Когда они закрыли двери грузовика, яркий свет фонаря больше не бил по глазам, звуки улицы не мешали, и Анжеле не было нужды говорить громко.
— Ладно, это твой шанс. Рассказывай.
— Послушайте, мисс Константайн...
— Ты сказал, что не коп.
Не совсем понимая, он сделал паузу.
— Не коп.
— Тогда прекрати называть меня «мисс Константайн», ладно? Только гребаные копы называют меня «мисс Константайн». Если ты не из полиции, то на кого работаешь?
— Должен признаться, «Анжела» мне нравится гораздо больше.
— Вот и хорошо. Я спросила, на кого ты работаешь.
— В общем-то, я сам по себе.
— И чем занимаешься? Что тебе от меня нужно?
— Во-первых, очевидно, что ты можешь узнавать убийц по глазам.
— Очевидно.
— Первым делом я должен помочь тебе понять, почему ты на это способна.
— Это я и так знаю, можешь не стараться почем зря.
Такого ответа он не ожидал. Они еще не встречал того, кто уже знал о своей способности и настолько хорошо ее понимал.
— Давай дальше, — сказала Анжела, пока он думал, что сказать. — Мне нужно кое-куда заехать.
Она сказала Нейту, что хочет спать, а не что ей нужно куда-то ехать. Он отвернулся и посмотрел в темноту.
— Так поздно?
— Я спросила, на кого ты работаешь. Ты дал мне не совсем правдивый ответ. А еще ты говорил, что приехал издалека, чтобы повидаться со мной. Откуда?
— Из Израиля.
— Ты там живешь или работаешь? Я не очень понимаю.
— Ладно, слушай. Это важно, поэтому я рискну и буду с тобой предельно честен. Надеюсь на ответную любезность. Иногда я выполняю работу для израильского правительства — для Моссада. Помогаю остановить террористов до того, как они кого-то убьют. Раньше я делал то же для различных спецслужб США, но это в прошлом.
— Значит, ты шпион?
— Не совсем. Ты пойми, в спецслужбах США работает много замечательных людей, преданных своему делу. Эти службы всегда ценили мою помощь. А вот их главы — нет.
— А почему?
— Я помогаю вычислять убийц, используя людей с такими же способностями, как у тебя; впрочем, не совсем с такими же. Я знал некоторых довольно одаренных личностей, но никогда не встречал того, чьи способности можно сравнить с твоими.
— Почему...
Джек поднял руку:
— Просто послушай. Род моих занятий впал в немилость по политическим причинам. В спецслужбах есть люди, которые не только хотели моего ухода, но и порадовались бы моей смерти.
Она нахмурилась:
— Но ведь ты помогал им остановить убийц. Зачем им желать твоей смерти?
— Возможно, по тем же причинам, по которым ты не любишь полицию. В спецслужбах есть хорошие люди. Есть много хороших офицеров полиции, которые рискуют своими жизнями, спасая наши.
Она чуть не рассмеялась:
— Я таких никогда не встречала.
— Понимаю. У меня похожая проблема. Я делаю свое дело, встретился с тобой, потому что еще верю, что мы можем сделать что-то хорошее для этого мира. Думаю, мое предназначение — находить подобных тебе. Ты понимаешь, о чем я? Хоть немного?
Она долго обдумывала его слова.
— Есть люди, которым не место среди нас.
Джек улыбнулся:
— В точку!
— Значит, разведка не одобряет твои методы.
— Верно. Некоторые сотрудники спецслужб, если бы могли, обеспечили бы мне обвинение в убийстве и пожизненное заключение за то, что я остановил убийц, которых вычислил. Как я уже сказал, там есть много замечательных людей, но я никак не мог отличить плохих от хороших. Лучшее, что я мог сделать — исчезнуть с их радаров.
— Могу понять. У меня та же проблема.
Джек улыбнулся:
— Тогда мы очень похожи. Я рассказываю все это, чтобы ты поняла, что я не буду сообщать властям о нашей беседе или о тебе. Не хочу, чтобы они взяли тебя на заметку. Надеюсь, ты отнесешься ко мне так же. Такие, как мы, должны держаться вместе.
— Так что ты здесь делаешь? Чего хочешь от меня?
— Слышала о террористических атаках по всей стране?
— Конечно. Я много работаю, поэтому у меня нет времени смотреть новости, но я слышала об этом. Посетители бара обсуждали. Похоже, многие винят во всем Россию и хотят войны.
— Людям нравятся простые ответы.
— Думаешь, все намного сложнее?
— Да. Одна из этих атак — одна из крупнейших — была в Оэсте Меса, на границе между Мексикой и Калифорнией. — Он достал из кармана еще одно фото и дал Анжеле.
— Это он, — сказала она, подняв взгляд со снимка. — Кассиэль.
Джек кивнул:
— Он был там.
Она снова угрюмо посмотрела на фото:
— Почему на этом фото я не вижу, что он убийца, не вижу всех его деяний, как на первом фото?
— Потому что снимки отличаются. Этот был сделан автоматической камерой на пограничном пункте, прямо перед атакой. Это цифровое фото, которое было улучшено, увеличено и отправлено через интернет. Твоя способность узнавать убийц работает, если ты смотришь на человека или на его фото, отпечатанное на фотобумаге с негатива.
— Ха! Вот же срань господня!
— Ты когда-нибудь видела фото убийцы на фотобумаге, как то, что я тебе показал сначала?
— Нет.
Он посмотрел на девушку исподлобья.
— Значит... ты видела убийцу? В смысле, вживую? Лично?
— Да, — сказала она, не став рассказывать подробности. — Значит, Кассиэль перешел границу во время атаки?
— Мы считаем, что он принимал участие в атаке.
— Бессмыслица какая-то, — сказала она, разглядывая увеличенное изображение лица Кассиэля с камеры на границе.
— Почему?
— Он убийца, монстр. Он работает в одиночку. Убийства — его страсть, он поглощен и одержим ими. Он не может долго сопротивляться жажде убивать, которая ослепляет его и толкает на глупый риск. Поэтому я не понимаю, зачем ему принимать участие в террористической атаке.
— Это часть головоломки, которую я тоже не могу понять. Я лишь могу предположить, что он хотел принять участие в бойне.
Анжела покачала головой:
— Нет, это не в его стиле. Ему неинтересно смотреть, как умирают люди. Он сидит на другой игле. Убийство своими руками во всех видах — вот что его восхищает. Он одержим желанием смотреть, как люди умирают от его рук. Неважно, перерезает ли он им горло... или стреляет в затылок.
Джек понял, что она снова думает о бабушке и дедушке, поэтому поспешил переключить ее внимание на кусочки головоломки, которые пытался состыковать.
— Я тоже так думал. Он не соответствует психотипу террориста, и я понятия не имею, что он делал на этом пограничном пункте прямо перед атакой. Единственное объяснение, которое я смог придумать — он вернулся в США, чтобы убить тебя, и пойти с террористами было проще всего. Он убил твоих родственников в Италии, убил бабушку и дедушку. Думаю, он вернулся за тобой.
— Он любит убивать целые семьи. — Она, наконец, отвела взгляд от темного леса на другой стороне дороги. — Дай мне еще раз тот первый снимок.
Джек передал фото и смотрел, как Анжела вглядывается в глаза Кассиэля. На этот раз она смотрела очень долго.
— Нет. Причина в другом. Он был неосторожен. Он убил женщину — Хоршид Хамиди — и ее семью. Просто ради забавы. — Она задумчиво нахмурилась. — Никогда не слышала их имен, но теперь знаю их просто потому, что посмотрела в его глаза.
— Ты сказала... он был неосторожен?
— Да. Он убил эту семью и был схвачен иранскими властями. Убитая была дочерью имама. Его собирались казнить, но пощадили с условием, что он примет участие в миссии и в этой террористической атаке.
Джек был ошеломлен, сколько она смогла увидеть в его глазах.
Анжела вернула ему снимок:
— Что насчет других кусочков головоломки?
— Я был в Израиле, помогал вычислять террористов и убийц, которые прибыли в Иерусалим.
Она нахмурилась:
— Как ты можешь это делать?
Он решил, что время для откровенного ответа неподходящее, поэтому просто отмахнулся:
— Сейчас это не так важно. Важно другое — один из кусочков пазла, который, как по мне, связан с тобой. Мы захватили террориста-смертника, не успевшего взорвать свой пояс шахида.
— Какая удача.
— Да. Но нам показалось странным, что этот парень мексиканец. Он говорил только на испанском и сказал, что родом из Мексики.
Анжела помрачнела.
— Мексиканец. Мексиканский террорист-смертник в Иерусалиме. Очень странно.
— У них никогда такого не случалось. Ключевой момент: он должен был взорвать себя в ходе этой атаки. Если бы все прошло по плану, мы так и не узнали бы, что он говорит только по-испански. — Джек видел в глазах Анжелы, как бешено крутятся шестеренки у нее в голове. — Один из моих талантов — находить связи между вещами, которые на первый взгляд кажутся разрозненными.
— Прорабатываешь связь между арестованным мексиканским террористом-смертником и Кассиэлем, въехавшим в США через Мексику?
— Это части одного целого, — сказал он, наблюдая за ее лицом.
Девушка начала собирать кусочки головоломки.
— Кассиэль мог сойти за мексиканца, — сказала она, уставившись в одну точку. — Он говорит на нескольких языках, в том числе на испанском.
Джек улыбнулся.
— Я тоже так подумал. Это связующее звено. Но я не понимаю, что это значит.
Она посмотрела на него:
— А я тут каким боком? Зачем рассказываешь мне все это?
— Я нашел тебя, потому что Кассиэль убил в Италии людей с фамилией Константайн. Я читал отчет об убийстве твоих бабушки и деда. В их смерти так никого и не обвинили. Я подумал, что это дело рук Кассиэля.
— Да.
— Теперь я знаю это точно, потому что ты мне сказала. Но тогда никто из нас не был уверен в его виновности. Дело в том, что одна из деталей пазла, один из ни с чем не сопоставимых фактов, который меня беспокоил — это ты.
— Я? Почему я?
— Я знаю, что на тебя напали четверо латиносов, которые хотели убить тебя и почти сумели. Я задавался вопросом, зачем они так поступили. Кассиэль хотел тебя убить, но почему этого хотели они? Единственная моя догадка — после изнасилования они захотели устранить тебя, как единственного свидетеля. Но меня беспокоило чувство, что тут нечто большее, что существует другая связь с кусочками, которые я пытаюсь сопоставить.
— И она есть.
— Поясни.
— Они не латиносы, — сказала она.
Он помнил, что Хосе, мексиканский смертник, говорил лишь по-испански, но он ничего не знал о мексиканском городе Сантьяго-де-Керетаро, откуда Хосе, предположительно, был родом.
— Как это? Во всех отчетах говорилось, что напали четверо латиносов.
Она покачала головой.
— Не латиносы. Я так сказала полиции, потому что посчитала их латиносами, когда они в первый раз пришли в бар. Полиции вполне достаточно этих сведений.
— Ты уверена, что они не латиносы?
— Абсолютно.
— Они говорили на испанском?
— Да. На испанском и английском с ужасным испанским акцентом.
— Тогда с чего ты взяла, что они не латиносы?
Она едва заметно улыбнулась своим мыслям.
— Как думаешь, мексиканцы ненавидят Америку?
— Нет, вряд ли.
— Я тоже так считаю. А эти парни ненавидят. Они презирают Америку всей душой. Их выдала ненависть к США.
Джек пожал плечами:
— Ладно. По-твоему, откуда они?
— Ближний Восток. Какая-то мусульманская страна. Может, Иран.
— Иран. — Джек чуть подался вперед, озабоченно глядя на эту девушку. Час назад он бы не поверил, что она знает, что Иран — мусульманская страна. — Хорошо, теперь ты привлекла мое внимание. Почему ты сочла их иранцами?
— Они называли Америку Великим Сатаной. Я знаю, что иранцы именно так называют Америку — Великим Сатаной. Еще они обзывали меня «грязной американской шлюхой» и тому подобными словами. Именно так иранцы и террористы говорят о нас. Они считают женщин низшими существами. Я была для них всего лишь грязью, и они считали себя вправе воспользоваться моим телом.
— Но если они хотели сойти за мексиканцев, то почему говорили все это при тебе?
— Потому что собирались убить меня. Думали, я умру и уже не смогу пересказать это властям и разрушить их маскировку. Поэтому чувствовали себя в безопасности в моем присутствии.
— Ого! — сказал Джек, откинувшись на спинку кресла.
— Но они решили убить меня не потому, что я могла опознать их. Они с самого начала собирались меня убить, потому что получили такой приказ.
Джек резко выпрямился.
— Приказ? Какой? От кого?
— Приказы были в посылке, которую я им доставила. У меня своя курьерская служба. Я привезла посылку для «Хартленд Мелиорация», а внутри было письмо с приказом убить курьера.
Джек уставился в темноту, обдумывая слова Анжелы.
— Ты знаешь, что было в посылке?
Анжела пожала плечами:
— Какие-то длинные трубки. Прозрачные. Я увидела внутри провода.
Джек ошарашенно посмотрел на нее.
— Можешь описать провода?
— Так... погоди. — Она достала свой телефон. — Может, я смогу найти похожую картинку.
Она что-то вбила в строку поиска и пролистала несколько экранов картинок в поисках нужного раздела. Найдя его, она стала просматривать десятки картинок и фото, бормоча: «Нет... нет... нет…». Через некоторое время она вдруг остановилась на одной картинке, увеличила ее и повернула экран телефона к Джеку.
— Вот провода, — сказала она. — Они были похожи на эти. Провода были в трубках с красными крышками, как эти. На концах проводов были такие же маленькие штуковины, как на этой картинке.
Джек почувствовал, как от его лица отхлынула кровь.
— Это взрывчатый проволочный мостик.
Анжела наморщила нос:
— Взрывчатый что?
— Его используют для одновременной детонации нескольких взрывов.
— И зачем это нужно?
— Чтобы взорвать атомную бомбу.