— Александрия. Что. С. Тобой.
Он назвал меня Александрией. Он никогда не называл меня полным именем. Всегда только «Лекс» или «милая». Должно быть, он серьезно обо мне беспокоился. Я знала, что должна рассказать ему. Еще знала, что что-то изменится. Все не может продолжаться в том же духе. Я должна постоять за себя. Ненавижу быть слабой.
— В моей комнате розы, — сказала ему я. — Их там не было, когда я вчера уезжала. Я знаю, что вчера в моей комнате не было никаких роз. Одна лежала на моей подушке, и я уколола палец о шип. А на моем туалетном столике стояла ваза с розами, в которых была записка.
Он посмотрел на палец, который я протянула ему в качестве доказательства. Затем он посмотрел мне в глаза.
— Что было написано в записке?
— «Сладкая, скоро». Больше ничего. Никакой подписи или еще чего.
— Лекс, ты знаешь от кого они? — спросил он.
Я пожала плечами. Не знаю, что ответить. Майкл находится так далеко, так что, вряд ли это мог быть он, но я не знаю, кто бы еще это мог быть. Он был единственным человеком, который когда-либо называл меня «сладкой». Как я могу показывать пальцем на человека, который находится в Нью-Йорке?
— Мой бывший — единственный человек, который приходит мне на ум, Джейк. Честно, я не думаю, что это он. Он в Нью-Йорке, а мы в Миссури. Кажется несколько нереальным, нет?
Джейк с минуту ничего не говорил. Он смотрел поверх моей головы, словно решал, что сказать. Он глубоко вдохнул.
— Нам нужно позвонить шерифу и поставить в известность о происходящем. Ему это не понравится. Он может взяться за этого парня и проверить на самом ли деле тот все еще в Нью-Йорке.
Я кивнула.
— Хорошо.
Джейк позвонил и поговорил с шерифом по телефону. Как только он повесил трубку, посмотрел на меня и улыбнулся.
— Он скоро будет здесь со своим помощником. Они приедут и снимут отпечатки. Я рассказал ему о вазе, разбитой прошлой ночью. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
Джейк наполнил наши тарелки и поставил их на остров. Мы ели завтрак молча. Он продолжал на меня поглядывать. Я знала, что он наблюдает за тем, как я ковыряюсь в тарелке вилкой. После утренних событий у меня не было аппетита. Я точно собираюсь удостовериться, что новую систему безопасности установят в ближайшее время. Когда мы закончили завтракать, я встала, очистила тарелки и поставила их в посудомоечную машину. Повернувшись, чтобы протереть остров, застала Джейка, улыбающимся мне.
— Как в старые добрые времена, верно, милая?
Он улыбался.
Я непроизвольно улыбнулась в ответ. Он всегда так на меня действовал. И сомневаюсь, что это когда-либо изменится. Я много лет скучала по нему. Я все еще скучаю по нему, во всех смыслах этого слова. Когда он рядом, я чувствую в сердце и радость и боль. Уверена, что уже слишком поздно, но хотела бы, чтобы мы могли наверстать упущенное. Хотелось отмотать назад все свои глупые поступки. Уезжать было большой ошибкой, и я не знала, смогу ли все исправить. Подумаю об этом в другой раз.
Джейк выгнул бровь.
— Милая, о чем ты подумала только что? Ты выглядела задумавшейся, а потом печальной.
Я не знала, что ответить, так что солгала ему.
— Просто думала о делах, которые нужно сделать, вдобавок о полиции, которая снова заполонит дом. Я знаю, так надо, но я не хочу, чтобы они заходили в мою комнату.
Зазвонил телефон Джейка. Он вытащил его из кармана, а затем посмотрел на меня исподлобья.
— Я поговорю в другой комнате, ― он ответил на звонок, выходя из комнаты. — Да, дай мне минутку.
Я была озадачена, наблюдая, как он выходит из комнаты. Он не говорил напрямую, но давал понять, что он свободен, но, когда получил звонок, то не захотел, чтобы я слышала разговор. Может быть, он мне солгал. Может быть, он изменился сильнее, чем мне казалось. Прошло десять лет, нам обоим было уже почти по тридцать. Я глубоко вдохнула. Может быть, я все преувеличиваю. Я так запуталась. Я сидела, постукивая ногтями по столешнице. Он рассказал бы мне, если бы хотел, и не то, чтобы мы были парой. Теперь мы были почти что незнакомцами.
Слушая доносившееся до меня бормотание из соседней комнаты, уголком глаза я заметила движение. Я повернулась и увидела очертание фигуры человека, стоящего рядом с кладовой. Мой палец замер на середине постукивания, и я просто уставилась на фигуру. Постепенно фигура приобрела более четкие очертания. Фигура тени была похожа на мою. Я почувствовала, как мое сердце замерло и подскочило к горлу. Когда фигура обрела резкость, я поняла, что смотрю на бестелесную форму моей матери. О БОЖЕ! Моя мать стала призраком. Разве недостаточно того, что ее жестоко убили? Она никогда не обретет покой?
На мои глаза набежали слезы, когда я прошептала:
— Мама?
Призрак улыбнулся и кивнул мне. По моим щекам побежали слезы. Я тотчас же принялась извиняться перед ней.
— Мама, мне так жаль. Я не хотела. Я знаю, что рассказала мне Мия, но мне все равно так жаль. Пожалуйста, прости меня. Мне так жаль.
Она начала растворяться и, когда она полностью растворилась, я услышала ее сладкий голос.
— О, милая, ты ничего не делала.
Я не успела взять себя в руки, когда голос Джейка донесся с порога, где он стоял, забыв о телефоне в своей руке.
— Милая, за что именно тебе жаль? Чего ты не хотела? И с кем ты говорила?
Я побледнела, когда посмотрела на него. Его лицо выражало смесь беспокойства и растерянности. Не знаю, что он видел или слышал, но я поняла, что он слышал достаточно. И что мне ему ответить? Я думала, что убила своих родителей, а теперь моя мать меня преследует? Сказать, что моя кузина считает себя медиумом, и что она «видела», как убили моих родителей?
— Х-м-м, я не хотела… а-а-а… — заикаясь, начала я. — Я не хотела забыть, что сегодня я встречаюсь с Мией, чтобы пойти на шопинг. Она попросила подменить ее на смене, и мы поедем в город, но с этими вазами и прочим, я забыла. Я говорила с ней по Bluetooth.
Он прислонился к косяку, очевидно, не веря ни единому слову. Он опустил взгляд, словно только сейчас вспомнил, что держит в руке телефон. Тот начал звонить снова. Мужчина посмотрел на меня и вздохнул.
— Однажды, Александрия, ты начнешь доверять мне снова. Я знаю, что ты прошла через ужасное дерьмо, но, черт возьми. Я… — он оборвал себя на полуслове.
Очевидно, он не собирался заканчивать мысль. Вместо этого он ответил на телефон.
— Моррис. Да, я могу это сделать. Хорошо, скоро увидимся.
Я вопросительно вздернула бровь.
— Ну, и коротенький разговор. Джейкоб Ли Моррис, когда это ты начал так коротко отвечать по телефону?
Вместо того чтобы мне ответить, он пожал плечами.
— У тебя свои секреты, у меня ― свои.
Он продолжил на меня смотреть. Он выглядел так, словно пытался прочесть ответы по моему лицу. Он осторожно потянулся и большим пальцем вытер с моей щеки слезу. Он посмотрел на слезу, испаряющуюся с его пальца. Снова посмотрел на мое лицо. Наклонился и поцеловал меня в лоб.
— После того, как приедет шериф, я на какое-то время отъеду, милая. Ты поедешь на встречу с Мией, так что помни — не выгляди такой напуганной. Я вернусь завтра вечером и посплю на диване, чтобы ты могла спокойно отдохнуть. Я здесь ради тебя.
Шериф и его помощник выбрали именно этот момент, чтобы постучать в дверь. Джейк встал и впустил их в дом. Они прошли за ним на кухню. Шериф Гарретт Джонс был пожилым, коренастым мужчиной. Он был шерифом, еще, когда я была ребенком. Я помню, что он часто приходил в гости со своей женой и детьми, когда мои родители устраивали вечера на воздухе и званые ужины. Шериф Джонс был близким другом семьи, а я училась в одном классе с его сыном Брэдли. Он мягко улыбался, когда вошел в помещение.
— Александрия, рад видеть тебя снова, даже при таких обстоятельствах.