Закончив, Мигель уступил место мужчине, державшему ноги Анжелы. Поднимаясь, он снова ударил девушку, и это выдернуло ее сознание из отдаленного места и вернуло в тело. Возвращение было крайне неприятным.
Она сопротивлялась, сжав зубы, отчаянно стараясь не дать каждому из насильников воспользоваться своей очередью. Она знала, что все усилия тщетны, но не могла лежать спокойно. Девушка не хотела, чтобы они решили, что она сдалась, или, что еще хуже, отдается им добровольно.
Она хотела убить их. Она поклялась себе, что однажды убьет каждого. Убьет наверняка.
Сейчас все было не так, как с Боской. Ему она не сопротивлялась, потому что он мог нанести ей увечья или покалечить мать в назидание Анжеле. Этот скот был постоянной угрозой, всегда ошивался неподалеку. Пока она жила в трейлере, он в любой момент мог войти в ее комнату. Если она не показывалась дома, он сам приходил за ней. Страх перед Боской парализовывал ее, но Анжела знала: если она отдастся ему, после этого он отпустит ее.
Но эти мужчины не собирались ее отпускать.
Сейчас она была женщиной, а не беспомощной девчонкой. Она по-прежнему боялась, но гнев был сильнее.
Она не сомневалась: эти люди сотворят с ней что-то ужасное. Образы в глазах убийц дали ей ясное представление о том, что именно предпочитают вытворять с женщинами такие подонки, желая продемонстрировать власть над жертвой. Через видения она погружалась в мир деградации, боли и жуткой смерти.
Теперь она сама была во власти таких подонков.
В их глазах она читала, что они еще не стали убийцами, но уже стояли на пороге и сегодня ночью были намерены пересечь последнюю черту.
По какой-то причине в них взращивали порочные наклонности, но в то же время заставляли жить в строгости. Теперь все барьеры рухнули, и они чувствовали, что вольны творить все, что пожелают. Судя по тому, как они избивали Анжелу, они получили возможность потакать давно сдерживаемым побуждениям.
Когда последний из них финишировал, у Мигеля снова встал, и он захотел повторить. Он приподнял ее за волосы, а затем несколько раз быстро и сильно ударил в живот. От ударов она согнулась пополам и снова утратила волю. Мигель поднял ее, как тряпичную куклу, и швырнул на стол лицом вниз, собираясь взять ее сзади. Намотав волосы на кулак и прижав ее лицом к столешнице, он снова принялся насиловать девушку.
Анжела беспомощно лежала на столе, пока он с рыком вторгался в нее сзади, и смотрела на свою кровь — много крови, — размазанную по столу. Ее лицо пульсировало от боли.
Она лежала так, что могла заглянуть под край одеяла, которым были прикрыты какие-то предметы на столе. Как в бреду она смотрела на несколько странных светло-желтых предметов прямоугольной формы и толщиной в пять-семь сантиметров. Также под одеялом лежало с полдюжины сотовых телефонов. Все это не имело никакого смысла для нее.
Когда Мигель кончил и вышел из нее, его место занял следующий насильник. Он тоже прижимал ее голову к столешнице, и из ее рта на стол текла кровь. Мигель при помощи одеяла собрал все предметы со стола и вынес их. Она услышала, как открылась дверь. Спустя еще несколько секунд раздался звук захлопнутого багажника.
Закончив, последний мужчина схватил ее за волосы и снова швырнул на пол. У нее не было сил даже на попытку смягчить падение. Ей в лицо прилетел ботинок, почти оглушив. Инстинктивно она свернулась в комок, прижав колени к груди и прикрыв голову руками и не переставая дрожать. Она задерживала дыхание в такт сыпавшимся на нее ударам.
Анжела знала, что за изнасилованием последует убийство.
Она услышала странный звук и через мгновение поняла, что это стучат ее зубы.
Последний насильник смотрел на нее сверху вниз, упиваясь своей властью и тем, что они поставили Анжелу на место. Не сводя с нее глаз, он подтянул комбинезон, просунул руки в рукава и застегнул пуговицы. Анжела уставилась на пол под их ногами. Чувствуя себя раздавленной, она была не в состоянии взглянуть на кого-нибудь из них.
Она услышала, как входная дверь хлопнула, когда вернулся Мигель. Он остановился перед ней, затем опустился на одно колено, приблизив свое покрытое бородавками лицо к ее лицу. Она не хотела снова смотреть в эти ужасные глаза, но ей пришлось.
Он помахал перед ее лицом документом из посылки:
— Знаешь, о чем говорится в этом письме?
Анжела перевела взгляд на письмо, но оно было написано на испанском, поэтому она ничего не могла прочесть.
Не дождавшись ответа, он сам стал рассказывать:
— Здесь указания от Рафаэля, нашего лидера. День, когда мы уничтожим Великого Сатану, все ближе. Письмо приказывает убить курьера, который принесет детали, необходимые для этого знаменательного дня. То есть убить тебя. — Он постучал пальцем по бумаге. — Ты курьер. Нужно убить тебя, чтобы никто не узнал, куда и кому ты доставила посылку. Мертвые не разговаривают, не так ли? Тупые американцы. Вы сами упрощаете нашу задачу. Вас всех легко одурачить. Как видишь, ты была приговорена уже в тот момент, когда взяла эту посылку. Тебе стоит порадоваться, что мы милосердны и напоследок дали тебе насладиться сексом.
Остальные мужчины усмехнулись.
Этого Анжела не ожидала. Она думала, они собираются убить ее из-за жажды убийства и для того, чтобы скрыть свое преступление. Она не ожидала, что они убьют ее потому, что получили такие инструкции. Особенно потрясло ее то, что она доставила им собственный смертный приговор.
Анжела приняла судьбу с мрачным смирением. Всю свою юность она ожидала, что однажды какой-нибудь псих прикончит ее. Это ощущение злого рока постоянно довлело над ней. Она всегда думала, что живет взаймы, и была готова умереть. Жизнь значила для нее не так уж много. Смерть сулила большее. Смерть означала освобождение.
Она по-настоящему ощущала себя живой только когда уничтожала убийц и заставляла их страдать за то, что они вытворяли с женщинами, не способными сопротивляться, женщинами, которые уже не смогут свершить возмездие. Когда она убивала мужчин, делавших со своими жертвами то же самое, что эти подонки творили сейчас с ней, это доставляло ей удовольствие. Она ощущала экстаз.
Она жила только ради этого. Ее жизнь годилась лишь на то, чтобы приносить смерть подобным мерзавцам, верша правосудие и предотвращая их дальнейшие деяния. Какая ирония, что она умрет так же, как их жертвы.
Впрочем, смерть сулила вечный покой. Если Бог есть, Он может позволить ей быть с единственными, кого она любила, — с бабушкой и дедушкой.
Она даже сама удивлялась, что прожила так долго. Она не раз рисковала быть убитой, как в случае с Оуэном, потому что не сильно беспокоилась за собственную жизнь. Хождение по краю лишь еще больше будоражило ее и позволяло достичь абсолютного экстаза от совершаемой мести.
Анжела выросла в окружении опасных людей, а потом стала охотиться на опасных убийц. Она знала, что смерть может настичь ее в любой момент.
Мигель схватил ее за волосы и рывком поставил на ноги. Обнаженная Анжела стояла перед четырьмя мужчинами, дрожа от боли и беспомощного страха перед тем, что ее ожидает. Она страшилась не смерти, а мучений, которые предстоит испытать. Подобные люди не любили убивать быстро. Им нравилось смотреть на мучительную смерть.
Мигель сказал что-то на испанском. После короткого обсуждения Эмилио направился в боковое помещение и вернулся с веревкой и продемонстрировал моток Анжеле.
— Веревка может убить быстро, верно? — Он поднял руку над головой и изобразил повешенного, высунув язык. — Видишь? Сломаешь себе шею, и все случится быстро.
— Но быстрая смерть — слишком щедрый дар для американки, — произнес Мигель.
Хуан и Педро согласно кивнули. Теперь она знала все их имена и имя того, кто отдавал приказы: Рафаэль.
— Мы придумали кое-что получше, — сказал Эмилио.
На лице Мигеля появилась злобная усмешка.
— Подержите ее.
Пока мужчины держали ее руки и волосы, Мигель затянул вокруг ее шеи конец грубой жесткой веревки. Тугой узел причинял боль. Анжела уже начинала задыхаться. Она мало что знала о повешении, но уже поняла, что они не собираются сломать ей шею и подарить быструю смерть.
— Руки связать? — спросил Эмилио.
— Нет, — усмехнулся Мигель. — Пусть ее руки будут свободными, чтобы она могла цепляться за веревку, которая задушит ее. Пусть поборется за жизнь. Будет даже лучше, когда она поймет, что ничего не может сделать с веревкой на шее.
Эмилио взглянул на потолок, а затем перебросил свободный конец веревки через железную балку.
Мужчины отпустили Анжелу и взялись за веревку. Вместе они быстро оторвали девушку от земли с помощью веревки на шее.
Анжела сделала последний судорожный вздох перед тем, как ее ступни оторвались от пола и вес тела затянул узел еще туже. Мужчины тянули за веревку до тех пор, пока ее ноги не оказались в метре от пола. Все равно что в километре. Она уже паниковала от того, что не могла вздохнуть.
Кто-то из них привязал свободный конец веревки к столбу.
Анжела дергала ногами и извивалась. Она хотела кричать, но не могла. Ее охватило отчаяние. Как и предсказывал Мигель, она вцепилась руками в душившую ее веревку.
— Идем, — распорядился Мигель.
— Не хочешь посмотреть, как американская шлюха сдохнет? — удивился Эмилио.
— Мы только что получили необходимые элементы, и нас ждут другие дела. Уже темнеет. Потом вернемся за ней на грузовике. Нужно будет избавиться от ее тела. Мы и так потратили на нее слишком много времени. — Он осклабился и ударил ее по голой заднице. — Но оно того стоило, а?
Анжела попыталась пнуть его по голове, но он легко уклонился. Она отчаянно хотела дотянуться ступнями до стола, но все столы стояли слишком далеко. Ее тело вращалось в воздухе, пока она размахивала ногами, отчаянно цепляясь за удушающую веревку. По щекам текли слезы, смешиваясь с кровью, капавшей с подбородка.
Она не переставала бороться, наблюдая, как четверо мужчин шагают к двери, забирая по пути свертки с полок. Она не видела, но слышала, как входная дверь проскребла по полу, а затем закрылась. Во дворе ожил мотор, двери захлопнулись, и зашуршали шины уезжавшего автомобиля.
Анжела осталась абсолютно одна на темной заброшенной фабрике, которую помогал строить ее дед. Никто не придет на помощь. На веревку вокруг гортани давил весь ее вес. Боль была ужасной. Девушка отчаянно нуждалась во вдохе.
Перед глазами маячил темный тоннель.
Пока она кружилась, мир вокруг стал угасать.