Первый снег, как и положено на южном побережье, выпал очень поздно — в середине января. Вначале на смену погожим дням пришли холодные дожди, затем едва-едва припорошило землю. И только ближе к Крещению, поздно вечером, по асфальту рассыпались первые белые упругие горошины. Сырой морской ветер гнал их дальше, загонял во все щели асфальта, ямки подмерзлой земли, где они медленно таяли. Но на пушистом воротнике короткой куртки, которая принадлежала спешащей по промозглым улицам девушке, у этого чуда природы оставалась надежда продержаться чуточку дольше.
Поздняя прохожая оделась совсем не по погоде: высокие каблуки полусапожек скользили по мокрому асфальту, подол облегающего шерстяного платья не прикрывал колени, а куртка едва доходила до талии. О шапке и говорить нечего — длинные золотистые кудри безжалостно трепал ветер. Девушка была молода, прекрасна и увы, без пяти минут простужена.
Однако собственное самочувствие волновало её сейчас меньше всего. С трудом отыскав среди извилистых переулков нужный, она свернула в полумрак и испуганно замерла — однако в этот самый момент, будто только её и ждали, в десятке метров впереди вспыхнул фонарь, осветив большую чёрную цифру «3» на белой дощечке и кованную калитку. Девушка глубоко вздохнула и поспешила туда.
Калитка открылась без скрипа, каблуки зацокали по каменной дорожке к двухэтажному частному дому. Было бы здесь какое-то освещение, кроме отблесков фонаря за высоким забором, представилась возможность рассмотреть добротный частный домик на два этажа — из тех, что начали строить в девяностых. Немного наляпистая, даже мрачноватая отделка, но в целом — ничего лишнего. Девушка поднялась на крыльцо, передернула от холода и волнения острыми плечиками — и трижды, как её велели, постучала в дверь. Она до сих пор не была уверенна в том, что делает, но только что отрезала себе путь назад.
В доме царила полная тишина, он казался необитаем — однако, спустя пару мгновений, дверь широко распахнулась, на дрожащую посетительницу повеяло теплым воздухом с пряным ароматом, а на пороге появился высокий мужчина лет тридцати.
— Здравствуйте, я, наверное, ошиблась…
— Добрый вечер, Ксения, проходите. — Приятный голос звучал негромко, но проникновенно, как у профессионального актера. Мужчина сделал широкий жест рукой, и Ксюша заметила на его предплечье, между плетенным браслетом и закатанным рукавом белой рубашки, витиеватую татуировку.
— Спасибо, — с лёгкой запинкой она всё же шагнула в ярко освещенный коридор. Изнутри эта обитель древнего шамана напоминала современную квартиру — если не считать большого количества различных тотемов, подвесок и нескольких пучков ароматных трав над дверями. Ксюша покачала головой — именно так она всё и представляла. — А вы…
— Секретарь, Артур, — представился мужчина и добавил настойчиво: — Вы продрогли совсем, идёмте в гостиную.
Ксюша облегченно улыбнулась — она вдруг решила, что перед ней сам загадочный Шаман, и подобный образ вызвал недоумение. Не может тот, кто запросто общается с духами, так выглядеть — будто доцент с их кафедры. Впрочем, и на обычного секретаря он мало походил… Но это уже не важно.
В гостиной было очень уютно: мягкий диван, пара кресел, кофейный столик, старинные часы, плотные бархатные гардины на окнах. Коротко поблагодарив, Ксюша взяла в руки предложенную чашку травяного чая — только, чтобы согреть руки. Она то и дело оглядывалась по сторонам, будто чего-то ожидая.
— А когда я смогу поговорить с самим? — с замиранием спросила она у присевшего в кресло напротив Артура.
— Шаман не общается с посетителями, — с едва заметной ленцой пояснил секретарь, — это сбивает его настрой на высшие сферы. Ну, вы должны понимать. — Ксюша не понимала, но послушно, хоть и растерянно закивала. — Поэтому изложите свою проблему мне, а я передам ему.
— Но это… — она отставила чашку, дразнившую пряным ароматом, и замялась. Вся эмоциональная, вдохновенная, убедительная речь, которую Ксюша подготовила дома, при взгляде на этого красавца внезапно показалась ей очень глупой. Поджав губы, она исподлобья оглядела крепкие руки и широкие плечи, правильные черты лица, подняла взгляд к ярким, пронзительным глазам. Да у него, наверное, отбоя от поклонниц нет! А она тут будет мямлить про свои любовные проблемы… Откуда такому шикарному мужчине вообще может быть знакомо понятие любовных проблем?
— Представьте, что обращаетесь к нему, — тем временем мягко произнес Артур, будто прочитав её мысли. — Не стесняйтесь, ведь то, с чем вы пришли сюда, для вас очень важно.
— Хорошо, — отчаянно-серьезно кивнула Ксюша. Он прав. Она далеко не сразу решилась на то, чтобы обратиться к шаману, но в объявлении говорилось, что он способен резко изменить судьбу любого — а она так нуждалась в этом! — Только вы можете помочь мне! Дело в том…
Артур откинулся в кресле, сложил пальцы домиком и чуть прикрыл глаза, внимательно наблюдая за гостьей из-под опущенных век. Стеснительная, почти забитая девушка, вначале говорила заученными фразами, но вскоре чувства одержали верх — и она затараторила быстро и горячо, искренне делясь своей болью. На первый взгляд услышанное вызывало удивление — как мог не заметить какой-то там Никита такую красавицу? Но уже после нескольких фраз всё стало на свои места.
Ксюша выговорилась, тяжело вздохнула и порывисто отпила из чашки.
— Какой конкретно результат вы желаете получить? — после короткой паузы поинтересовался Артур.
Ксюша вскинула на него удивлённый взгляд — она же только что рассказала!
— Я хочу, чтобы Никита меня заметил, — с расстановкой повторила она. — Чтобы я ему понравилась.
— Это уже две разных задачи, — заметил Артур. — Но это конечная цель? Понимаете, очень важно знать, насколько сильное вмешательство в вашу судьбу требуется. Заметил — это одно, понравилась — другое, предложил встречаться — третье. Никто не гарантирует вам золотую свадьбу, но чем больше мы перекраиваем — тем больше времени это займет и больше проблем может вызвать в будущем.
— Проблем? — встрепенулась Ксюша. Она и не думала об этом.
— Да, — терпеливо пояснил Артур. — Человек должен сам идти своим путём, его можно лишь подтолкнуть в определенный момент. Если толкать постоянно — разучится ходить.
Ксюша ничего не поняла, но задумалась. Она, конечно же, мечтала о любви, комплиментах, совместных поездках, свадьбе и детях. Но ведь всё вытекало одно из другого. И получается, для достижения цели ей надо лишь…
— Я хочу, чтобы Никита меня полюбил и предложил встречаться, — уверенно произнесла она.
— Отлично, — серьезно кивнул головой Артур и достал из-под стола черную кожаную папку. — Так и запишем. И еще пара формальностей: вы не беременны?
— Нет, — изумленно отозвалась Ксюша.
— Вам есть восемнадцать?
— Да, я могу показать паспорт…
— Не нужно. Вы девственница?
— А это какое имеет значение? — вспыхнула нервным румянцем Ксюша.
— Исключительно в энергетическом плане, — отозвался Артур, записывая не озвученный, но очевидный ответ.
Ксюша залпом выпила остывший чай и напряженно затихла, зажав ладони между коленями. Она вновь начала сомневаться, что поступает правильно, а от вмешательства этих странных людей будет толк.
— Вот, подпишите, — Артур протянул ей папку и перьевую ручку. Ксюша аккуратно вывела замысловатую завитушку, и договор был мгновенно убран куда-то обратно под стол. Зато в руках у Артура появился небольшой стеклянный пузырёк, украшенный золотой сеточкой. Внутри тяжело плескалась похожая на чернила жидкость. — А теперь слушайте внимательно, — он чуть подался вперед, пристально глядя Ксюше в глаза: — Назначьте вашему сердечному другу встречу, придумайте любой безобидный повод. Перед выходом выпейте эту жидкость и отправляйтесь, ни о чём не беспокоясь. Дальше всё сложится лучшим образом, и не важно, как вы будете выглядеть и что станете говорить.
— Назначить встречу? — пробормотала Ксюша.
— Да, это не так-то сложно, учитывая наличие общих знакомых. Не придумаете предлог — скажите, что дело важное и вы объясните всё при личной встрече.
Ксюша тяжело, обреченно вздохнула.
— И еще одно, — предупредил Артур, — вы можете забыть то, как пройдёт эта встреча. Это нормально.
Ксюша закивала, схватила пузырёк и, прижимая его к груди, вскочила с дивана.
— Спасибо, спасибо большое! — затараторила она. Артур вновь откинулся на спинку кресла, покровительственно кивнув. — Ой, а деньги?
— Во вторник занесёте, в белом конверте, — равнодушно отозвался он. — Всего доброго.
Продолжая благодарить, Ксюша стрелой выскочила из комнаты, а потом и из дома.
Артур на минуту прикрыл глаза, мысленно проверяя безопасность её пути, и тут почувствовал лёгкий холодок, коснувшийся затылка — не смотря на то, что позади находилось кресло.
— Какая молоденькая, какая красивая, сладкая, — зазвучал у самого уха полный вожделения шепот.
На щеке Артура появился влажный след, как будто кто-то провел языком, но «секретарь» и глазом не моргнул.
— Отдай её мне! Отдай её мне!
Дрогнул ворот белой рубашки, заскользили вниз по груди невидимые руки, сминая ткань.
— Пожалуйста, отдай. Пожалуйста!
Тихо звякнул ремень, и Артур раздраженно отмахнулся в пустоту. Порыв прохладного воздуха сорвался с его колен и разбился о ковёр у ног.
— Забываешься, Лита, — голос Артура звучал сейчас совсем не так, как в разговоре с Ксюшей: строгий и жесткий, он звенел металлическими нотками.
— Прости, хозяин, — едва слышно прошелестело откуда-то с пола.
В комнате повисло напряженное молчание. Артур задумчиво разглядывал потолок, и никто не смел мешать его мыслям.
— Забирай, — произнёс он наконец. — Но помни: она должна остаться невинной. И никаких поцелуев.
— Это жестоко! — ветром взвыло откуда-то снизу.
— Мне передумать? — приподнял бровь Артур.
— Нет, нет! — холодный порыв воздуха унесся куда-то в пространство, и Артур насмешливо хмыкнул. Подался вперед, налил во вторую чашку еще горячего чая. Отпил пару глотков и тихо произнёс:
— Спрашивай.
В этот раз голос зазвучал строго за левым плечом, в паре шагов позади. Спокойный, негромкий, но чёткий.
— Я теряюсь в догадках, господин. Эта девушка и без того надеется прельстить одной своей внешностью. К чему приумножать её ошибку? В чём ваш замысел?
На губах Артура впервые обозначилась лёгкая довольная улыбка. Больше всего он любил играть судьбами тех, кто не умел взять жизнь в свои руки. Чувствовал себя дирижером оркестра, никогда не видевшего нот.
— Терпение, мой друг, — отозвался он. — Скоро узнаешь.