражданском долге и ответственности перед Родиной. Какие ещё девчонки, а? Скрепя сердце, Тони был вынужден согласиться с железно аргументированными доводами приятеля.
— Ты уверен, что твоя мама не потянет тебя с собой? — по-генеральски нахмурив тонкие белесые брови, вопрошал Грег. — Она у тебя тётя жёсткая. И пикнуть не успеешь, как…
— Хватит доставать! — возмутился, обрывая мальчика, Тони. — Не хочет она меня с собой брать, я уже десять раз спрашивал… Сказала, что ДЕТЯМ там делать нечего, потому что соберётся чисто взрослая компания. И нянчиться со мной будет некому. Представляешь?!
— Кремень-баба, — одобрил Грег, заработав подозрительно-недоумевающий взгляд Тони.
— Это ты как сейчас мою маму назвал? А ну ка повтори!
— Эй, ты чего? Подумал, что это какое-то ругательство, матюкня? Ха, балда! Так выроживается…э-э-э…ВЫРАЖАЕТСЯ мой дедушка. Это, значит, что миссис Хилл неуступчивая и твёрдая женщина. Понял, дурачок?
— Сам ты дурак! — не замедлил огрызнуться Тони. — Много ты понимаешь, как я посмотрю.
— Да уж в ругательствах разбираюсь побольше некоторых, — самодовольно заулыбался Грег, откидываясь на подушку.
— Ну-ну, — подначил мальчика Тони, оттопыренным от напряжения ухом прислушиваясь к тишине за закрытой дверью своей комнаты. Мама ещё спала. Когда не было необходимости собирать сына в школу, Дейзи после рабочей смены позволяла себе поваляться в постели подольше и нередко спала до обеда.
Но в любой момент она могла проснуться и не дай бог услышать, о чём непринуждённо беседуют мальчики в спальне её сына. Тони непроизвольно боязливо поёжился. Тогда им обоим влетит по самое не хочу, это уж как пить дать. Но уж больно хотелось узнать новое ругательное слово! Непонятно где, но Грег впитывал их, как губка и всегда охотно делился с другом.
— Как тебе такое словечко — ПРОШМОНДОВКА?
У Тони остекленели глаза. Грег с превосходством довольно посмеивался, наслождаясь пришибленным выражением на физиономии Тони.
— Э-э-э… А ты уверен, что ЭТО слово ругательное? — осторожно поинтересовался Тони. — Уж больно оно заумное какое-то, не находишь? До сих пор все ругательства выглядели попроще. Да и запомнить их было легче. А тут язык можно сломать!
— Чувак, вспомни, что нам говорят в школе: нужно постоянно повышать уровень собственных знаний.
— Вот уж не думал, что миссис Мёрдок имела в виду ругательства! — фыркнул, едва не рассмеявшись, Тони. — Ты хоть сам знаешь, что значит эта твоя пр…прош…прошма, короче! А?
Грег несколько приуныл и вынужденно признался.
— Если честно, то не совсем… Как-то на днях дедушка смотрел телек, увидел клип Шакиры по MTV, и сказал вот это самое слово! Сказал, что она какая ни есть, а про-ш-мон-дов-ка. Мама подняла крик, чтобы он прекратил выражаться при детях (это она обо мне, прикинь!) и я догадался, что это ругательство.
— Крутой у тебя дедушка, — задумчиво протянул Тони.
— Угу…
— Но я думаю, что на счёт Шакиры он всё же не прав. Она красивая…
— Вот и я о том же…
— Ага…
____________________________________________________________________
А ведь этот чёртов шут не соврал, потрясённо признал Уолтер Харрис, когда они на пару с клоуном вошли в затемнённое чрево шатра. Кунсткамера была освещена по самому минимуму, лишь бы только посетители не натыкались на спины впереди идущих и на выставленные на стендах экспонаты. В прочих же закоулках шатра вполне вольготно себя чувствовала первозданная тьма, съедая очертания стен и детали неброской обстановки. Тысячи зыбких, дрожащих в неверном свете теней стелились там и тут, бросаясь под ноги идущих и облизывая странные и подчас пугающе — жуткие предметы, находящиеся в недрах этого импровизированного неуютно-молчаливого аттракциона ужасов…
Уолтер пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Тут определённо было, на что посмотреть и что поснимать. Увиденное вгоняло в трепет, поражало и пугало. Казалось невероятным, что в нашем таком для большинства привычном и обыденном мире может водиться подобная доводящая до слабости в коленях жуть.
— Откуда ВСЁ ЭТО? — почему-то шёпотом спросил Уолтер, не в силах оторвать глаз от разместившегося вокруг них погружённого в формалин царства страха. — О половине аномалий мне даже и читать не приходилось, не то, что видеть. Вы уверены, что ЭТО всё настоящее? Невероятно…
— Наш цирк существует с оче-ень давних пор, — в тон доктору шёпотом ответил Бинго. — Где только не приходилось нам выступать… На земле осталось ещё достаточно белых пятен, док, чтобы там не думали по этому поводу некоторые учёные умники. Директор Старжински, насколько мне известно, с самой юности помешан на всяческой сверхъестественной чуши. И просто души не чает в этих уродцах!
— Так всё это… Все эти СУЩЕСТВА собраны им, я правильно понял?
— Да, мистер, цирковая кунсткамера по сути является личной коллекцией нашего директора. Знали бы вы, как он гордится своими экспонатами!
— В принципе, я его понимаю, — несколько рассеяно сказал Уолтер, широко распахнув глаза. Они шли по устланному ковровой дорожкой узкому проходу. По обе стороны возвышались стеклянные колбы и цилиндры всевозможных размеров, заполненные формалином и ДРУГИМ содержимым. На чередующихся с колбами стендах были развешаны чучела совсем уж поразительных существ. Дорожка вела в конец шатра, поворачивала и шла в обратную сторону, меж следующих экспонатов. Харрис прикинул, что, учитывая размеры палатки и количество предоставленных для обозрения уродцев, Рудольф Старжински и впрямь собирал свою жуткую коллекцию не один год.
Самые невероятные и фантастические формы врождённого уродства и последствий наследственных болезней. Существа, облучённые превышающим все приемлемые нормы радиационным фоном, неродившиеся дети заражённых сифилисом и пожранными наркотиками матерей, чудовища, казавшиеся выходцами из самых глубоких бездн ада… Обитателей шатра объединяло одно — все они когда-то были людьми. Старжински интересовали исключительно твари, имеющие отношение к роду человеческому.
— Это. Это поражает и захватывает дух, — Харрис не мог подобрать нужных слов. Обострившийся инстинкт врача и исследователя пробудился в нём и безоговорочно вылез на передний план.
— Смотрю, вы уже не жалеете, что зашли к нам на огонёк, док, — осклабился Весёлый клоун, танцующей походкой следуя за неспешно продвигающимся Уолтером.
Харрис остановился напротив здоровенного аквариума объёмом литров на четыреста. В мутном от старости растворе скорчилось поразительное существо, напоминающее тритона, но с ярко выраженными человеческими признаками. Вполне возможно, что кольчатый хвост и жабры являлись рудиментарным и не играли важной роли в недолгой жизни этого… этой… Харрис замялся, не зная, как классифицировать то, что он видит. И почему, собственно, недолгой? С чего он так решил? Основываясь на том, что с подобными уродствами долго не живут? Но ведь эта страхолюдная амфибия достигала по самым скромным прикидкам четырёх, а то и пяти футов в длину! То есть, размеры совеем не маленькие. М-да…
Едва удержавшись, чтобы не почесать в затылке, Уолтер двинулся дальше. Бинго не отставал. Обычно неугомонный болтливый клоун сейчас молчал, как воды в рот набрал. Лишь нарисованная от уха до уха жизнерадостная ухмылка выдавала его профессию.
Следующим заинтересовавшим Уолтера экспонатом был сравнительно небольшой зародыш, заключённый в продолговатую, вытянутую колбу. Харрис не побоялся вплотную приблизится к сосуду, едва не дотрагиваясь носом до стекла. Зародыш здорово напоминал помесь человека с обезьяной. Доктор затруднялся в точной мере определить возраст сей богопротивной мерзости, но одно мог сказать не задумываясь: зародыш давно перешёл от состояния эмбриона на следующую ступень развития. Пожалуй, месяца два, а то и три, закусив губу, прикинул Уолтер. Что произошло потом? Бог его знает. Скорее всего, у несчастной матери этого зародившегося уродца случился выкидыш, и маленькая тварючка пополнила коллекцию мистера Старжински.
Мутации порой выкидывали кошмарные, превосходящие всякое больное воспалённое воображение, вещи с человеческой природой. Возле стенда с распятым чучелом определённо женской особи Харрис задержался особенно долго. Бинго тихо сопел сзади в затылок доктора, воздерживаясь от комментариев.
Да, первичные половые признаки позволяли с уверенностью утверждать, что перед ними всё-таки женщина. Более ничего, что говорило бы об ЭТОМ, как о женщине, Уолтер никак не мог выделить. Тощее, обтянутое серой кожей костлявое тело с четырьмя лишними рёбрами, шестипалыми конечностями и непропорционально большой головой. Голова чучела венчала длинную шею и таращилась на Уолтера большими миндалевидными глазами с навеки застывшими кошачьими зрачками. Вместо носа была впадина, рот ощерился в мёртвом оскале мелкими острыми зубами. Харрис присмотрелся. Нет, пожалуй, он ошибся, приняв остроту зубов за естественный фактор. Все зубы существа были вручную подпилены под углом, превращаясь в маленькие клыки. Забавно, подумал Уолтер, неужели при жизни эта тварь не брезговала человечинкой? Спутанные хворые волосы чучела серыми колтунами падали на огромный выпуклый лоб и плечи. Харрис передёрнул плечами и пошёл дальше.
Он заметил, что ни один экспонат не имеет сопроводительной таблички, надписи, проясняющей некоторые нюансы появления на свет этих ошибок природы. А это бы отнюдь не помешало.
— Вы отлично, держитесь, док, — уважительно польстил семенящий рядом Бинго. — Помню, на второй день представлений двух особо впечатлительных дамочек пришлось выносить отсюда на руках! Жалко, меня не позвали помочь. Я видел, у одной из них были просто шикарные сиськи!
— Да, да, сиськи… — отрешённо пробормотал Уолтер, замирая перед очередным шедевром дьявольской изобретательности.
Бинго недоумённо уставился на врача голубыми глазами и обречённо махнул рукой.
— Я так и знал, что вы извращенец, док! Я же говорю СИСЬКИ!
Глава 10
Алан старался изо всех сил. Он улыбался, внимательно выслушивал собеседников, небезуспешно изображая неподдельную заинтересованность. Смеялся над особо удачными шутками, был сама любезность и участие. Но… Но на душе у него становилось почему-то с каждым часом всё хуже и хуже. Муторная волна непонятной тревоги накатывала на юношу раз за разом, заставляя периодически вздрагивать и тревожно оглядываться. Сердце сжималось в зачастивших пароксизмах странной, ноющей боли.
Несмотря на определённый скепсис в вопросах, касающихся собственной умственной состоятельности, Алан никогда не мнил себя параноиком. Наоборот, Блейз всегда доверял своей чуткой, проникновенной интуиции, никогда не подводившей его в трудные моменты. А сейчас интуиция буквально вопила во всю глотку, предупреждая о грозящей опасности. И Алан не видел ни малейшей причины ставить её под сомнение.
Они расположились в гостиной за отменно сервированным столом, сделавшим бы честь любому дорогому ресторану. Фредерик и Шейла проявили свои таланты в полной мере, подтвердив, что не лишены чувства прекрасного. Яркое, но не режущее глаз, освещение, удобные мягкие стулья, великолепные блюда, уютный треск сгораемых в камине дров… Хорошая компания за непринуждённой дружеской беседой. Идиллия, одним словом! Алан в который раз скромно похвалил себя за врождённую выдержку и наработанное усиленными тренировками хладнокровие. Ну не по себе ему было, ну вот хоть режь его!
Гости прибыли в назначенный час, не опаздывая. Энди Тёрнер и Уолтер Харрис прикатили на машине последнего. Спустя десять минут в дверь особняка де Фесов позвонила добравшаяся на такси Дейзи Хилл. Фредерик, надев по случаю новый дорогой костюм, выбритый и надухаренный, напоминал престарелого агента ноль-ноль-семь. Он командовал парадом, не покидая пределов гостиной, лично усаживая гостей за стол. Шелли взяла на себя обязанность открывать прибывшим двери и приветливо улыбаться, рассыпаясь в непременных любезностях. На Алана возложили почётную обязанность гардеробщика.
Спустя некоторое время все сидели за столом. Звенели ножи и вилки, гости нахваливали местную кухню, заверяя, что давненько не едали ничего подобного. Фред сдержанно улыбался, восседая во главе стола, Шейла кокетливо пожимала плечиками и весело сверкала зубками, Алан, преимущественно помалкивая, цедил из стакана яблочный сок. По правую руку от Фреда сидел аккуратно расчесанный Энди, сменивший полицейскую униформу на джинсы, водолазку и пиджак. За шерифом пламенел огненно-рыжей шевелюрой доктор Харрис, импозантный и солидный. Весьма приличный костюм сидел на нём как влитой. Холеные пальцы с неуловимой лёгкостью, даже грацией орудовали столовыми приборами.
По левую руку от хозяина дома расположилась Шейла. Модная девочка не упустила случая показать себя перед гостями во всей красе. Минимум неброской косметики, выгодно подчёркивающей достоинства хорошенького свежего личика и скрывающего недостатки: темно-фиолетовые тени, чёрная тушь и розовый блеск для губ. Шелли надела обтягивающее платье насыщенного пурпурного цвета, с треугольным вырезом декольте и короткими, чуть ниже локтей, рукавами. В прорези рукавов были вплетены фиолетовые атласные ленты, заканчиваясь на хвостиках тугими бутончиками пурпурных розочек. Под платьем скрывалось от посторонних глаз подобранное в тон кружевное нижнее бельё. Стройность ног Шейлы подчёркивали тончайшие чёрные чулки и такого же цвета туфли на высокой танкетке. Густые угольные волосы девушка накрутила волнистыми прядями и распустила по плечам и спине. В мочках нежных розовых ушек блестели сапфировые серёжки, золотая цепочка с крестиком и буковкой «s» игриво ныряла в неглубокое декольте, теряясь меж упругих маленьких грудей. Выглядела сестра настоящей красавицей, истинной леди, интригующей и очаровательной, не мог не признать Алан. Круто выглядела. Даже вызывающе.
Дейзи Хилл вполне освоилась в несколько непривычной для себя компании, вставляя в разговор остроумные реплики. Девушка расположилась между Шейлой и занявшим «камчатку» Аланом. Юноше пришло в голову, что распределение мест за столом прошло не без участия его деятельной и обстоятельной сестрёнки. Дейзи отлично смотрелась в простеньком обтягивающем тёмно-сиреневом платье, глубоко декольтированном, с открытыми плечами. У симпатичной официанточки была изумительная фигура, и Алан поймал себя на том, что от Дейзи очень трудно отвести взгляд. Девушка чувствовала, какое производит впечатление и выглядела донельзя довольной, благодарно улыбаясь пригласившей её Шейле. Девочка хитро посматривала на брата и во всеуслышание заявляла, что они с Дейзи теперь подруги на веки вечные. Алан внутренне мученически стенал. Улыбка как приклеенная не сходила с его тонких губ. Длинные прямые волосы закрывали его лицо, рукава чёрной рубашки, заправленной в синие джинсы, были закатаны по локоть. Шейла давно намекала, что ему не помешало бы подстричь падающие на глаза вихры, поскольку его «дурацкий анимешный стиль» многих раздражает. Алан делал вид, что не понимает о чём вообще идёт речь. Ему ТАК нравится, и плевать он хотел на мнения окружающих. Уже давно канули в лету те времена, когда чужие суждения могли хоть как-то повлиять на его мировоззрение.
Постепенно разговоры перешли в несколько иную, менее официальную, плоскость. Лёгкое марочное вино (у Фреда был неплохой погреб, предмет зависти всех соседей) постепенно делало своё дело. Фред без устали травил анекдоты, Энди и Шейла хохотали, как сумасшедшие, доктор Харрис порывался записывать особо убойные, а дядя обещал вот-вот перейти к неприличным байкам. Алан мрачнел с каждой минутой — он вино терпеть не мог, а потому сидел трезвый, как стёклышко. Дейзи, словно зримо осязая исходившие от юноши депрессивные эманации, стала вести себя более сдержано. Не забывая вежливо улыбаться, девушка всё чаще оборачивалась к Алану вроде бы по совершенным пустякам. В её зелёных глазах сквозила до того неприкрытая забота, что Алану стало ещё хуже. Но обижать Дейзи он хотел ещё меньше, поэтому с усилием взял себя в руки.
— Ты совсем не пьёшь, — Дейзи мягко прикоснулась к его руке. — Почему? Я, конечно, слабо разбираюсь в винах, но, на мой взгляд, это — одно из лучших, что я когда-либо пробовала.
— Я, если честно, не сильно жалую вина, — признался Алан. — Могу выпить коньяку, водки на худой конец, но вино… Бр-р-р…
— И ты любишь пиво, — улыбнулась Дейзи. Алан подумал, что розовая помада очень идёт её полным влажным губам. Он до сих пор помнил, насколько вкусными они могут быть…
— Есть такой грешок. Кому, как ни тебе знать об этом!
— Да, если бы ты постоянно жил у нас, Грэму пришлось бы молиться на тебя.
Алан усмехнулся в тарелку с салатом. Жить в Хеллвиле… А ведь, если тщательно вдуматься, то перспектива навсегда связать свою жизнь с этим маленьким городком не из самых плохих и никчёмных. Ему нравилось здесь, нравились живущие тут люди, ну, или почти все, нравилась провинциальная атмосфера Хеллвила. Но стоило признаться хотя бы самому себе, что он не смог бы жить здесь. САМ не смог бы. А иных вариантов он и не рассматривал. Хотя и подозревал, что та же, например, Дейзи сумела бы предложить альтернативу собственного посола.
— Жизнь полна сюрпризов и неожиданностей, — Алан через стекло стакана посмотрел на изогнувшийся, поплывший силуэт Дейзи. — Никто из нас не может с уверенностью сказать, что ожидает его завтра. Какие повороты судьбы поведут его, и какой дорогой. Я привык не зарекаться и не насмехаться над промыслом божьим. Погоди смеяться. Я вполне серьёзно, Дейз. Я не знаю, что будет завтра, через месяц, год… Я стараюсь сам, своими руками держать штурвал данной мне жизни, но понимаю, что не смогу обойти все подводные камни и рифы. И что в любой момент мой корабль может захлестнуть штормовая волна, и он пойдёт ко дну. А я ничего не смогу сделать. И так с каждым человеком.
Поэтому не исключено, что когда-нибудь, если звёзды на небе сложатся определённым образом, если… А, чёрт, со стороны выглядит, что я здорово надрался и несу какую-то несуразную чушь, да?
Дейзи не спускала с юноши полных участия и внутреннего тепла зелёных глаз. Он ласково накрыла ладонь Алана своей и сказала:
— Ты глупый. Ты рассуждаешь о злободневных и важных для, поверь, многих людей, вещах и называешь себя дураком?
— Я всего-навсего хотел сказать, что не сбрасываю со счетов возможности в будущем, со временем поселиться в вашем городе. Всякое бывает…
— И я знаю, по крайней мере, одного человека, который будет очень рад, если это всё же произойдёт.
— Что-то мне подсказывает, что и я знаком с этим человечком, — Алан впервые за вечер искренне улыбнулся. — Он очень хороший этот человечек. Очень добрый, красивый и терпимый.
Девушка залилась нежным розовым цветом.
— Воркуете, голубки? — Шелли с плохо скрываемым любопытством подсунулась к ним. — Вечер, по-моему, удался на славу! Скажешь, нет, братишка?
Алан присмотрелся к огромным, подозрительно заблестевшим глазам девочки, к щекам, покрывшимся румянцем… Всё ясно, Шейла явно переоценила свои скромные силы в гонке за бокалом вина.
— Шелли, тебе не кажется, что… м-м-м…такой молоденькой девушке, как ты, пора прекратить налегать на спиртное?
Шейла закусила нижнюю губку и обиженно запыхтела. Вот ведь воспитатель несчастный! Хорошо, его не слышали Энди с доктором Харрисом, целиком и полностью поглощённые очередным нетленным анекдотом дяди Фреда. Девочка чувствовала себя просто прекрасно. В голове немножко шумело, но по телу разливалось приятное тепло, казалось, что ты становишься легче и воздушней, что физические законы более не властны над тобой. И она вдобавок отлично себя контролировала, зная, где следует остановиться. Язык девочки не заплетался, мысли не путались, противоестественных желаний не возникало. Нет, ну правда, чего он цепляется?!
Шелли задрала носик и, испепелив брата яростным огнём синих глаз, резко отвернулась от них. Дейзи укоризненно посмотрела на Алана:
— Пожалуй, ты излишне строг и несправедлив по отношению к сестре. Алан, не подумай, что я поощряю повышенное пристрастие современных подростков к алкоголю, ничего подобного! Но этим здесь и близко не пахнет. Шейла находится не где-нибудь на улице или в сомнительном заведении — она в доме у своего дяди, а рядом сплошь родные и друзья! Что, по-твоему, может случиться с ней плохого, даже если она чуток хватит лишку?
— А зачем доводить себя до такого состояния? — не сдавался юноша.
— А как она узнает, каково это? — резонно возразила Дейзи. — Каждый в жизни хоть раз, но напивался в хлам! Зато потом уже знает, чем это грозит, как себя чувствуешь на следующий день. Так пусть подобное лучше происходит дома под присмотром близких, чем где-нибудь на улице!
— Хорошо, давай тогда предложим ей и курнуть заодно чего-нибудь, или ширнуться пару раз. Так, на всякий случай, чтобы узнала, каково и это! — Алан вспыхнул, исподлобья глядя на Дейзи. — Мы же рядом, откачаем, если что…
Девушка с удивлённой, какой-то детской обидой посмотрела на него. Её полные губы зримо задрожали.
— Зачем ты ТАК? Ты же понял, что я имею в виду, Алан. Почему ты всё утрируешь и говоришь мне, что… Хотя, наверно, это я не права, что лезу не в свои дела!
Она сделала попытку подняться со стула, но была остановлена двумя ладошками, опустившимися ей на плечи. К смятённой девушке сзади тихо и незаметно подкралась Шейла. Обняв Дейзи обеими руками, Шелли горячо зашептала ей на ухо:
— Пожалуйста, Дейзи, не уходи, ради меня… Ну пожалуйста! Не обращай на него внимания, он всегда ТАКОЙ. Прости меня.
Дейзи ласково провела пальцами по щеке девочки.
— Я не обижаюсь. Не проси у меня прощения, прекрати. Ты не проводишь меня в туалет? Я бы не отказалась припудрить носик.
— Я тоже.
Проводив гордо удалившихся девушек, Алан раздражённо, злясь на самого себя, закатил глаза. Господи, да что с ним такое происходит? Что он творит? И это он ещё трезвый, а если бы принял на грудь? Юноша осмотрел свои руки — пальцы не дрожали, не дёргались. Он не выпил ни капли вина. Но что тогда с ним происходит? Откуда это гнетущее состояние и противная ледяная мерзость в низу живота, связывающая внутренности морским узлом? Что он ПОЧУВСТВОВАЛ?
— Женщин зачастую очень трудно понять, — на него участливо смотрел сидевший напротив Уолтер. — Извини, я тоже, скорее всего, вмешиваюсь, куда не надо…
— Да пустяки, — успокоившись, Алан виновато улыбнулся. — Порою я захожу гораздо дальше, чем следовало бы. Я сам всё порчу. Да и настроение у меня в последнее время не к чёрту. Вы, как врач, не дадите бесплатный совет-другой?..
— Уолтер. Просто Уолтер. Не говори мне «вы», хорошо?
— Договорились.
Харрис сложил пальцы домиком, не зная толком, с чего начать.
— Я не психолог, но кое-какие книги читал в своё время… Что тебя гнетёт?
— Ума не приложу, — почти не соврал Алан. — Но в последнее время у меня отчего-то ну очень пакостно на душе. Предчувствие какой-то пока невидимой, но неотвратимо грядущей опасности. Я схожу с ума?
— Навряд ли, — как-то уж чересчур быстро ответил Уолтер, что не ускользнуло от внимания Алана. — Невозможно сойти с ума практически коллективно.
— О чём это ты, док? — Алан честно недоумевал.
— Не у одного у тебя подобные симптомы, — Харрис перегнулся через стол и шепнул: — Готов побиться об заклад, что ЭТО началось с тобой сразу по приезду в Хеллвил.
Алан задумался. Стоит ли говорить об этом с Уолтером? Он казался умным и надёжным человеком. И не стал крутить пальцем у виска, скоропалительно припечатывая Алана диагнозом — паранойя. Несколько секунд он молчал, под пристальным изучающим взором доктора. Наконец, юноша сказал:
— Не совсем. Первый раз нечто подобное накрыло меня в день смерти тёти Урсулы. Да, именно так. Всё началось со звонка.
— Со звонка?
— Да. Позвонил дядя и сообщил, что тётя Урсула умерла. И… Можешь смеяться, но когда телефон только зазвенел, я уже ЗНАЛ, что ничего хорошего ожидать не приходится. Я ПОЧУВСТВОВАЛ это.
— Тогда нам определённо есть, о чём поговорить, — Харрис повернул голову. Энди подсел поближе к Фреду, и между мужчинами завязалась непринуждённая, согретая вином беседа. Так, шериф начал зондировать почву, отметил про себя Уолтер. Посмотрим, что это в итоге даст…
Тем временем в гостиную вернулись посвежевшие девушки. Алан мельком глянул на наручные часы. О, уже десять натикало! Время бежит быстро и неумолимо. Минуты, часы, годы. Так и жизнь пролетает…
От Алана не ускользнуло, что Шейла чем-то встревожена. Что могло произойти за десять минут? Подрались с Дейзи, не поделив унитаз? Да ну, глупости! Дейзи не говоря ни слова, уселась за стол, а Шелли наклонилась к Алану.
— Братишка, хоть ты и засранец, каких свет не видывал, но я всё равно тебя люблю, — от горячего шёпота Алан весь покрылся мурашками. — Но это всё ерунда…
Доктор Харрис по-джентльменски налил Дейзи гранатового сока, зримо оттопырив напряжённое ухо. Алан не удержался от улыбки, хотя внутри него всё сжалось от ОЧЕНЬ НЕХОРОШЕГО предчувствия, будь оно неладно.
— А что НЕ ерунда, котёнок?
— В ванной комнате, как только мы вошли, треснуло зеркало. Представляешь? Мы открываем дверь и тут р-р-раз — через всю поверхность пробежала трещина, почти расколов стекло на две части! Я слышала, что это плохая примета, Алан… И мне как-то стало не по себе, честно. Я даже не знаю, как сказать об этом дяде.
— Предоставь это мне, — Алан ободряюще провёл пятернёй по лицу девушки. — Я во всём разберусь…
Но это было только начало.
_________________________________________________________
Гортанно простонав, Стивен на некоторое время застыл, тяжело дыша и каждой клеточкой разгорячённого тела ощущая под собой податливую, истекающую потом и страстью женскую плоть. Выдохнув, Диксон скатился с Мишель и потянулся к пачке с сигаретами. Примирение вышло на славу. В принципе, Стивен был даже готов сказать, что его акции растут как на дрожжах. И дело было не столько в том, что Мишель опять с готовностью раздвигает перед ним свои красивые ножки, сколько в её папочке.
Это ж нарочно не придумаешь! Сам мэр первым выразил желание познакомиться с ним и недвусмысленно дал понять, что не будет чинить препятствий на пути дочери к искомому счастью. Офигеть можно! Стив чиркнул зажигалкой и, самодовольно улыбаясь, затянулся. Теперь всё зависит от него. Хотя нет, не так. Юноша досадливо поморщился. Мишель. Эта своенравная стерва способна отмочить любой номер. Это сейчас, напуганная нравоучительными лекциями папаши, она превратилась в кроткого ягнёночка, держащего острый на шпильки язычок за зубами. Но стоит ей почувствовать слабину и… пиши пропало. Вот если бы заделать ей ребёнка…
Стивен надолго призадумался. Это проблема. Огромная. Ну ладно, не наденет он резинку, и что? Наверняка Мишель для подстраховки применяет контрацептивны. Это стопроцентно! Или начнёт требовать, чтобы он её трахал исключительно в задницу. Он, конечно, и рад стараться, благо попка у Мишель отменного качества, но это не решение проблемы обустройства личной жизни. Стив стряхнул пепел прямо на пол и искоса поглядел на растянувшуюся сомлевшей от удовольствия пантерой любовницу. Вот бы она ещё замурлыкала, хмыкнул Диксон и вальяжно похлопал Мишель по округлому бедру. Девушка перевернулась на живот и подняла растрёпанную головку. Мокрые пряди золотистых волос липли к её лицу.
— Ум-м-м… Ты превзошёл самого себя, малыш.
— Ага, что есть, то есть, — осклабился Стив, выпуская через ноздри сигаретный дым. — Всё, что я делаю, это ради тебя, детка.
— Я в этом не сомневалась, — Мишель хитренько улыбнулась. — Ты же обожаешь меня…
— Куду уж тут деваться, — Стив докурил сигарету и отработанным до автоматизма движением выбросил окурок, как всегда метко угодив в мусорное ведро.
Откинувшись на спинку кровати, молодой человек зашипел сквозь зубы от пронзившей тело резкой боли. Помятые рёбра периодически давали о себе знать. От Мишель не ускользнула исказившая лицо Стивена гримаса. Она осторожно провела пальчиками по груди и животу юноши, едва касаясь налитых нездоровым сизым цветом синяков.
— Ты когда-нибудь перестанешь ввязываться в драки? Разве оно того стоило?
— Стоило бы… Если бы драка закончилась со счётом в мою пользу, — Диксон обнял прижавшуюся к его правому боку девушку. — Это дело принципа, понимаешь?
— Принципа? Странно, а я думала, что всё кроется в элементарной жажде мести. Ты который раз выхватываешь на орехи от этого Блейза, третий?
— Второй, — скрипнул зубами Стивен. — Не надо принимать меня за полную размазню и рохлю!
— Ты же знаешь, что я так о тебе не думаю. Рохлей ты никогда не был.
— А кем был?
— Ну, — пожала обнажённым плечиком Мишель. — Мерзавцем, сволочью, тупицей, недоумком…
Стив коротко хохотнул и поспешил заклеить рот, поносящий его по всей программе, жадным поцелуем. Их языки судорожно переплились, настырными змеями проникая меж приоткрытых губ… Мишель глухо застонала, обвивая руками шею Стивена и закидывая ногу ему на бедро. Диксон подхватил девушку за талию и… Вскрикнул он неожиданной и от того вдвойне неприятной боли! Оттолкнув от себя чрезмерно увлёкшуюся, распалившуюся любовницу, Стивен провёл языком по прокушенной губе, слизывая солёную кровь.
— Ты что, мать твою, совсем рехнулась?! — Диксон был готов ударить её. — Ты мне на хрен губу прокусила, дура!
— Ой, прости, я сама не знаю, что на меня нашло! — с округлившимися от ужаса глазами Мишель кинулась к нему и попыталась неловко вытереть сочащуюся густую темно-красную кровь. — Стиви, ну я же нечаянно… Ну извини, малыш, извини. Дай я помогу тебе…
— Сам справлюсь, — отрезал Диксон, вставая с кровати и прикрывая рот ладонью. — Не хватало ещё простыни испачкать… Я, знаешь ли, привык, что на них нет ничего, кроме пятен от спермы! Мать твою, как больно то…
— Ну не обижайся, Стив! — жалобно сказала Мишель, сидя на кровати и, внезапно устыдившись сама не зная чего, натянув простынь до подбородка.
— Я в ванную.
Оставшись наедине с собою и испорченным настроением, девушка была готова разрыдаться. Она взяла с прикроватного столика салфетку и промокнула увлажнившиеся глаза. Отняв салфетку от лица, Мишель увидела на ней смазанные кровавые разводы — она задела запачканный рот. Боже мой, ужаснулась Мишель, на мне же его кровь! Девушка тщательно вытерла влажные от крови губы и внутренне содрогнулась. Она и вправду не знала, что сказать. Она не знала, что заставило её укусить Стивена. Раньше Мишель не замечала за собой пристрастия к подобного рода выкрутасам в постели… Что с ней произошло, чёрт возьми?!
Мишель нервно облизнула пересохшие губы. Она не подозревала, что ЭТО — только начало.
_______________________________________________________________
Велосипеды они оставили на вершине холмов, спрятав доставивших их за город верных железных коней в небольшой ольховой рощице. Вниз, в долину спускались едва не по-пластунски, прижимаясь к холодной земле и стараясь совершать минимум ненужных движений. Ущербной луне не хватало сил, чтобы выдать с головой тусклым светом две маленькие крадущиеся фигурки.
Мальчики оделись в одежду преимущественно тёмных тонов и вооружились ждущими своего часа фонариками. Раскинувшийся в едва озарённой ночным экономным освещением долине цирк-шапито, казалось, провалился в глубокий крепкий сон. Вяло царапающий детские лица ветерок не приносил ни звука. Изредка взрыкивало одно из заключённых в вольере животных и — опять тишина. Начинающих диверсантов подобный расклад устраивал более чем.
Они двумя сопящими изваяниями застыли на невидимой границе, отделяющей цирковые владения от остального мира, и внимательнейшим образом осмотрелись. Два шатра, один поменьше, второй воистину гигантских размеров без включенной иллюминации ночью напоминали подёрнутые занавесью мрака уменьшенные в размерах египетские пирамиды. Конечная цель мальчиков находилась в меньшем шатре. Достаточно было преодолеть метров двадцать пересечённой местности, избегая нежелательной встречи с возможным сторожем, откинуть простой чёрный полог, закрывающий вход в шатёр и юркнуть внутрь. Проще не бывает. По крайней мере, с виду.
Кто знает, если бы дети вовремя поняли, что для них ВСЁ УЖЕ началось, то и вся история пошла бы совсем по-другому. Но они не ПОЧУВСТВОВАЛИ.
_________________________________________________________________________
Алан долго рассматривал расколотое на две ломаные неровные части большое, где-то метр на метр зеркало, пока доктор Харрис за его спиной не начал вежливо покашливать. Они отлучились в ванную комнату по суровым неотложным мужским делам и попутно оценить уровень ущерба, нанесённый этому королевству первосортного кафеля, стекла и хрома. Ванная комната сверкала отполированными деталями кранов и блестящей плиткой так, что с непривычки резало глаза. Шелли, не изменяя себе, напутствовала мужчин невинной просьбой «слишком сильно не увлекаться». Уолтер непонимающе вскинул брови и Алан, снисходительно улыбнувшись, присоветовал врачу не задаваться пустыми вопросами, принимая мисс Шейлу Блейз такой, какой она была. Со всеми вытекающими последствиями. Это как вынуждены мириться со стихийными бедствиями, типа урагана или цунами. Возмущайся хоть до икоты, а бороться невозможно.
— Стекло-то вон какое толстое, — сказал Алан и провёл пальцем по поверхности зеркала, отражающего их с доктором и часть комнаты. Через лицо Алана проходила витиеватая кривая, искажая и как бы сглатывая отражение юноши. Казалось, что это не он в зеркале, а какой-то незнакомец с обезображенной физиономией.
— Да, и рама очень качественно сработана, придраться не к чему, — Харрис усмехнулся. — Я так думаю, что одна моя ванна стоит куда меньше этого зеркальца. Оно должно было провисеть здесь без хлопот вечность.
— Ничего вечного не бывает. Эти зеркала зачастую настолько хрупки… Кто знает, может это дал о себе знать изначальный заводской брак?
Уолтер отрицательно покачал рыжей головой. Его двойник в зеркале сделал то же самое.
— Сомневаюсь. Ваш дядя из тех людей, которые по десять раз перепроверят самую незначительную с виду вещь, прежде чем допустят её состоятельность, как произведения искусства. И, если это зеркало висит в ванной комнате Фредерика де Феса, значит, с ним всё было в полном порядке.
Отвернувшись от разбитого зеркала, Алан повернулся к Харрису, глядя на невысокого доктора сверху вниз.
— А ты неплохо знаешь моего дядю, я угадал?
— Совсем неплохо, — Уолтер подошёл к раковине и, повернув массивный хромированный кран, подставил руки под тугую струю горячей воды. Он уже устал повторять Алану, что бы тот ему не выкал, но, видимо, всё бесполезно… — И вашу тётю, упокой Господь её душу, я тоже знал очень неплохо. Как ты думаешь, Алан, от чего она умерла?
— Сердечный приступ, — машинально ответил юноша и тут же нахмурился. — Правда…
— А правда в том, что Урсула никогда не страдала от сердечных заболеваний, — перейдя на шёпот, заговорил Уолтер, не спуская с Алана возбуждённо загоревшихся глаз. — Она была подвижной, бодрой, энергичной, ЗДОРОВОЙ женщиной.
Блейз снял с крючка махровое полотенце и передал доктору.
— Продолжай. Ты меня заинтриговал.
— Благодарю, — сказал Уолтер, вытирая руки. — Хочешь послушать мои умозаключения?
— Теперь уж точно не откажусь, — сложив руки на груди, Алан загородил собой входную дверь. — Я весь внимание.
__________________________________________________________
— Девочки, — Фред поднялся на ноги и извиняюще улыбнулся. — Мы с Энди пройдём в мой кабинет обсудить кое-какие дела, а вы тут постарайтесь без нас не скучать.
— Как скажешь, дядя, — заметно посвежевшая Шелли показала на миг обернувшемуся шерифу язык. Тёрнер залился краской как помидор и торопливо зашагал вслед за де Фесом. Вау, у него даже уши покраснели, с замиранием сердца восторженно подумала Шейла. Какой умничка…
— Тебе нравится наш шериф? — как бы невзначай спросила Дейзи, с хрустом надкусывая сочное жёлто-зелёное яблоко. Ароматный сок потёк по пухлым губам и подбородку девушки. Дейзи поспешила вытереть сок салфеткой.
Шелли, засмеявшись, вытащила из кармашка носовой платочек.
— Дай я тебе помогу, а то будешь вся сладкая и липучая…
— Значит, о покорении мужских сердец можно не беспокоиться. Все и так будут липнуть ко мне.
— А то… У тебя такие красивые губы! Как же я тебе завидую, Дейзи.
Шелли робко коснулась кончиками пальцев мягких податливых губ Дейзи. Та, отложив в сторону яблоко, с отчётливым беспокойством сказала:
— Надеюсь, ты не из тех, кто любит щупать девочек?
— Ха-ха, ты глупышка, Дейзи! — девочка прыснула со смеху. И тут же заметно помрачнела. Всё-таки Алан был прав, решила Дейзи, наблюдая за стремительной сменой настроения Шелли. Не надо было ей столько наливать. — Просто у меня, как ты видишь, небольшая проблемка по этой части…
— Проблемка?
— Ага. У меня на редкость тонкие и невзрачные губы. Просто беда какая-то, — сокрушилась Шейла.
Дейзи, присмотревшись, горячо возразила.
— Не смей на себя наговаривать! У тебя красивые губки. И улыбка у тебя замечательная.
— Ну да, ну да… Когда я улыбаюсь, губы становятся как вроде и ничего… Где-то близко, рядом, так себе. Или вот когда я только просыпаюсь! Губы выглядят пухлыми, но и всё лицо тоже опухает… Я просто кикимора какая-то.
— Боже, девочка моя, прекрати так говорить, — Дейзи ободряюще обняла Шейлу. — Ты очень красивая лапочка. Я и вполовину не так симпатична, как ты.
— Заливаешь…
— Вовсе нет.
А ведь она так и не ответила на мой вопрос, мимоходом успела подумать Дейзи. Ну и хитрюга!
___________________________________________________________
Тони и Грег неуверенно застыли на пороге шатра. За их спинами опустился кусок плотной чёрной холстины, запирая мальчиков в этом лишённого малейших проблесков света навевающем жуть мешке. Именно так — жуть. Едва они переступили через порог, благополучно и без проблем добравшись до шатра, как вся бравада тут же оставила их. Отчаянная детская храбрость и презрение к опасностям (ха, пусть ВЗРОСЛЫЕ боятся!) вмиг покинули приятелей, улетучившись в неизвестном направлении.
Здесь, в палатке кунсткамеры (да они даже не могли правильно выговорить это слово!) было тихо, холодно и темно. Тихо, как безветренную ночь на кладбище. Холодно, как в погребе. И темно, как в могильном склепе. Тони почувствовал, как Грег в кромешной тьме нашарил его руку и крепко сжал её. Вспотевшие пальцы Грега ощутимо дрожали. Ой-ой-ой, тоскливо подумал Тони, зря мы, пожалуй, затеяли всю эту амфору… Э-э-э… Афёру!
— Тони, включай же, наконец, этот чёртов фонарик, — тихим прерывающимся шёпотом взмолился абсолютно невидимый в темноте Грег, маленькими тисками сжимая руку Тони.
— А сам чего не включишь? — беззлобно огрызнулся Тони, на ощупь расстёгивая куртку и доставая из-за пазухи небольшой продолговатый фонарик.
— Да не могу я, — признался Грег. — Он у меня в правом кармане…
— А бросить мою руку слабо?
— Какую руку? Ах, эту….Точно, точно, — Тони не видел друга, но почему-то решил, что Грег побелел от страха и с трудом соображает. Однако руку его всё же выпустил. А ведь ему всегда казалось, что Грег намного смелее, чем он. Мама по этому поводу как-то сказала, что настоящая храбрость и решимость проявляются в тех ситуациях, когда нет иного выхода. Когда кому-то волей-неволей приходится БЫТЬ смелым и решительным. Не ради себя, а ради других. И тот, кто понимает это отчетливей других и добровольно взваливает на себя бремя ответственности и есть настоящий храбрец. Потому что он не трус. Потому что больше некому. А кому-то надо. Не для себя. Для других.
Тони хорошо запомнил её слова. А ведь я не трус, внезапно пришло ему на ум! И это спонтанное озарение несколько приободрило мальчика, придало ему сил и решимости. Я НЕ трус, ещё раз сказал он сам себе. Так, на всякий случай, для закрепления эффекта.
Фонарики они включили одновременно. Два тонких, смотрящихся в окружившей их космической первозданной тьме такими слабыми и жалкими, лучика света пронзили недра шатра. И эти неказистые лучи показались испуганным мальчикам ярче мощнейших из прожекторов. Тони подумал, что их фонарики похожи на самые настоящие джедайские лазерные мечи, призванные сокрушить оплот Тёмных сил.
— Ух ты, ты только посмотри на это, — выдохнул Грег, отогнав лучом фонарика страх куда-то на задворки сознания и напоминая себя прежнего. — Ты когда-нибудь видел нечто ПОДОБНОЕ?
— Тихо ты, — шикнул на него Тони. — Конечно, не видел… Ну, разве что в комиксах встречал… Или в кино.
— Да тут, чувак, всё намного круче, чем в кино. Главное, не обоссаться!
— Главное, чтобы нас не застукали, — поправил Тони. — Я, например, предпочту встретиться с дюжиной чудовищ, чем попасть один раз под горячую руку мамы, когда она в плохом настроении.
— Правда, что ль? А мне завсегда миссис Хилл казалась уравновесенной и спокойной женщиной.
— Так и есть, — кивнул Тони, направляя луч фонаря в проход меж первыми рядами стеллажей. — Но когда речь заходит о моей безопасности, она превращается в какую-то эту… Фурию, во! А потом расстраивается и горько плачет. Я не хочу её расстраивать. И я не хочу, чтобы моя мама из-за меня плакала.
— Мы не дадим ей повода. Доверься мне. И не переживай по этому поводу, у твоей мамы просто нервишки пошаливают. Я слышал, что у баб это часто бывает!
Дурак ты, Грег, подумал Тони, просто моя мама любит меня, и искренне переживает и волнуется. А плачет она часто и по другому поводу. Потому что у неё нет друга. Интересно, а Алан согласился бы стать другом его мамы? Он показался Тони приличным парнем, вполне заслуживающим доверия. И у него такая классная сестрёнка…
— Эй, ты чего застыл с таким видом, будто тебя огрели по башке? — настойчивый свистящий голос Грега вырвал Тони из мира грёз и вернул к реальной действительности. — Давай хоть осмотримся, раз уж пришли сюда!
— Давай.
Мальчики осторожно двинулись вглубь шатра, обходя кошмарные стенды с распятыми чучелами и заставленные колбами, пробирками и прочей стеклотарой столы. Некоторые из колб были настолько огромны, что стояли прямо на полу, а иные из прикреплённых к стендам чучел размерами не уступали взрослому человеку. Света фонариков едва хватало, чтобы рассмотреть общие детали буйствовавшего в палатке гротеска и живого воплощения фантазий сумасшедшего. Под сводом шатра сгустилась тьма, словно притаившийся хищный зверь, наблюдая сверху за вторгшимися на его территорию незваными гостями… Тьма опускалась вниз и рассасывалась трепещущими языками, норовя забиться в любую щель, вытесняя тени и прогоняя зыбкий дрожащий свет.
Тони негнущейся рукой водил из стороны в сторону. Язык не успевал облизывать пересохшие губы. Ему было не по себе, определённо. Ноги плохо слушались, и приходилось прилагать массу усилий, чтобы передвигать их. Дыхание перехватывало ещё на подходе к гортани, и грудная клетка мальчика от нехватки кислорода вздымалась и распирала куртку сверх всякой разумной меры. Глаза Тони с расширившимися хаотично мечущимися зрачками стали похожи на глаза ОЧЕНЬ испуганного оленёнка. Но он находил в себе силы идти дальше, внимательно подмечая всё, что видел, и, не давая страху окончательно победить себя. Тони знал, что если он позволит себе струсить, то страх, торжествующе завывая, ворвётся в его сознание, сметая все эмоции, чувства, мысли, все человеческие преграды на своём пути и, угнездившись глубоко в душе, назовётся Ужасом. А ужас способен погрести под собой кого угодно.
Поэтому Тони держался. И ещё потому, что помнил слова мамы. А вот Грег, мелкой дрожью трясущийся за его спиной, как-то незаметно сдал. Тони оглянулся. Лицо Грега посерело и покрылось мельчайшими бисеринками пота, глаза дико вращались, губы тряслись. Тони показалось, что лязг зубов Грега должны услышать аж в Хеллвиле.
Ни говоря ни слова, Тони протянул другу свободную руку. Грег с благодарностью и вздохом облегчения вцепился в неё, как утопающий хватается за соломинку. Тони невольно поморщился. Страх придал Грегу дополнительных сил, которые тот вылил в одно рукопожатие.
— Ты в норме, приятель?
— Лучше не бывает, — разлепил непослушные губы Грег в виноватой улыбке. В неверном свете фонарика Грег казался белее, чем покойник. А лихорадочно блестевшие на бледном, охваченном подвижными тенями, лице глаза напомнили Тони кадры из страшного фильма про оживших мертвецов. Грег стал похож на голодного зомби. Интересно, а на кого похож я, резонно подумал Тони?
— Я так думаю, что мы дойдём до конца шатра и повернём обратно, — как бы, между прочим, предложил Тони. — Не будем чересчур углубляться… Верно? Всё равно тут смотреть особо и не на что. Чего мы тут не видели? Глупых чучел и дурацких аквариумов, в которых даже толком рассмотреть ничего невозможно?
— Базаришь, — с неподдельным уважением сказал повеселевший Грег. Тони понял, что его приятель давно порывался сказать нечто подобное, но упорно молчал, боясь обвинений в трусости. Вот балда! — И потом, здесь так воняет… Интересно, что может так вонять, а?
— Наверно, всякие специальные растворы, — кивнул на ряды заполненных формалином колб Тони, подсвечивая себе фонариком. — Или чего там используют при изготовлении чучел?
Они почти добрались до конца первого ряда. Времени на эту «зелёную милю» у мальчиков ушло неприлично много, что, впрочем, совсем неудивительно, учитывая черепашью скорость передвижения незадачливых диверсантов.
— Да уж… А воняет так, что я подумал, будто кто-то из этих уродцев усрался! — нервно захихикал в кулак Грег. Он расправил плечи и, окрылённый перспективой скорейшего возвращения домой, изо всех сил храбрился. — Вот был бы прикол, да?
— Ага… — ответил Тони, заворожено водя фонариком по уродливым чучелам. — Мы как будто в Ангаре 18, да? А это все сплошь мутанты и заспиртованные пришельцы! Офигеть…
— Это ты про тот дурацкий клип? — догадался Грег. — И как тебе только мама не нахлобучит, чтобы ты меньше смотрел всякую гадость…
— Да ну тебя! Сам мне все уши прожужжал этим цирком, а теперь делаешь вид, что вообще ни при делах… Блин, даже не верится, что это все эти экс…энс…ЭКСПОНАТЫ настоящие! Жуть то какая. Страшно, но интересно, да, Грег?
— Угу, — Грег, получив вполне залуженную отповедь, сконфуженно замолк.
Они практически уткнулись в стенку, но, вместо того, чтобы свернуть в следующий проход, пошли в обратном направлении. Настроение мальчиков росло, как на дрожжах, ноги споро восстанавливали былую лёгкость и подвижность, противные липкие струйки пота престали стекать по спине, лучи фонариков развязано носились в спёртом воздухе, рассекая шарахающуюся от света темноту.
Теперь они шли гораздо быстрее. Они почти бежали. Долгожданный выход из кунсткамеры был так близок… Мальчики ещё не догадывались, что бегут навстречу опасности, гостеприимно раскрывающей перед ними свои мерзкие, когтистые объятия.
Они шагали навстречу УЖАСУ.
И они не могли остановиться.
Первым почуял неладное Тони — он вырвался на три шага вперёд отстающего Грега. Мальчик застыл на полпути, как вкопанный. Грег по инерции едва не врезался в него, но в последний момент успел среагировать и задел лишь самую малость.
— Эй, ты чего? О чём ты думаешь? Надо уходить быстрее, — чуть не взвился на дыбы Грег, брызжа слюной и размахивая фонарём. — Ходу, Тони, ходу!..
— Ты ничего не замечаешь? — Тони взялся за фонарик обеими руками, словно черпая в нём силы.
— А ЧТО я должен был заметить? — едко поинтересовался Грег. Веснушки на его побелевшем лице выделялись внушительной россыпью.
— То, что, когда мы шли туда, — Тони, не глядя, ткнул большим пальцем себе за плечо, — этот щит не был пустым. На нём висело чучело. А сейчас, как видишь, его нет.
— Кого нет? Ты что, решил напугать меня?
— Чучела нет.
— К-какого ч-чучела? — Грег начал заикаться. До него постепенно доходил смысл того, что говорил его друг. И это Грегу чертовски не понравилось.
— Ну, так смотри получше… И не цепляйся за меня!
— Извини. Только не кричи так громко, пожалуйста…
Мальчики замерли двумя трясущимися, словно чахлые осенние листочки на холодном пронизывающем ветру, изваяниями. Они не могли отвести взор от сколоченного из струганных досок большого, в рост человека стенда. Он был пуст. О том, что ещё несколько минут назад здесь было прилажено чучело, говорили обрывки старых растрескавшихся кожаных ремней, болтающихся на уровне воображаемых рук, ног, шеи и талии. У Тони с воображением всё было в полном порядке. И с памятью тоже. Он чуть не задохнулся от накатившей на него волны первобытного, сжигающего мосты здравого разума страха.
— Хм, а куда же подевался тот, кто здесь висел? — простодушно удивился Грег. Повышенным вниманием к мелочам и наблюдательностью он явно не отличался. Мальчик настолько удивился исчезновению (необъяснимому, нелепому, НЕВОЗМОЖОМУ) чучела, что изумление на краткий момент оттеснило собою страх.
— Я не знаю… — обречённо прошептал Тони, сжимая на рукоятке фонарика кулачки и истово молясь, чтобы всё с ними происходящее оказалось не более чем кошмарным сном. Чтобы можно было проснуться и посмеяться над собственными ночными страхами. Но он понимал, что ЭТО не сон. А память настырно и услужливо подсовывала ему видение того существа, что, порвав обездвиживающие его ремни, обрело свободу. — Но я знаю, что нам надо как можно быстрее убегать.
— Ха, чудила! А я тебе о чём говорил?
Тони схватил Грега за воротник, игнорируя вернувшийся к мальчику покровительственно-снисходительный тон и рявкнул так, что чуть было не надсадил горло:
— Я сказал БЕЖАТЬ!
Грег выдавил какое-то слово, значения коего Тони не знал, но определённо ругательного свойства, и послушно кивнул. Мальчики развернулись и дружно припустили со всей скоростью, на которую были способны их быстрые детские ноги. Им почти удалось. Когда до чёрного полога, закрывающего спасительный выход, осталось всего каких-то несколько шагов, чья-то тень перекрыла им дорогу. Тень была огромной, жуткой и насыщенной сумраком. Она заняла собой весь проход, нависая над маленькими беглецами.
Тони еле успел затормозить. Он даже не хотел думать, что произошло бы, врежься он на всех парусах в ЭТО. В ПУГАЮЩЕЕ ДО ПОТЕРИ ГОЛОСА НЕЧТО…
Тень угрожающе зашевелилась, надвигаясь на детей. Обнявшись, мальчики пятились назад. Лучи фонариков, словно подцепив обуявший их владельцев страх, еле светили, не осмеливаясь подниматься выше земли. Грег, крепко зажмурившись, тихонько поскуливал, от него отчётливо пахло потом и ужасом. И это тоже пугало. Тень приблизилась вплотную. Она источала омерзительное зловоние и убийственную опасность. Тони поднял глаза…
И не смог удержаться от пронзительного крика! Всё естество мальчика пронзила закалённая стрела невероятного, практически осязаемого страха. Сознание Тони поплыло, погружаясь в спасительную негу бесчувствия. Последнее, что услышал Тони перед тем, как отрубиться, было запредельное по высоте верещание Грега. Дурак, успел подумать мальчик, не надо было открывать глаза. Ведь перед ними стояло чучело. То, что удрало с привязи. Вот только выглядело оно живее всех живых.