Донни стиснул нож в зубах. Обеими руками он спустил рубашку на бедра и обвязал потуже, соорудив что-то наподобие килта. Сделав это, он повернулся к Кэт. Вытащив нож изо рта, он подошел к ней и протянул оружие ей — рукояткой вперед.
— Спасибо, — сказала она. Взяв нож, она аккуратно заправила его в правый передний карман некогда-джинсов.
— Я знал, что вы хорошие ребята, — сказал Донни. — Простите, что я бросал в вас камни. Она… она заставила меня, и…
— Вск нормально. — Глянув поверх него, Кэт спросила у меня: — Как рука?
— Я уже не считаю раны, — отмахнулся я. — Одной больше, одной меньше.
— Пошли, выйдем на свет, и посмотрим, что можно сделать. Справишься с Пегги?
— Без проблем.
Она все еще лежала у стены.
— Вставай, — позвал я ее.
— Иди в жопу, — пробормотала она.
Бросив зажигалку в карман, я переложил нож в левую руку, нагнулся к ней и, продев правую руку за пояс ее джинсовой юбки, резко рванул вверх.
Она принялась извиваться и сучить ногами.
— Пусти! Убью!..
Сквозь шум борьбы и ее крики я услышал, как Кэт сказала Донни:
— Принеси все «Пепси», что осталось. — Потом она обратилась ко мне: — А ты неси ее. — И, развернувшись, она зашагала по туннелю, держа зажигалку перед собой.
Таща Пегги за собой, я ненадолго остановился и оглянулся через плечо. Донни, поотстав от нас, зажег фонарик, и в его тусклом желтом свете я увидел, как он присел, чтобы поднять что-то. Хотелось мне верить, что то была банка «Пепси», а не камень.
Я также отметил, что парень каким-то образом очутился ниже меня — видимо, в этом месте шахта давала уклон. Раньше это было не так очевидно. Теперь стало ясно, почему так тяжело было волочить Пегги — приходилось подниматься в горку.
Она всячески сопротивлялась, упиралась и брыкалась.
Донни нагнал нас. По звукам его шагов я понял, что он снова нарядился в ботинки Кэт. Поравнявшись со мной, он быстро сбавил шаг, будто боясь подступиться ко мне слишком близко.
Впереди забрезжил свет.
Вскоре темнота кругом сменилась приятным полумраком. Воздух становился теплее.
Я думал, что Кэт выведет нас отсюда наружу, но, остановившись где-то в десятке метров от выхода, она погасила зажигалку и, обернувшись, спросила:
— Как ты?
— Нормально, — кивнул я. — Как с Пегги быть?
— Отпускай уже.
Едва моя хватка ослабла, Пегги нащупала ногами каменный пол и попыталась дать деру. Я поймал ее за пояс юбки.
— Либо ты лежишь и не двигаешься, Пегги, — сказала Кэт, прихватив ее за волосы, — либо я за себя не отвечаю. Поняла? Вот и славно.
Мы оба отпустили ее, но, когда Пегги легла, я все же поставил ей ногу на середину спины — проформы ради.
— Я буду следить за ней, — пообещал Донни. В правой руке он держал фонарик, левой прижимал к боку две банки «Пепси».
— Хороший мальчик, — похвалила Кэт. — Смотри не упусти ее.
Убрав с Пегги ногу, я отступил в сторону.
Донни сел ей на спину — как на подушку. Вытянул ноги.
— Я стукну ее по башке фонариком, если она начнет рыпаться, — заявил он.
— Как скажешь. Сэм, дай руку. — Она подвела меня на пару шагов поближе ко входу в шахту. — Дай посмотреть.
— Да все со мной в порядке. Крови мало. Просто царапина. Даже не глубокая.
— Больно?
— Терпимо.
— Сейчас я все улажу. — Она поднесла мою руку ко рту, нежно поцеловала рану, затем — прошлась по ней языком сверху вниз, слизывая кровь.
— Эй, у меня тоже есть порезы, — всполошился Донни, глядя на нас.
— И до тебя дойдет очередь, — бросила Кэт. — Дай-ка сюда подол, Сэм.
Оторвав кусочек ткани от полы моей рубашки, она перевязала мне руку.
Потом мы оба подошли к Донни.
Он легонько тюкнул по затылку Пегги фонариком.
— Не двигайся, — произнес он, — или пожалеешь.
— Поцелуй меня в задницу, — пробормотала она.
— Она любит много болтать, — прокомментировал этот выпад Донни. — Все время трещит. Язык без костей!
— Кто она? — спросила Кэт. — И кто, если уж на то пошло, ты? Не ее брат?
— Держи рот на замке, Донни, — пригрозила Пегги. — Предупреждаю тебя.
— А ты лежи да помалкивай, — сказал я ей.
— Я не ее брат, — подтвердил Донни. — И она мне не сестра.
— Нам она сказала обратное.
— Она всем так говорит. Небось, сказала, что мне двенадцать?
— Да.
— А мне шестнадцать. Я мелкий для своего возраста, вот и все. Но она всем втирает, что я малолетка.
— Как ты связался с ней?
— Ну, она меня вроде как похитила.
— Заткнись, пока не поздно! — процедила Пегги.
— Спокойнее, — осадил я ее. — Что значит «вроде как похитила»?
— Она часто парковалась у моей школы. Иногда я встречал ее по пути туда.
— Ты ходишь в школу пешком?
— Да, и туда, и обратно. Там не очень далеко.
— Твои родители тебе разрешают?..
— У меня только мать осталась, — сказал Донни.
— А что с отцом?
— Нет у меня отца.
— У всех он есть, — сказала Кэт.
— Мой ушел, когда я еще под стол пешком ходил.
— И твоя мать не подвозила тебя до школы?
— Нет, у нее работа, она занята.
— Здорово, — пробормотала Кэт. — Неудивительно, что тебя похитили.
— Да не похищала я его! — взвилась Пегги. — Врет — и не краснеет!
— Так как ты попал к ней, Донни? — возобновила расспросы Кэт.
— Ну, я же сказал, я часто видел ее у школы. Она улыбалась мне. А однажды подъехала на фургоне прямо к дому. Позвонила мне в дверь…
— И ты впустил ее?
— Конечно.
— А где в это время была твоя мать?
— На работе.
— Отлично. Ты был один дома и отпер дверь незнакомому человеку?
— Ну да. Она ведь была не таким уж прямо незнакомым человеком… да и вообще, девчонкой. Я не боялся ее.
— Но почему ты впустил ее?
— А сам не знаю. Она попросила воспользоваться ванной. Я подумал — что плохого? Провел, показал…
— Не стоило, — покачала головой Кэт.
— Да вы не понимаете. Она поначалу нормально себя вела. Вышла из ванной — спросила, есть ли чего попить. Я достал ей две колы из холодильника. Ну а там — слово за слово, зацепились языками, и она спросила, не хочу ли я посмотреть ее фургон…
— Ты просил меня показать его тебе, трепло мелкое!
— Не, — помотал головой Донни.
— Дай ему договорить, — попросил я Пегги.
— Он все врет!
— Пусть говорит, — поддержала меня Кэт.
— В общем, — продолжил Донни, — мы вышли и сели в ее фургон. Внутри было темно. И она вдруг стала раздеваться прямо передо мной. Попросила меня полапать ее чутка… ну, снизу там, и…
— Что?! Ах ты грязная маленькая мра…
— Остынь, Пегги, — устало произнес я.
— Да лжет он! Он заставил меня раздеться!
— Она лжет! — заявил Донни.
— Кто-то из вас точно лжет, — подвел черту я.
— Как она тебя похитила? — спросила Кэт, и по ее голосу я понял, что она и сама начала сомневаться по поводу слов Донни.
— Она сказала, что, если я не пойду с ней, она сдаст меня матери. Все-все про то, как мы там без одежды… ну… вы поняли. Но я ничего такого не сделал! Ничего такого, о чем она бы не попросила!
— Ну все, ты сейчас огребешь, Донни, — прорычала Пегги.
— Не от тебя, — заверил я ее.
Донни продолжал:
— Ну, я ей так и сказал — что не сделал ничего плохого и все у нас было по согласию. Мне просто хотелось выйти из фургона. Тогда она пригрозила, что убьет мою мать, если я не останусь. Я, понятное дело, не хотел, чтоб мама из-за меня померла! Вот и остался в фургоне. И Пегги увезла меня.
— Когда это было? — уточнила Кэт.
— Пару месяцев назад.
— Седьмого мая, — пробормотала Пегги.
— Это больше, чем «пара месяцев». Вы все это время разъезжали?..
— Да, — ответил Донни.
— Твоя мать знает, что ты жив?
— Да. Не то, чтобы ее это сильно волнует. Но Пегги разрешает мне изредка звонить ей.
— Полиция ищет тебя? — спросил я.
Он покачал головой.
— Пегги заставила меня сказать, что я дал деру по собственной воле.
— Ты дал деру по собственной воле, маленький лживый ублюдок. Ты кайф от этого ловил. От каждой минутки со мной.
— Нет!
— Где вы брали деньги? — задал я вопрос.
— Пегги…
— Ты либо прекратишь возводитьь на меня поклеп и заткнешься прямо сейчас — очень тебе советую, придурок! — либо я расскажу им правду про то, что из себя представляешь ты, — чеканя каждое слово, проговорила Пегги.
Донни покачал головой.
— Пегги отвезла меня в город. Заставила пойти к банкомату и снять деньги со счета матери. Мы жили на них.
— Это правда, Пегги? — спросила Кэт.
— Да, — пробормотала она. — Тут он не врет.
— Вот как. В самом деле, — протянула Кэт.
Она знала, что Пегги лжет. Мы оба знали. Пегги не рискнула бы взять на душу еще одну серьезную уголовную статью.
Подняв глаза к лицу Уэт, Донни спросил:
— Вы же посмотрите на мои порезы?
— Думаю, да. Дай мне фонарик.
Он протянул его ей. Она щелкнула кнопкой. Загорелась мутная желтая лампочка.
— Снег долго жег его, — пояснил Донни. — Когда мы с ним тут шли. Батарейки ужасно слабенькие.
— Это нормально, — отмахнулась Кэт, фокусируя пятно тусклого света на его груди. Почти симметричные разрезы — по одному на каждой стороне груди, — выглядели свежими и поблескивали. Однако кровь уже не текла.
— Должно быть, больно, — сказала Кэт.
— Да уж.
— Они больше не кровоточат, но до сих пор болят?
— Да, есть немного.
— И ты хочешь, чтоб я поцеловала их и боль прошла?
— Ну… только если вы сами этого хотите…
— Ты видел, как я поцеловала порез на руке Сэмми, не так ли?
— Видел.
— И ты решил, что было бы неплохо, если бы я сделала то же самое с этими ранами у тебя на груди?
— Было бы здорово. — В голосе Донни сквозила безумная надежда.
— Да, может быть, было бы здорово. А может — и нет.
— В каком смысле?
— Хочешь знать маленькую тайну моего рта?
— Эм. Ну. Да. — Донни выглядел сбитым с толку.
— Мой рот — детектор лжи.
— Эм?..
— Да-да-да, ты не ослышался. Он целует честных и кусает лжецов.
Донни чуть нервно хохотнул.
— Ну да… конечно. Заморочить меня решили…
— Постой-постой, ты обвиняешь во лжи меня?
— Нет-нет, — быстро сказал Донни.
Я вдруг улыбнулся. Паренек, конечно, не мог этого видеть.
— Не имеет значения, — сказала Кэт. — Тебе не обязательно мне верить. Все еще хочешь, чтобы я осыпала твои раны исцеляющими поцелуями?
Он снова заколебался. Затем — произнес:
— Конечно.
— Не хочешь внести какие-нибудь изменения в свой рассказ?
— С чего бы вдруг? Я сказал правду.
— Что ж, ладно.
Положив руку с фонариком ему на спину, она щелкнула кнопкой — и свет погас. В сером сумраке я увидел, как ее голова склонилась к груди мальчишки. До моих ушей донесся тихий причмокивающий звук.
И тут Донни завизжал.
— Так-то лучше, — пробормотала Кэт.