Таня приподняла полы своего синего пальтеца и побежала по тропочке в деревню.
А Алёнка отнесла в сарай снопы и вернулась под большой ракитовый куст, на котором висел горшок с киселём.
Небо между тем побелело, потускнело. На сугробах уже не играли острые огоньки, и лёд на горе уже не сверкал так ярко. А снежинки всё гуще падали, всё веселей кружились.
Алёнке стало зябко. Снизу, из овражка, начинало подувать, начинало завихривать. Однако взялась Алёнка стоять, значит, стой!
Но Алёнка ждала недолго. Таня уже шла к ней на выручку, а с ней тётка Марья Бубенцова. Тётка Марья шла за водой на реку. Она нагнула ракитовый куст и сняла горшок с киселём.
- Это скотник дядя Павел повесил, я знаю, - сказала тётка Марья. - Он в сарай за соломой ходил, увидел ваш узелок да и подшутил над вами!
Таня и Алёнка сразу повеселели. Они опять взяли свой узелок: Таня с одной стороны, Алёнка - с другой. И пошли в ригу, понесли Таниной матери овсяный кисель.
Подруги шли, а ветер подгонял их. Он теребил их пальтишки, закидывал на головы концы платков. Снег стал густым, совсем завесил и небо и землю. А тут уж и темнеть начало. Сквозь снег и сумерки едва разглядели ригу.
Под навесом риги, за соломенными заслонами, колхозницы мяли лён.
Мягко и ровно тарахтел трактор, негромко рокотала мялка.
Работа шла спорая. Одна колхозница разбирала большие пуки льна по горстям. Другая подавала эти жёсткие прямые горсти в мялку. Третья принимала их из мялки уже мягкими, мятыми и складывала в кучку. А остальные колхозницы трепали лён, выколачивали из него костру. И костра эта - сухие мелкие обломки жёстких стеблей - летела вокруг, словно белая придорожная пыль.
Около самой стены топорщились жёсткие пуки льна, ещё тёплые, только что вынутые из риги.
- Батюшки мои! - сказала Танина мать, приостанавливая работу. - Это вы откуда взялись? В такую-то непогодь!
- Мы тебе кисель принесли, - сказала Таня. - Полдничай!
Все колхозницы засмеялись: ужинать пора, а они с полдником! И Танина мать засмеялась тоже.
- Какие же полдники - уж вечер на дворе. Что же так поздно вас послали?
- Да нас давно послали... - сказала Таня.
- А где ж вы были?
- Да мы всё шли...
- У вас небось, пока шли, и кисель-то льдом подёрнулся! - сказала соседка Татьяна.
А соседка Катерина сказала:
- Ничего, что льдом подёрнулся. Не дорог кисель - дорога забота!
- Ну, отдохните - видно, далёкий у вас путь был, - сказала мать. - А мы сейчас последний лён домнём и пойдём домой все вместе. А дома тогда уж и кисель съедим.
Часто-часто замелькали в её руках льняные горсти, посыпалась, полетела сухая костра. Таня глядела, как длинные льняные стебли становились всё мягче, всё чище, превращались в серебристое светлое волокно.
Алёнка и Таня пробрались поближе к самой риге, к тёплой бревенчатой стене, к открытой дверце.
В глубине риги было темно. Круглый фонарь, повешенный наверху, слабо освещал длинные частые жерди-колосники. На эти жерди насаживают снопы - и ржаные, и овсяные, и льняные, - когда чей черёд. А внизу, под колосниками, топят большую печь, и снопы сохнут.
Сухую рожь и сухой овёс легче молотить. А сухой лён мять легче.
Из тёмной глубины риги дышало теплом и крепким запахом просохшего льна.
- Слазить бы туда, а? - прошептала Таня.
Но Алёнка даже отодвинулась от дверцы:
- Нет уж! Провалишься, да прямо в печку!
- А всё-таки посмотреть бы, а? Вот как дядя Иван Таланов полезет печку топить, и я с ним попрошусь!
- Много там ещё льну-то? - спросил кто-то. - А то уж темно становится.
- Девчонки, есть там лён на колосниках? - крикнула бригадирша тётка Дарья. - Видно вам или нет?
- Видно! - ответила Таня. - Все колосники видно, а льна - ни одного снопа нету!
- Ну тогда давайте поживей, - сказала тётка Дарья. - Давайте поживей, да и домой. Теперь немного осталось.
Ещё чаще застучала мялка, ещё гуще, полетела костра, ещё веселей замелькали длинные льняные горсти.
Колхозницы домяли лён и пошли домой. И Таня с Алёнкой пошли с ними.
Снежный ветер летел им навстречу и сбивал с дороги. Тогда мать распахнула своё широкое пальто и накрыла одной полой Таню, а другой Алёнку. Идти втроём было тесно, но зато тепло и весело. Таня кричала:
- Ку-ку!
Алёнка откликалась ей, а мать смеялась:
- Я с вами, как наседка с цыплятами. Цыплята, как озябнут, - сейчас к курице под крылья. Так и вы у меня!
В ГОСТЯХ НА СКОТНОМ
На другой день в сумерки Таня и Алёнка возвращались с горы и волочили свои большие салазки.
- У меня в валенках снегу полно, - сказала Алёнка.
- А ты вытряхни, - посоветовала Таня.
- Да как я вытряхну? Он там растаял, вода хлюпает.
Они шли мимо скотного двора. В сторожке на скотном светился огонёк и над крышей поднимался дым.
- Ваш дедушка печку топит, - сказала Алёнка, - вон дым из трубы идёт.