Хорошо! Хорошо жить!.. Речка журчит. Таволгой пахнет. Отец сидит на бугорке, покуривает...
Аниска запела. Голос у неё был низкий и неверный. Если бы девчонки услышали, сейчас же начали бы смеяться. А если отец слышит - ничего. Он смеяться не будет.
В голубой вышине, играя солнечными огоньками, чуть-чуть трепетали тревожные листья осины. Аниска посмотрела на них и вдруг замолкла. Как жалко, что Светланы сейчас нет здесь. Сидели бы у ручейка, лежали бы на траве...
- Папаня, а где эти ронжи водятся? - сдвинув брови, спросила она. Ведь ты правду сказал, что у нас эти птицы живут? С красными крыльями, а?
- Правду, - ответил отец, - а для чего же человеку неправду говорить?
- А как её найти? Вот я хожу, хожу, всё хочу эту ронжу увидеть...
- Красивая птица, - сказал отец. - Она, где сыро да глухо, от людей подальше своё гнездо вьёт.
- А поймать её можно?
- Нет. Поймать нельзя. Не поддастся. Да и на что её ловить? Пусть в лесу живёт. В неволе она жить не может. Умирает. Тоскует шибко.
- Мне нужно поймать ронжу.
Отец поглядел на Аниску:
- Это на что же тебе?
Аниска опустила глаза.
- Мне Светлане подарить надо. Это я не так тебе тогда сказала. Светлана хорошая. И зубки у неё хорошенькие...
- А говорила, не нужен тебе никто, а? - усмехнулся отец.
- Светлана нужна мне... - еле слышно прошептала Аниска. - Прямо знаешь как... До смерти!
- Эх, Аниска! - удивился отец. - Так чего ж ты? Сходи да помирись с ней. Вот давай лисичек наберём, ну и снесёшь ей гостинец. Ладно?
* * *
Вечером Танюшка прибежала к Кате.
- Знаешь, а Косуля всё-таки чудная. Лисичек принесла - целый фартук и все отдала Тумановым! Вот хочется ей со Светланой дружиться, вот хочется, и всё. И что пристала?
- А Светлана что?
- А Светлана смеётся. Говорит: "То игрушки мои все покидала, а то как собачонка за мной бегает". Говорит: "Я и в Москве всем буду рассказывать..."
Катя сказала задумчиво:
- А когда Аниска за неё капусту полола, что ж она тогда не смеялась?..
Хоть и ленивая у Кати была душа, но тут и она не смолчала.
9. АНИСКА УХОДИТ ИЗ ДОМУ
Давно перестали петь соловьи, и кукушка в лесу примолкла. Наступил богатый июль месяц, с жаркими днями, с ясными зорями, с лесной земляникой и красной смородиной...
На лугах созрели травы. Начался покос. Тётка Прасковья опять позвала ребятишек:
- На Дмитров луг сено ворошить!
Аниска схватилась за грабли, но мать сказала:
- Подожди, подожди. На луг тебе идти не придётся.
Аниска нахмурилась:
- Лиза пойдёт, да?
- Лиза с Николькой будет.
- А я?
- А ты пойдёшь в Корешки. К тёте Анне.
- Что?!
Оказалось, что тётка Анна, материна сестра, наказывала прислать к ней кого-нибудь из девочек - Лизу или Аниску - на время покоса. У них косьбы много, а тётке Анне от маленького Гришутки никуда отойти нельзя. У них в Корешках, на беду, детский сад закрыли - заболел кто-то из ребятишек, там теперь карантин. Так вот, пусть придёт кто-нибудь, поживёт у неё недельку, Лиза или Аниска, пока жаркие дни стоят...
- Вот ты и пойдёшь, - закончила мать, - а то совсем одичала, дома не знаешь, в доме ничего делать не хочешь...
- Только и знает - в лес да в лес, - ввернула Лиза.
Аниска молча глядела на мать. Косые серые глаза её с большими ресницами были похожи на цветы.
Матери стало жаль Аниску, но сделать ничего было нельзя, она уже обещала тётке Анне. А чтобы скрыть слабость сердца, она сказала сурово:
- Ну, что глядишь? Собирайся. Авось не в чужое царство-государство уходишь! Вон они Корешки-то, с горы на гору видно!
- Я не буду из дому убегать, - сказала Аниска, - я боюсь в чужую деревню...
- Авось не съедят.
- Я буду с нашими девчонками... на покосе. Мамка, не посылай меня в Корешки!
Аниска отвернулась.
- Ну вот ещё - теперь слёзы! - сказала мать. - Как будто её из дому гонят. Через неделю опять со своими девчонками будешь, никуда они не денутся. На вот чистый платок, повяжись да и отправляйся. Вон уж и на работу звонят...
Мать с рук на руки отдала Лизе Никольку и поспешно вышла из избы. Глупая какая девка - плачет, будто на век из дому уходит! И не послала бы, да ведь обещано!